Happiness

Over and over, over and over I fall for you Over and over, over and over I try not to Over and over, over and over You make me fall for you Over and over, over and over You don't even try

      Первый раскат грома раздаётся совершенно неожиданно в ещё, казалось бы, чистом небе – лишь на горизонте чернеют медленно надвигающиеся тучи.       – Чёрт! Давай быстрее, – Кагами щурится, вглядываясь в прозрачную голубизну и втягивает душный, как это бывает перед грозой, воздух носом. – Иначе скоро ливанёт.       – Д-да! – тяжёлый вздох откуда-то позади.       Летняя жара прожигает каждую клеточку тела, кислород словно выкачали из шумного клонящегося к закату Токио, асфальт пылает и едва не плавится под ногами в открытых сандалиях, пахнет пылью. Хикари, не изменяя себе, одета во всё чёрное, и рубашка на ней с длинным рукавом. Красивая, кружевная, но оттого не менее некомфортная в жаркую погоду. Кагами, даже будучи в растянутой майке и хлопчатобумажных шортах, чувствует, что вот-вот начнёт таять, как забытое мороженое, а на давнюю подругу и смотреть вообще страшно.       И теперь им, похоже, предстоит пробежаться, чтобы не угодить под ливень.       – Эй… ты, вообще, как? Нормально себя чувствуешь? – Кагами немного обеспокоенно хмурится, потому что Асано тяжело дышит и стряхивает налипшую на взмокший лоб чёлку, облизывая чёрные губы. Макияж в такую жару тоже переживает не лучшие времена, но всё ещё стойко держится на фарфорово-изящном лице.       Хикари нагоняет красноволосого и неопределённо жмёт плечами, тут же вздрагивает от очередного громового раската, неукротимо надвигающегося свинцовым полотном на солнечное Токио. Длинные пальцы цепляются за плечо Тайги, и тот устало цыкает. Послал Бог на голову проблемного ребёнка. Лучше бы, и правда, поторопиться.       Однако они не успевают пробежать и половины пути, когда стена воды обрушивается с почерневшего будто в момент неба контрастно холодным душем. Кагами громко, но надо сказать сдержанно, ругается и хохочет, цепляясь за руку своей спутницы и затаскивая под ближайший навес какой-то кафешки. Смысла в этом мало: они оба за минуту вымокли насквозь. Что ж, одежда липнет к телу, а с волос льётся, зато это, определённо, освежает. Хикари рядом подрагивает, закрывая руками худое тело, к которому липнет тонкая рубашка.       – У-ужасно… я, наверное, в-выгляжу просто кошмарно, – бормочет она, усердно глядя себе под ноги, и по голосу кажется, что та вот-вот расплачется. Снова.       – Эй! Никто ж не смотрит, блин, – Кагами легонько толкает её в бок локтём. – А меня-то чего бояться? Я тебя после пробежек и не такой видел.       Он задорно смеётся, но на всякий случай краем глаза присматривается к реакции – Асано слишком чувствительная, и порой её задевают, казалось бы, абсолютно безобидные штуки. Ну, безобидные для Тайги. Но Хикари чуть улыбается и кивает, смахивает капли воды с лица и неуверенно поворачивает голову к Кагами. У неё тушь и подводка потекли, и это выглядит забавно, однако Тайга старательно не подаёт виду.       – Р-раз уж мы всё равно п-промокли, давай… давай пробежимся до дома? Н-немного осталось… д-да и неизвестно, к-когда ливень зак-кончится… – заикаясь от явно сдерживаемых слёз, Хикари закусывает накрашенную губу, словно раздумывает, стоит ли говорить что-то ещё, но в конце концов негромко выдыхает. – Н-не хочу в таком виде т-тут стоять.       Кагами вдруг понимает: Асано некомфортно, потому что мокрая рубашка облегает её тонкое тело, именно от этого она так съёжилась и прикрывается руками. Он всё ещё не знает, связано ли это с прошлым Хикари, когда её травили, или эти комплексы его подруга взрастила в себе по иным причинам, но зато знает другое – они ему не нравятся. Не потому, что это слабость, а потому, что Кагами хочет, чтобы Асано никогда в себе не сомневалась. Она старательная, ответственная, талантливая, у неё удивительный сильный голос, стройная фигура и лицо очень красивое. То есть, кхм, Тайга, конечно, никогда не заглядывался на подругу, но если объективно оценивать Хикари со стороны, то та действительно имеет утончённые привлекательные черты.       