Грядущее

В помещении было холодно, пахло спиртом и разлагающимися телами. Полумрак и легкий подсвет голубоватых ламп сгущали краски, оттеняли заляпанную кровью водолазку. Каждый звук отдавался эхом, оседал липким чавканьем на стенах подземной комнаты. На столе лежал человек с белоснежной посеревшей кожей, он был до плеч накрыт тонким покрывалом, лицо заострилось, черты вытянулись, два рога среди длинных белых волос выделялись во тьме. Веки закрыты, вены на всем теле посинели, начали чернеть, и мерцали среди мертвенной бледности трупа. Если бы обладатель бьякугана сейчас мог бы видеть внутреннюю систему циркуляции чакры этого человека – он бы был удивлён и встревожен. Танкецу повреждены и выжжены от бесконечных попыток чужого вмешательства в целях исследовать образцы. Вся застывавшая в вечной холодности энергия несколько раз прогонялась по истерзанному ветхому телу, отчего кровеносные сосуды лопались. А чакроканалы проявлялись на тонкой коже. Но труп не жаловался на боли. Он был почти бесполезен. Тобирама вздохнул, вытирая краем руки выступивший пот и делая пометки в свитках. Он какой день пытался разобраться с тем, почему природа чакры Ооцуцуки такая податливая, первозданная и как именно ее можно было преобразовывать. Ему срочно требовались образцы, нужны были ответы. Чакра являлась поразительной материей, на исследование которой он убил много лет жизни, а теперь, изучая старые записки отца, который, несмотря на свою традиционность, был выдающимся ниндзя, ведующим родовые тайны, Тобирама выяснил, что и его клан когда-то исходил от Ооцуцуки. Знания и факты, которыми он обладал, сплетались в толстый клубок информации с легендами и древними писаниями. Свойства и особая божественность чакры вымирающего от своей глупости клана могли послужить основой для создания новых поистине нарушающих законы времени, пространства, жизни и смерти, техник. Мужчина посмотрел на потрёпанную карту, лежащую на лабораторном столе, где несколько точек были обозначены пометками. Он бросил последний хмурый взгляд на труп, понимая, что больше ничего не добьется и пора утилизировать объект исследования, накрыл его покрывалом, активировал одной рукой дзюцу, выпуская струю огня, одновременно оплетая железный стол водой, чтобы пламя не разошлось. Когда от Ооцуцуки осталась лишь куча пепла, он снял все барьеры, поднимая глаза к потолку. Система тайных коридоров, которую при проектировке башни Хокаге он провел, была удачна. Помимо множества ходов и скрытых помещений, внизу находилась его личная лаборатория, спрятанная от чужих глаз, которая могла пригодиться в будущем. Тобирама не раз подумывал о создании подобных скрытых подземных систем внутри будущего отделения полиции или потайной системы охраны деревни, где будут работать только самые сильные шиноби. Но подобные планы пока были лишь в разработке. Мужчина снял свою заляпанную, пропахшую трупами одежду и, накинув поверх сетчатой майки темно-синее хаори, отворил железную карцерную дверь лаборатории, после чего запечатал ее при помощи чакры и направился по петляющим, освещенным слабыми фонарями коридорам, к ближайшему выходу, недалеко от резиденции. Он просканировал территорию сенсором, ощущая как то тут, то там вспыхивали огоньки энергии, принадлежащие шиноби. По привычке он нахмурился, потянувшись к особняку, чтобы найти зеленую яркую сильную и обволакивающую все вокруг энергию. Огонек был притухшим и расслабленным - это означало, что Харуно мирно спит. Тобирама ущипнул себя за переносицу, мысленно порицая себя за такую привычку. Он вышел на улицу, замаскировав вход, яркий свет луны ударил в лицо, жилой квартал уже погрузился во тьму и лишь мирные оранжевые огоньки окон создавали дополнительное освещение. Тобирама сунул руки в карманы хаори, поднимая лицо к полной луне. Последнее время его интуицию все чаще тревожили мысли о Мадаре, который был единственным человеком, умеющим избегать его сенсор. По совместительству единственным, кто мог противостоять его брату и единственной, самой болезненной занозой в заднице Конохи. Мадара был чертовым полубогом по силе и настоящим дьяволом со сломанной психикой, всегда находящимся на расстоянии одной истерики до уничтожения мира. Нестабильный, самодовольный мудак, возомнивший себя богом, не умеющий хотя бы иногда включать голову и переставать ныть о том, как мир обделил его. Он был слаб в плане воли и убеждений, но невероятно силен физически, Сенджу считал это самой страшной смесью, которой только могла одарить природа. И все это было в его смену… Проблем из-за желания страны Молнии скрыто напасть на Коноху итак хватало сполна, а думать еще и о том, что Учиха, как гром среди ясного неба явится, чтобы учудить что-нибудь феерично зловещее, страшное, опасное