Две стороны

Последние лучи закатного солнца заглядывают в разбитое окно, раскрашивая пол цветными кляксами, просачиваясь сквозь остатки едва уцелевших витражей. Прохладный ветер треплет полы одежды и перекидывает пряди серебристых волос, вынуждает уходить в глубь заброшенного помещения. Бонт сидит в углу, прижав голову к стене из песочного кирпича, что немного болезненно царапает затылок. Чуть поодаль от него стоит почти нетронутое блюдо — одно из тех, что принесла Вики, — на котором покоится несколько видов сладостей и выпечка, посыпанная чем-то кипенно-белым и приторно-сладким, до сих пор оставшимся на кончиках его пальцев. Парень устало выдыхает и откидывается на спину, кутая руки в рукава, с легким шуршанием раскидывая серые крылья в стороны и смотря в потолок, испещрённый множеством дырок, кое-где провалившийся, благодаря чему он может наблюдать темнеющее небо. Пожалуй, это было единственным, что поменялось в жизни Бонта, не считая немного отличного подобия комнаты и отсутствия в ней кровати — смотреть так на небо было действительно прекрасно. Разглядывать загорающиеся в ночи звёзды, все ещё мечтая о свободе. Бонт усмехается, прикрывая серые глаза, понимая, что жестко ошибся, все не обдумал. Он сбежал из-под гнета серафимов, был упрятан от них в стенах школы, но так и не получил того, чего желал. Все так же был вынужден сидеть взаперти, скрываться, не имея возможности выбраться в мир, так влекущий его. Зовущий его свежим ветром, ударяющим в лицо, лучами солнца, обжигающими кожу, и шумом шуршащих во время полёта чужих крыльев, когда его расправлялись, выражая желание хозяина взлететь. Взлететь, ловя ими воздушные потоки, роняя парочку бликующих на свету перьев на землю. Хрипло рассмеяться, поднимаясь все выше и выше. Его почти белая энергия кружила над ним, складываясь в узоры его грёз, пока в один момент не была поглощена темнотой. Поглощена, жестко уничтожена, съедена. И, кажется, он знает, что это могло значить. Чёрная бесформенная дымка проникает в полуразрушенный зал, переливаясь от графитового до серого, клубясь до глухого глубокого чёрного. Слетает вниз, отдавая запахом промокшего пепла и грозы, оседая гарью и свободой в легких. Бонт глубоко вдыхает легкий аромат энергии, жмурясь, пропуская сквозь пальцы свои волосы, поправляя их. Привстает, и пол обжигает прохладой голые ступни, пока сгусток темнее ночи кружит рядом не в силах поглотить его, и кажется, что легким покалыванием по коже расходится мнимое прикосновение, вынуждая его прикрыть глаза. Нежные бледные губы расплываются в улыбке, а светлые ресницы трепещут, когда он тянет раскрытую ладонь к тому, что совершенно точно может его убить. Касается кончиками пальцев, пачкающихся темнотой, пульсацией отдающей в венах, пока перед ним не возникает бесплотное тело. Холодные карие глаза едва сверкают в ночи, темные волосы тонут в отблесках луны. Светлые стены, скрытые в тени, виднеются сквозь Мальбонте, вновь явившегося к нему призраком. Он приходил к Бонту уже несколько раз, питаясь его силой, ненадолго приобретая плоть. Рассказывал ему многовековые истории, пока тот с упоением слушал все, что обсуждалось за закрытыми дверьми его покоев, замолкало, стоило только выйти, чуть скрипнув дверью. Мальбонте нравилось наблюдать за глазами, загорающимися неподдельным интересом, за тем, как юный для своих лет парень тянулся к нему, наивно следя за каждым движением, радуясь новому собеседнику и другу. В ответ Бонт делился всем, что знал — говорил о десятках сменивших друг друга поколений непризнанных, наделённых Шепфа правом выбора. О юных ангелах и демонах, что росли на его глазах, враждуя, дружа и любя. О чём-то грустно вздыхал, прижимая колени к груди, пальцем выводя одному ему известные узоры на полу, когда в глазах его заседала тоска столетий одиночества. Улыбался, завороженно рассказывая о Вики, прикусывая губу и чуть краснея от воспоминаний о шутках Мими, передаваемых девушкой, и о его попытке поцеловать непризнанную. Демон взмахивает головой, чувствуя, как тяжелые гладкие пряди падают ему на лоб. На крупной шее бешено бьется венка, а на покатых плечах под загорелой кожей бугрятся мышцы, едва ли скрытые жгуче чёрным подобием тоги. Он проходит