Бежать по лужам под ливнем весело и совсем немножечко безумно. Вода бьёт в лицо и заглушает звуки – приходится кричать, чтобы слова достигли чужих ушей. А Кагами и рад. Он никогда не был особо тихим, и его пронзительное «йехо-о-о-о!» тонет в завесе дождя.       – К-Кагами! Подожди! – Хикари нагоняет его, когда Тайга замедляется и разворачивается.       Бедняге длинные волосы лезут в глаза, хотя ему и саму вода заливается всюду и сильно мешает обзору. Но даже такой Асано кажется ему по-прежнему красивой. Она похожа на призрак, на мираж, созданный стеной воды – бледный, высокий, астеничный, с потёкшим макияжем и струящимися по плечам волосами – он будто, ещё секунда, и растворится без следа. Какая-то есть в этом… жутковатая эстетика.       Кагами вглядывается несколько секунд, а затем прогоняет наваждение и тянет руку.       – Хватайся.       – А?..       – Хватайся. А то ещё потеряешься… Жуть, как медленно бегаешь, – бормочет Кагами, отводя взгляд карих глаз. — Надо бы увеличить дистанцию нашей утренней пробежки.       – М-может, как-нибудь без этого?.. – Хикари неожиданно тихонько смеётся, прячет растянутые в улыбке губы за белой ладошкой, а затем вкладывает её в руку Кагами.       Их вымокшая обувь хлюпает по залитому водой асфальту до самого дома Асано. В квартирку, довольно большую для обычной школьницы, они вваливаются, глупо смеясь. Кагами щедро сопровождает это ругательствами, выбираясь из сандалий и оттягивая край мокрой насквозь майки, которой сейчас можно было вымыть полы у Хикари в прихожей. А у самой Асано макияж размазался по лицу, и та, заглянув в зеркало, в ужасе охает.       — Я у-умыться!       С этими словами девушка стремительно скрывается за дверью, оставив Тайгу капать водой на пол прихожей и дальше.       — Эй! Мне, блин, тоже ванная нужна, вообще-то. Хикари!       — П-подожди, Кагами... Я... Я п-приведу себя в порядок н-немного, — голос Асано дрожит, и парень прекрасно знает, что это значит. Он лишь сильнее стучит в дверь и не унимается до тех пор, пока Хикари не щёлкает замком и не приоткрывает её, уже переодетая, шмыгая носом. — Я в-выгляжу просто жутко, Кагами...       — Слушай, бросай это, — Тайга резко раскрывает дверь и вламывается в ванную, бегло окидывая взглядом подругу, держащую в руках белое махровое полотенце, на котором уже остались следы недавнего макияжа. — Ты нормально выглядишь. Только не плач и не забивай свою унылую черепушку, — он тыкает Хикари в макушку указательным пальцем, — всякой фигнёй.       — «У-унылую»... — Асано поджимает губы, с которых наполовину сошла чёрная помада, и что-то заставляет Кагами протянуть руку и стереть большим пальцем след на коже, отчего его одноклассница вздрагивает и поднимает растерянный взгляд. Длинные ресницы немного дрожат, а пальцы крепче сжимают белое, вопреки любви Хикари к чёрному цвету, полотенце.       Тайга замирает на пару мгновений, а затем осторожно хватает его и тянет на себя, заставляя Хикари выпустить махровую ткань и позволить Кагами бегло оглядеть девушку. Даже сейчас по всей видимости она переоделась не в самую удобную одежду: чёрная кофта с длинным воротником и рукавами, чёрные немного облегающие штаны. Одну руку она придерживала второй в районе локтя, переминаясь с ноги на ногу. Асано была хрупкой словно фарфоровая кукла. И даже такое маленькое, сжавшееся под его взглядом, оно по-прежнему привлекательное. Красноволосому нравится эта угловатость и худоба, балансирующая на грани, острые плечи и явно проступающие ключицы с рёбрами, видневшиеся под обтягивающей кофтой, бледная кожа, к которой плохо липнет загар, длинные пальцы и ярко выраженные скулы. И даже совсем не такие большие, когда без стрелок и теней, глаза. Потому что они всё равно очень выразительные, лазурные и притягательные. В них хочется смотреть, чтобы разглядеть не только цвет, но и внутренний стержень, который в Хикари абсолютно точно есть, но который нуждается в шлифовке.       