и тупое по своей конечной цели, не хотелось. Документы, которые он собрал в Облаке, пока Сакура лечила неизвестную, стали огромным подспорьем и возможно могли утихомирить враждебность другой деревни. Но пока он думал, как правильнее будет поступить, чтобы извлечь максимум выгоды для Конохи. Помимо всего прочего Сакура, что стало практически нормой, занимала большую часть его мыслей. Все, что происходило между ними до недавнего времени, оставалось в зоне его пристального контроля, который теперь летел к чертям. Харуно влезла под кожу, вызывая одновременно раздражение, злость, уважение, интерес, привязанность и даже отвратительно рано появившееся чувство доверия. Самое сложное и маловероятное, что он вообще мог кому-то дать. Но Сакура была везде, в каждом звуке движении и месте, ее приторный сладкий запах, тонкие руки, хрупкие плечи, решительный взгляд огромных-черт-бы-их-побрал глаз, длинные белоснежные и стройные ноги, раздражающе короткая одежда, открывающая женственную и миниатюрную фигуру, которая вызывала в нем очень явное напоминание о его мужской природе. Громкий голос, угрюмость, острый ум, характер в равной степени раздражали и восхищали. А в голове каждый раз рождалась мысль, что эта женщина была продолжением его самого. В какой момент он все настолько запустил, что болезнь под названием Харуно стала так прогрессировать? Когда в полном бреду, не отдавая себе отчета, поддался порыву возбуждения и поцеловал, или когда она ответила с той же агрессивностью и дикостью, опьяняющей? В любом случае по обоюдному молчаливому соглашению без соглашения, эта тема между ними была запретной. Но он чувствовал, что ненадолго. Все-таки не мог отделаться от мысли, что Харуно была ценным и хорошим союзником, Тобирама даже собирался взять ее с собой на миссию, исходя не из своих внутренних животных желаний, а из шепотков голоса здравого рассудка. Она была гением медицины его времени и могла сослужить неплохим напарником в изучении опасных неизведанных земель, помочь извлечь максимум пользы. Конечно, его все еще тревожили мысли о брате. После ухода Мадары Хаширама ощутимо стал грустнее, в первые дни так он вообще постоянно находился в унынии. Тобирама не хотел, чтобы его брат испытывал такую душевную боль и корил себя тем, что не смог удержать волка на цепи. Тобирама был рад, что в жизни брата появилась Мито – явно непростая, но не враждебно настроенная женщина с хорошим воспитанием и скрытым вспыльчивым нравом клана Узумаки. Они оба сразу же влюбились друг в друга, и как только проблема с Мацудой решится, он уверен, сыграют свадьбу. Поспешную, необдуманную, но в этом был весь его брат, и Тобирама был не в праве его останавливать в таких вещах. Пройдя в поместье мимо постов, и двинувшись по энгаву, мерно освещённого уютными фонариками в ночи, он ощутил, что кто-то ждал. Чакра была очень знакомой. Мужчина лениво взглянул на вытянутую, как струну, холодную женщину с острыми, грубыми, непривлекательными, но сносными чертами лица, женщину, чьи длинные и красивые от природы волосы были забраны в простой, но идеальный пучок. Она стояла к нему боком, вглядываясь во внутренний сад и пожевывая губу. Брови нахмурены. Тока была напряжена, но пыталась скрыть это. Она являлась старым другом семьи и одной из немногих, кому он мог безоговорочно доверять. А еще до недавнего времени она считалась сильнейшей куноичи в клане, до появления Сакуры. — Ты что-то хотела? — женщина не посмотрела на него, давно заметив присутствие. — Тобирама…— тяжелым голосом сказала она, в темных глазах блеснула усталость, — все вокруг слишком переменилось с моего ухода. Кто знал, — она, наконец, посмотрела на него, не в силах передать все чувства словами, — что за время моей миссии союз перестанет быть мечтой и деревня вырастет буквально на глазах. Этот новый мир… Мужчина тяжело вздохнул, равняясь с ней. Он ущипнул себя за переносицу, понимая все противоречивые эмоции куноичи. Они всегда были достаточно спокойны и близки, чтобы понимать друг друга. — То, что задумывал Хаширама, стало реальностью. Мы нужны ему в качестве поддержки и опоры. Главное быть достаточно бдительными и сохранять трезвость рассудка. Тогда деревня будет в порядке, — он взглянул на лицо, искаженное сомнениями, — и шиноби больше не станут умирать детьми. Женщина обернулась, позволяя оголить свою боль и переживания, мелькающие в глазах. Они оба думали об адских условиях детства, которые им пришлось вытерпеть, чтобы стать теми, кем являлись. Лицо ее вдруг переменилось, увела глаза, явно желая сказать что-то, колеблясь. Чакра выдавала ее волнение, и даже оттенки… злости? Тобирама выгнул одну бровь, такое явно было не похоже на сдержанную, стальную Току. — Ты сказал о рассудке и осторожности, но сам, — она