House of memories

      На Небесах и в Аду ведётся счёт прожитых лет, но многие за ним не следят. Зачем, если ты живёшь вечно? В любой момент, если что, можно просто подойти и узнать у специального отделения, и они тебе всё расскажут. У них ведётся учёт на каждого рождённого или ставшего бессмертного. Кто, когда, где родился и даже где сейчас живёт и кем работает.       Поэтому спустя несколько лет Вики, как и многие другие, перестала считать все прожитые ею года в роли приближённой Владыки Ада. В роли его главной Советницы. Выше уже некуда, если только не сместить Мамона на посту.       Брюнетка уже настолько привыкла к своей спокойной, время от времени наполненной взрывами эмоций и происшествий жизни, что даже не заметила, как пролетело ещё почти два десятка лет. Ведь почти всё вокруг оставалось неизменным. Лишь некоторые из её знакомых, которые часто спускались на землю, визуально старели. Уокер и сама была не исключением, но из-за своего статуса она спускалась туда так редко, что ей и года не прибавилось.       Но дьяволица всё равно ощущала, что стала старше. Слишком многое ей пришлось узнать и через нелёгкие проблемы пройти. И вот новая головная боль спустя столько времени и изнурительных догонялок её наконец настигла, но врасплох не застигла. Вики и так чувствовала её приближение и, если так можно выразиться, была во всеоружии.       Вначале ей показалась не то чтобы бредовой сама возможность того, что она испытывает к своей сожительнице нечто большее, чем просто признание, уважение и трепет перед силой воли и характера. Теперь же, спустя долгие годы размышлений и расстановки всего по полочкам, ведь ей некуда было спешить, Вики могла со вздохом заключить, что влюбилась. И даже больше. Что она безумно любит женщину, ангела, серафима, когда-то, вроде бы, её мать — только этот факт они обе неизменно опускали все двадцать лет — Ребекку Уокер в конце концов. И это было странно…       Но в какой-то момент дьяволица поняла, что любит в ней буквально всё: от ехидно вздёрнутой брови, когда серафим сомневалась в словах собеседника, до поджатых пальчиков на ногах, когда блондинке становится холодно лежать на диване. Вики всегда отмечала тот самый миг, когда стоило зажечь камин или подбросить побольше дров.       Она любила едва заметные складки вокруг губ, которые серафим поджимала в моменты недовольства. Она любила ощущения защищённости и поддержки, когда Ребекка стояла или же сидела рядом с ней на очередном совете ангелов и демонов. Она любила то, что в редкие моменты слабости или неуверенности Ребекка позволяла ей взять себя за руку или даже обнять, если они были дома. И женщина почти мгновенно успокаивалась и становилась прежней собой, той, на которую Вики могла, не сомневаясь, положиться.       Хотя со временем это становилось всё труднее и труднее, а всё более часто возникающие вспышки раздражения и недовольства заставляли Вики временами запираться у себя в комнате, чтобы, не дай Шепфа, она не сорвалась на ставшую ей безумно дорогой женщину. Но лимит терпения, как и всего остального, у неё почти исчерпался.       И вот сейчас, сидя в своём любимом кресле, накрывшись пледом, так как камин почти потух, и пролистывая все свои воспоминания, Уокер удивлялась, что это продолжалось так долго.       Едва заметная вибрация, прошедшая сквозь Вики, и слабое короткое свечение вокруг двери и дверного замка дали ей понять, что предмет её долгих и довольно тяжёлых размышлений наконец-то вернулся домой. Дьяволица молча проводила задумчивую и почему-то недовольную женщину взглядом до кухонной залы, где серафим провела какое-то время, подготавливая заварку для чая и кипятя воду.       В её едва слышном бормотании Вики не сумела разобрать ничего, хотя очень хотелось. Брюнетка продолжала молча, с интересом наблюдать за плавными и такими элегантными движениями рук, шинкующих какие-то взятые из склянок травы.       