***
Малфой, Забини и Томас как можно тише ступали по дощатому скрипучему полу. Эхо их тихих шагов разносилось по коридорам поместья. Комната Пэнси была на втором этаже, поэтому им предстояло еще преодолеть лестницу. Деревянный пол то и дело поскрипывал, на что постоянно мысленно сетовал блондин. Его невероятно раздражало, что это проклятое поместье было таким старым. Глухо выругавшись, Драко приблизился к злосчастной лестнице и почувствовал, как в кармане начал нагреваться галлеон. Быстро проверив его, он прошептал парням, что Кэти и Тео ничего не обнаружили. В северной части дома было намного холоднее, чем в южной, поэтому парень искренне радовался тому, что все-таки надел мантию. Вокруг стояла звенящая тишина и леденящий холод, заставляющий кожу покрываться мурашками. Тьма коридоров поглощала каждый шорох, будто всасывая его в себя. Даже редкий тихий шепот парней словно впитывался стенами. И блондина никак не покидало чувство тревоги. Через несколько мгновений в его кармане снова нагрелся галлеон, но теперь сообщение было от Гермионы: они обшарили подземелье, ничего не найдя, а это значило, что комната Паркинсон была последним вариантом, на который они и ставили с самого начала. Поднявшись, трое парней замерли, прислушиваясь. Но в поместье было все так же тихо. Лишь их шаги давали понять, что здесь кто-то был. Малфою совершенно не хотелось наткнуться на кого-то из обитателей дома, особенно он опасался домовых эльфов. Если, упаси Салазар, они бы наткнулись на домовиков, это означало бы самый натуральный провал. Их бы сразу заложили матери Пэнси, с которой хотелось столкнуться меньше всего. Если с Робером Паркинсоном еще можно было найти общий язык и попытаться договориться, то Селест без раздумий запустила бы в них какое-нибудь непростительное. Она была совершенно не той женщиной, которую хотелось бы называть матерью. Пожалуй, это была одна из причин, почему летом после Хогвартса Пэнси проводила свои каникулы в Малфой-мэноре: ей просто не хотелось возвращаться домой. Именно поэтому она последние четыре года жила в одном из семейных особняков, но за пределами Лондона. Мерлин, да если бы он не вернулся в Британию, то и с Паркинсон бы все было нормально! Драко ощутил скребущее где-то под ребрами чувство вины, которое никак не хотело отпускать. Умом он понимал, что не был виноват, но все равно считал иначе. Мерлин, да все, кто сейчас был в поместье!.. Он втянул их во все это! Он! Да он же! К горлу подступил ком, но Малфой вдохнул и выдохнул. Винить себя – показать слабость, а их у него на данный момент просто не может быть! Блейз, идущий рядом, резко застыл, дергая друзей за рукав и указывая на приоткрытую дверь, ведущую в комнату Пэнси, откуда шел мягкий теплый свет. Приблизившись, они прислушались, но никак не могли расслышать, что происходило внутри, поэтому у них просто не оставалось выбора. Драко тихо отворил дверь и встретился с ледяным взглядом Селест Паркинсон. Джекпот. Женщина выругалась, и прежде, чем она успела закрыть дверь, трое парней максимально быстро как могли прошмыгнули в комнату. Теперь они смогли услышать тихий скулеж кого-то, кто лежал около ножек кровати. Малфой распахнул глаза и удивленно застыл, рассматривая худую фигурку подруги, и его сердце медленно наполнялось обжигающей яростью. Пэнси пытали. Мерлин, ее пытала собственная мать! Не то, чтобы он был удивлен, так как сам нередко получал Круциатус от отца, но слизеринка выглядела поистине вымотанной, и, казалось, даже не дышала. Томас хотел было метнуться к ней, но блондин резко схватил его за руку. Нужно было дождаться, когда Селест покинет комнату, чтобы забрать Паркинсон. Они не могли вступать с ней в бой, так как она сразу догадается, что в доме есть еще кто-то. Брюнетка с трудом приподнялась на локтях. В ее глазах стояли слезы. Руки, шею и ноги покрывали многочисленные синяки. Губа была разбита в двух местах, а на кистях алели ожоги, и сочились кровью крупные порезы. Черные волосы облепили лицо, а на пол-лица расположилась огромная сине-фиолетовая гематома. — Тебе все мало, дорогая? — прошипела миссис Паркинсон, возвышаясь над дочерью. — Ничего, мы еще продолжим с тобой, но сейчас, — она со злостью вздернула дочь за волосы, и та жалобно завыла, — ты просто не в том состоянии. Я пришлю эльфа, чтобы он залечил твои раны, а потом мы обязательно с тобой продолжим. Селест обернулась к стене, у которой примостились трое парней, и прищурилась. Нет, она не могла их заметить. Драко наложил достаточно сильные скрывающие чары. Женщина хмыкнула и