Пятьдесят штормов Вонголы

Руки Касоры отчего-то мелко подрагивали. Перед мужчиной, стоявшей перед ней, выглядеть глупой или слабой не хотелось. Она обязательно выложится на полную во время этой тренировки. Вспомнит все, чему учил ее Тадаши. Но Касора подозревала, что ее усилий все равно будет недостаточно – Кёя даже не переодел костюм. Решив, что тянуть с этим не стоит, и у них сейчас каждая минута была на счету, Хибари решил устроить тренировку прямо сейчас. Девушку, разумеется, никто не спрашивал, но она была не особенно против. Если это научит ее побеждать, то она будет учиться. Смотря трудностям прямо в лицо. Там, в оружейной, кроме боевого посоха Хибари дал ей пневматический пистолет и одно из колец, лежащих на стеллаже. Она бы даже смутилась, если бы не понимала, что это наверняка что-то важное. Возможно, это какой-то новый вид оружия? Касора не задавала вопросов, понимая, что позже Кёя объяснит ей все сам. Так и случилось. Они зашли в чью-то комнату, и мужчина выдал ей тренировочные штаны цвета хаки, кроссовки (даже подошедшие ей по размеру) и черную футболку. Вышла в коридор девушка уже в полном облачении, после чего они поспешили в тренировочный зал. Девушка раскрыла шест тем же движением, что и Хибари, и взяла его в обе руки. Взгляд невольно скользнул к собственной правой руке, на которой теперь красовалось уже два кольца. Половинчатое кольцо Вонголы на указательном пальце и темное, грубое кольцо с темно-зеленым камнем – на среднем. Оно словно магнитом притягивало к себе взгляд: слишком контрастно смотрелись искусно ограненный шестиугольный вытянутый камень – для изумруда он был слишком темным, как показалось девушке – и темный металл кольца, что не имел практически никаких украшений, кроме нескольких горизонтальных полос. – В наших телах течет энергия, которая называется хадо. Мы можем использовать ее в бою. Хадо бывает семи типов… – Небо, Гроза, Облако… я знаю, – кивнула девушка. – Прости, что перебила. – Откуда ты узнала это? Ты только сегодня получила кольцо, – мужчина казался заинтересованным. – О, Реборн рассказал мне. Он рассказал мне про кольца Вонголы, атрибуты и их свойства. – Но сказал ли он, что в вашем времени пламя Предсмертной воли почти не используется? Чтобы использовать свое хадо, нужно научиться его высвобождать. Для этого нужен проводник. Таким проводником служит особый сплав и некоторые природные минералы. Кольца Вонголы как раз сделаны из этого сплава. Но долгое время метод изготовления этих колец был засекречен, а потом и утрачен, и лишь недавно ученые смогли его восстановить, хоть и не в прежнем виде. Кольцо на твоей руке – оба кольца – являются этими проводниками. Через них ты сможешь высвободить свое пламя и усилить свойства и боевые способности своего оружия. Оно хорошо проводит электричество и твое хадо. – Электричество? О чем ты? И как высвободить это пламя? – Твоей решимостью. Ты должна представить, как твое хадо течет по венам вместе с кровью, направить его к проводнику и зажечь на нем пламя. Хибари поднял руку перед девушкой. Она заметила на нем два кольца. Одна простая серебряная полоска и темное кольцо с фиолетовым камнем. Которое через секунду зажглось таким же фиолетовым пламенем. У девушки вырвался непроизвольный вздох. Это была магия, не иначе. – Оно горячее? – девушка протянула к нему свою руку. – Нет. Но у каждого атрибута свои особенности. Касора осторожно провела рукой над пламенем, но не ощутила ничего кроме непонятной теплой волны, обволакивающей ее пальцы. – Впредь так делать не стоит, – остановил ее мужчина. – Пламя Предсмертной воли опасно. Небо может обжечь, Ураган тоже опасен, даже Облако может вытянуть твое хадо. – Хорошо. – Теперь зажги свое кольцо. Девушка вздохнула и попыталась сконцентрироваться. Как там надо было? Представить, как течет по телу хадо? Направить его к руке, к проводнику. И своей решимостью зажечь кольцо. Девушка подняла перед собой руку. Хадо, хадо, хадо. Решимость. Почувствовать, как хадо течет с кровью по венам. По коже от шеи прошли мурашки. Рука сжималась в кулак все сильнее, будто это могло хоть как-то помочь. Нет. Ничего. Прошла минута, вторая, третья. Ей казалось, что ее решимость скоро выльется из нее, словно из переполненного сосуда – благим матом на это кольцо. Ничего. Ни искорки. Проклятое зеленое кольцо лишь поблескивало в свете ламп, будто насмехаясь над тщетными попытками девушки. Кажется, еще немного, и оно начнет давать советы, как это правильнее сделать. Ногти с силой впились в нежную кожу