как таяли холодные льды.

когда сугавара начал сетовать на своего арендодателя, попрекая его тем, что тот ежемесячно повышает квартплату, ты предложила пожить у себя. не то, чтобы тебе было невыносимо одиноко, но иногда, вечерами накатывала тоска, поэтому с лучшим другом было бы веселее. он смутился, не веря и пытаясь отыскать в твоих словах шутку, но ничего подобного не присутствовало. тебе действительно хотелось помочь милому светловолосому мальчику, который помогал всем, лишь изредка получая отдачу ( к слову, эта отдача была только от тебя и его волейбольной команды, из-за чего частенько ты по-доброму ворчала на парня, ибо тот ну уж слишком мягкосердечен. ). он согласился, предупредив, что если будет мешать, то немедленно съедет. — суга, ты же понимаешь, что просто от рождения не можешь мешать, м? — ты искренне улыбаешься, приподнимаясь на цыпочки и ласково трепля светлую макушку. парень подставляется под прикосновения, ведь ему так хочется ощущать их еще чаще, буквально двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. но такое желание он списывает на то, что вы просто лучшие друзья, а ты слишком очаровательна. он смущённо усмехается, краснея до кончиков ушей и напоминая тебе спелую клубнику, которую когда-то выращивал на подоконнике. и даже такая его улыбка греет душу. > вы упаковывали последние мелкие вещицы по коробкам, когда ты наткнулась на небольшой деревянный ящичек, на котором красовалась выжженная надпись: « слова, которые я никогда не скажу тебе, потому что слишком жалок. моей милой т/и. » пусть и было до жути любопытно, но ты бы никогда не прикоснулась к чему-то настолько личному без разрешения, тем более, если дело касалось чувств. отбросив дурные мысли насчет окончания дружбы, ты аккуратно укладываешь деревянный ящичек поверх всего, закрывая картонными ставнями и отодвигая в сторону. мысль о таинственном «ящике пандоры» больше не оставит тебя ни на минуту. > первые дни сожительства сугавара жутко стеснялся тебя, буквально подпрыгивая на месте от каждого шороха или звука, а уж тем более, от твоего голоса. но спустя неделю, он привык, начиная воспринимать твою квартиру, как дом родной. но, как учащийся другой школы, он не знал, что ты каждое утро просыпаешь первый урок, из-за чего ките, старосте, уже который день промывают мозги, а он, в свою очередь, мучает их тебе нотациями, которые ты внимаешь, но не выполняешь, как бы ни пыталась. бедный мальчик заебался настолько, что сегодня встал пораньше и теперь звонил в дверь твоей квартиры, намереваясь разбудить, а если надо, то и накормить, одеть, обуть , умыть и пиздюлей вставить. но, к великому удивлению, дверь открываешь не ты, а один из команды карасуно, уже одетый в форму и одаривающий шинске не самым приятным из взглядов. — ты кто и чего тут забыл? — спрашивает суга, преграждая путь твоему другу и продолжая испепелять того взглядом. впрочем, капитан инаризаки тоже не промах: фырчит, кидая презрительно-убийственные взгляды, словно насупившийся и разозленный еж. — это я у тебя спрашиваю. — равнодушным и ровным тоном отвечает, но в голосе рокочет угроза и толика раздражённости. кажется, они бы сцепились, несмотря на свой спокойный нрав, если бы ты не вышла из спальни, разбуженная трелью звонка. и стоит ли вспоминать, сколько тонн вопросов « вы что, встречаетесь? », « вы точно друзья? » ты услышала от них обоих? > ты чертовски сильно перепила, а губы коши чертовски сильно манили. было наплевать, даст он пощечину или возненавидит тебя, чувства брали верх над разумом, поглощенным пеленой плотного тумана, и ты робко коснулась губами его, совсем секундное и мимолетное прикосновение, но такое необходимое. для обоих. сеттер замирает в удивлении, кажется, сердце его пропускает несколько ударов, нагоняя их следом так, что пульс учащается, наверное, раза в три, а руки начинают дрожать, то ли от счастья, то ли от страха, что это лишь сон. ты уже было собираешься выпутываться из теплых и таких родных объятий, пытаясь слезть с коленей, но тебя настойчиво прижимают ближе, крепко сжимая горячие, как раскаленное железо, ладони на твоей талии и сминая губы в напористом поцелуе, совсем несвойственном твоему милому лучшему другу. и ты плавишься от его прикосновений, отвечая на поцелуй, когда его, черт возьми, умелый язык исследует твое небо, проходится по ряду зубов, а твою нижнюю губу играючи прикусывают. колени начинают дрожать, а внизу зарождается желание, постепенно разливающееся по всему телу, когда чужие губы пламенем целуют твою шею, оставляя еле заметные метки, которые сойдут через пару часов, а ты начинаешь сомневаться, коши ли это. но сомнения опровергаются, стоит лишь твоему взгляду уловить платиновые пушистые волосы, кончики которых ласкали подбородок, щекотали нежную девичью кожу на шее, а до дрожи родные глаза сверкали в темной комнате единственными источниками света, если твои не считать. а парень, оставив напоследок влажный чмок, отстранился, уложив твою голову на свое плечо. — прости меня, т/и.. — последнее, что ты услышала, прежде чем получить поцелуй в висок и провалиться в царство морфея, усыпленная теплотой любимого человека и его нежными руками, гладящими тебя по спине. > утро задается не сразу, точнее, оно не