сдерживала себя, сделав паузу и усмиряя тон, — подпустил чужачку так близко к нему, и клану, и деревне. Ее странное поведение начало проясняться, и Сенджу на удивление почувствовал легкое раздражение внутри себя. Тока никогда не говорила с ним в таком тоне. — Сакура доказала свою верность и умения, она все еще находится под моим надзором. Тока вдруг нахмурилась, странно болезненно усмехнувшись. — Надзором? Больше похоже, что вы спелись как закадычные друзья или даже пара. Ты постоянно расхаживаешь с этой женщиной, носишься, терпишь хамство и непозволительное поведение, еще немного и она просто залезет тебе на колени в публичном месте. Я не оспариваю ее талантов, но Харуно не глупая. Она явно не овечка, которой прикидывается и от кого-кого, а от тебя я точно не ожидала, что ты купишься на смазливую внешность, — поток ревнивой речи лился, и его было не остановить, но с каждым словом Тобирама чувствовал, что его Ки все тяжелее давалось сдерживать. Он еще никогда не испытывал такого презрения к Токе, — она только выглядит девчонкой, но эта ясность в глазах, когда ее руки по локоть в чужих кишках, доказывает, что она точно врет, и опытнее чем кажется, что если она, как и Мадара, окажется змеей, пригревшейся на груди?! Я наблюдала за ее тренировками и медитациями, знаешь, что удивительно? Внутренний уровень чакры Харуно во время них становится непосильно огромным и дело не в печати, а в чем-то более пугающем! — Ты следила за ней без приказа? — обманчиво ровным тоном спросил он, чувствуя, как глаза темнели. Харуно была только его зоной ответственности. Глубоко вздохнув, она сама удивилась тому, как много непозволительного наговорила. Взорвалась, Тока всегда была очень сдержанна в выражении чувств и эмоций. Сенджу мысленно успокоил свой гнев, превращая его в ледяное спокойствие, он понимал, из-за чего все происходило. — Я…я… — Я запрещаю тебе следить за ней. И, придётся смириться с тем, что Сакура теперь часть селения и всегда будет рядом, — твердо обрубил он, направляясь с свои покои. Тобирама устал, он понимал, что помимо ревности в словах Токи была правда, но лишь отчасти. Он чувствовал, что Харуно не способна была причинить вред Конохе.

***

Темнота помещения окутывала темными тисками, лишь отблески неоновой флуоресцентной лампы играли в розовых волосах и придавали лицу сиреневого оттенка. Пахло химикатами, а звуками были лишь отдаленные капли воды. Сакура поправила свои специальные очки, поднесла к лицу колбу с темно-серой жидкостью. С точки зрения свойств и состава антидот был идеальным, но не хватало главного ингредиента – некой фланарии. Без цветка весь ее труд был абсолютно бесполезен. Кто же знал, что в этом времени все еще существовали остатки божественной силы древа, способные взрастить такой опасный ужасающий цветок. К сожалению, в прошлом не было ни одного настолько компетентного медика, который бы смог выделить особые свойства фланарии. Теперь она понимала, в чем истинно заключалась ее роль. На лабораторном столе, помимо аппаратуры, были разложены всевозможные древние свитки, хоть как-то перекликающиеся с заметками об Ооцуцки – она раздобывал их в библиотеке. Из записей было ясно, что фланария являлась очень незаметным растением с тонким изумрудным невысоким стеблем и розово-коралловым пышным ядовитым цветком, похожим на лилию. Удивительно было и то, что именно стебель выделял чудодейственный яд. Харуно узнала о примерном ареале чуда ботаники – земли предков лежали за морем. Сакура выдохнула, стянула с рук перчатки, собираясь немного развеяться. Совсем недавно Хаширама и Мито объявили свадьбу, Мацуда больше им не препятствовал, и Сакура была безумно счастлива тому, что хотя бы что-то она сделала правильно. Ей нравилось видеть Старшего Сенджу и Узумаки счастливыми, они оба этого заслуживали. Совсем скоро ей предстояло посетить пышное торжество – церемонию бракосочетания. Сакура шла по улицам, оглядывая приветливые лавочки, один крупный кленовый багряный лист пролетел перед ней. Наступала осень, Хокаге торопился со свадьбой, чтобы успеть застать последние по-летнему тёплые дни. Весь вечер Лико Инузука возилась с прической Сакуры и ее нарядом, умело орудуя всеми прихорашивающими средствами. Сакура надела свое красное, короткое, праздничное кимоно с вышивкой. Несмотря на осуждение подруги, ей всегда хотелось оставаться в полной боевой готовности, а сковывающие движения наряды лишь мешали. Ее волосы уложили в высокий пучок, выпустив несколько прядей спереди. Лико умело вплела туда бордовую искусственную цветочную ветвь, напудрила ей лицо, подвела глаза и губы, туго затянула пояс оби, чтобы подчеркнуть женственный изгиб фигуры. Глядя на себя в зеркало, Сакура сама поразилась, как сильно походила на знатную