ладоней, но девушка даже не почувствовала этого. Бессилье и отчаяние начало овладевать девушкой. Липкая холодная бездна разворачивалась в душе. Нервы потихоньку начали сдавать – она поняла это по трясущимся рукам. Нет, она не может просто так расплакаться. После всего, что произошло с ней. Не здесь. Не сейчас. Не под мрачным недовольным взглядом Хибари. Боже. Она чувствовала себя ничтожеством. Тупицей, неумехой и растяпой. Последнее – скорее просто за компанию. Что же было не так? Может, в ней не было никакого хадо? Реборн ошибся. «Но как-то же я оказалась в будущем гребаным Хранителем Вонголы!» – зло подумала девушка, когда из глаза уже были готовы брызнуть слезы, а губа в одном месте была прокушена до крови. И вот. Это было чудо, не иначе. Или ей показалось. Над указательным пальцем вспыхнула и погасла маленькая искра, опалив кольцо нежным язычком пламени. Облегченный смешок вырвался из ее груди. Она сможет. Ради себя самой, она сделает это. Не ради Тсуны и пресловутой Вонголы. Она докажет самой себе, что она – боец. Она тоже умеет быть сильной. Ее остановил Хибари. Жестом заставил прекратить. Что? И это тогда, когда у нее только начало получаться? Да ни за что! – Остановись. Сними второе кольцо. Он не мог так поступить… Он и правда не собирается больше ее учить? Ну конечно, Касора, ты такая бесполезная, даже не смогла справиться с таким простым заданием! Еще бы он тратил на тебя свое время. Рука девушки дернулась к среднему пальцу. Было жаль потраченных зря надежд. – Не это кольцо, Касора. Я хочу, чтобы ты сняла кольцо Вонголы. Оно сбивает твое хадо. Надежда в удивленных глазах. – Что? – Я думаю… Нет, это так. Кольца Вонголы – один из лучших проводников в этом мире. Кольца, что делают сейчас, даже вполовину не так хороши, как они. Но твое кольцо Вонголы еще не собрано. Я не думал, что оно вообще будет работать сейчас, поэтому дал тебе это кольцо Грозы. Но, очевидно, даже сломанным, кольцо Вонголы, работает, перетягивая на себя все твое хадо, но без своей половинки оно не может преобразовать твое хадо в пламя. Так что сними его. Все еще чуть подрагивающими руками девушка сняла кольцо и протянула Кёе. – Положи в карман. Никогда с ним не расставайся, пока ты здесь. Это единственная действительно важная вещь здесь. Она быстро кивнула, мысленно ругая себя за глупость. У нее получится. Касора подняла руку с кольцом для еще одной попытки. Ее глаза невольно закрылись. Энергия. Пламя. Кровь. Решимость. Игараси глубоко вдохнула. Мир сузился до пределов этой комнаты. На секунду – она готова была поклясться – ей показалось, что стало так тихо, что она могла слышать стук собственного сердца, чувствовать бег крови по венам. Пальцы изнутри слегка закололо знакомой теплой пульсацией – Открой глаза. – Голос Кёи раздался неожиданно близко. Он стоял в шаге от нее. На ее руке кольцо горело веселым изумрудным пламенем. Незамутненная радость затопила разум Касоры, так что она, обрадованная своей маленькой победой, не думая ни секунды, легко рассмеялась и шагнула навстречу к ничего не подозревающему Хибари, сжав его в своих объятьях. Отчего-то внутри стало так легко; чувство, похожее на эйфорию, заполнило все ее нутро. Хотелось смеяться. Или плакать. Или все вместе. Ее руки все еще лежали на спине Хибари, когда она почувствовала, что одна его рука медленно опустилась на ее плечо, а другая – на макушку, чуть растрепав ее – будто хвалящим – смазанным движением. Девушка застыла. Едва не задохнулась смешком, так и не вырвавшимся у нее из груди. Смеяться почему-то больше не хотелось. В нос вместе с осознанием происходящего вдруг ударил приятный запах мужского парфюма. И еще – его собственный. Не поддающийся какому-либо описанию, он впивался в легкие, раскурочивая их. Касора больше не улыбалась. Ткань пиджака под ее пальцами стала вдруг такой… ощутимой. Она опустила взгляд, вперившись куда-то в его черный галстук, уходящий вниз. Какого черта ты делаешь? Она не знала, как он отреагирует. Даже удивилась собственной излишней эмоциональности. Почему-то стало страшно до чертиков. Если вдруг он сейчас ее оттолкнет, в ней что-то сломается. Обязательно, прямо сейчас. Тихий шорох ткани и его запах – такой густой и полный, что он почти отдавался вкусом на языке. Он пьянил. «Пожалуйста, сделай что-нибудь». Какие глупости. Она зажмурилась. Боялась и ждала, когда он оттолкнет ее. Но он ничего не делал. Ничего. Ни единого чертового движения. Замер, застыл как статуя Давида во Флорентийской академии. Он не обнимал ее. Ни в коем