Шанс на счастье

Вот и началось моё обучение в академии магии, в качестве полноправной студентки. Поначалу, первые несколько месяцев, всё было просто прекрасно. Я исправно посещала уроки по истории искусств и магической журналистике. Моя грамотность исправилась и я теперь писала почти без ошибок, как и речь. Надо признать, в эту мелочь было влито много сил и приложено огромное количество усилий. Правила, отчего-то, совершенно не запоминались, хотя ранее таких трудностей у меня не возникало. Ближе к Рождеству, я начала замечать, что всё чаще провожу свободное время, в компании Бенджамина и его матери. Обычно, в свободное время я писала статьи или рассказы, писала картины или перебирала струны арфы, оттачивая мастерство. Но, всё чаще эти вещи стали забываться, к мольберту я не прикасалась несколько недель, задания по журналистике накапливались, а арфа пылилась в музыкальном зале. 3ато всё чаще, во время прорицания я пропадала в кабинете Эрмины и слушала её речи о праве, как людском, так и магическом. На самом деле, слушать эту невероятную женщину было в удовольствие не только мне, но и почти всем. Невероятная харизма и эпатаж читались в каждом её движении. Она объясняла доходчиво и внятно, приправляя каждую фразу шуткой или колкой фразой. Вот и сейчас, я выскользнула из аудитории и столкнулась с Бенджамином, который судя по всему, пропадал на тренировочном поле по квиддичу или собирался туда. Он улыбнулся мне, пропуская вперёд толпу студентов, что словно зомби ползли куда-то по коридорам. Прижимая к себе тонкую новенькую тетрадь по прорицаниям, в которой ничего не было написано, я поинтересовалась у знакомого: — Ты с тренировки? — О, да. Мы готовимся к дружескому матчу в Хогвартсе. — спокойно отвечал мне волшебник. После небольшой паузы, в которую я думала, что мы смогли бы увидеться с Северусом, юноша продолжил. — Мы поедем к ним через месяц. — А как можно поехать с вами, но при этом не принимать участия в матче? — Оживилась я, умоляюще смотря в его изумрудные глаза. Пару раз хлопнув ресничками, я улыбнулась. — Бенджамин, умоляю, возьмите меня с собой. Я буду очень вам полезна! От меня не укрылось то, как на его лице промелькнули тень сомнений, желание помочь и кажется, какой-то хитроумный план, от которого мне почудилось, что в его голове вращаются шестерёнки. Я сложила ручки в умоляющем жесте, одними губами шепча «пожалуйста». Юноша тяжело вздохнул, кажется, ему было трудно придумать что-то сейчас. — Я подумаю и найду тебя, когда мне стане что-то известно. — Он склонился надо мной, строго смерив взглядом моё радостное лицо. Я взвизгнула и повисла на его шее, шепча ему миллион благодарностей, на что он отреагировал так же, как его отец реагировал на бурные эмоции Эрмины — терпеливо вздохнул и погладил по голове. Я, почувствовав, что перешла границы дозволенного, отпустила его из кольца своих рук и почувствовала, как порозовели мои щёки. Заправив прядь, что выбилась из аккуратно уложенной причёски, я отошла на расстояние, что соответствовало нашему статусу отношений и ещё раз поблагодарила, приседая в книксене. Последней из аудитории, грациозно выплыла Эрмина и Бенджамин вежливо попрощавшись, подошёл к ней, предлагая свою руку и уводя её подальше, в сад. В приподнятом настроении, я поспешила на зельеварение, к которому во мне проснулся интерес, но это было только до того момента, как я зашла в класс и осознала, что сегодня у нас контрольная, ещё и такая большая. Втянув в себя воздух, я уставилась в лист с вопросами и принялась писать ответы, в основном, это было первое, что мне приходило на ум или то, что я помнила с занятий. Я старалась не прогуливать этот предмет, но в моей голове совсем ничего не задерживалось. Оглядевшись вокруг, я начала думать, как бы мне не получить «неуд». Тогда я точно не смогу поехать в Хогвартс. К счастью, я заметила, что у моего однокурсника тот же вариант, поэтому незамедлительно принялась строчить ему записку с просьбой о помощи в этом нелёгком деле. Маленький листочек быстро перекочевал к нему, а после — вернулся с ответами, написанными весьма и весьма красивым почерком. Осмотревшись, я убедила себя в том, что за мной никто не наблюдает и принялась за списывание, по традиции, оставляя две или три ошибки. Радовал ещё и тот факт, что некоторые наши ответы сошлись и я убедилась в том, что я помню хоть что-то из курса лекций, что было мною прослушано, за последние пол года. Хотя, признаться честно, на этом курсе было интереснее спать, чем слушать. Удостоверившись, что я сделала всё от меня зависящее, я сдала работу и выдохнула, когда пробежавшись глазами по тесту, педагог