даму или гейшу. Для нее это было слишком вычурно, но все же красиво. Сама Инузука надела темное кимоно, изрисованное светлыми цветами, и собрала длинные волосы в тугой хвост. На официальную церемонию были приглашены только близкие к семье люди и то, что Харуно там ждали, было удивительно, волнительно и приятно. — Вы прекрасны, Сакура-сан, — восхищенно воскликнула помощница, краснея, явно смущаясь, — увидимся на праздничной церемонии? — Конечно, а ты…— Харуно сузила глаза, — с кем-то туда идешь? — она предположила, но явно попала в точку, потому как Лико отчаянно залилась румянцем сильнее обычного. — Э-э-э, ну я, да, меня пригласил Кагами-кун, но это просто формальность, — Сакура подняла брови, не скрывая удивления. Разве он не был слишком молод? Возможно, в этом времени понятия о возрасте были слишком расплывчаты. Она посмотрела на Инузука новыми глазами. Но каков был возраст ее помощницы? Вероятно, она тоже была куда более юной, чем Харуно думала прежде. — Что ж, пойдем, я провожу тебя из поместья, — кивнула она, направляясь к двери своей комнаты. Лико рассеянно протопала за куноичи. Как только дверь из приглушенной блеском лампы комнаты распахнулась, куноичи врезалась носом в чужую грудь. Она ойкнула, нахмурилась и выругалась, прежде чем поймать скептически-смеющийся взгляд багровых глаз. Тобирама стоял в проеме и явно ждал ее. Сакуре захотелось мысленно стукнуть себя по лбу. Как она могла забыть, что он сопровождал ее на церемонию, ведь оба были «близкими» к бракосочетавшимся, по словам Хаширамы. Ирьенин окинула его быстрым взглядом, подмечая, как синее нарядное кимоно подчеркивало ширину его плеч и поджарое тело, как в растрепанных блестящих серебристых волосах запутались солнечные блики и как его спокойные глаза слегка расширились при виде нее. Она даже заметила, что все еще не отступила от него и буквально упиралась в его грудь, с жадностью разглядывая притягательные черты. Казалось, весь воздух мгновенно пропал. Лико вежливо молчала. Мужчина первый прервал молчаливый контакт глаз и отошел назад, культурно выпуская девушек. Сакура заметила, что когда окинул ее с ног до головы взглядом, радужка его глаз опасно потемнела, выражая странный пугающий и красивый одновременно матовый тон. В небрежности его вида скрывалась невероятная энергетика и притяжение, которое она не могла отрицать. Пришло время Харуно смущаться и чувствовать себя неловко перед подчиненной. — Отлично выглядишь, — лицо Тобирамы на мгновение приобрело несвойственное ему смягченное выражение. Сакура почувствовала, что начинала краснеть. Ее глаза слегка расширились от удивления. — Пойдем, иначе опоздаем. Ты в своём репертуаре. Напряжение мгновенно отступило. Сакура обиженно насупилась. — Вообще-то я довольно пунктуальная. Тобирама театрально закатил глаза, на что девушка не смогла сдержать добродушного смешка. — Я заметил. — До встречи Сакура-сан! — кивнула Лико, которая неловко топталась у входа и видимо чувствовала себя лишней. Харуно кивнула ей, идя в ногу с Нидайме, который любезно предложил ей свой локоть, и Сакура не имела права отказаться. На неудобных гэта она была бы в опасной постоянной близости к поцелую с землей без его крепкой руки. Пока они шли к храму, обсуждая список гостей и приглашенных, Сакура подмечала, как распустилась деревня в день свадьбы, словно бутон лилии. Вокруг виднелись улыбающиеся лица, висели украшения из фонарей и гирлянд, цветов, пахло выпечкой. Коноха была большим живым организмом, дышащим вместе с его жителями, придавая каждому внутренней силы. Воодушевление от этих мыслей буквально наполняли ее, и не было уже так волнительно. Девушка расслабилась, не замечая, с каким интересом на нее оборачивались мужчины. Нидайме казалось, периодически испепелял кого-то взглядом, в перерывах между язвительными шутками и комментариями по поводу церемонии. Когда они остановились у храма, на Сакуру нахлынули смешанные чувства. Обжигающий отпечаток сцены сражения Изуны и Тобирамы все еще горел на сердце черным пламенем. Страшные картинки их напротив тории и адская чакра, с переливами собственного испуганного сердца. Само место все еще было прекрасно, в свете дня оно выглядело дружелюбнее, золотые витиеватые узоры, огромная выгнутая крыша с темной черепицей, красные и бирюзовые орнаменты. Нидайме тоже остановился, но менее нерешительно, его брови на мгновение взметнулись к переносице, а глаза отразили странную искру боли. Сакура сразу вспомнила момент, когда он вонзил в нее катану, хоть это бы и не всплыло, если бы не странное поведение мужчины. Ей стало невероятно стыдно, что он мог испытывать чувство вины из-за того, что она сама бросилась под меч, оберегая его от ошибки, а Изуну от смерти, которая все равно за ним пришла. Несмотря