разе. Было так глупо просто стоять так посреди огромного тренировочного зала. Хотелось уйти. Оторвать ее от себя, оттолкнуть. Не вдыхать до боли в легких ее знакомый теплый запах. Не чувствовать ее мягкие волосы под своей рукой; ее острое маленькое плечо, прикрытое одной лишь футболкой. Так неправильно. Кёя, к черту, понятия не имел, что он творит. Животом и спиной чувствовал ее маленькое хрупкое тело, прижимавшееся к нему, и не мог отпустить. Боже, это было почти похоже на измену. Она едва не подпрыгнула на месте, когда его пальцы коснулись открытой кожи у основания шеи. Такие мягко-прохладные. Совершенно правильные. Вторая рука вдруг провела по голове, опустившись к затылку. Пальцы невольно зарылись в волосы девушки, едва ощутимо прижимая ее к мужчине. Игараси казалось, что у нее голова идет кругом. Так, что невозможно было стоять. Электрический заряд пронесся по ее позвоночнику, когда Кёя тихим касанием пальцев огладил ее шею. Хотелось задохнуться этим ощущением. Приоткрытые губы едва заметно дрожали – она выдохнула. Глаза вдруг обожгло невыступившими слезами. – Пора начинать, – голос Хибари был непривычно хриплым – будто чужим. Игараси поняла, что он сейчас оттолкнет ее – отпустит. И это будет правильно. Отчего же тогда что-то так надсадно воет в груди от одной только мысли? И прежде чем это сделал бы он, Касора неловко улыбнулась и разжала руки, отступая на шаг. Ему показалось, что она забрала с собой все тепло, которым ранее его одарила. Через полчаса тренировки Касора была готова выплюнуть собственные легкие. Хибари действительно не знал жалости, как о нем говорили еще в школе. Он не делал поблажек ни на то, что Касоре еще никогда прежде не доводилось обращаться с посохом, ни на ее возраст. Сам же как всегда использовал неизменные тонфа. Темп битвы с привычного Касоре быстро изменился на темп, привычный Хибари. Игараси постоянно уклонялась, блокировала шестом удары и неизменно каждые несколько минут оказывалась на полу. Уже через пятнадцать минут девушка могла поклясться, что после тренировки обнаружит на себе как минимум дюжину синяков в самых разных местах. Мужчина гонял ее по всему тренировочному залу, иногда хищно ухмыляясь чему-то. Все это напомнило девушке ее первые тренировки и бой с Тадаши, когда он так же валял ее на матах каждые пару минут. Девушка ушла в глухую оборону. О полноценной атаке и речи пока не шло. Изредка ей удавалось сделать пару выпадов посохом или ногой, но она неизменно натыкалась на выставленные тонфа и дьявольский оскал Кёи. Касора устала. Она понимала это, чувствовала напряжение всеми мышцами, но не хотела сдаваться так просто. Легкие уже горели изнутри. Горло саднило от неправильного сбитого дыхания. Злость жужжала под кожей. «Больше ни за что не назову Тадаши тираном», – отстраненно подумала девушка, пытаясь отбить очередную атаку. Не смогла. Тонфа лишь вскользь с лязгающим звуком задели шест, и удар ноющей болью отдался в ребрах, с глухим стоном выбивая последний воздух из легких. Подниматься не было ни сил, ни желания. Касоре казалось, что по ее венам вместо крови ходит боль. Сознание медленно проваливалось в приятную долгожданную темноту, но Касора усилием воли заставила себя открыть глаза. Яркий свет слепил и отдавался неясным звоном в ушах. Девушка попыталась сесть, но ребра тут же отдало терпкой вяжущей болью. Свет затмило расплывчатое темное пятно. Чьи-то большие руки подняли ее. Как бы хорошо ни было прижиматься к черному приятному теплу, Касора всеми силами пыталась оставаться в сознании. Через смутную пелену она чувствовала, что Хибари куда-то ее несет. Вокруг играли разные звуки. Жужжание раскрывающихся дверей. Чьи-то шаги. Уверенный сильный стук сердца прямо возле уха. Чей-то удивленный возглас. Кажется, Хибари что-то кому-то сказал – Касора не разобрала. Когда ее положили на что-то мягкое, девушка на секунду позволила себе провалиться в тихую тьму. Рёхей прибыл удивительно быстро. По пути в медкрыло Хибари приказал Кусакабе срочно связаться с Сасагавой. Естественно, у него были и свои люди с атрибутом Солнца, но их кольца и их пламя были не так сильны, как у Вонголы – это Кёя признавал. Когда он начинал тренировку, он и не подозревал, что девчонка продержится так долго. Но она смогла его слегка удивить. Конечно, сейчас ее навыки не шли ни в какое сравнение с двадцатисемилетней Касорой, но база была основательная. Кажется, ее дядя, Тадаши, обучал ее. Хоть и не серьезно. Хибари предполагал, что их бой займет около десяти – пятнадцати минут, но