ответила «умница, девочка.» и удовлетворённо кивнув сама себе, жестом отпустила меня. Кратко поблагодарив, я вышла из зала, чтобы не мешать другим. Спустя пару минут, я выбрела к трибунам и забравшись на них, стала наблюдать за Бенджамином, который действительно хорошо играл. Тренировка проходила в виде матча между основным составом игроков и их заменой. Мой знакомый, звонко рассмеялся сбив снаряд и помешав ловцу команды противника поймать снитч. Решив раззадорить его ещё больше, я что-то громко выкрикнула. Махнув мне рукой, Бенджамин вновь сосредоточился на своей основной задаче. На самом деле, мой знакомый и не нуждался в поддержке, ему и так её хватало, если судить по толпе визжащих девиц, скандирующих его имя, вгоняя его и остальных в смущение. Хотя, с другой стороны я их понимала и понимала то, насколько глупо выгляжу, осуждая их, таскающихся за ним по всей школе, когда сама очень часто посещаю его тренировки, болею за него и гуляю с ним по Парижским улицам в выходные дни. Хотя, наверное, это другое. Бенджамин сам приглашает меня на прогулки, дарит символические подарки и сам попадается мне на пути. Я привыкла к его присутствию где-то рядом с собой и теперь, когда мы с ним очень долго не виделись, мне начинало казаться, что я потеряла что-то важное. Мои мысли были прерваны Бенджамином, что с грохотом приземлился на трибуны возле меня. Деревянный помост затрещал от подобного обращения с ним, но юноша только улыбнулся. Отмерев от созерцания Бладжера, я улыбнулась ему, поднимаясь с насиженного места. — Ты прекрасно играешь. У тебя настоящий талант. Почему ты до сих пор не ловец? — вопрошаю я, аккуратно стукая его кулачком по плечу. Он лишь качает головой, пожимает плечами и подаёт мне руку, помогая спуститься с высокого места. — А почему ты никогда не играешь? Я не видел тебя на метле, хм, дай-ка подумать…— Его наигранный тон меня смешит, как и поза, которую он принял якобы раздумывая. — Ах да, никогда. Почему ты не пользуешься метлой, а на занятиях отсиживаешься у мамы в кабинете? — В детстве, я навернулась с такой, что даже зелье сращивания костей не принесло никакой пользы. Не хочу повторять подобный опыт. — я нагло лгу ему смотря в глаза, надеясь что это хоть как-то отделит нас друг от друга, но он лишь приобнимает меня и сообщает, что обязательно покатает меня позже. Девочки визжат, бросаются поздравлять и я ухожу, стараясь быть как можно более незаметной. Пусть выпустит пар и снова станет обыкновенным Бенджамином. Звонит колокол на обед, я захожу в зал одной из первых и занимаю места для девочек, которые в скором времени должны подтянуться со своих занятий. Я задумчиво рассматриваю брошь этонселя и устремляю взгляд куда-то в сторону учительского стола, где Эрмина химичит себе лекарства. Бенджамина ещё нет, наверняка принимает душ после тренировки. Тщательно смешав все порошки, женщина опустошает его залпом и морщится, словно ей стало очень больно, горько и кисло. Я много раз пыталась выпытать у неё, что происходит, но она умело переводила тему, от чего я бросила попытки. Иногда, мне действительно страшно за неё. Она может быть очень бледной и словно бы становится серой. Волосы в те моменты тускнеют, лицо бледнеет, а в глазах издевательски поблескивает искорка озорства. В те дни, любимая преподавательница не шутит, а только сильно кашляет, уроки и лекции она ведёт сидя, и в такие моменты мне кажется, что она вот вот либо обратиться в камень, либо просто упадёт замертво. Но, в высшем магическом свете, уже третий год ходит экспертное мнение, что они ждут второго ребёнка. Об этом забавном слушке вспоминают именно тогда, когда из-за плохого самочувствия она не появляется на публике. Рядом со мной упала обессиленная Хельга, жалобно взглянув на меня. Я улыбнулась ей, ожидая жалоб о том, как несправедлив этот мир и как ей бы хотелось быть похожей на нашу третью подругу, которая видимо снова флиртует с каким-то парнем где-то в укромном уголке. Да-да, это та самая, которая обручена и ждёт совершеннолетия, чтобы выйти замуж за предначертанного. Спустя целый месяц, настал день, который я и Бенджамин планировали на протяжении нескольких бессонных ночей и ради которого, мы около двух недель запасались припасами и вещами первой необходимости. Попасть в состав делегации легально у меня не получилось, поэтому было принято решение, что я должна буду сделать это тайно. Собственно, в тот же день было объявлено время вылета, что идеально подходило к нашему плану. Оставалось только дождаться. За день до отлёта, мы подделали письмо от мамы и папы, которые просили отпустить их дочь. Естественно, я