на то, что ей казалось, что Тобирама враждебен почти ко всем, он все же был человеком чести и принципов. Сакуре бы не хотелось становиться причиной его терзаний. В тот день Нидайме итак очень помог, когда волок ее на себе, словно маленькую дурочку и помогал отмыться от крови. Они вошли в храм, внутри пахло ванильными сладкими благовониями. Колонны и стены зала были испещрены золотыми узорами и завитками, каждые из которых изображали легенды и мифы, дышащие безумной реалистичностью. Шесть пар духов на большом зеленом холсте на фоне красных стен. Идзанаги и богиня морских волн Идзанами. На полотнах изображалось создание земли в нынешнем ее виде, со всеми обитающими на ней тварями, не исключая и человека. Сакура помнила эту историю хорошо. Прогуливаясь однажды по радуге, Идзанаги ударил своим копьем, богато изукрашенным драгоценными камнями и кораллами, бесформенную массу земли, находившуюся еще в хаотическом брожении, которое тотчас же прекратилось, и вокруг острия образовалась твердая масса первого в свете острова. Когда Идзанаги сошел на него со своей супругой, то, мудрым соизволением Великого духа, там появилась парочка трясогузок, ласкавших друг друга, вследствие чего и у божественной четы возникло неизвестное ей дотоле плотское вожделение. Они решили поселиться на земле и жить там в брачном союзе, от которого произошло все земное человечество. Ковры с рисунками драконов и божеств, палочками с благовониями пестрили в глазах. Несколько скромно-одетых монахов уже ждали. Нарядные гости стояли посреди хондэна , на каждом было надето традиционное кимоно из атласа с вышивкой и узорами. Сакура заметила несколько аловолосых Узумаки, включая Ашину. Тут стояла растроганная Минами, которая улыбнулась ей и Тобираме уголками глаз, гордый Хору и Тока в светло-зеленом мерцающем наряде. Почему-то при виде последней что-то в животе неприятно скрутилось. Сакура расположилась рядом с Тобирамой, вдыхая дурманящие запахи и все еще чувствуя себя неловко, но волнующее ощущение постепенно отступало по мере большего погружения в торжественную волшебную атмосферу чего-то очень чистого и правильного. Бум. Бум. Бум. Сакура оглянулась, замечая, как несколько монахов заняли свои места по краям коридора на татами и начали бить в барабаны. Церемония начиналась. Куноичи неловко взглянула на своего спутника. Тобирама одним взглядом приказал ей собраться и внутри все потеплело. Когда-то она и сама мечтала о такой пышной традиционной свадьбе, представляя в роли жениха Учиха Саске. Как давно это было? Где-то в другой жизни. В зал, наконец, вошли виновники торжества. Монахи сопровождали их боем барабанов. Сакура подавила вздох восхищения. Мито всегда казалась ей красивой женщиной, но сейчас в приглушенном золотом свете, с одним огненным пучком, в него были вплетены серебряные цветы, и в длинном белом кимоно, тянущийся шлейф от которого был украшен множеством жемчужин и стразов, образующих невероятные тонких сияющие цветы ручной работы. Белый цвет символизировал прощание со старой жизнью и своей семьёй. Один наряд невесты стоил целое состояние, но эффект был незабываемым. Хаширама шел рядом не менее красивый и нарядный, его кимоно было тёмного цвета. В руках жених держал веер расшитый журавлями. Оба выглядели невероятно счастливыми, и помимо сверкающего наряда невесты, сами светились изнутри. Хаширама едва сдерживал глупую улыбку, а Мито, поймав восхищенный взгляд Сакуры, слегка улыбнулась ей, словно безмолвно делясь своим непомерным счастьем. В такие моменты Харуно чувствовала, что сама готова взлететь от радости. Вперед вышел, по-видимому, самый мудрый и старый монах, с длинной бородой, в оранжевой юкате, которая прятала удивительно подтянутое тело. Он произнес молитвы, способствующие благой жизни и практике. В течение некоторого времени он читал мантры, зажигал благовония и свечи, благодаря чему будущая семья получала божественное благословение. Молодожены сели друг за другом на пол в молитвенной позе. Монах специальными маслами нарисовал на лицах жениха и невесты особые узоры и иероглифы, которые символизировали и предвещали паре семейное счастье, долгие годы жизни. Когда торжество закончилось, Сакуре казалось, что она сама почувствовала странное облегчение и наполненность. Когда она уходила, то с удивлением поймала странный задумчивый взгляд монаха с бородой на себе, но не придала этому особого значения. Впереди их ждала праздничная церемония с огромным количеством закусок и угощений. Поместье Сенджу снова светилось фонариками, украшениями и гирляндами. Отовсюду играла музыка, и столы ломились от угощений. Мито сменила белое кимоно на красное, не менее притягательное, пусть и лаконичное. Сакура и Тобирама подошли к столам, где девушка судорожно