девочка оказалась на удивление упрямой. Каждый раз, когда она вставала – помятая, побитая, – Кёя не мог сдержать хищного оскала. Обычно его раздражали такие противники, которые не понимали, когда им нужно остановиться, но Касора – она отчего-то лишь больше распаляла его охотничьи инстинкты. Словно шустрый, но осторожный зверек, что раз за разом ускользал от хищника. Изначально он не планировал сражаться в полную силу, но эта чертова девчонка! Большую часть времени тренировки он действительно сдерживался как мог, но этот ее последний маваши гэри дзедан*, которым она метила ему в голову, сорвал его последние предохранители. Он больше не мог сдерживаться – биться не в полную силу ему еще не приходилось. Азарт игры на пару секунд затуманил разум, а когда он снова взял себя в руки – в ушах уже отдался противный звук лязгающего металла, а тонфа с большой скоростью встретились с ребрами Игараси. Вид лежащей на полу и не встающей девушки протрезвил разум. Черт. Он мог поклясться, что услышал, как зазвенели на секунду его нервы от пронзившего позвоночник напряжения. Всю дорогу до медкрыла, что он ее нес, девушка находилась в полусознательном состоянии. Ее ресницы слегка подрагивали от того, что она пыталась открыть глаза, а рот шевелился в беззвучном бормотании. Пару раз Хибари даже уловил едва слышное: «Не терять сознание… Тадаши будет ругаться», но, кажется, это предназначалось не ему. Бледное тело почти сливалось по цвету с белоснежным одеялом. Она все же потеряла сознание. Хибари мысленно чертыхнулся. Осторожно приподнял край футболки, осматривая ребра. Небольшой участок уже начал наливаться сочным синяком, но, кажется, ребра были в целости – видимых переломов не было. Рёхей подскочил буквально за пару минут и был в полной боевой – и медицинской – готовности. Единственный раз, когда Хибари так срочно вызывал его, чуть не погиб его подчиненный, так что Сасагава справедливо полагал, что по меньшей причине Хранитель Облака его бы вызывать не стал. Каково же было его удивление, когда он увидел на кровати Касору. – Что с ней случилось? – мужчина в ту же секунду активировал свою целительную коробочку. – Тренировка. Осмотри ребра. Я не рассчитал силу. Сасагава немедленно – хоть и аккуратно – без всякого смущения слегка задрал футболку девушки, оголяя ее живот. За столько лет совместной работы они побывали в таких ситуациях, что места смущению уже практически не было – и в обычное время, и на боевых операциях Касора была его боевым товарищем, своим в доску парнем, так что Рёхею не раз и не два приходилось залечивать ее раны. На ребрах действительно наливалась синюшная, словно разлитые чернила, гематома. Кости и внутренние органы были в целости, так что все было нормально. Залечив этот ушиб, Сасагава заметил еще несколько синяков поменьше – убрать их не стоило большого труда. В идеале – проверить бы ее всю, но при Кёе он раздевать девушку не решился – ситуация была не слишком серьезной. «Совсем ее не жалеет,» – сочувственно подумал Хранитель, но промолчал. Тем не менее, Хибари все же послал за ним, а не использовал одного из своих людей с атрибутом Солнца, а это уже был какой-никакой – показатель. Рёхей еще раз осмотрел девушку перед собой. Сейчас она просто спала, лишенная всяких сил. И теперь, когда он был спокоен, в глаза бросилась одна деталь, которую он упустил – на теле девушки не было ни одного шрама. – С ней все в порядке. Она просто спит. Но, Хибари, где все ее шрамы? Я точно помню, что на левой руке было два тонких шрама от когтей, а на животе – от пули. – Она из десятилетнего прошлого, – ответил Кёя, смотря на боксера. И добавил уничижающее-презрительным тоном, – ты даже не понял этого, не так ли? – Что? Но… – Рёхей, похоже, что-то усиленно пытался подсчитать у себя в голове, – сколько она уже здесь? Пять минут уже прошло. Как такое возможно? – Я не знаю как, но она здесь застряла. Полтора часа уже прошло. И мы не знаем, как долго еще она тут пробудет. – Тогда… зачем вы тренировались? Ты ведь знаешь, насколько ты сильнее ее сейчас. Это было опасно для нее! Рёхей был серьезен и даже строго посмотрел на Хибари, но наткнулся лишь на ледяную сталь серых глаз. – Ей предстоит сразиться с Леви-а-Таном. – Бейте сильнее, Игараси-сан! Не жалейте меня, я – ваш враг. На следующее утро Касора проснулась в палате, где ее оставил Хибари. Тело было полно сил, а мышцы даже не болели – что странно, учитывая состояние, в котором ее сюда доставили. Девушка быстро умылась, и осмотрела себя – действительно, синяков