вышла. Слизеринцы и гриффиндорец прислушивались, как удаляются ее шаги, и как только те стихли, Малфой снял чары и бросился к подруге, поднимая ее на ноги. Блейз подхватил ее на руки и осторожно положил на кровать. Девушка тяжело дышала и постоянно плакала, чуть завывая. Томас быстро выудил из кармана Драко галлеон и отправил сообщение остальным, что они нашли ее. Мерлин, им несказанно повезло, что не пришлось взламывать эту проклятую дверь, но сейчас казалось, что лучше бы они не видели ее мать. Мало ли. — Пэнси, Пэнс, — тихо позвал Забини, убирая черные пряди с ее лица, и девушка всхлипнула, еле различая голос друга. Она мутным взглядом осматривала мулата и, как только поняла, что это и правда был он, выдохнула и натянуто улыбнулась. — Не говори, Пэнс, ладно? Мы вытащим тебя! — Томас, оставь нам галлеон, — жестко произнес блондин, поворачиваясь к Дину. Тот кивнул и отдал монету. — А теперь возвращайся в мэнор. Живо. Мы сейчас вложим ей в руку порт-ключ, чтобы ты смог за ней присмотреть, пока мы выбираемся, ты меня понял? — Что? — возмутился Блейз, непонимающе смотря на друга. — Просто перенесемся все вместе! Неожиданно за пределами комнаты раздался громкий крик, и где-то в коридоре послышался топот. Забини переглянулся с Малфоем, и тот кивнул Томасу. Гриффиндорец спешно достал свой порт-ключ и исчез, утягиваемый в воронку. Слизеринцы быстро вытащили из кармана Драко запасной порт-ключ и, осторожно левитируя его в холодные пальцы Паркинсон, убрали салфетку. Девушку затянуло в воронку вместе с ее жалобным писком. Парни быстро рванулись к двери, открывая ту настежь и уже не заботясь, что их заметят. Их уже, черт возьми, заметили! Подбежав к лестнице, слизеринцы увидели Селест Паркинсон, которая остервенело бросала в Поттера, Грейнджер и Дафну заклинания. Троица успевала лишь отбиваться, так как напор от женщины был просто непереносимо мощный. Яркие вспышки заклинаний освещали темный коридор, заставляя иногда прищуриваться. Услышав топот, Гермиона обернулась, что сделала, собственно, зря. Она вскрикнула, оседая на пол и сдавливая рану на плече. Гриффиндорка глухо зарычала и выбросила вперед палочку, даже не задумываясь: — Конфринго! — Миссис Паркинсон довольно усмехнулась, отбивая заклятье простым Протего. Краем глаза шатенка заметила спешащего к ней Малфоя и Забини, облегченно выдохнув. У них получилось. — Глупая, наивная гриффиндорская принцесса! — хохотала Селест, отбиваясь от всех проклятий, летящих в нее. — Почувствовала себя героиней! — Меньше слов – больше дела! — взревел Блейз, посылая щит для Грейнджер, в которую летело режущее заклятье. — Ох, Блейз, хотела бы я сказать, что рада тебя видеть! — вскрикнула женщина. — Круцио! Мулат согнулся в нестерпимом приступе боли и повалился на пол. Тело Блейза все горело. Драко подлетел к другу и помог ему подняться, чтобы тот оперся на него. Пятеро на одну. У них должно было быть чертово преимущество! Но почему же его не было?! Малфоя охватила паника. А что, если они не смогут выбраться? Что, если кто-то не успеет воспользоваться порт-ключом? Блондин, не переставая защищаться, посмотрел на Грейнджер и Поттера, которые продолжали атаковать. Безумцы. Гермиона что-то крикнула Дафне, и та быстро словила фальшивый галлеон, кинутый ей. Гринграсс спешно что-то написала, пока гриффиндорцы прикрывали ее. Она кивнула им и, вытащив из кармана порт-ключ, исчезла. Драко надеялся, что она отправила сообщение Белл и Нотту, чтобы те убирались к чертовой матери. Блондин боковым зрением посмотрел на друга, которого все еще придерживал, и той же рукой, что держал его, начал быстро рыться в его кармане, нащупывая перстень в салфетке. Он как мог вытащил его и всунул Блейзу в ладонь, убирая салфетку. Мулат непонимающе посмотрел на него, и парня затянуло в воронку. Гермиона обернулась и заметила Малфоя, который быстро выпрямлялся, вставая в боевую стойку. Девушка усмехнулась сама себе и вернула свое внимание к миссис Паркинсон. Женщина даже и не думала ослаблять бдительность. Наоборот, ее заклинания стали более точными, но гриффиндорка надеялась, что теперь, когда они почти все переместились в мэнор, то втроем им будет гораздо проще. Девушка ощутила накатывающую панику. Мерлин, а если кто-то из них не выберется? Ей совершенно не хотелось оставлять здесь ни Гарри, ни Драко, поэтому она с новой, непонятной даже ей самой, силой начала наступать. Шатенка выбрасывала одно заклинание за другим, давая время выставлять защитные чары. Они всегда так работали: один атакует, другой прикрывает. Это была абсолютно