— Милая, у меня… я даже… Не могу подобрать слов, — мама приняла позу руки в боки и с обалделым видом рассматривала щенка в моих руках.
Да, наконец-то я решила принести Райли домой. Потому как мне стало стыдно перед Джу, ведь я просила подержать его не на долго, а вышло совсем наоборот. Да и, перед малышом я тоже в какой-то степени чувствовала вину, горе хозяйка, приютила, позаботилась, а забрать всё никак. Поэтому, не долго думая я принесла его домой.
— Мам, сразу отвечу на все вопросы, — я перехватила щенка немного по-другому, чтобы было удобнее. — Я нашла его на улице, в коробке, совсем одного, на холоде и к тому же голодного, его просто оставили там, и… Просто не смогла оставить его там.
Лесли устало вздохнула, массируя пальцами виски. Постояла минутку, а потом улыбнулась и вытянула руки.
— Ну-ка дайка его мне, — я передала малыша в её руки. — Приветик, кто это тут у нас?
Она с большим интересом рассматривала щенка, трогала тыльной стороной ладони его нос, гладила, пропуская шерстку сквозь пальцы. Покачав на руках его ещё какое-то время, словно человеческого детёныша, она отпустила его в свободное плавание, и малыш тут же понёсся исследовать свой новый и теперь уже постоянный дом.
— Не сказать, что я была готова к новому члену нашей семьи, но это твоё решение, и я не могу сказать тебе «нет», — Лесли снисходительно улыбнулась, и я поспешила обнять её и поцеловать в обе щеки.
— Спасибо, мам! Я очень рада, что ты у меня такая понимающая, — она в шутливой манере, потрепала меня за щеку и жестом указала на кухню.
— Иди лучше поешь, небось продираться сквозь эти километровые сугробы стоило больших усилий, а энергию нужно восполнить, заодно и поговорим.
Декабрь. Он встретил всех холодом, огромным количеством осадков в виде хлопьев снега, больших проблем с транспортом, так как городские службы не успели как всегда подготовиться к непогоде, и не расчистили снег, и как следствие — отменёнными занятиями. Именно по этой причине я пришла домой раньше положенного времени, и к тому же, приятным бонусом к отменённым занятиям были отменённые отработки с Леоном. Не знаю сколько продлиться такой сильный снегопад, но я буду надеяться что как можно дольше.
Ноги промёрзли, с обуви стекала грязная вода, а мех куртки был весь в снегу, пришлось выходить и отряхивать всё, обить обувь тоже стоило. Запихнув в ботинки сушилку и закинув на батарею перчатки я быстро сходила переодеться, и прошла на кухню, где Лесли уже накрыла стол, и поставила на него тарелки с разогретой едой. Мама уселась напротив меня с кружкой горячего какао, и принялась выжидающе смотреть.
Я понимала её чувства. Лесли заметила, что в последнее время я стабильно избегала её, как и разговоров, которые в нашей семье были очень часто. Мама не любила недомолвок и недопонимания, она привыкла всё всегда решать сразу, она была такой, справедливой и не терпящей умалчивания и секретов. Она считала себя моим другом, и я считала её таковой по праву. Но, в последнее время у меня были мысли, что я немного предала эту дружбу.
Я не рассказывала ей ничего того, что происходило в моей жизни за последнее время. Даже про недавний инцидент с Ринтаро и Леоном я ей не сообщила, и шрама на затылке она тоже не видела. В последнее время всё было настолько паршиво, что об этом даже думать не хотелось, не говоря уже о том, чтобы обсудить с кем-то. В конце концов, молчанию когда-то должен был прийти конец, Лесли моя мама, и она должна знать что происходит со мной, да и я настолько устала запираться в своей комнате и вымещать всё что накопилось слезами в подушку, что сама начала понимать, куда ведёт подобное отношение к себе.
— Ру, что происходит?
Выпячив нижнюю губу, я вздохнула и со всей силы надавила вилкой на помидорку черри, из которой тут же полился сок и наружу вместе с соком вылезли семечки.
— Ну… Мне кажется, что мы с Ринтаро скоро разойдёмся, — я пожала плечами. — Всё плохо.
— Почему? Для этих выводов есть точные причины? Он обидел тебя? — мама взяла меня за руку, а я и не знала точного ответа на этот вопрос.
— Что? — я отрицательно махнула ладонями. — Нет, просто он очень ревнив, дело даже дошло до того, что он избил парня, к которому ревновал.
— Гнев? Ру, это действительно очень страшно, если он не умеет это контролировать, — я кивнула соглашаясь. — Ты же понимаешь, что сегодня это тот юноша к которому он тебя ревнует, а через несколько лет это можешь быть и ты.