почти не было, не учитывая нескольких не ногах. Ребра были в целости. Хотелось есть. И, пожалуй, принять душ. После завтрака девушку снова отвели в тренировочный зал. Один из подчиненных Хибари объяснил девушке, что по приказу Главы ее сегодня будет тренировать он. Мужчина типичной японской внешности, он попросил называть его Джоном. То, что это не его настоящее имя, было понятно сразу. Игараси решила не заморачиваться с этим. – Когда вы держите шест одной рукой, его легко выбить, – палка полетела на пол. – Используйте ваше пламя! – Леви-а-Тан – боец дальнего боя, он не будет подходить к вам вплотную, научитесь использовать пламя с вашим посохом. На каждое движение и атаку девушки приходилось как минимум два комментария со стороны «Джона». Это начинало раздражать. Тем не менее, Касора не могла не оценить полезности этих замечаний. На вчерашней тренировке с Хибари о Леви-а-Тане она так ничего и не узнала. Подобранный Кёей тренер неплохо выполнял свои обязанности. Она наконец-то хоть немного узнала о своем будущем противнике. Хоть и до сих пор не совсем понимала, каким образом он управляется со своими зонтами. Тренировочный бой с Джоном не шел ни в какое сравнение со вчерашним. Он длился уже более часа, и Джон даже делал два небольших перерыва, чтобы объяснить и показать некоторые моменты, например, как направить пламя в оружие и научиться бить противника разрядом электричества при касании – для начала. В идеале – на некотором расстоянии. За тренировками у девушки прошел весь день. В качестве отдыха Джон сводил Касору в тир – научил правильно стрелять из пневматического пистолета, выданного ей Кёей. К слову, самого Хибари она за весь день так и не увидела. От этого было почему-то необъяснимо грустно. Касоре казалось, что она подвела его вчера, поэтому он не захотел ее больше тренировать. Не видел в этом… смысла? От таких мыслей было горько. Но злость придавала сил, которые все без остатка уходили на заучивание новых приемов. К вечеру девушка совсем валилась с ног. Джон предложил перекусить – время было довольно позднее для полноценного ужина, - но Касора отказалась. Единственное, чего ей сейчас так хотелось – это поскорее принять душ и упасть в кровать, чтобы никогда больше не просыпаться. У самого выхода из тренировочного зала она вспомнила, что до сих пор не знает, где ей можно разместиться. Мужчина при этом вопросе впал в ступор – видимо, на этот счет распоряжений не поступало – и тут же «ожил», несколько неуверенно проводив девушку до комнаты. Касоре на его метания было откровенно плевать – лишь бы в комнате была кровать. Даже наличие душа уже было не столь обязательной категорией. Однако, когда Игараси вошла в комнату, то с удивлением обнаружила, что в этих конкретных апартаментах ей бывать уже доводилось. Это была та самая комната, в которой Хибари нашел для нее вещи. Здесь же, переодеваясь, она оставила свою форму. Неуверенно открыв первый шкаф, Касора обнаружила ее, висящей на одной из вешалок. «Неужели это… моя… комната?» – удивилась девушка. Она осмотрела другие вещи в комнате, не касаясь их грязными после тренировки руками, и поняла, что здесь действительно было много явно женских вещей: несколько платьев и других элементов одежды – хотя большая часть была заполнена строгими костюмами, – несколько сумок и пар туфель только в той части гардероба, что она открыла. И все же это было странно – иметь такую большую спальную комнату с целой гардеробной, огромной кроватью, несколькими креслами, шкафами со множеством книг и отдельной душевой на базе, подконтрольной Хибари, а не Вонголе. Хотя, кто знает, возможно, в будущем Хранители работают в парах? На автомате девушка дошла до душевой, в которой стояла еще и прекрасная белоснежная ванная. Очень хотелось соблазниться густой пеной и горячей водой, но Касора справедливо решила, что скорее уснет в этой же самой ванной. Душ после такого долгого и трудного дня был тоже неплох. Томная усталость потихоньку смывалась вместе с пылью тренировочного зала. Хотелось бы, чтобы так же уходили и мысли, но они назойливо копошились в голове, не давая ей покоя. Странно было думать о Хибари как о напарнике. В представлении Касоры Кёя был одиночкой. Впрочем, она могла и ошибаться. А допустить, что в будущем они… любовники… Эта мысль вызывала у девушки лишь сдавленный смех. Высушив голову и надев один из мягких халатов, висевших тут же, Касора, едва не забывшая кольцо Вонголы на полочке у зеркала, решила, что если она позаимствует у Касоры-из-будущего