беспроигрышная система, которой она сама старалась придерживаться. — Что, Грейнджер, хочешь поиграть? — облизала губы волшебница, криво усмехаясь. Девушка яростно сжала челюсти и выкрикнула что было силы: — Петрификус Тоталус! Удачное стечение обстоятельств. Везение. Гермиона не знала, как могла это назвать, но женщина рухнула на пол, так как заклинание попало точно в цель. Теперь у них было время, чтобы вернуться. Но неожиданно в Грейнджер проснулось совершенно новое и незнакомое ей желание: ей хотелось навсегда расправиться с Селест. У нее сейчас была такая возможность, и она зло двинулась в сторону миссис Паркинсон. Ненависть словно хлестала своими обжигающими плетями, вытесняя здравый смысл. Своими цепкими когтями она впивалась в израненную душу и нашептывала, что все можно закончить сейчас. Гермиона остановилась всего в нескольких метрах от миссис Паркинсон и тяжело задышала. Ее обуревала такая сильная злость. Давай, Грейнджер, всего два слова, и все закончится. Теплое древко пульсировало в ладони, разнося по коже разряды тока. Два слова. Ее словно подменили: это была совершенно не Гермиона. В глазах горел огонек, который то и дело норовил разрастись в настоящий пожар, как если бы шатенка сейчас подожгла стог сена, просто бросив в него горящую спичку. Два слова. Она направила палочку на мать Пэнси и злобно усмехнулась, хищно облизываясь. — Авада… — Но подругу схватил за руку Гарри, разворачивая к себе и начиная шарить по ее карманам. Девушка начала яростно вырываться, но Поттер крепко ее удерживал, не давая развернуться. Что на нее нашло вообще? Он вытащил маленького оловянного солдатика, всучил ей в дрожащую руку, сорвал салфетку, и гриффиндорку, даже не успевшую осознать, что именно случилось, затянуло в воронку. Она не любила порталы. Пожалуй, это было тем единственным, от чего бы она предпочла бы отказаться. Гермиону била мелкая дрожь. Осознание пришло сразу же, как только ее затянуло в воронку. Холодный пот прошиб моментально, и неприятной змеей под кожу заползало ощущение собственной никчемности. Мерлин, что она собиралась сделать? Она же уже занесла палочку и почти сказала это… Нет, нет, нет! Не может быть такого! Ее не могла настолько обуревать злость, что она была бы способна на убийство человека, пусть и не самого лучшего. Переместившись в Малфой-мэнор, она присела на корточки и схватилась за голову, вцепляясь в волосы. Что это было?! Почему она вообще подумала о том, чтобы убить ее?! Это была такая сильная ярость: она пробиралась по венам, текла вместе с кровью к сердцу, заставляя слышать собственный пульс. Неужели она и правда смогла бы убить? Лишить человека жизни… И Грейнджер бы даже не было ее жаль? Выкинуть это из головы! Нужно было выкинуть это из мыслей! Закрыть на крепкий замок, а ключ от него выбросить в Черное озеро! Гриффиндорка задыхалась, и ее тело совершенно обмякло, когда девушка обессиленно осела на пол. Капельки пота стекали по нахмуренному лбу, а пальцы все сильнее впивались в кожу. Гермиона обхватила плечи руками, сотрясаясь от собственных мыслей. Если бы не Гарри, она бы убила ее… У нее хватило бы духу это сделать. И никто бы ее не остановил. Всего два слова, и все было бы кончено. Но как бы она тогда смотрела в глаза Пэнси после этого? Грейнджер широко распахнула глаза, перед ее взглядом мелькнул образ надменной слизеринки, и это почти вывело девушку из транса. Точно, Пэнси… Они спасли ее. У них получилось! Поднявшись на ноги, шатенка обернулась и увидела неподдельный страх в глазах Дафны. Блондинка с ужасом взирала на Паркинсон и закрыла рот рукой. Гермиона попыталась восстановить дыхание. Не вышло. Она все еще часто и тяжело дышала. Воздух никак не хотел поступать в легкие, и от этого кружилась голова. Кислорода катастрофически не хватало. Чуть пошатываясь, она приблизилась к дивану, на котором лежала брюнетка, и присела рядом с ней, дрожащими руками доставая палочку. Вокруг столпились слизеринцы вместе с Кэти и Дином. На их лицах зиял неприкрытый ужас. Через пару мгновений в гостиной появились Поттер и Малфой, при этом оба тяжело дышали. Гермиона даже не обернулась на них, сосредотачиваясь на том, чтобы осмотреть брюнетку. Ее тело все было в синяках, дыхание было сбивчивым и неровным. На руках виднелись ожоги и порезы, и Грейнджер, покрепче сжав теплое древко, которое еще несколько минут назад было направлено на миссис Паркинсон, сбивчиво зашептала целительные заклятья. Она наложила несколько охлаждающих заклинаний на ожоги и одним взмахом палочки убрала синяки. С порезами было