Когда же заварка оказалась в режиме ожидания, Ребекка потушила несколько зажжённых ею свечей и направилась к себе в комнату. Явно чтобы переодеться в домашний костюм из своей повседневной белой с золотыми нашивками мантии с серыми, шикарно сидящими, облегающими брюками. Вики удалось уже не раз оценить, насколько данный предмет гардероба шёл светловолосой женщине, а точнее, определённой зоне пониже спины.       Тихо, стараясь не издать лишнего звука, Вики поднялась с кресла и кошачьей походкой подошла к приоткрытой двери, из-за которой на пол падала слабая золотистая полоска света.       Прикрыв на мгновение заслезившиеся от яркого освещения глаза, Вики слегка приоткрыла дверь и оперлась боком на дверную раму.       Привыкшие к свету глаза быстро прошлись по комнате и остановились на уже оголённой спине серафима. Золотистые крылья едва заметно подрагивали словно от облегчения или… от лёгкой боли. Вики точно знала, как это ощущается, ведь сама их очень часто перенапрягала или их сдавливали. Это не то чтобы больно, но довольно неприятно ощущать. Ей всегда приходилось до часа ждать, пока они полностью восстановятся. А уж едва заметные характерные синяки на бёдрах не оставляли сомнений, чем таким могла заниматься ангел.       — Эрагон не рассчитал силы или любит пожёстче? Или ты сама попросила? — только когда фраза покинула её уста, Вики поняла, насколько едко она прозвучала, но уже ничего не могла изменить.       Стоявшая перед ней в одном нижнем белье и с ночной накидкой в руках блондинка вздрогнула от неожиданно раздавшихся за её спиной слов и медленно повернулась. Ребекка попыталась заменить удивление и шок маской недовольства и безразличия на лице, но не была уверена, что у неё получилось. Всё-таки Виктория застала её врасплох.       — Что ты тут делаешь? — женщина решила не отвечать на предыдущую фразу, ведь и так им обеим было ясно, что тема должна быть закрыта. Но явно так считала лишь она одна.       — Жду тебя. Ты не ответила на мой вопрос, — Вики вошла в комнату и, закрыв за собою дверь, сделала несколько шагов к продолжавшей мять тонкую, явно шёлковую, голубоватую накидку в руках серафима. Подняв взгляд с бедной ткани на вздёрнувшую подбородок Ребекку, Вики едва заметно приподняла левый краешек губ и склонила голову в сторону, не забыв скрестить руки на груди, — так что? Чья это была идея?       — Тебя это не касается, и вообще, убирайся из моей комнаты, — процедила сквозь зубы ангел и отвернулась обратно к шкафу. Она уже собиралась натянуть ночнушку, как на оба её запястья легли чужие руки, а шею опалило горячее в непривычном холоде комнаты дыхание.       По телу от этого побежали невольные мурашки, а сама женщина едва заметно задрожала.       — Уходи, — стараясь по возможности звучать как можно более грозно, прошипела Уокер-старшая, но и этот приказ был проигнорирован. Может, потому что даже сама ангел не услышала в нём былой уверенности.       Вики чуть сильнее надавила на запястья, из-за чего ладони светловолосой женщины перед ней безвольно разжались, а так и не надетая мантия скользнула по ногам на пол.       — Снова повторю свой вопрос, — Вики на мгновение сомкнула веки, вдыхая приятный и знакомый цитрусовый аромат и свежесть леса. На губах брюнетки расплылась воистину дьявольская улыбка, — это была твоя или его просьба? Или вы, ангелочки, не спрашиваете друг друга, а просто берёте положенное? Кто сильнее, тот и прав? — демонесса очертила большими пальцами выпирающие на запястьях косточки.       — Прекрати… — это даже была не просьба, а, скорее, стон. Стон женщины, которая поняла, что проигрывает всему. Всем своим принципам и правилам в угоду давно поселившимся в её душе демонам. Но без последнего боя она точно не собиралась сдаваться.       — Что прекратить? — невинным ангельским голоском поинтересовалась Вики, оставляя едва заметный поцелуй у основания шеи блондинки, которая невольно запрокинула голову чуть назад и глубоко вздохнула, — это? — дьяволица поцеловала мягкую кожу на плечах, которая так и манила, чтобы на ней оставили хотя бы один укус, — или это?       