Накинув полотенце на копну чёрных спутавшихся волос, Кагами принимается вытирать чужую голову, как обычно совершенно не щадит и действует достаточно резко, зато от чистого сердца. Не умеет он нежно заботиться, но правда хочет и делает всё, что в его силах.       Молчание затягивается, и Тайга ловит себя на том, что с него самого до сих пор стекает вода, а он забыл об этом, пока смотрел на Асано. Кафельная плитка покрыта каплями и влажными следами их ступней. Потоптавшись пару секунд, Кагами чертыхается и извиняется за залитую водой плитку, а затем снова принимается вытирать чужие волосы.       Уже не раз бывало, что они видели друг друга в таком виде после совместных пробежек, но сейчас всё ощущается как-то немного иначе, заставляет уши Кагами предательски гореть, а он даже не понимает, в чём дело. В неловком, перемежающемся со всхлипами смехе Хикари, которую сейчас хорошенько встряхивают, со всех сторон обернув голову полотенцем? Или в том, что они то и дело соприкасаются ногами, оскальзываясь на мокром полу? А может, всё из-за того, что им пришлось пробежать целый марафон под грозой, и кровь прилила к коже?       Закончив с приведением себя в более-менее сухой вид, они, наконец, выбираются из ванной. Кагами шлёпает в комнату босыми ногами, оттягивая неприятно прилипшие к телу мокрые вещи. Хикари подоспевает следом, торопливо залезает в шкаф и роется там какое-то время, чтобы достать что-нибудь, что осталось из папиных вещей. Родители частенько заезжали к дочери, поэтому некоторая их одежда была здесь.       — Вот. Я нашла папину футболку. Но думаю со штанами будет проблематичнее, — бормочет Хикари озадаченно, перекладывая с места на место немногочисленные мужские наряды. — О, нашла!       — Спасибо, — коротко кивает Кагами и скрывается в ванной.       Сама Асано решает пойти поискать чего-нибудь холодного и находит фруктовый лёд. Немного подумав, она съедает немного и решает позже предложить Кагами, ведь если вытащит сейчас из холодильника, то лёд потеряет весь свой смысл.       После девушка вернулась в комнату, куда позже пришёл Кагами.       — Ещё раз спасибо, — говорит Тайга, падая в кресло-качалку и осматривая арсенал косметики своей подруги, в беспорядке рассыпанный на столе, пока Асано развешивает на сушилке его мокрую одежду. — Вещи идеального размера.       — Ты неисправимый оптимист!       Нотки веселья в возгласе Асано звучат забавно, и Тайга лукаво посмеивается. Он берёт в руки какую-то из продолговатых баночек, крутит и рассматривает, даже не спрашивая у Хикари разрешения — за время, что они провели вместе, Кагами привык к тому, что та не возражает против подобного.       — Э-это подводка, — Хикари подходит ближе и чуть склоняется, отчего её влажные волосы спадают Тайге на плечо. — Написано, что водостойкая… н-но ты же видел, что произошло. Наверное, жутко было.       — Хикари, — вздыхает Кагами, — поверь мне, как человеку, который видел очень многое за свою жизнь в другой стране, девушка с потёкшей подводкой — далеко не самое страшное, что можно увидеть. Да и вообще, стоит ли кому-то вроде тебя так париться?       — Что?       — Я имею в виду, — Кагами продолжает сосредоточенно рассматривать флакончик, который вертит в пальцах, — ты и без косметики, как бы это сказать, вполне себе красивая…       Повисает тишина в несколько секунд, что заставляет смущенного парня всё-таки поднять взгляд на подругу и застать на её лице полное удивления выражение, а после неожиданный смех.       — Ты мне льстишь, Кагами... х-хотя, даже если это просто попытка поддержать, мне действительно приятно это слышать, — Хикари улыбается неожиданно тепло и так мягко, что под рёбрами что-то, возможно, именуемое сердцем, начинает истерично метаться.       Лицо снова горит, и, наверное, румянец отпечатывается на лице яркими пятнами, но Тайга не из тех, кто отступает на полпути. В конце концов, его железный принцип — идти до конца.       — Я это говорю не потому, что пытаюсь тебе лапши на уши навесить! А, типа, ну, потому что реально так думаю. Ты высокая, стройная, как это сказать? Грациозная? У тебя лицо такое… аккуратное, немножко острые черты, но это неплохо, а даже наоборот, я имею в виду… — Кагами резко всплёскивает руками, весь смущённый и сбитый с толку, случайно выпуская из пальцев подводку, которая падает прямо под ноги такой же раскрасневшейся Хикари. — Чёрт!       Они оба резко наклоняются за ней и едва не врезаются друг в друга лбами. Асано вздрагивает, распахивая свои огромные голубые глаза, и несколько секунд они просто вглядываются друг в друга, словно пытаются проникнуть под кожу. А потом всё происходит совсем непонятно. Хикари подаётся вперёд, и её сухие горячие губы неловко тыкаются в губы Кагами. Мозг настолько отказывается осознать, что эта клишированная сцена из сёдзё-манги действительно сейчас происходит с ним самим, что Тайга даже не отстраняется, зависнув, как выдавший ошибку компьютерный софт. Перед глазами возникает маленькое окошко с надписью «Кагами_Тайга.exe не отвечает», и это до такого абсурдно, что баскетболист неожиданно для самого себя срывается на дурацкий смех. Хикари отстраняется и недоумённо моргает, опускает растерянный взгляд в пол и прикрывает лицо ладонями.       — Т-так плохо? — бормочет она едва слышно.       Кагами закатывает глаза, но продолжает улыбаться. Сползает с кресла на пол, чтобы сесть напротив Асано и, не без усилий, оторвать её узкие ладошки от разрумянившегося лица.       — Снова ты в первую очередь думаешь о том, что сделала что-то не так.       — Н-ну, знаешь! Надо мной ещё ни разу не см-меялись из-за поцелуя… хотя я, вообще-то, и не целовалась до этого… — тихонько добавляет Хикари, неловко ёрзая на полу в своём скорее всего не очень удобном наряде, который, к слову, очень хорошо подчёркивал достоинства её фигуры, как сейчас отметил про себя парень.       — Я не из-за этого смеюсь. А потому, что ты иногда говоришь или делаешь настолько странные вещи, что они абсолютно отказываются укладываться в моей голове, — Кагами криво усмехается и тыкает себя пальцем в висок.       Странно, но, когда он смотрит на такую сжавшуюся растерянную Хикари, собственное смущение как-то отступает на второй план. Тайга протягивает руку, чтобы провести грубоватой ладонью по контрастно нежной мягкой щеке Асано, огладить большим пальцем тонкую, покрасневшую от слёз кожу под глазами, а затем притянуть к себе и уткнуть этим чертовски красивым лицом в свою грудь.       — …это даже поцелуем не назовёшь, — после некоторого молчания, наконец, говорит Кагами, и сам не знает, почему вообще из всего, что роится в его голове, именно эта реплика первой срывается с языка. — Я тебя потом научу, как надо. Но учти, не раньше, чем ты начнёшь принимать и любить себя такой, какая ты есть. И чтобы я больше не слышал, что ты некрасивая. Ты меня понимаешь?       Хикари тихонько копошится в объятиях, сжимая пальцами ткань майки Тайги на спине, и едва ощутимо кивает. Это молчаливое уединение на полу в залитой первыми лучами закатного, послегрозового солнца говорит за них куда больше, чем они сами, но Асано всё равно чувствует необходимость озвучить на выдохе лёгкое, надсадное «спасибо».