сложнее: гриффиндорка не знала их природу и не могла знать, стоит ли ей применять заживляющие заклинания. Даже невооруженным глазом было видно, что Пэнси долго пытали, возможно, даже почти постоянно. Шатенка искренне надеялась, что от этого никак не повредился рассудок слизеринки, так как, скорее всего, пытали ее Круциатусом. Поежившись при мысли о непростительном заклятии, она спешно прошептала: — П-принесите обезболивающее зелье, чем с-скорее, тем лучше, — губы гриффиндорки были абсолютно обескровлены и еле шевелились, но она все же смогла раздать указания. Девушка услышала спешные удаляющиеся шаги и снова осела на пол, переводя дыхание. Никто до сих пор не проронил ни слова, наблюдая, как Грейнджер спешно проводит палочкой над Паркинсон. Пусть и такая, но диагностика все равно была нужна. По-хорошему, ее нужно было бы доставить в Мунго, но девушка была почти на все сто уверена, что этого делать было просто банально нельзя. Начнутся вопросы, а затем, как это обычно бывало, о произошедшем узнают все. Колдомедики, особенно новенькие, совершенно не умели держать языки за зубами, за что Гермиона хотела бы лично им высказать свое недовольство. Снова послышались торопливые шаги, и рядом с Грейнджер присел Малфой, протягивая ей пузырек с зельем. Она ледяными пальцами взяла его, откупорила и привстала, осторожно заливая содержимое бутылька в рот слизеринки. Брюнетка была в сознании, что давало ей определенное преимущество. Возможно, все было не так и плохо? Гриффиндорке очень хотелось на это надеяться. Она поднялась на ноги и оглядела всех присутствующих. Затем повернулась к Гарри. Брюнет с сочувствием смотрел на подругу, чуть сдвинув брови на переносицу. Не выдержав такого наплыва эмоций, девушка кинулась в объятия друга. Поттер мягко прижал ее к себе, не совсем понимая, что вообще произошло в поместье Паркинсонов. Он был уверен, что это лишь банальное сиюминутное помутнение рассудка, но взглянув в испуганные глаза Гермионы, понял, что все далеко не так просто. Грейнджер бросила взгляд на Малфоя: парень стоял, нахмурившись, и даже не смотрел в их сторону. — Нужно отнести ее в одну из гостевых спален, — тихо предложил Блейз, нарушая гнетущую тишину. Было ощущение, что в самой комнате сгустились тучи. Драко устало кивнул, потирая виски. Тео быстро подхватил подругу на руки и двинулся на выход из гостиной. Ему даже не нужно было указывать дорогу: он и так прекрасно знал, где ее можно будет обустроить. Малфой проводил его взглядом и кивнул Дафне и Блейзу. Слизеринцы обменялись обеспокоенными взглядами, но все же сдержанно кивнули в ответ, одновременно трансгрессируя из поместья с характерным хлопком. Гермиона все еще продолжала прижиматься к другу, когда услышала, как Дин и Кэти покинули комнату, оставляя их втроем. Драко быстро объяснил им, как добраться до библиотеки с камином, и угрюмо посмотрел на гриффиндорцев. Грейнджер пялилась куда-то в пустоту, совершенно не подавая признаков, что была в сознании. Поттер осторожно отнял подругу от себя и заглянул в абсолютно пустые глаза, не выражающие сейчас ничего. Он встряхнул ее за плечи, чтобы она подняла на нее взгляд, и вздохнул. — Гермиона, — тихий шепот разнесся эхом по гостиной. — Все будет хорошо, ты меня слышишь? Грейнджер неуверенно кивнула и неожиданно рухнула на колени, когда Гарри отошел от нее. Драко быстро рванулся к ней, подхватывая ее за талию и под коленками, и девушка растерянно уткнулась ему в грудь, тяжело сглотнув. — Увидимся завтра, Поттер, — бросил Малфой, разворачиваясь к двери. — Камин сам найдешь, — и, не оборачиваясь вышел с гриффиндоркой на руках. Малфой услышал, как брюнет вышел из гостиной и направился в противоположную им сторону, а сам слизеринец почти невесомо ступал по дощатому полу. Он чувствовал сбитое дыхание Грейнджер, видел, как порхают ее пушистые ресницы, и никак не мог выкинуть из головы момент, когда она готова была произнести одно из непростительных. Он пытался объяснить себе это паникой, испугом, да чем угодно, только не желанием убить. Гермиона тихо всхлипнула и сжала в ладони мантию блондина на груди. Она уткнулась в нее носом, и ее плечи задрожали. — Грейнджер, — тихо позвал ее Драко, и девушка подняла на него глаза, в которых постепенно начинала собираться влага. — Хочешь остаться сегодня здесь? — Да, — прохрипела она. — Ты останешься со мной? — Конечно, куда я денусь, — негромко усмехнулся блондин, медленно поднимаясь по лестнице. Гриффиндорка плакала. Беззвучно, тихо и совершенно не привлекая к себе внимания, но он знал, что она плакала. Ее