начала набирать себе темпуру. Из-за того, что она все утро сидела в лаборатории и добавляла в раствор частички своей чакры, чтобы его можно было активировать, Сакура изрядно выдохлась. Тобирама глубоко, но притворно вздохнул. — Спокойно, еда никуда не убежит, Харуно. Он что… шутил? Сакура недовольно обернулась на него, чтобы сказать колкость, но передумала, переживала темпуру, внимательно глядя на мужчину. В этот момент к ней со спины подлетел рыжеволосый вихрь, громко крикнув: «Бу». Сакура испуганно ойкнула, кусочек блюда испачкал ее нос. Кейго выглядел весьма непривычно без маски и боевого наряда в просторной юкате бежевого цвета. За ним следом появился раздраженный в меру Теруо. — Добрый вечер, Тобирама-сама, Сакура-сан, — кивнул Шимура. — Ты посмотри, принцесса слизней сама как слизень, вся в соусе, — рассмеялся Кейго, уворачиваясь от подзатыльников товарища. Харуно моргнула, вытирая лицо, и воззрилась на нарушителя порядка. — Ах, ты! — она бросилась на рыжеволосого с кулаками, схватив со стола соус с манго и размазывая его по нахальному лицу. Кейго заверещал, вырываясь, попытался уйти в сторону, но там его поджидал Теруо. — Да куда вдвоем!? Ну как так, нечестно! — он оторвался от шиноби, весь измазанный оранжевым ярким соусом. Проморгавшись, Кейго облизал губы, ни капли не смущенный, расплываясь в довольной улыбке, — сладко. Теруо переглянулся с Сакурой и Тобирамой. Никто не смог сдержать смех, даже Нидайме фыркнул, маскируя свое веселье и блистая красивыми глазами. Сакура улыбнулась ему. — Где Тока и Кагами? — после продолжительной волны смеха уже серьезнее спросил альбинос. — Тока-сан следит за центральным входом, а Кагами, — Теруо многозначительно повел бровями, явно смущенный. — Фон же он с той симпатяфкой, — с набитым ртом ткнул пальцем вглубь квартала Кейго, привлекая внимание троих. Сакура обернулась, действительно замечая, как Кагами ведет под руку улыбающуюся и краснеющую Лико. Они искренне смеялись и смотрели друг на друга горящими глазами. Теруо тактично кашлянул в кулак, отводя взгляд и сразу же переводя на друга взгляд, обещающий долгую расправу за хотя бы еще одну выходку. — Займи выход, Теруо, — кивнул Тобирама. Не успел енот уйти, Сакура почувствовала адский запах алкоголя и сопение себе на ухо. Она резко обернулась, заметив, как Шодайме повис на своем брате, пуская слюни с бутылкой саке в руках. Тобирама замер, словно скала, его бровь задергалась, гнетущая аура исходила от него. — Брат-Ик, братец-Ик Тоб-и, — пролепетал Хаширама, очаровательно и сонно хлопая ресницами, — я теперь же-нат! — Я в курсе, — ледяное спокойствие. — По-ойдем со мной…— он отвлекся, заметив, как мимо прошли слуги с алкоголем, — О, налейте мне ещ-е, — не успел закончить эту фразу, как испуганно пискнул от того, что брат схватил его за ухо. — Замолчи, тебе больше нельзя пить, — раздраженно сказал Нидайме. — Но м-мы пойдем туда, Тоб-би? — невинно спросил Хокаге. Оттаяв, Тобирама тяжело вздохнул, его брови немного расслабились. — Куда я от тебя денусь. — Вот и славно, братец, а, Сакура-чан, Мито тоже завала тебя! — оживился Хаширама. Шодайме перекинул вторую руку через плечо подкосившейся от его веса Харуно. Девушка неловко посмотрела на Тобираму, встретив его уставший, но мягкий по-своему взгляд. Хаширама подтащил их к покрасневшей Мито в красном кимоно, цвет щек которой сливался с волосами и одеянием. — Аяне-сан, хотела зарисовать нас всех, — улыбнулась Мито, повисая на локте своего мужа. Хору, стоявший рядом, пошатываясь, отошел подальше, выронив кусочек банана. — Что? — взгляд Сакуры немного заметался. Она знала, что совсем скоро гражданские лица достигнут невероятного технический прогресса через десяток лет. Возможно, поэтому не боялась случайной фотографии с Первым или Вторым. Однако портрет, да еще и выполненный не в традиционном стиле, а в реализме, мог стать катастрофой для Харуно… Хотя мало ли кто ее увидит… Ведь так? И не будут же они искать такой кислотный розовый цвет для точной демонстрации ее внешности, в самом деле? — Младший брат, Сакура, — Хаширама улыбнулся, подтягивая ниндзя к себе. Харуно подошла поближе к Тобираме. Вдруг она почувствовала слабость в ноге, глаза расширились, и Сакура поняла, что ее стопа проскользила по кусочку банана на плитке. Тобирама перехватил напуганный взгляд и моргнул. Словно в замедленной съемке, Харуно осознавала тот факт, что ей не миновать столкновения с землей. Нидайме вытянул руки, из-за тесноты он едва принял правильное положение. — Улыбнитесь! Вокруг висели фонарики, Мито с улыбкой прижалась к Хашираме, он заливисто расхохотался, заметив испуганное лицо брата и не успев ничего проанализировать. Сакура расширила глаза, Нидайме схватил ее за талию с растерянным выражением. Художник