комплект белья и пижаму, то ничего страшного не случится. Распаренная и расслабившаяся, девушка вышла из душа и остановилась у большого окна, выходящего на окраину города и высокие лесистые холмы. И только через несколько секунд пристального изучения ночного пейзажа она поняла, что это было не окно, а всего лишь экран, имитирующий его. «И точно, база находится под землей, какие тут окна? – вспомнила Касора, отмечая, что качество у картинки было очень высоким – не сравнится с их временем. – Наверное, оно отражает то, что наверху. Иначе можно совершенно потеряться во времени в этом подземелье… И счастливо свихнуться в замкнутом пространстве». Знакомый голосок паранойи на задворках мыслей шепнул, что стоило бы окончательно убедиться, что комната принадлежит ей и отправляться скорее спать. Первым очевидным способом были книги – Игараси имела дурацкую привычку подписывать свои книги на корешке, но несколько книг, взятых с полки, ее догадку не подтвердили. Зато ее подтвердила записная книжка, лежащая в тумбочке рядом с кроватью. Небольшой черный блокнот, с переплетенной обложкой, не содержал в себе ничего особо важного: какие-то контакты, выдержки из книг, заметки и – самое главное – подпись о своем владельце. Дальше Касора решила не копать, ей не хотелось узнать из своего предполагаемого будущего что-то еще. После этого, с легкой душой выбрав из комода понравившийся ей комплект белья и простую футболку с шортами с качестве пижамы, Касора наконец-то нырнула под громадное одеяло, сквозь дрему ощущая приятный знакомый запах, исходящий от подушки. Снилось Касоре что-то смешанное, непонятное. То это была бушующая стихия, то люди, замороженные во льдах, то разноцветные блики от витражного окна, танцующие вокруг нее свой хоровод. Блики вдруг сменились забавными огоньками, которые разрастались в круглые костры, все так же кружащиеся в своих забавных танцах кругами Эйлера вокруг самой Касоры. Огоньков было семь – по одному на каждый атрибут пламени Предсмертной воли. Девушка попыталась поймать свой атрибут Грозы, но тот убежал от нее, жаля слабыми разрядами молний и крича голосом Ламбо, что все конфеты все равно достанутся ему одному. Пробуждение выдалось отчего-то таким легким, словно вчера не Касора весь день провела за спаррингами и тренировками, а ее астральный двойник, по нелепой случайности связанный с ней одним разумом. Часы показывали девятый час утра, смысла засыпать девушка больше не видела. Настроение было отличным, и она уже предвкушала очередную тренировку с Джоном, ничуть не расстроившись тому факту, что она все еще находится не в своем времени. От радостных размышлений ее отвлек шум, исходящий из ванной комнаты. Касора насторожилась, тихими шажками прошлепала до самой двери, размышляя, кто бы это мог быть. Логически рассудив и понадеявшись на свою интуицию, что на базе вряд ли были люди, желающие причинить ей вред («И зачем тогда им твоя ванная, истеричка?!» – рявкнул внутренний голос), Касора неуверенно постучалась. Звук воды за дверью стих, что-то тихо зашуршало, дверь, наконец, открылась, и из ванной вышел, вытирая мокрые волосы полотенцем, Хибари Кёя. «Не то чтобы мы не рассматривали такой вариант…» – ехидно протянул излишне активный сегодня внутренний голос. Пока Хибари флегматично вытирал волосы полотенцем, девушка, так и застывшая на месте с чуть приоткрытым от удивления ртом, заметила, что тот был в традиционном японском халате, небрежно повязанном на поясе. С волос по шее мужчины стекла капля, и, конечно, Касора вовсе не следила за тем, как она стекает по его груди, спускаясь все ниже к торсу. Щеки невольно окрасились румянцем. – Что, – собственный голос показался чересчур высоким, – что ты тут делаешь? Хибари не ответил. Зато в его взгляде, Касора могла поклясться, было четко написано на японском, что он думает о ее умственных способностях. Посторонив девушку рукой, он прошел в комнату. – Я имела в виду, почему ты здесь? – Это моя комната, – спокойно ответил он. Мысли не хотели укладываться в голове. Растерянность вкупе со смущением и зарождавшейся паникой бросали девушку то в жар, то в холод. – Джон привел меня вчера сюда… я решила, что это моя комната, – пролепетала она. Мужчина, шумно вздохнув, обернулся к девушке. – Это так. В холодных глазах не было ни намека на шутку. Хотя, на какую шутку ты могла рассчитывать, Касора? Это же хронический айсберг Кёя. От осознания его последних слов внутри будто что-то намертво застыло, а к щекам прилил жар. Это действительно то, о чем она