плечи чуть подрагивали, мантия Малфоя, как он чувствовал, уже пропиталась достаточным количеством влаги. Слизеринец отворил дверь своей комнаты и прошел к кровати, аккуратно кладя девушку на белоснежные простыни. Она моментально свернулась калачиком, закусывая губу и еще сильнее зажмуриваясь. Драко не торопился. Он знал, что у них уже все получилось, значит, некуда было спешить. Блондин медленно снял с себя мантию, затем рубашку и брюки вместе с ботинками, вытащил из шкафа свои пижамные штаны в серую полоску и потянулся за футболкой, которую собирался бросить Грейнджер. Обернувшись на нее, он понял, что девушка уже сидела на кровати, но взгляд ее все еще был пустым и абсолютно безжизненным. Интересно, совпадали ли ее мысли сейчас с теми, которые крутились в его голове, когда он направлял палочку на одного из величайших волшебников столетия? Но разница была в том, что он боялся тогда. Боялся убивать, а она желала этого. И, скорее всего, корила себя за это. Мысленно ругала себя за каждую свою пережитую эмоцию и в своей голове закрывала эти чувства на замок. Он искренне надеялся, что хотя бы так ей было легче. Парень кинул на кровать футболку, и Грейнджер вздрогнула, осматривая предмет гардероба. Она удивленно посмотрела на блондина и повела бровями. Он просто и ободряюще улыбнулся, кивая на футболку и как бы предлагая ей переодеться. Девушка закусила губу и встала с кровати, пошатнувшись, но быстро уцепившись за один из столбиков, на котором крепился балдахин. Малфой отвернулся, открывая дверцу шкафа, на которой было зеркало. Гриффиндорка скинула с себя мантию, затем стянула джинсы и сбросила футболку. Драко с интересом рассматривал ее голые ноги и спину, отмечая, что у нее и правда была великолепная фигура. Стройная с округлыми бедрами и маленькой, но аппетитной грудью. Да, она была и правда чертовски красивой. Девушка быстро нацепила его футболку, которая доходила ей почти до колен, и повернулась к слизеринцу. Он моментально захлопнул дверцу шкафа, разворачиваясь к Грейнджер. Даже сейчас она выглядела просто разбитой. Без слов Малфой подошел к ней и прижал к себе, и Гермиона позволила себе снова расплакаться. Чувства нахлынули с новой силой, накрывая огромной волной. — Тише, тише, — мягко прошептал блондин, подхватывая девушку и кладя ее на кровать, снова. Она обвила руками его шею и никак не хотела отпускать. — Все будет хорошо, так ведь сказал Поттер? — Грейнджер кивнула и выпустила Драко. Он быстро обошел кровать с другой стороны и лег справа от шатенки, подтягивая ее к себе. Гриффиндорка даже не сопротивлялась, просто прижалась к нему, обвивая руками. Он был невероятно теплым, и его запах успокаивал. Она осторожно вдыхала каждый миллиметр его тела и восстанавливала дыхание, потихоньку прекращая всхлипывать. — Драко, можно вопрос? — тихо прошептала Гермиона, поднимая на него глаза. Слизеринец изумленно выгнул бровь: обычно она не спрашивала разрешения, а сразу делала. Он кивнул. — Что ты чувствовал, стоя тогда, на шестом курсе, на Астрономической башне, и направляя палочку на Дамблдора? — Единственное, что я тогда чувствовал, так это страх, — так же тихо ответил Малфой, перебирая волосы гриффиндорки пальцами. — На самом деле я жутко боялся тогда. Боялся войны, боялся Лорда, боялся потерять семью. Знаешь, Грейнджер, я никогда не считал, что способен убить кого-то, потому что я трус. Грейнджер, я трус, потому что боюсь ответственности за свои поступки, за слова, и это сжирает меня изнутри, — продолжил Драко. Грейнджер серьезно посмотрела на него и нахмурилась. — Ты не трус, — возмутилась девушка. — Бояться нормально. Особенно бояться потери. Я тоже дико боялась войны. Мне казалось, что то, что мы собирались сделать с Гарри и Роном, – просто безумие. Мне было страшно, когда мы прятались, когда искали крестражи, когда каждый божий день я молила, чтобы мы выжили. Мне было страшно, когда я лежала на полу Малфой-мэнора, и Беллатриса раз за разом накладывала Круцио и вырезала слово, которым меня клеймили с самого первого курса. Тогда мне казалось, что после этого все закончится. Что это будет последним, что я увижу, — выдохнула Гермиона, закусывая губу. Говорить об этом было сложно. О чувствах всегда сложно говорить. — Но почему ты не сказал ей? Не сказал Белле, что это мы? — Мне кажется, в глубине души я надеялся, что Поттер победит, и он выиграл, — мягко ответил парень, крепче обнимая шатенку. — Хоть я его и недолюбливаю, он сделал много для мира, в котором мы живем сейчас, и я буду благодарен ему за это. — А что делать, если этот мир потихоньку начинает тонуть? — тихо спросила Гермиона, даже не ожидая ответа на вопрос. Он был риторическим, ведь ей на самом деле даже не хотелось слышать ответа. Она примерно представляла, что нужно делать, чтобы спастись с тонущего корабля. — Не хочешь тонуть, Грейнджер, — прошептал Драко. — Тогда топи.***