мимо, едва задевая в щекочущем движении блеклых тёмных перьев чужое плечо, подталкивает мыском тарелку со сладким, слушая, как она с режущим уши скрипом с трудом проскальзывает по полу, и усаживается рядом. Будто заново изучает зал, касается разрушающихся стен, скользит по пыльному мрамору пола, замечая ветхие книги и свитки, принесённые точно вездесущей Вики. Едва дотрагивается до них, раскрывая, лениво листая страницы, даже не шуршащие под его прикосновением. Трогает выпечку, с удовольствием слизывая с пальцев сахарную пудру, от чего кривится плюхающийся рядом Бонт, не оценивший всей прелести этого блюда. Он, словно примерный ученик, укладывает руки на колени. Мальбонте прокашливается, слушая, как этот звук отбивается в узком пространстве под потолком, словно затягиваемый синевой в темноту ночного неба, и открывает рот, чтобы что-то сказать, впервые прерываемый собеседником. — Я наблюдаю за звёздами, — коротко срывается с губ, когда Бонт тушуется, замечая в недовольстве вздёрнутую бровь. Оттягивает рукава ниже и улыбается, словно извиняясь, скользя языком по потрескавшимся губам, сверкая чистыми глазами. Загорается, получая кивок, вынуждающий его продолжать. Продолжать тогда, когда он сказал все, что хотел. Ведь оставалось только показать. Он протягивает раскрытую ладонь темному силуэту, обретающему все больше очертаний. Легко указывает на неё подбородком и дергает осторожно и почти неосязаемо касающегося бледной кожи рук юношу на себя. Блеклый силуэт падает рядом с в очередной раз откинувшимися на спину Бонтом, что разводит руками, очерчивая заглядывающий через потолок небосклон, как своё самое большое сокровище, которым он великодушно делится с теми, кто рядом. Мальбонте усмехается, возводя глаза к крошащемуся потолку, разглядывая сверкающие — и правда, как драгоценные камни — звёзды, рассыпанные чьей-то неосторожной рукой по бархату неба. Подобные серым глазам парня рядом с ним. Любуется видом, слушая тихое дыхание Бонта, с благоговением вглядывающегося в высоту, до которой так хочется дотянуться руками. Молчание укутывает комнату в мягкий кокон, что они не смеют разорвать, ненадолго усмиряя бушующую энергию, которая легкими электрическими зарядами, будто маленькими молниями, вспыхивает, искрится в тяжелеющем тёплом воздухе от их невозможной близости. Близости двух частей одного целого. Таких разных и невозможно далеких. Легкий ветерок движения темной энергии проходится по бледной коже, заставляя ее покрыться мурашками. На тонкой шее выступает испарина, во рту сохнет, вызывая в Бонте желание промочить губы. Он раскрывает рот в тихом выдохе, сглатывая, и чуть поворачивает голову в сторону, оглядывая разметавшиеся по полу чёрные волосы, сливающиеся с перьями, даже в темноте поблёскивающими красным. Рассматривает расслабленное тело закинувшего руки за голову темного ангела, как ни в чем не бывало смотрящего вверх. Юноша выдыхает, откидывая назад светлые пряди, будто задыхаясь, царапая горло, когда низ живота его наливается тяжестью, жаром расплывающейся по всему телу, открывая ему новое, доселе неизвестное чувство. И он не знает, что с этим делать. Ветер, до этого проникающий сквозь разбитый витраж, будто исчезает, нисколько не помогая, а тело его словно варится в адском котле, пугая. Заставляя вздрогнуть, когда его уха касаются горячие губы, словно змий-искуситель хриплым голосом шепчущие простой вопрос: — Что ты чувствуешь? — вопрос, на который он не знает ответа, откидывая назад голову, прикрывая слезящиеся глаза, в которых растекаются отражающиеся звёзды. Мальбонте щекочуще пробегается по его руке, переходит к груди и движется вниз бесплотными прикосновениями — силуэт его очерчивается чуть явственнее. — Встань, — приказом срывается с его губ, когда он легким поворотом головы указывает в угол, заставляя Бонта, будто придавленного к земле, сесть. — Коснись себя, — резонируя, льётся ему прямо в уши. — Одежда, — на выдохе срывается с ярких губ. Демон вглядывается в так отличающиеся от его глаза, пугающие и влекущие своим светом, озаряющим его тьму, подобную плотному чёрному покрывалу теней в комнате, приютившей их, оказавшихся выкинутыми за грань жизни, оставленными в одиночестве. Проникает в его