Парень на полставки

– Эй, Kukolka, – Джеймс лежит в своей постели, разглядывает потолок. На Паркера, устроившегося под боком, показательно не смотрит. Тишина затягивается, и когда, раздражённый ожиданием, парень мычит что-то неразборчивое, давая понять, что готов слушать дальше, Джеймс продолжает: – Как насчёт «долго и счастливо, и в горе и в радости»? На какое-то мгновение тишина повисает такая, что Баки становится слишком не по себе. А затем, Паркер взвивается вверх, и седлая бёдра Джеймса, без малейшего преувеличения, впивается в него взглядом, а пальцами вцепляется в толстовку на его груди. Когда он говорит, голос его звучит настороженно, совершенно не вуалируя ноты недоверия. – Ты сейчас серьёзно? Это ведь предложение? * – Что всё это значит? Джеймс уверен, что Питер всё понимает, просто хочет, чтобы ему это сказали ещё раз. Подтвердили правдивость услышанного, так сказать. Поэтому Джеймс, потакая этому желанию, игнорируя нарезающего по комнате круги Паркера, проговаривает: – То, что до того, как я сделал тебе предложение, уже официально был твоим мужем. * Фиджи. Питер понял, что обожает Фиджи в тот момент, когда узнал, что они летят туда. Под "они" он подразумевает всех Мстителей и Пеппер, которая выписала на свой счёт недельный отпуск, заверив документ собственной подписью. Под "летят" – скоростной джет мистера Старка. – Не часто удаётся побаловать себя солнечными ваннами лёжа на шезлонге у океана. Милый, уверена, тебе понравится. Питер тоже уверен, заочно. Особенно, если учесть, что за всю свою сознательную жизнь он не покидал пределов Нью-Йорка, за исключением Германии. Но это не то чтобы в счёт. Ничего удивительного в том, что остров, на который они прибыли, считался необитаемым. Всё было именно так, до тех пор, пока в одном из утомляющих Тони документов, не появилась подпись генерального директора StarkIn. С тех пор остров перестал быть таковым. Теперь это песочница для их Мстительного коллектива, с обременением, так сказать. Разбросанные по всему пляжу небольшие бунгало явственно дают понять, что это не спонтанный побег. Пеппер подготовилась. Питер и не знает, достойна ли она теперь зваться «мисс Поттс», так как замашки эти чисто Старковской породы. Неизбежное влияние, так сказать. И Питер боится, что однажды и для него всё это будет в порядке вещей. Тщательная подготовка Пеппер свелась к практически пошаговой инструкции, гордо именуемой планом. Наслаждаться внеплановым летом, потягивая лёгкий коктейль с цветным зонтиком в стакане – это изначально входило в план минимум. А вот не помнить на следующий день ничего – в планы не входило априори. Но их спрашивают? Тор появился как гром среди ясного неба. И неважно насколько фигурально выразился Тони, по факту, так оно всё и произошло. Закатное небо над ними разверзлось, ниспослав на их долю Бога Грома, объятого молниями, что спецэффектами. – Сколь чуден данный вечер, друзья мои. – Провозгласил выписанный им в пользование Бог. И, пожалуй, это последнее связное воспоминание Питера. – Что вчера вообще произошло? Судя по всему, произошло гораздо больше чем ничего. Это именно тот вывод, что удалось сделать глядя на скорбные лица присутствующих. То, что на них читалось, явно значило, что их славный план, включающий в себя незапланированный отдых, был изгажен самым тривиальным способом ещё на первоначальной стадии реализации – попойкой. Как удалось выяснить позже, всё случилось по вине Сэма, который, согласно мнению Мстителей, говнюк со стажем. Косвенно виноватым так же оказался Тор, который притащился с отменным, с его слов, асгардским элем, что, опять же с его слов, является напитком богов и способен вскружить голову любому. После столь категоричного заявления, последовали единогласный отказ и пожелания оставить в употребление божественный напиток носителю божественных генов. Но, Сэм не был бы столько гордым носителем звания говнюка, если бы не решил проверить притащенное Тором божественное пойло на извечных трезвенниках, которых градус не берёт – Роджерсе, Барнсе и Паркере, – подлив эль в тропические коктейли без градусного содержания. О том, насколько глубоко, на два метра ниже уровня земли или нет, закопает Тони шутника, Питер решил подумать после того, как обезболивающие начнут действовать, снимая дикую головную боль. * – Это слишком паршиво, – изрекает Питер. Он раскидывает руки в стороны, звездой. Потолок всё столь же невыразителен, как и намедни утром. Поэтому он смотрит на Джея. В голове же назойливой мухой бьётся мысль, что он его. Целиком и полностью. Без остатка. И всё это заверено в официальных бумажках подписью от каждого из них. Наверное. – Почему я не помню, как это произошло? – В голосе Паркера неприкрытое изумление. Джеймса это веселит. Но с другой стороны, он полностью разделяет его недоумение. – Замужество, это ведь не зубы забыть почистить. Такое сложно упустить из виду. – Ну, если так подумать, то проблемы с памятью у меня возникали только на Фиджи. – Да, – соглашается Питер, хмурится, – но на Фиджи однополые браки не являются социально допустимыми. – Зато разрешены в