Гермионе плохо спалось этой ночью. Ей то и дело снились кошмары, и она несколько раз просыпалась со слезами на глазах. Ужас пережитого дня преследовал ее, не оставляя и шанса на побег. Да и бежать было некуда, только в глубину своих мыслей. Грейнджер несколько раз прокручивала случившееся и облегченно вздыхала каждый раз, когда понимала, что у них получилось. Все остались живы, Пэнси была жива, и это было самым важным. У них теперь была возможность допросить Элиаса, и он точно больше не отвертится. Возможно, и сама Паркинсон могла рассказать что-то интересное, как придет в себя. Гриффиндорка была уверена, что уже на следующий день они смогут с ней поговорить несмотря на тяжелое состояние. Судя по выводам шатенки, которые она сделала ночью, рассудок слизеринки не был поврежден заклинанием, что тоже было просто прекрасной новостью. Утро наступило неожиданно. Теплые лучи солнца пробирались в комнату Малфоя, заставляя Гермиону морщиться и переворачиваться на другой бок. Почувствовав на себе тяжесть, она нахмурилась и приоткрыла глаза. Ближе к четырем часам утра ей таки удалось заснуть, но она все равно чувствовала себя абсолютно опустошенной и уставшей. В нескольких сантиметрах было лицо Драко, который мирно посапывал, обвив рукой талию девушки. Он что-то неразборчиво шептал во сне, и Грейнджер ненароком залюбовалась этим зрелищем. Блондин выглядел до безумия мило. Его платиновая шевелюра растрепалась, а ресницы изредка подрагивали. Грудь размеренно вздымалась при каждом вздохе, заставляя сердце гриффиндорки трепетать от волнения. Если бы шатенка не знала слизеринца так хорошо, то допустила бы мысль, что он похож на ангела. Возможно, во сне так и правда было, но стоило ему только начать бодрствовать, как этот божественный образ раскалывался на кусочки. Гермиона осторожно провела рукой по его щеке, очерчивая скулу и подбородок. На бледном лице чуть проступала щетина, что лично ей казалось более привлекательным. Парень спал только в одних пижамных штанах, что позволяло разглядеть его получше. Довольно рельефное тело пришло на смену юношеской худобе и щуплости, а сильные, и Гермиона не сомневалась в этом, руки обросли мышцами. Парень все еще был невероятно высоким и оттого казался еще стройнее, но стоило отметить, что сейчас он, скорее, выглядел подтянутым, нежели тощим, как это было на шестом курсе. Перед глазами мелькнуло давно позабытое воспоминание одного разговора с Гарри на шестом курсе, когда шатенка повздорила с Роном и они не разговаривали. Она тогда с некоторой озабоченностью высказала другу, что Малфой выглядел болезненно. Теперь, конечно, она понимала, с чем это было связано, и девушка искренне сочувствовала ему. Она смогла спасти родителей, применив Обливиэйт, он – выполняя приказ Волдеморта, но все они отчаянно пытались добиться лишь одного: спасти и уберечь своих близких и при этом выжить. Совершенно животный инстинкт, который тогда казался таким здравым. Который казался правильным и сейчас. Почему эта чертова жизнь в который раз ставила их перед выбором? Их снова спрашивали, на какой они стороне, кого нужно защитить и кого спасти. Снова. Тяжело вздохнув, Гермиона перевернулась на спину, но руку Драко не скинула. Он недовольно засопел и поерзал, а затем его ресницы вздрогнули. Черт, кажется, она его разбудила. Парень промямлил что-то невнятное и притянул гриффиндорку еще ближе к себе, отчего та испуганно ойкнула. Малфой резко распахнул глаза, наблюдая, как взгляд Грейнджер продолжает скользить по нему. Он улыбнулся уголками губ и сгреб ее в охапку. Шатенка пискнула, но позволила сжать себя в объятиях. Сердце слизеринца, которое, как наконец подтвердилось, было все же живо, забилось чаще от ощущения ее дыхания на шее. Он довольно замурчал, не желая выпускать ее из кровати. Перед глазами все еще стояли ее заплаканные и испуганные глаза, а в мыслях всплывали вопросы, которыми она задавалась. — Доброе утро, — тихо произнесла девушка, поднимая глаза на Малфоя. — Доброе утро, — так же тихо ответил блондин. От чуть хриплого голоса гриффиндорки у него перехватило дыхание, и на мгновение он подумал, что хотел бы слышать его каждое утро. Приподнявшись на локтях, он с интересом стал изучать заспанное