голову, легко преодолевая барьер открытого, как и улыбка, разума Бонта. Сплетается гранитной энергией с его, переливающейся, слепящей, направляя. Мягкие ладони проникают под ткань, осторожно обводя выступившие на твердеющем члене венки. Стягивают штаны вместе с бельём, больно трущимся о покрасневшую чувствительную головку, тонкими пальцами в неуверенном движении смазывая выступившую белёсую мутную каплю. Бонт двигается ниже, глазами, почерневшими от расползшегося по радужке зрачка, вылавливая такой же тёмный взгляд, заточающий его в адский плен. Слышит сдавленное «Сожми», плотнее обхватывая у основания, до крови прикусывая нежные губы. Чуть съезжает по стене, цепляя ткань кофты на спине, едва слыша от бьющейся в ушах крови то, как звонко лопаются нити. И ему кажется, что его ими связали и они до крови впиваются тонким золотом в кожу. Неотрывно глядя на демона, чьи черты все отчетливее виднеются во тьме, юноша вновь неуверенно скользит вверх, подвластный затуманившей все энергии. Обводит большим пальцем головку, прокручивает руку, чувствуя, как по животу стекают капельки пота, тонут в дорожке жестких светлых волос. Толстовка неприятно липнет к телу, волосы спадают на лоб, щекоча влажными прядями кожу, крылья раскрываются, с тихим шорохом распластываясь по стене, а юноша подается вперед, подмахивая бедрами в такт робким движениям. Вялым языком Бонт обводит сухие губы, еле раскрывая их, до светлых пятен сжимает своё бедро, шумно и рвано выдыхая, не выдерживая пытки и откидывая голову назад, больно ударяясь ей о холодный камень. Касается ребром мокрой ладони паха, ослабляет хватку, осторожно сжимая яички, перекатывая их между пальцами, до цветных пятен зажмуривая глаза. Ощущая хватку обжигающе горячих рук на бёдрах, на бледной коже которых расползается красный след от пояса стягиваемых штанов. Он дергается, чувствуя сжимающиеся пальцы, лёгкое поглаживание и ровный шёпот на грани угрозы и желания успокоить. Обнаженные ноги холодит ночной ветер, создавая контраст с жаром их маленького мирка и тугой хватки рта. Головка тяжестью ложится на шершавый язык, щекочет рецепторы терпким солоноватым вкусом размазанной естественной смазки. Мальбонте обводит ее, плотно сжимает губами, крепко удерживая дрожащее тело под собой. Демон следит за тем, как сквозь веер ресниц Бонт глядит на далекие звёзды, срываясь на первый едва слышный стон, и аккуратно движется дальше, возвращается назад, размазывая по члену слюну, стараясь не ранить и не напугать. Кровь кипит под их кожей, пульсом стучит во вздувшейся вене на шее, в ушах, перекачиваемая бешено бьющимися сердцами. Из помещения будто выкачали весь воздух, вынуждая их почти задыхаться. Жадно глотать воздух. Снова чувствовать свое — и чужое — тело невероятно. Это мощным потоком срывает крышу, искрясь на кончиках пальцев темной энергией. Алые губы плавно порхают по члену, касаясь его все ниже. Мальбонте вбирает глубже и глубже, скользит по твёрдой плоти, обводя ее языком. Шершавыми пальцами касается мошонки, чуть царапая, сжимает и поглаживает, горячим дыханием обжигая нежную кожу паха. Ощущает, как взметнувшиеся вверх руки донельзя напряженного Бонта оказываются в его волосах, пальцами вплетаются в чёрные пряди, тянут, вынуждая его недовольно нахмуриться. Зубы, чуть цепляя, проходятся по члену, заставляя Бонта выдохнуть, простонать от боли и удовольствия, осторожно выпутываясь, ласкового поглаживая. Хриплые выдохи разносятся по комнате, вылетают в разбитое окно, путаются в лозах и отбиваются под потолком. Он выгибается, сжимая руки в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони и с протяжным стоном кончая, осоловело глядя в соседнюю стену. Ещё влажную от пота и слюны кожу обжигающе холодит вновь влетающий ветер. Мальбонте недовольно шипит от сдавливающей член ткани и касающегося сквозь неё пола. Собирает мутные капли языком, сглатывая, подцепляя последние пальцем, касаясь чужих губ. Скользит глубже, надавливая на губы, завороженно следя за приходящим в себя Бонтом, едва ворочающим языком, плотно обхватывающим палец и слизывающим свою сперму. Тёмный ангел тоже едва не стонет, шумно выдыхая от этого зрелища, подаваясь вперёд и остервенело впиваясь в чужой рот, щекоча