нахмурился, упирая руки в бока. Он очень ловко и быстро орудовал кистью. Харуно моргнула, неловко отступая от Сенджу. Заметив, что его щеки подернул легкий румянец. Его тоже можно смутить? Мастер сделал пару замечаний неуклюжим "молодым людям". Он был настоящим профессионалом, как заметила Сакура с затаённым любопытством следящая за движением чужих рук. Все подбежали к наброску, который уже без их участия должен был стать шедевром. Хаширама рассмеялся сильнее, пиная нахмуренного младшего брата в бок, у Харуно отвисла челюсть. На рисунке они с Сакурой неловко скользили в сторону, держась друг за друга с напуганными лицами. Но главное, что черты каждого были схвачены поразительно точно, "в характере", ее внешность легко читалась даже в черно-белом варианте. — Вы, ребята, неплохо сблизились! — Хаширама! — вспыхнула Мито, начиная хихикать с ним в унисон. Из напуганной бледности куноичи перешла на стадию смущения. Красная, как рак, Сакура взглянула на разозленного и хмурого Тобираму. — Да, ладно, Мито,— шатен миролюбиво раскинул массивные ладони, улыбнулся художнику, — спасибо, мой друг! Отличная память, а всеми этими формальными росписями мы займемся уже позже. — Не стоит затягивать, — бывшая Узумаки заботливо сжала локоть мужа, — нужно выслать все официальные благодарности за поздравления соседним странам. Особенно не стоит затягивать с Водой. Тобирама вмиг посерьезнел, и взгляд Сакуры заострился. Насколько она знала, Страна Воды все еще управлялась сегуном, а местные шиноби и ронины промышляли кровавыми убийствами, разбоем. Были ли какие-то проблемы в политических отношениях между Конохой и будущим Туманом? — Что послы? — осведомился Нидайме. Хаширама заметно впал в уныние. — Не то что бы дружелюбны... Братец, давай не на моей свадьбе? Несмотря на хмуро-сведенные к переносице брови, лицо Второго заметно смягчилось. Сакура едва вырвалась из эмоционально-тактильных тисков новой четы Сенджу-Узумаки и поспешила подойти к еде, где все еще обосновывался Кейго. Куноичи почувствовала намеренный грубый толчок плечом и обернулась, заметив Кари – высокую пышногрудую блондинку, которая с самого первого дня в госпитале ненавидела ее. Девушка обернулась, злобно сверкнув глазами, что-то внутри них показалось Сакуре очень недобрым. — С дороги, — прошипела блондинка, и Харуно увидела, как ее белки потемнели, заполняясь полной вязкой клубящейся тьмой. Шум праздника мгновенно отступил, сковывая немеющим страхом, — Харуно! Кари отвернулась и быстро ушла вперед, страшная атмосфера мгновенно развеялась. Сакура сглотнула, надеясь, что ей показалось. — Какая стерва, — присвистнул Кейго, все еще стоя рядом. Сакура обернулась, только вспомнив о его присутствии, — Сакура-химе, — вдруг посерьезнев, сказал он, отходя немного вглубь сада. Харуно последовала за ним туда, где яркий свет фонариков среди кустов едва достигал темного лица собеседника. Вокруг кустилась увядающая в осеннем блеске зелень и синие отдаленные переливы искр. — Ты что-то хотел, Кейго-сан? — лицо собеседника было непривычно сурово, он присел под одно из деревьев и похлопал по месту рядом с собой. Сакура моргнула, присаживаясь. Мимо них пролетела яркая розовая бабочка. — Я хотел поблагодарить тебя за спасения Теруо, — Сакура нахмурилась, — если бы не твой профессионализм, судьба бы отняла у меня последнего дорогого человека. Слова были сказаны с такой искренней непритворной серьезностью, что Сакуре стало почти больно. — Это моя работа, — кивнула она, — мне больше не хочется, чтобы люди страдали, когда у них на руках умирают родные. Барсук усмехнулся. — А ты и вправду бравый медик, это здорово, — он мечтательно потянулся, — таких сильных и красивых женщин мало, — Сакура почувствовала, как щеки начинали вновь теплеть, — наверное, из-за этого командир без ума от тебя. У нее, кажется, челюсть отпала от таких откровений. Лицо стало неминуемо горячим, пылающим, шок и недоумение отразились так явно, что Кейго рассмеялся. — Да весь отряд знает, что вы настоящая идеальная парочка! Без слов друг друга понимаете и ну, ребята, вы своим напряжением даже нас иногда смущаете. — Ками, как стыдно, — Сакура скрыла за ладошками румянец. — Я рад, что ты нашла кого-то близкого здесь. Признаться честно, когда узнал твою истории, то очень перенял ее на себя, тоже сирота и совсем одинока…— он снова говорил серьезно, глядя вдаль. Сакура высунулась, убирая ладони. — Так ты… — Да, всю мою семью убили, и формально я бесклановый, — Харуно напряглась, — клан Шимура был очень добр ко мне и к моим талантам, — эти слова он выплюнул, почти не скрывая неприязни, — они учили меня, как боевую единицу, думаю, я рос очень жестоким ребенком. Пока не встретил Теруо, и мы не подружились, да…— он посмотрел на