лицо девушки: искусанные губы, уставший взгляд, впалые щеки и кожа бледнее обычного. Гермиона смущенно отвела глаза в сторону под таким пристальным взглядом и одним движением скинула с ног одеяло, соскакивая с кровати. — Эй, ты куда? — Полагаю, что завтракать, нам еще нужно расспросить Пэнси, и, если честно, я бы сходила ее проверить, — твердо ответила шатенка. Малфой обреченно застонал. Ну нельзя было просто еще немного понежиться в кровати? — Ты сможешь сварить восстанавливающее зелье для нее? — Думаешь, справлюсь? — хохотнул Драко, тоже поднимаясь с кровати. Он сладко зевнул и потянулся, и Грейнджер закусила губу, завороженно наблюдая, как красиво перекатывались мышцы на его плечах. Она быстро одернула себя. — Дафна и Блейз как-то упоминали, что ты чертовски хорош в зельях, — хмыкнула гриффиндорка, довольно улыбаясь. Парень растянул губы в хищной ухмылке, медленно приближаясь к шатенке и притягивая ее к себе за талию. — А то, что я чертовски хорош в постели, они не говорили? — хихикнул он, чмокнув Грейнджер в губы. Девушка так и застыла от этой фразы, потупив взгляд в пол. — Не знаю, Дафна не проверяла, а Блейз сказал, что это секрет, — нашлась Гермиона, хитро прищурившись. Настроение было гораздо лучше с утра, поэтому на шутки хватало и сил, и желания. Она победно рассмеялась. — Ты слишком много с ними общаешься, — надулся Драко, обиженно поджав губу. Его забавляла эта ситуация, поэтому ему совершенно не хотелось возвращаться к привычной рутине. Да, было чертовски важно узнать у Пэнси, что она смогла выяснить, но, Мерлин, это могло и подождать. Пусть весь гребаный мир подождет! — Жду тебя в столовой, — бросила Гермиона, вылетая из комнаты. Малфой весело хмыкнул, наблюдая за удаляющейся фигурой девушки. Святой Салазар, она была идеальной.***
Драко прихватил три бутылька восстанавливающего зелья и поспешил наверх в комнату Паркинсон. Когда они пришли к ней утром, то обнаружили Тео, заснувшего прямо на полу и держащего брюнетку за руку. Гермиона сказала, что сама их разбудит и осмотрит ее, так что он может приступать к зельям. Блондин не стал перечить, сразу направившись в свою небольшую лабораторию. Довольно быстро закончив, слизеринец поспешил вернуться к подруге. Если они смогли вытащить ее оттуда, то и сейчас справятся. Он был на все сто уверен в этом. Постучав для приличия, Малфой приоткрыл дверь, замечая Грейнджер, сидящую на краю кровати и залечивающую порезы и ожоги на руках Паркинсон. Брюнетка с интересом наблюдала за целительной магией, лишь на секунду подняв взгляд на вошедшего. Нотта в комнате уже не было, что, в общем, было даже к лучшему. Он бы только мешал со своей чрезмерной заботой и опекой, а теперь у них была возможность спокойно расспросить слизеринку. Драко подошел к гриффиндорке и протянул ей три пузырька, один из которых она не глядя отдала Пэнси. Паркинсон откупорила его и выпила одним глотком, облегченно вздыхая. Выглядела она гораздо лучше, чем вчера. Синяки сошли благодаря Грейнджер, как и порезы с ожогами, а на щеках появился живой румянец. Мерлин, да Гермиона была просто волшебницей! Малфой нахмурился, понимая, что подумал совершенную глупость, ведь отрицать этот факт он в принципе не мог. — Пэнс, ты как? — обеспокоенно спросил блондин, присаживаясь рядом с гриффиндоркой. Паркинсон устало вздохнула и повела бровями. Она как-то измученно прикрыла глаза. — Тебе хотя бы лучше? — Да, Малфой, лучше, — съязвила девушка, откидываясь на подушки. — Не надо становиться моей мамочкой. — Язвит, это уже хорошо, — усмехнулась шатенка, закончив залечивать последний ожог. Одернув руку, брюнетка рассмотрела свои запястья. Ее взгляд был каким-то неумолимо грустным и пустым. — Эти порезы же были оставлены не магией, да? Паркинсон испуганно взглянула на подругу и закусила губу, кивая. Мерлин, неужели она?.. Нет, Пэнси не могла! Драко зло стрельнул глазами на подругу и нахмурился. Или могла? — Как долго твоя мать тебя пытала? — тихо спросил слизеринец. Брюнетка застыла, отводя взгляд в сторону. — Пэнси, как долго? — Почти без перерыва все это время, — сглотнула волшебница, всхлипывая. — Я удивилась, когда вчера она ушла, но потом появились вы, и я подумала, что, скорее всего, она поняла, что вы были там. Думаю, она позволила меня забрать. — В каком смысле? Почему ты считаешь, что она позволила это сделать? — не поняла Грейнджер, обеспокоенно глядя на слизеринку. — Я думаю, что она так и рассчитывала, — добавила девушка, тяжело выдыхая. Ей все еще было немного трудно дышать, а от каждого воспоминания о матери ее