думала? Вчерашняя мысль о любовниках больше не вызывала смеха. Девушка шмыгнула в ванную, кажется, слишком громко хлопнув дверью. Ей надо было остудиться. Желательно, до температуры абсолютного нуля. Вода из-под крана, к сожалению девушки, была даже не в половину такой холодной, какой бы ей хотелось, но этого хватило, чтобы привести себя и свои мысли в относительный порядок. «И чего ты так распаниковалась?» Игараси смотрела в свое отражение в зеркале над раковиной и не узнавала себя. Словно смотрела чужими глазами. Мысли приходили быстро – одна за другой – не всегда связно и последовательно, но каждая новая будто заново открывала Касоре глаза на вещи. Непонятное темное желание вдруг закралось в душу. В какое-то мгновение она представила, что Кёя стоит на этом самом месте и смотрит в отражение стальными как небо глазами, представила его в душе, где стояла вчера сама, под тугими горячими струями воды. Тут же захотелось узнать, чем пахнут его волосы, чем пахнет его полотенце, когда он вытирает им свою голову – на секунду пожалела, что не узнала этого пару минут назад, – какие на вкус капли, что стекают с его волос по подбородку? Она не удержалась. Его шампунь нашелся среди бутылочек, стоящих на полке в душе (и как только не заметила вчера мужских принадлежностей?). Он пах ледяной свежестью – как и все, касающееся Хибари. Возможно, таким пользовались большинство мужчин, но Кас позволила себе представить, что этот запах принадлежит ему одному, и будто она вдыхает сейчас аромат его волос. Вдруг захотелось его увидеть. Чтобы он непременно зашел – и лучше бы не заходил. Просто увидеть его. Прочитать мысли в его глазах, когда он увидит, что она выходит из его ванной, видя в этом какой-то сакральный смысл. Было ли это глупо? Возможно. Застывший взгляд темных глаз в отражении скользнул по каплям на влажных ресницах, по мокрым прядям у лица и непривычно алым распухшим губам, опасно контрастирующим с белой кожей и едва заметным румянцем на щеках. Кто эта девушка в отражении? Неужели она действительно так выглядит? В голове промелькнула чуждая мысль о соблазнительности этого вида. Когда она вышла из ванной, немного растрепанная, но с трезвым рассудком, Хибари уже был одет в костюм и сидел в одном из кресел. Он отложил документы, которые изучал до этого и, похоже, собирался что-то сказать. – Я и не предполагал столь бурную реакцию… – Нет, это ничего… мне, правда, не стоило так реагировать… то есть… это нормально, что вы… мы… – Касора не могла найти подходящих слов. Вдохнула поглубже, пытаясь привести мысли в порядок. – Мы… Вы в будущем вместе, да? – Да. Тебя это шокирует? – Немного, – честно ответила девушка. – Но все в порядке. Просто… Я этого не ожидала и… – взгляд девушки зацепился за заправленную кровать. – Я ночевал в своем кабинете, – неправильно интерпретировал его мужчина. Касора представила себе неудобный диван (или, не дай боже, кресло) и почувствовала себя виноватой – сама-то она всю ночь нежилась на большой мягкой кровати. – Мне жаль, – вырвалось у нее. Во взгляде Хибари прочиталось легкое недоумение, и она поспешила добавить: – То, что тебе из-за меня пришлось спать там. – Не страшно. – И все же… это твоя кровать, ты вполне можешь спать здесь. Если для меня найдется другая комната, я вполне могу заночевать и там. Даже в медицинском крыле, если нужно, – равнодушно пожала плечами девушка. – Поговорим об этом позже. Жду тебя на завтраке через пятнадцать минут. Хибари смерил ее нечитаемым взглядом и вышел из комнаты, оставив девушку наедине с собственными мыслями. *** Август 2001, Намимори Касора напряженно вглядывалась в окно в комнате Тсуны. Пять минут уже давно прошло. Реборн тоже выглядел обеспокоенным, что, конечно, не мешало ему флегматично жевать пирожные, запивая их зеленым чаем. Ее выдернуло с базы прямо перед тренировкой, так что присутствующие на тот момент в комнате люди (по крайней мере, разумные) слегка опешили от ее внешнего вида. Простая черная футболка, камуфляжные штаны, берцы и неизменная Эрида в своей кобуре. Пришлось с ними объясниться. Когда прошел час, занервничали все. Было решено, что если девушки не поменяются местами до вечера, Касоре придется возвращаться домой и как-то объясняться с Тадаши. Возвращение домой оказалось чуть более спокойным, чем представляла Игараси. Тадаши дома не оказалось, а на столе ее ждала записка с кратким: «Буду поздно. Ужин в холодильнике». Девушка вздохнула – неприятные объяснения откладывались на неопределенное время. Этот дом навевал