Она резко развернула женщину за руки в своих объятиях и, встретившись на мгновение со слегка расфокусированным взглядом, поцеловала вот уже который год манящие её мягкие и нежные, словно букет лилий, губы. Лишь короткое, но такое нужное и желанное прикосновение заставило девушку просто взорваться фонтаном энергии, из-за которого ангел в её руках вздрогнула. Или это всё вина поцелуя.       Но Вики могла поклясться чем угодно, что никогда до этого не была так счастлива, так переполнена энергией и любовью от одного лёгкого касания губ.       Брюнетка медленно отстранилась и с нежностью и интересом вгляделась в такое родное и знакомое ей лицо. Рот женщины был слегка приоткрыт, словно серафим собиралась что-то сказать, а ресницы на прикрытых глазах подрагивали. Не удержавшись, Вики подалась вперёд и поцеловала уже куда глубже, ярче, сильней. Слегка прикусывая нижнюю губу ангела и тут же проводя кончиком языка по излишне потревоженному месту.       Ребекка ещё с самого первого неожиданного — или нет — прикосновения на какое-то потеряла время связь с реальностью. Потому что не могла, не могла она стоять почти что голая в объятиях дьяволицы, которая и по совместительству ещё, вообще-то, являлась её дочерью. Но когда произошло то, чего она боялась и в тайне желала, то уже не могла сдержать тихого стона и невольно подалась вперёд, прижимаясь к девушке всем телом.       Но спустя какое-то время прикосновения и тепло тела куда-то исчезли и Ребекке пришлось открыть глаза и столкнуться с реальностью. Пока она этого не видела, серафим могла представить, что ей всё приснилось, теперь же…       — Так кто кому позволил? — прошипела Вики, и в её голосе снова появились те нотки, что и в самом начале. Старшая Уокер едва заметно вздрогнула от едва сдерживаемого гнева и недовольства, которые в огромном количестве парили вокруг неё.       И она не могла придумать более неподходящей фразы, которую можно было бы сказать, но её в данный момент это не заботило.       — А тебе какое дело? — конечно, как будто она уже сама обо всём не догадалась. Не после только что произошедшего, явно не невинного поцелуя. По ставшему гневным лицу напротив Ребекка поняла, что не только она посчитала свой вопрос глупостью.       — Какое мне дело? Какое мне дело?! — с едва заметной болью и яростью в голосе Вики потянула блондинку к кровати и опрокинула её на спину, задрав своей жертве руки над головой и умостившись у женщины на бёдрах, — какое мне дело до того, ебёшь ли ты Эрагона или он тебя?! Да?! — брюнетка наклонилась вперед к взволнованному лицу, на котором эмоции сменяли одна другую, — он не имеет никакого права! Никакого! — зашептала Вики и медленно опустила взгляд с лица, оглядывая самый прекрасный вид из всех ею виденных.       Грудь женщины тяжело вздымалась и опускалась в кружевном коричневом лифчике, который почти не оставлял простора фантазии. Мягкие изгибы почти идеального тела заставили жажду обладать, поглощать, любить, воспылать с новой силой.       Ребекка же словно смогла взять себя в руки, и следующие её слова были произнесены в привычной, надменной и насмешливой, манере, а на лице возникла усмешка.       — Как и ты. Ты ведь знаешь, что это незаконно. По многим причинам.       — Да. Но ведь ты не против — я это чувствую и вижу. Здесь, — Вики перехватила обе руки блондинки своей правой, в то время как левая едва заметно коснулась прикрытых век Ребекки, затем опустилась на приоткрытые и словно молящие о ещё одном поцелуе губы, — здесь, — дьяволица провела по нижней губе подушечками пальцев, которые, правда, тут же продолжили свой исследовательский путь вниз, — здесь, — предвкушающе улыбаясь, брюнетка обвела ладонью сначала одно, а затем другое полушарие груди, едва заметно надавливая на сосок, из-за чего из горла лежащей под ней ангела вырвался предательский стон, — и вот здесь, — шаловливая ручка остановилась у самого низа живота, едва касаясь края кружевного белья.       