пробирала крупная дрожь. Мерлин, сколько чертовых Круциатусов ей пришлось пережить, старательно цепляясь за сознание. — Тебе надо обратиться в Мунго, — твердо сказала Гермиона, качая головой. — Пэнс, ты черт знает сколько провела под пытками, плюс еще телесные увечья. Я смогла залечить только физические повреждения, но все мы здесь понимаем, что Круциатус не проходит бесследно. — Я знаю, Грейнджер, — рявкнула Паркинсон, тут же себя одергивая. Гриффиндорка ободряюще улыбнулась и сжала ее руку. — Прости, я… — Я понимаю, правда, — тихо прошептала шатенка. Она и правда понимала. Искренне понимала это чувство, когда окружающие тебя люди твердят, что с тобой что-то не так, и нужно обратиться за помощью, но ты просто не можешь. Не можешь переложить свою боль, которая скопилась в тебе, на других. Не можешь с кем-то поделиться ею. А можешь только заниматься чертовым саморазрушением, ломая каждую косточку своего сознания и не находя выхода. — Все обязательно будет хорошо, ладно? — Да, обязательно, — рассеяно кивнула брюнетка. Она выдохнула и прикрыла глаза. Шок еще не прошел, и тело ломило. От прошедших нескольких дней останутся незаметные шрамы где-то там внутри, под ребрами, и как бы Пэнси не старалась, она никогда не сможет их свести никаким зельем или заклинанием. Ни одно лекарство не поможет стереть из памяти каждую секунду, проведенную там. Ей уже ничего не поможет. — Что вы хотите знать? — Для начала убедиться, что ты более или менее помнишь что-то, — включился Малфой, выходя из своих мыслей. Он никак не мог понять, что могло толкнуть его такую стойкую подругу на причинение себе боли. Пэнси была далеко не слабохарактерной, чтобы вот так просто расставаться с жизнью. — Я отлично помню, что было, когда я очнулась, — начала девушка, метая взгляд от гриффиндорки к слизеринцу. — Если вкратце, то я узнала кое-что интересное, на самом деле, я удивлена, что Селест не стерла мне память об этом. Когда она пришла первый раз, нас прервал чей-то патронус: это была изящная лисица. Он передал моей матери сообщение, которое я не смогла расслышать, но он очень странно к ней обратился. Я уверена, что это было именно обращение. Он назвал ее «Scorpio». Странно, да? Я подумала сначала, что это бред. — Погоди, это как Скорпион, в смысле, знак зодиака? — подозрительно спросил Драко, сощурившись. Паркинсон пожала плечами. — Это ты у нас тут разбираешься в астрологии, Блэк по материнской линии, — ехидно отозвалась брюнетка. — Ну, так вот, затем я спросила, каким образом они могут использовать патронусы, если они Пожиратели смерти. Селест ответила мне, что они далеко не Пожиратели, и вообще они называют себя Зодиак. Гермиона почти восторженно взглянула на Малфоя, но тот ее восторга не разделял. Да, она была права насчет названия, но, возможно ли, что раз они называли друг друга по названию знаков зодиакальных созвездий, то всего их, кто бы это ни был, было двенадцать? Двенадцать искусных магов, которые, возможно, в прошлом были Пожирателями. Драко нахмурился и сосредоточенно уставился в одну точку. — Не очень понимаю, чему ты радуешься, Грейнджер, — непонимающе протянула слизеринка, подозрительно поглядывая на подругу. Шатенка просто отмахнулась. — Я наткнулась на дневник Люциуса Малфоя I, и там было название их альянса, я сопоставила это с известными нам буквами и выяснила, что наши неуловимые взяли это же название, — на одном дыхании произнесла гриффиндорка. — И угадай, как оно звучит на латыни? «Zodiaci». Дословно, «Зодиак». Кстати, было третье убийство. Снова чистокровный, снова мужчина, в этот раз без ноги. — Мерлин, давай без подробностей, — нахмурилась Пэнси, брезгливо морща нос. — Мне сейчас только обсуждать трупы для полного счастья не хватало. — Я тут подумал… — начал Драко, потирая виски. Он все никак не мог сформулировать свои мысли. — А ты умеешь? — поддела друга Паркинсон, хихикая. Гермиона, заметив сосредоточенное лицо своего парня, заметно напряглась. — А что, если это обращение означает как раз то, что их всего двенадцать в этом альянсе? Ну, знаете, говорящее название, говорящие имена. Ко всему этому добавляем довольно яркую параллель с прошлым и артефактами неизвестного назначения при совместном использовании. Внутри Гермионы что-то похолодело. Она вдруг отчетливо вспомнила слова Элиаса о том, что все грязнокровки и предатели крови сгорят в Адском пламени. По телу пробежала мелкая дрожь, и девушка закрыла лицо руками. Хотелось просто оставить эту мысль и не возвращаться к ней, но она билась в голове раненой птицей, не давая покоя.