превращается в доброе, пока ты не выпиваешь таблетку аспирина и не принимаешь душ, смывая с себя остатки усталости и прошлой ночи. прошлой ночи.. — блять. — вырывается изо рта, но тут же растворяется в брызгах воды, разлетающихся в разные стороны, как только приятные воспоминания сваливаются на тебя снежной лавиной, и ты буквально ощущаешь необходимые в тот момент прикосновения заново. неосознанно, будто в трансе, прикасаешься кончиками пальцев к пылающим губам. щеки в один миг багровеют, а ты ощущаешь необходимое, как кислород, желание повторить все еще раз. и не один. постучавшись, входишь в комнату юноши, но та встречает тебя прохладой и запахом пустоты. раньше комната пахла карамельными конфетами, булочками с корицей и остывшим утренним кофе, которое готовил тебе лучший друг. а теперь она пахнет прохладой ранней осени и одиночеством, которое, видимо, будет преследовать тебя всегда. смотришь на настенные часы. 7:04. удивляешься тому, что встала в такую рань, но еще больше удивляешься, когда замечаешь уголок знакомого деревянного ящичка, торчащего из-под кровати. тянешь к нему руки, наплевав на все правила приличия, потому что теперь это единственный шанс найти ответы на вопросы, ибо все твои контакты в черных списках коши, и от этого, если честно, душу дерут на части кошки. дрожащими руками открываешь крышку шкатулки, словно ебучего гроба, в котором парень похоронил ( по крайней мере, пытался ) свои чувства к тебе. цедишь воздух сквозь сжатые зубы, ощущая ком в горле и слезы, обжигающие твои щеки солью и влагой. в ящичке всего три письма, и у каждого есть название: « как красиво ты улыбаешься, я влюбился впервые в жизни.. »; « обещаю тебя целовать, хотя б раз, но чтоб ты запомнила.. »; « в прощальное утро, сегодня, я понял, что умер, теряя твои родные ладони. » берешь первое письмо, написанное два года назад. « как красиво ты улыбаешься, я влюбился впервые в жизни. как красиво звучит мое имя, когда слетает с твоих губ. я даже не знал, что оно настолько прекрасно. и я думал, что мое сердце состоит изо льда, пока ты не растопила лишь его тонкий слой. а под ним, кажется, на красном, слабо бьющемся сердечке было высечено твое имя. » а твое разрывается, раскалываясь на осколки, что врезаются во внутренние органы. с каждым словом тебя как будто пронзает тысяча заточенных клинков, у которых никак не получается прикончить тебя. « я обещаю тебя целовать, хотя б раз, но чтоб ты запомнила. я не похож на донжуана и не желаю быть таким, я разносил чувства в карманах, кому ни поподя их я дарил. но полюбил я лишь однажды, одаренный твоей улыбкой, я воспылал целью отважной, такой, чтобы подаренная мне улыбка не стала вдруг сплошной ошибкой, о кой жалеть будешь вдвойне. я люблю тебя, т/и, трепетно и горячо, но достоин ли я любви – я, к сожалению, пока не учел. » — достоин... ты.. достоин всего.. — шепчешь, захлебываясь рыданиями и воздухом, горячие слезы каплями остаются на белой бумаге, создавая разводы и заставляя ту скукоживаться, как апельсиновая корка. с горечью подмечаешь,что обещание он всё-таки сдержал. берешь последнее письмо, решая добить себя, наивно полагая, что больнее уже не будет. как же ты ошибалась. « в прощальное утро, сегодня, я понял, что умер, теряя твои родные ладони. я люблю изгиб твоих пальцев, каждую родинку нежной кожи. люблю твои объятия, твой заспанный вид с утра, люблю все твои привычки, даже самую глупую: засиживаться допоздна, а потом бурчать, что не выспалась. я люблю каждый твой изъян, для меня – он лишь твоя отличительная черта, за которую я тебя полюбил. и буду любить. для меня воспоминания с тобой – самый счастливый промежуток в моей жизни, таковым он останется навсегда. но воспоминания должны оставаться воспоминаниями, до какого-то момента. я прощаюсь с тобой, пока не стану достоин. прости. и я действительно умер, когда коснувшись твоей руки в последний раз, осознал, что теперь она не будет греть меня холодными вечерами. » ты не замечаешь чужих шагов около себя, несколько секунд и не чувствуешь кольца рук на своих плечах. — т/и.. — шепчет суга, после чего изо рта его вырывается всхлип, а ты чувствуешь влагу на своем плече. твои глаза широко распахиваются, роняя все больше слез, а ты рывком поворачиваешься к парню и прижимаешься, как к спасательному кругу, с силой сжимая ткань пальто в кулаках, словно пытаясь удержать коши рядом как можно дольше. — прости меня, прошу. я вернусь... обещаю, я вернусь.. как только буду тебя.. тебя достоин... — с паузами, сквозь горькие слёзы выговаривает твой лучший друг, отстраняя от себя. ты бы знала, каких сил ему дается не остаться сейчас, видя твои слёзы и зная, что он является их причиной. ты бы знала, как ему больно уходить, зная, что твое счастье пахло карамельными конфетами, булочками с корицей и утренним остывшим кофе, которое он готовил для тебя. на его сердце раскаленным ножом высекают твое имя, исписывая им всю поверхность, пока ты смотришь на любимую фигуру, удаляющуюся прочь. он заходил за ящичком, надеясь, что ты спишь, но обязал себя вернуться. он заходил за письмами, но полюбил тебя еще больше. теперь в его понимании слово «любовь» это синоним к тебе. а ты уже знаешь, что он вернется. ведь коши не нарушает обещаний, верно?