Да, я прекрасно это осознавала. Конечно, не хотя, потому как я прекрасно понимаю, его чувства ко мне, и отказываюсь верить в то, что однажды он по неосторожности и в гневе поднимет на меня руку.
— Не хочу думать об этом, и даже представлять на миг, что такое может случиться.
— В этом проблема всех женщин, они верят до последнего, — мама тепло улыбнулась, поглаживая мою ладонь. — Ты разговаривала с ним?
Я мотнула головой, он не отвечал на звонки, хотя я звонила и писала. Не хотел разговаривать? Избегал меня?
Когда счётчик проигнорированных звонков и смс перевалил за довольно приличное число, я перестала пытаться. Не хочет? Значит, к чёрту.
— Дело даже не в этом, я всё ещё надеюсь что он обратиться за помощью, — было тяжело сказать маме то, о чём я даже думать боялась. — В школе ползут слухи всякие.
Я сжала мамину руку сильнее, пугливо опуская взгляд на коленки. Сердце трепетало в груди, и ноги пробило мелкой дрожью.
— Не хочу в это верить, но вокруг говорят, что он теперь проводит время с другой, и что их часто видели вдвоём.
Я не хотела верить во все эти противные слухи, пока сама не увидела. Я думала, что тот раз в зале был единичным случаем, но как оказалось нет. Я видела их вдвоём ещё не раз. Казалось, ничего сверх не было, но если их видели и другие вне школы, то не факт что в те моменты они вели себя как обычные знакомые. Может именно поэтому он меня и избегал.
— Он игнорирует меня везде, звонки, смс.
— Тогда просто выдохни, пойми малыш, ты не сделаешь лучше, если будешь названивать и написывать, слухи ещё не означают сто процентную правду, подожди, отвлекись, хочешь, давай сходим куда-нибудь? Оли возьмёт выходной, да и скоро Ноа прилетит.
— Не знаю, в последнее время я настолько вымоталась, что нет желания ходить вообще куда-либо ещё.
Мама понимающе закивала.
— Я тебя прекрасно понимаю, когда под давлением работы я начинаю опускать руки от усталости, я чувствую себя точно так же, — мама опустошила свою кружку, допив какао. — Тебе нужно отвлечься и отдохнуть, а я и Олли можем тебе с этим помочь.
Я улыбнулась, и потянулась к ней через весь стол, чтобы обнять.
— Спасибо, я подумаю по поводу этого, и спасибо за еду.
***
Я бездумно пролежала на кровати до глубокой ночи занимаясь самокопанием. Прокручивая в голове всё то, что уже было между мной и Ринтаро, я пыталась проанализировать и понять, что и как сделала не так, или, может быть, я могла что-то исправить. От этих мыслей голова начала сильно болеть, пульсирующая боль отдавала в затылок, и казалось, словно моя голова — воздушный шарик, который на несколько секунд сильно сжимают, а потом отпускают хватку, и наблюдают за тем, как шар медленно возвращает свою форму.
Я обхватила голову руками, перекатываясь на бок и подтягивая колени к груди. Воздуха стало не хватать, будто бы лёгкие уменьшились в объёме, сердце забилось намного чаще. Я принялась жадно хватать воздух ртом, пытаясь насытиться им, но всё никак не получалось. Меня охватило чувство страха, от непонимания того, что со мной происходило. Я осторожно попыталась встать на ноги, чтобы сходить в ванную, но тело потряхивало, и координация была не такая точная. Я чуть не упала, пока пыталась удержаться на ногах. Коснувшись дверной ручки и рывком открыв дверь, я почувствовала комок, который медленно поднимался вверх. Меня затошнило и я понеслась в ванную, быстро усаживаясь перед туалетом и тут же очищая желудок. Руки накрепко держащиеся за ободок тряслись как в припадке, в висках пульсировало, а боль в затылке не прекращалась.
— Ру, Господи, что с тобой? — Лесли подлетела ко мне, с беспокойством осматривая меня с ног до головы.
Оли появилась следом, громко гремя аптечкой, доставая всякие склянки, баночки и шприц. Но, эти звуки резко отошли на второй план, в глазах потемнело и я почувствовала, как проваливаюсь в пустоту отключаясь…
***
Pov Ринтаро
— Опишите, что вы чувствуете, когда агрессия, гнев и злость берут над вами верх, — мужчина поправил очки и его ладонь с ручкой застыла над листком в ожидании.
Было тяжело собрать мысли воедино, пришлось сконцентрироваться.
— Не бойтесь, всё что вы скажете, останется только между нами, моя задача — помочь вам.
— Обычно, я не полностью понимаю что происходит, это как вихрь, который трудно контролировать.