воспоминания. Сколько она уже здесь не была? Не меньше пары лет, это точно. Реборн сказал ей, что ей (ей из прошлого, конечно) еще только предстоит встретиться с Леви-а-Таном, а это значит, ей еще столько предстоит пережить. Касора смотрела на отражение в зеркале и видела себя из прошлого. Было немного жаль, что она никак не может помочь себе, никаким действием или советом, чтобы не нарушить предопределенный ход событий. Подумать только, как круто изменилась ее жизнь после того, как она переехала в Намимори и повстречала ребят из Вонголы. Свою семью. Хотя, если задуматься, то не только Вонгола была причиной всех ее "приключений". Астердейсы и Блэквуды были виноваты не меньше. Вся ее жизнь пошла под откос именно из-за них. Хелен и остальные – это вина Астердейсов. Тогда почему она чувствовала виноватой именно себя? Девушка рассматривала свою бывшую комнату и глаз зацепился за несколько медалей и кубков, стоящих на самой верхней полке. Она помнила их. Последний из них, она получила за первое место в соревнованиях по шахматам, прошедших в первых числах весны. Это произошло тогда, тринадцатого марта, десять лет назад. Она, еще ничего не подозревающая, пришла домой. Поскорее хотелось обрадовать бабушку прекрасной новостью – после соревнований ей позвонил тренер и сообщил, что если она будет продолжать так же усердно заниматься айкидо, то летом можно попробовать сдать экзамен на следующий уровень мастерства. С шахматами, скорее всего, пришлось бы закончить, но это не очень ее расстраивало. Она оставила куртку на вешалке и скинула рюкзак в комнате. Было подозрительно тихо, так что она решила, что бабуля отправилась по магазинам. Но стоило ей зайти в гостиную… Ее сердце на секунду замерло. И тут же кинулось вскачь из грудной клетки, унося с собой последний воздух из легких. Хелен лежала на полу. Рядом с опрокинутым стулом. Дальнейшие несколько часов она помнила смутно. Кажется, кинулась проверять пульс, звонила соседям, в скорую и в полицию – она бы не удивилась, если бы ей сказали, что она дозвонилась и до премьер-министра. Приезжали люди в разных формах. Она что-то отвечала – мозг в дискуссии не участвовал совершенно. Внутри была какая-то опустошенность. А еще – неверие. Она смотрела на все происходящее, словно на какой-то сон, который, к тому же, снится не ей. На смену первой волне паники пришла какая-то чужая, ледяная, отстраненность. Пустота. Не было ни слез, ни истерик, ни трясущихся от волнения рук. Все это пришло позже. Ночью. Когда медики подтвердили наступление смерти от сердечного приступа примерно в четыре часа пополудни. Необходимо было проводить вскрытие и более тщательное исследование, но все казалось и без того кристально ясным. Удушающая, давящая боль в груди не позволила ей сомкнуть глаз в ту ночь. Она чувствовала, как соленые горячие капли расчертили тысячу дорожек по ее лицу. Но это не имело никакого значения. Пустота внутри, темная, сосущая, целый день ждавшая своего часа, вдруг разверзлась пугающей бездной вокруг нее. И у Касоры не было ни сил, ни малейшего желания противиться ей. Хотелось кричать и выть, и сдирать с себя кожу живьем, и разбивать кулаки в кровь. А получалось только бессильно выть. Скулить, как побитая, умирающая собака, брошенная хозяином в глухом лесу. Потерять еще одного любимого человека – она не могла. Но потеряла. После истерики пришло холодное безразличие. Все чувства ушли вместе со слезами. Мыслей не было. И вокруг тоже все исчезло. Как если бы мироздание решило оставить ее наедине с собственными проблемами, не добавляя своих. Она не чувствовала н и ч е г о. Это пугало. Будто арктический мороз наступил не на по-весеннему холодной улице, а у нее внутри. Все замерзло, застыло. И – чтобы ничего не сломалось – обросло толстым слоем льда. Через несколько долгих дней прилетел Тадаши. Началась морока с опекунством и прочими заморочками вроде переезда в Японию. Ведь остаться в Англии Тадаши никак не мог – в силу рода службы. Душеприказчик огласил завещание Хелен, по которому Касора стала собственницей ее квартиры и средств на счете в банке. За прошедшие полтора месяца она так и не смогла толком попрощаться с друзьями, зато переезд здорово прочистил мозги, и в Намимори состояние девушки уже можно было квалифицировать как приемлемое. Когда Касора очнулась от воспоминаний, на дворе стояла глубокая ночь. Нужно было идти спать. Но не успела она дойти до кровати, как воздух вокруг нее закружился дымкой, и она провалилась в пространстве-времени, как Алиса в кроличью нору.