небо, делясь приторным вкусом ещё оставшейся сахарной пудры, до крови покусывая вспухшие губы едва поспевающего за его напором парня. Тянет ткань серой кофты вверх, оголяя желанное тело, взлохмачивая светлые взмокшие волосы. Проходится по рёбрам, притираясь как можно ближе, сжимает шею до красных пятен. Он поддевает мысками обувь, скидывая, снимает тяжёлый чёрный балахон, чувствуя неуверенное движение рук, помогающих ему со штанами. Касается грудью груди напротив, чувствуя сильно — несравнимо с его — бьющееся сердце, упирается головкой в напрягшийся живот, с влажным шлепком припечатываясь ближе. Цепляет Бонта под колено, приподнимая ногу, что обвивает его талию. Ещё влажными от слюны пальцами касается тугого колечка мышц, чувствуя, как юноша напрягается, пытаясь вывернуться, испуганно вглядываюсь в горящие во тьме глаза. Мальбонте снова впивается в его губы, слизывает кровь, касаясь неба языком, и надавливает, на одну фалангу входя внутрь. Ртом ловит раздавшееся шипение, ведёт носом по аккуратной линии подбородка, прикусывает ухо, чуть сжимая, срывая стон. Осторожно растягивает, умело двигаясь глубже и глубже, следя за реакцией, зная, что все равно будет больно. Скользит языком по шее, прикусывает дергающийся от двойственных ощущений кадык, чувствуя, как об его кожу за ухом разбивается жгучее прерывистое дыхание, а чужие губы горячо обхватывают мочку, тянут. Демон движется, трется головкой о член Бонта, сипло пропуская выдох сквозь зубы, когда капля обжигающе, подобно лаве, скользит по стволу, и добавляет второй палец, плавно раздвигая тугие стенки. Лбом упирается в лоб напротив, разглядывая едва-едва отражающиеся звёзды в чёрных зрачках. Массирует пульсирующие стенки, ощущая, как парень постепенно расслабляется, стонет от поступательных движений тазом, неумело обхватывая члены ладонью, сжимая, заставляя с губ сорваться глухое: «Черт». Мальбонте подхватывает вторую ногу, усмехаясь, и снова целует, грязно и влажно, пока легкие не начинают гореть. С громким всхлипом Бонта вынимает из него пальцы, касаясь головкой вновь сжимающегося колечка мышц, аккуратно проталкиваясь дальше. Кусает в плечо, предупреждающе шипя, требуя не сжиматься, тут же в извинение зализывая алый след. Входит наполовину, постанывая от давления, и отстраняется, ловя губами выступившие слёзы, заставлявшие словно гореть глаза напротив. Толкается глубже, считая слипшиеся ресницы Бонта, невозможно — несвойственно для демона — ласково целуя. О чем-то сдавленно рассказывает, едва успевая делать вдохи, поглаживает плечи, входя до самого основания, прибиваясь липкой кожей к коже. Чувствует щекочущие прикосновения серых перьев к плечам и тонкие руки на чувствительном основании крыльев. Тёмный ангел плавно движется, слушая заглушаемые всхлипы, мешающиеся с клокочущими в горле зарождающимися стонами, попадает по простате, следя, как Бонт распахивает глаза, до боли впиваясь в чёрные перья. Парень тянет его назад, касается холодного пола спиной, выгибаясь, открывая шею для кусачих поцелуев, ощущая ускоряющиеся движения. Его серебристые волосы распадаются по мрамору, ладони бродят по спине и бугрящимся забитым мышцам, чуть массируя. Стоны сплетаются со стонами Мальбонте, упирающегося напряженными руками, оплетаемыми толстыми венами, в пол рядом с его головой. Жесткие пальцы путаются в серых прядях, скользят ниже, касаясь напрягающегося живота и ствола, обхватываемого шершавой ладонью. Член аккуратно скользит в тугую глубину, рассылая по телам сотни импульсов, и демон чувствует, как желание скручивается внизу, разрастаясь и взрываясь. Он прикрывает глаза, в последний раз совершая поступательные движения тазом, чувствуя, как загорелой потной кожи касаются несколько тягучих капель: Бонт под ним расслабляется, заглушая стон, переходящий в тонкий писк, прикусывая ладонь. Иссиня-чёрные крылья раскрываются, когда Мальбонте укладывается рядом, укрывая жмущееся ближе дрожащее тело, сухими губами целуя утыкающегося прохладным носом ему в шею парня в лоб. Прикрывая глаза и задерживаясь рядом, чтобы утром оставить от себя чёрные, словно сажа, будто въедающиеся в камень следы на полу, взращивающие в душе Бонта темные ростки, подпитываемые его мечтами о свободе.