Глэдстоун, Австралия. Джет не самолёт, такое расстояние за часа 3 покроет, протрезветь не успеешь. – А со слов Тони мы там были. Навигационные системы джета, который мы угнали, зафиксировали там остановку. – Учитывая тот факт, что я ещё жив, – подмечает Джеймс, – что мы там делали, он не знает. – Наверное, – Питер расплывается в улыбке, когда утыкается носом Джею куда-то в шею, – ещё пару-тройку лет нам стоит об этом умалчивать. * Пеппер с искренним сочувствием рассматривает жертв постинтоксикационного состояния вызванного бессознательным употреблением алкогольных напитков сверх допустимой нормы, если прислушиваться к Питеру, или отвратительнейшего похмелья, если цитировать Тони. Но как это не назови, а последствия выходки Уилсона подвели под черту ещё один день их отпускного мероприятия. И Пеппер было бы на всё это совершенно плевать, если бы среди пострадавших не оказался её ребёнок. – У меня во рту филиал Сахары, – стонет Питер, в попытке промочить горло. – Это вообще нормально? Джеймс неопределённо подаёт плечами и передаёт Паркеру пакет льда, что тот спешит приложить ко лбу. Да, так определённо лучше. – Я надеюсь, Сэм достаточно умён, чтобы не попадаться мне на глаза, – звучит Питер так жалобно, что это вряд ли можно счесть за угрозу. Но, отдать должное Сэму всё же стоит, он действительно держится от них на почтительном расстоянии, минуя Паркера по дуге. Этот пацан хоть и бесит его так, что скулы судорогой сводит, а трезво оценивает, что тот, даже не будучи отпрыском Старка, общиплет ему крылья, и даром, что те из углепластика. * – Но если на чистоту, это всё очень странно. – Ну да, в критерии нормы вряд ли впишется. Джеймс не совсем уверен, что Пит считает странным: то, что они не помнят столь знакового события, или же то, что это знание никак не меняет их восприятие. Джеймс не пытается сделать их контакт менее телесным. Напротив, обнимает так, словно в последний раз, хотя где-то на задворках мысль о том, что теперь, благодаря тому, чего они по столь нелепой причине не помнят, Паркер безоговорочно его, греет сознание. – Должен признать, – Питер ворочается, притирается ближе. Щекоча кожу, шумно выдыхает. Губы мягко касаются места где-то за ухом, что вызывает у Джеймса приятную дрожь. – Бракоразводный процесс сейчас вызовет слишком много шума и лишних, совершенно неуместных вопросов, на которые мы и сами не знаем ответов. Придётся дождаться моего совершеннолетия. Джей, мы должны это сделать. Я совершенно точно хочу быть в своём уме и при памяти, когда ты будешь приносить клятвы, что я самое лучшее, что только могло с тобой случиться. *** – Это развод! – Выносит свой вердикт Питер. – Почему я должен это терпеть? Это зависимость – делают вывод все остальные, готовясь к неизбежному. Подпись судьи по бракоразводным делам появляется в нужной графе незамедлительно. Не будет испытательных сроков и отсрочки для обдумывания решения. Подпись появится там, где ей необходимо быть вписанной в ту же секунду, как двое супругов переступят порог его обители. Молодость и глупость ходят рядом, но Уокер, разменявший уже шестой десяток, не имеет к этому отношения. Неопытностью тоже не грешит. Но конкретно в этой ситуации руки опустились даже у него. В первый раз он увидел Паркера и Барнса, когда в графе о причине развода значилось отсутствие воспоминаний о заключении данного союза. Пойти на встречу не составило совершенно никакого труда. И вот, спустя незначительное время, вся Нью-Йоркская пресса освещает процесс бракосочетания самого молодого из Мстителей и всё ещё солдата, что сложил полномочия мирового убийцы. Казалось бы, всё хорошо. Но не тут-то было. Спустя несколько месяцев супруги вновь являют себя. За разводом, в период, не превышающий 14 дней, вновь следует заключение брака. И вновь по кругу. Паркер никогда не молчит, в противовес своему супругу. Предложения осмыслить всё отметает с такой скоростью и количеством доводов, подкрепленных доказательной базой, о бессмысленности данного занятия, что вводит в ступор не только сотрудников данной инстанции, но и Мстителей, явившихся унять конфликт. Барнс лишь всем своим видом демонстрирует согласие. – Разумеется, я требую развод. Вспыльчивость и отходчивость ходят рука об руку. Но для того, чтобы сменить гнев на милость, Питеру необходимо добиться развода, что даст уверенность в том, что с Барнсом их не связывает более ничего, кроме совместного прошлого. Тогда, когда конфликт, что по мнению окружающих можно с лёгкостью приравнять к бытовой ссоре, вновь сойдёт на "нет", Питер обязательно, по сложившейся традиции, появится перед Джеймсом, чтобы попросить того притвориться его парнем. Не надолго. До тех пор, пока Джеймс не предложит ему совместное "долго и счастливо". До следующего, обязательно случившегося с ними, развода. – Всё и так предельно ясно. Господин судья, нам необходима ваша подпись. Этот раз, как и любой последующий за ним, не является исключением. Как и совершенно истинным является утверждение, что союз вновь будет заключён. Остаётся только делать ставки, насколько хватит выдержки Барнса и упёртости Паркера.