удивленную Сакуру, — не ожидала? Этот парень очень изменил меня, несмотря на разную кровь, он мой настоящий брат. Харуно, тронутая речью товарища и удивленная тем, что впервые встретила бескланового и довольно сильного шиноби, кроме нее в этом времени. Тепло уважения разливались в душе, но туда же закралась тень тревоги. Кейго был очень силен, и он буквально состоял в личном отряде Второго Хокаге, почему она никогда не читала о нем в учебниках? — Я думаю, вам стоит держаться за эти связи, — кивнула она задумчиво, — Теруо-сан очень повезло с таким верным другом. — Думаю, Сакура, тебя тоже теперь окружают надежные люди, готовые на многое ради тебя, — он положил руку ей на плечо, вставая с места, и подмигнул, — просто оглянись, пока не стало поздно. Сакура сглотнула, чувствуя знакомую, щекочущую вину. Заслуживала ли она всего того, что обрела? И имела ли право на все это? Она не признавалась себе, но ни за что не отказалась бы от тех связей, которые уже образовала здесь. Девушка резко поднялась следом. — Теперь, думаю, у меня есть силы поучаствовать в состязании «Кто больше выпьет»! Кейго присвистнул, любой след его недавней серьезности простыл. — Вот это горячо, Сакура-химе! Думать совсем не хотелось, она и так делала это слишком часто. Харуно просто обнималась с Лико и пила на спор с мужчинами, выигрывая большинство заядлых пьяниц и даже не разгоняя алкоголь. Ей явно хотелось забыться. Все снова смешалось, образуя перед глазами мутную пелену. Последней ускользающей мыслью была решимость во чтобы то ни стало найти Тобираму и объясниться с ним за поцелуй и за то, что бросилась под его меч. Кажется, Сакура брела по лесу клана Сенджу, просто, чтобы уйти к реке. Она сняла неудобные гэта и шла босиком, чувствуя мягкость травы, колючую хвою и энергию могучего леса. Вокруг темнело, сиреневая дымка окутывала высокие деревья, мох и цветы, редкие кустарники с яркими ягодами и горящие бирюзовым светом грибы, опутывающие стволы широких секвой. Почему она искала Нидайме в лесу? Это было глупостью, но чутье явно подсказывало его присутствие. Наверху громко ухнула сова. Сакура вышла к широкой реке, у которой оказалась впервые в этом времени. Она привалилась к дереву, с грустью вглядываясь в гладь прозрачной воды и чувствуя жар раскрасневшихся щек. — Чувство самосохранения – шутка для тебя? — раздалось сверху. Из-за алкоголя реакция была заторможена. Сакура лишь весело улыбнулась, оглядываясь на низкую, но широкую ветвь, на которой сидел Нидайме, потягивая кисеру. От него сладко пахло. — Я искала вас, — протянула она легко, сама не зная, что скажет дальше. Взгляд мужчины отчего-то потяжелел. — Сакура…— произнес ее имя слишком мягко для обычного себя, в его аристократичной руке вдруг блеснул яркий алый цвет. Девушка поддалась вперед, беззастенчиво разглядывая то, как бледный лик луны подсвечивал белоснежную кожу и красивые черты лица. Ее щеки покраснели сильнее, когда она перевела взгляд на атласную ткань в его руке. — Что это? Тобирама опустил взгляд на вещь, его ресницы дрогнули, длинные пальцы с необыкновенной нежностью погладили красивую красную ленту. Лицо мужчины осталось спокойным, но внутри алых глаз блистала манящая, словно горное озеро, искренность. — Эта лента пойдет тебе, — сказал он, и без предисловий взял ее тонкое хрупкое запястье, повязывая презент на руку. Глаза девушки загорелись, когда приятная холодная материя вкупе с обжигающими пальцами коснулись ее. Она отвела взгляд. — Спасибо…— весь пыл мгновенно растерялся. Девушка, пошатываясь, села рядом с ним, замечая, что ее ноги совсем не доставали до земли, в отличие от Нидайме. Она подняла голову к звездам, чувствуя спокойствие и что-то похожее на разливающийся бальзам умиротворения в душе. — Послезавтра я отправляюсь на запад, — вдруг сказал мужчина. Куноичи мгновенно вспомнила их разговор на последней миссии и предложение Нидайме взять ее с собой. — Когда? Уже? — Да. С рассветом. Это осознание мгновенно отрезвило и одновременно огорчило. Неминуемо подчеркивало ускользающее время, лишь приближающее наступление рокового часа. Тучи сгущались. Сакура посмотрела на него, замечая, что взгляд красных глаз устремлен в небо. Она вдруг почувствовала себя неловко, ведь несмотря на то, что Нидайме сам позвал ее, куноичи очень не хотела навязываться. Сакура сложила руки на коленях. — Тогда я соберу вещи и улажу дела в больнице. — Если нужна будет помощь - обращайся, — кивнул Сенджу. Харуно еще раз моргнула, пытаясь понять, с тем же самым ли человеком она говорила, что и обычно. Тобирама стал странно сговорчив в последнее время. — Спасибо. Луна стояла полная, испещренная кратерами, словно переливами белого золота. Сиреневое и лиловое сияние далеких звезд окружало небосвод вуалью.