— Что на ваш взгляд самое плохое вы совершили под влиянием гнева? — скрежет карандаша по бумаге.
— Чуть не забил до смерти человека, сделал больно любимой, позволил себе избить отца.
— Вы чувствуете вину?
— Каждую секунду каждого нового дня.
— Вы пытаетесь как-то контролировать агрессию? У вас есть что-то, что помогает предотвратить вспышки? — я сильнее сжал ладонями боковины стула.
— Следующий вопрос.
Ещё слишком рано, я не готов говорить об этом сейчас, не сейчас, я не готов, нет.
— Хорошо, вернёмся к этому когда будете готовы, а пока… — мужчина достал из-за стола стопку карт, развернул их к себе рисунком и внимательно осмотрел, потом вытянул карту, и показал мне. — Что вы можете сказать об этом? Что вы видите? Опишите свои чувства.
На карте было изображено двое людей, один — маленький мальчик который держал за руку второго — взрослый мужчина. Мальчик улыбался, и подняв голову вверх, всматривался в взрослого. В свою очередь взрослый, смотрел куда-то в сторону, стоял спиной и на ребёнка рядом совсем не обращал внимания.
— Я вижу ребёнка, который хочет чтобы его заметили, и взрослого, которому будто бы абсолютно наплевать.
— Я могу предположить, что у вас есть член семьи, с которым у вас именно такая ситуация?
— Да, с отцом, — мужчина кивнул, записав что-то.
— Ваш отец позволял себе поднимать на вас руку?
— Нет, намеренно никогда, но в последнее время, он делал это, особенно когда был неадекватен, однажды он пришёл домой пьяный и угрожал родным, и мне пришлось использовать силу чтобы защитить их, в другой раз я пришёл к нему чтобы просто поговорить, и пришлось защищаться уже мне.
— Вам не кажется, что отец во многом повлиял на ваше восприятие окружающего, как в детстве, так и особенно в последние дни?
— Полагаю, что это именно так.
Прозвучал медленный и размеренный писк электронных часов на руке психолога, он коротко взглянул на них, вновь поправил очки, и встал с кресла.
— Что-ж, время вышло, мы неплохо продвигаемся, могу поздравить вас, — он подошёл ко своему столу и на небольшой бумажке что-то написал, а потом протянул мне. — Это направление на посещение психиатра, обратитесь, комплексное лечение и совместная работы возымеет намного значительный эффект.
Я кивнул, забирая лист с направлением.
— И ещё небольшая просьба, начните вести дневник эмоций, он поможет вам отследить свои эмоции, постарайтесь вести записи сразу же, как только возникает вспышка агрессии, и желательно ежедневно.
— Хорошо, — я надел куртку и собрался уходить. — Спасибо вам.
— До встречи, Ринтаро.
Не могу сказать, что чувствую улучшения на данный момент. Прошло не так много времени, чтобы что-то могло измениться, но я точно решил, что пойду до конца. Терапия, и сам процесс мне нравился, я был рад, что могу обсудить всё то, что меня беспокоило с тем, кто правда был способен мне помочь. Я рад был выговариваться. После того, что Ру мне сказала, я решил, что обращусь за помощью, попробую найти решение проблемы, поскольку не хочу, чтобы в будущем случилось что-то намного страшнее, чем то что я уже делал. Я решил, что избегать её будет лучшим решением. Это выглядело по-детски, и максимально глупо, но мне показалось, что так будет лучше. До тех пор, пока мне не станет лучше.
Я проводил время с Хасэгавой на виду не потому что хотел этого, а потому что это было условием, благодаря которым я ходил на сеансы терапии
бесплатно. Это повлекло за собой много слухов, это было очевидным, так что, я думаю, что Ру уже успела надумать себе, хотя бы потому что перестала звонить. Все те, кто распространял слухи и сплетни совсем не знали, что отец Хасэгавы — психолог, и именно поэтому я обратился к ней и попросил её поговорить с отцом, я знал, что она не откажет. С её отцом я не был знаком, так что проблем с терапиями не возникло, он обдумал всё и согласился, при условии что я буду проводить больше времени с его дочерью.
Дома я не был уже несколько дней. Да и вообще, после того как я чуть не забил до смерти Кинга, я не ночевал дома, проводил Хасэгаву и она уговорила меня остаться. Мы напились, и в ходе разговора, она много рассказала о своём отце, о том, кем он работает, и какая интересная у него профессия. Я решил попросить помощи, и она пообещала что предоставит её. Воспользовался ли я ситуацией? Да, однозначно. Но, это хорошая возможность. Я искренне верил в то, что смогу справиться, вернее я хотел в это верить. А если уж мне не суждено, то я был не против остаться в одиночестве, чтобы не причинять боль тем, кого я так сильно любил.