покинула академию под пристальным взором директора и Эрмины. Переждав в кафе, под покровом ночи я вернулась в академию. Отоспавшись ночь в кровати, я пропустила целый учебный день, прячась от домовиков, наблюдателей и дежурных, потому что никто из них не стал бы меня покрывать. Питалась я тем, что приносили мне девочки, в то время, как Бенджамин уговаривал мать и отца выдать ему личный летучий экипаж, чтобы он с комфортом добрался до Хогвартса, ведь путь предстоял неблизкий. Отец и мать готовые дать своему ребенку всё самое лучшее это хорошо, но ребенок, умеющий этим пользоваться — ещё лучше. Итак, к восьми часам вечера, летучий экипаж Бенджамина был готов к отправке и стоял у главного входа, дожидаясь хозяина. Лучший лётный кучер Парижа, служивший его матери, сейчас проходил краткий инструктаж о том, как и в каком порядке должны лететь экипажи со студентами. В это время, я спустилась к этому экипажу и удостоверившись, что попала в нужный, ловко юркнула в ящик под сиденьем, с замиранием сердца ожидая отправления. Через полчаса, площадь перед заполнилась голосами. Дверца экипажа противно скрипнула, кто-то опустился на соседнее сиденье. Послышался голос Бенджамина: — Петуния, ты готова? — Спрашивал он шепотом. Я, скрючившись в неудобной позе, стукнула два раза по стенке ящика, что означало «да» на языке, что мы условились ранее. В этот момент дверь распахнулась вновь. — Мама, мы попрощались с тобой, две минуты назад! Обычно, он с радостью бежал в объятия женщины, но теперь, это его недовольство выглядело даже грубо, кажется он и сам это понял, потому как я услышала что-то ласковое, что он шептал ей, целуя в лоб. Рядом кажется стоял ещё и отец, который посоветовал Бенджамину беречь себя и хорошо себя вести. Он то и увел беспокойную мать от сына. Я слышала как завершились последние приготовления, как егерь крикнул, давая сигнал к началу процессии. Меня подбросило, насколько это было возможно, в условиях маленького деревянного ящика, все затряслось словно бы я ехала на американской горке, а после меня совсем вжало в стенку. Такое положение продлилось недолго ю, а когда мы выровнялись, Бенджамин выпустил меня, открыв крышку ящика. — Я думала — умру! — Поднялась я, вдыхая воздух. Бенджамин приложил палец к губам и осмотрелся, кучеру вроде бы было наплевать на безбилетного пассажира. Захлопнув поплотнее окошко, связывающее нас с кучером, Бенджамин усадил меня на сиденье, под которым я пряталась раньше и вытащил откуда-то еду, протянул мне. — Спасибо большое. Я порывисто обняла его, пересаживаясь к нему и прижимаясь. Так было теплее и тем более, правила приличия требовали того, чтобы я поделилась, хотя, я бы сделала это, даже если бы их совсем не знала. Мы медленно наслаждались едой, беседовали об удачном побеге и думали о том, что мы будем делать по приезду. Я сказала, что хотела бы показать ему Лондон и если получится, навестить родных и друзей, что остались здесь. Например, дядю или мою школьную подругу музыкантку. У нас всё было готово к моему комфортному проживанию в Хогвартсе. С этим мне помог Северус и некоторые его школьные приятели. Уже сформировавшаяся компашка мародёров относилась к моему другу нейтрально, они не презирали друг друга и не гнобили, что мне было на руку, ведь именно один из Мародёров, сегодня должен будет провести меня в тайную комнату, где я пробуду до возвращения в Шармбаттон. С мыслями о предстоящем приключении, я не заметила как уснула, а проснулась я, лишь когда Бенджамин аккуратно коснулся моей щеки. Открыв глаза, я поняла, что мы скоро садимся и ему надо прятать меня в сундук с вещами. На скорую руку перекусив парой печенек, я полезла в сундук. Меня вновь вдавило в стенку. Снова затрясло, больно подкинув меня в воздухе, когда соприкоснулись с землёй. Голоса утихли, а я продолжала лежать так какое-то время, но вскоре, я засекла некоторое шевеление. Щёлкнул замок в сундуке и крышка открылась, заставляя меня болезненно зажмуриться. Передо мной стояли двое юношей, лицо одного было покрыто шрамами, а второй стоял с надменной улыбкой, сложив руки у себя на груди. — Так вот какой он, ценный груз. — Присвистнул черноволосый, а мальчик со шрамами, протянул мне руку, помогая вылезти. — Меня зовут Римус, а этого, — он взглядом указал на парня, впечатление от которого создавалось довольно сильное, мой разум буквально кричал «бандит!». — Сириус Блэк. — Петуния, Петуния Эванс, рада знакомству. — А ты знаешь Лили? Лили Эванс! Рыженькую такую! — вдруг оживился Сириус, округлив глаза. — Я могу предположить, что это моя дальняя родственница. — улыбнулась я. — Буду рада с ней познакомиться.