Вики с довольной усмешкой подняла взгляд, любуясь разбросанными по белоснежной подушке золотистыми волосами и припухшими от покусывания самой женщиной губами. Дьяволица снова наклонилась вперёд и, коснувшись губами правой скулы, прошептала:       — Тем более закон Неприкосновения имеет лишь один стоящий пункт, который ни в какой нельзя преступить. А мы его и так не сможем нарушить по физиологическим причинам. Так что если ты не станешь болтать об этом с каждым встречным, то никакой проблемы я не вижу.       — Это, скорее, мне стоило бы об этом переживать, так как, в отличие тебя, я умею держать рот на замке, что я не раз доказала. Но Вики — это всё равно невозможно… — Ребекка посмотрела в нависшие над ней и полыхающие золотым огнём глаза и грустно улыбнулась, словно она сама жалела об этом. Хотя почему «словно»? Она безумно жалела об этом неотъемлемом факторе.       — Ты — моя мать? — Вики беззлобно усмехнулась и перекинула мешавшиеся волосы на одну сторону, чтобы не лезли в глаза и не мешали наслаждаться прелестным видом, — спасибо, что напомнила. А то я почти забыла.       — Не язви…       — А ты не говори очевидных вещей, — брюнетка фыркнула и закатила глаза, — не думаю, что в этом мире это играет хоть какую-то роль. Тем более спустя столько времени. Да, через несколько сотен лет никто уже и вспомнит, что нас связывает нечто большее, чем одинаковая фамилия. А про детей мы уже выяснили. Так что остаётся всё тот же вопрос с обществом, — тяжело вздохнув, Вики перевела взгляд с женщины на стену перед собой, пытаясь собраться с мыслями, которые каждый раз покидали её голову, стоило ей только встретиться с серебристыми и пронзающими сердце глазами, — если ты так переживаешь, что всё прознает твой дружочек, то мы можем ограничить общение за пределами дома. А что происходит в четырёх стенах, никого не должно волновать.       — У нас с Эрагоном просто секс без обязательств, когда один из нас захочет… — безэмоционально произнесла Ребекка, повернув голову к небольшому и прикрытому шторой окну. Она почему-то чувствовала себя неуютно, произнося это вслух.       — Замечательно, — снова склонившись над лицом ангела, главный Советник дьявола усмехнулась, но затем её лицо почти тут же приобрело жёсткое выражение, — но больше ты с ним не встречаешься. Придумаешь, что хочешь, вплоть до нового любовника или любовницы или тайной любви. Мне плевать, что ты ему скажешь, но чтобы я больше не чувствовала его энергии в твоей и не видела отметок, нанесённых не мной, — Вики оставила едва ощутимый поцелуй сначала на скуле, потом — на щеке, потом — на краешке губ. Дьяволица улыбнулась, когда рот серафима слегка приоткрылся, явно ожидая продолжения, но Вики не была бы собой, если бы не коснулась их на мимолётное мгновение, сразу же отстраняясь, — надеюсь, я понятно объяснила?       — Ты у нас, оказывается, собственница… Хотя как и большинство демонов. Чему я удивляюсь? — тихо пробормотала женщина, едва заметно улыбаясь и снова поднимая взгляд на свою соблазнительницу, — хорошо.       — Замечательно, — улыбка на лице дьяволицы напоминала кошачью — выглядела так, словно кошка объелась сливками, — тогда мы наконец-то можем отставить разговоры, — девушка достала из кармана своих брюк какую-то светло-коричневую тонкую верёвку и наклонилась вперёд.       Спустя несколько секунд Ребекка ощутила, что её руки крепко-накрепко связаны между собой и со спинкой кровати. От осознания того, в каком положении они, а точнее, она находится, светловолосая женщина начала разгораться ещё сильнее. Чем до того, когда осознала, что её запретные и невозможные желания в один прекрасный вечер станут реальностью.       — Что ты делаешь? — она не могла не спросить.       — Ты ведь любишь жёстко… Любишь, когда над тобой доминируют и не нужно заботиться ни о чём хотя бы в постели, — ухмыльнулась Вики и, отклонившись назад, начала медленно расстёгивать свою песочного цвета блузку, не без удовольствия отметив, как серые глаза, не отрываясь, смотрят на её пальцы. Опустив руки, так и не расстегнув одежду до конца, Вики опёрлась руками с двух сторон от задранных рук ангела и с улыбкой хищника посмотрела Ребекке прямо в глаза, — ты довольно однозначно отреагировала, когда я сильно и довольно больно сжала твои запястья, и просто так ты бы их оставить не позволила.       Дьяволица аккуратно спустилась с бёдер блондинки на её ноги, провела пальцами по небольшим синеватым отметинам, что заставило Ребекку выдохнуть сквозь сжатые от напряжения зубы.       — И последнее, — Вики склонилась над нежной и так манящей её прикоснуться женщиной, целуя сначала каждую из отметин, а затем — низ живота, игриво проводя пальчиками по внешней стороне бёдер, — из области психологии. Доминирующим в жизни и работе личностям всегда нужен противовес. Поэтому в личной жизни, за закрытыми дверями, они позволяют себе побыть сабмиссивами… Главное, чтобы избранник не переступал черту за пределами дома… Но нам это не грозит, дорогая. Правда? — приподнявшись, Вики прикусила левый сосок через тонкое кружево.       Ребекка закрыла глаза от накатившей на неё просто дичайшей волны наслаждения. Даже на самом пике с Эрагоном она не чувствовала даже десятой части того, что испытывает сейчас. И ей уже хотелось больше, хотелось сейчас. В данный момент её больше не заботили никакие проблемы, ничего, что могло бы вернуть её в реальность.       — Я не слышу, Ребекка. Где же твой громкий голосок? — воистину прекрасное и дьявольское лицо в обрамлении русых локонов вдруг возникло перед её взором и низко склонилось, так что кончики их носов едва соприкасались.       — Да…       — Что «да»?       — Ничем не грозит, если я… ах… Вики… — женщина застонала, когда дьяволица аккуратно сняла сначала лифчик, а затем и нижнюю часть одежды, отбрасывая обе куда-то в сторону, тут же припала губами к одной груди, массируя и сдавливая рукой другую. Спустя пару секунд, показавшихся Ребекке как минимум сладко-мучительной вечностью, она поменяла местами, а затем и вовсе оторвалась, чтобы дослушать ответ.       Грудь ангела под ней тяжело вздымалась, а сама женщина просто изнывала от желания, чтобы наконец почувствовать то, чего она уже так давно мечтала получить.       — Если — что, милая?       — Если… если буду послушной… — словно переступая через какой-то непреодолимый доселе барьер, немного обречённо, но в то же время облегчённо прошептала ангел.       Вики поднялась обратно и приподняла лицо женщины за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. Какое-то время они, не мигая и просто тяжело дыша, смотрели друг на друга: передавали все те эмоции, страхи, желания, что успели накопиться за прожитые вместе годы.       — Люблю тебя… — тихо прошептала брюнетка, когда их так называемый «сеанс связи» завершился.       — Люблю тебя тоже, — на глазах у Ребекки выступили непроизвольные слёзы счастья и облегчения. Вики аккуратно, как когда-то в далёком забытом прошлом поступила ангел, стёрла большими пальцами побежавшие солёные ручейки, а затем наклонилась вперёд и прошлась лёгкими, словно порхание крыльев бабочки, поцелуями вдоль ещё сырых дорожек.       — Люблю тебя, — повторила Вики, прежде чем снова слиться со своей женщиной в головокружительном поцелуе, который не просто вознёс на Небеса, но и дал упасть в Ад, чтобы мигом взлететь обратно, — люблю тебя, — не преставая повторять, словно мантру, девушка начала медленно покрываться поцелуями каждый миллиметр нежной, персиковой кожи, — люблю всю…       — Да… Ох! — громко застонала серафим, когда сначала ловкие пальчики Виктории прошлись по внутренней стороне бедра, медленно подбираясь к ставшему скоплению всего напряжённого возбуждения, жара и желания, а следом за ними — распалённые долгими поцелуями губы, — прошу, милая, не тяни! — голос Уокер-старшей в одно мгновение сорвался на хрип, когда два играючи выводящие круговые движения пальца медленно вошли в неё до конца, давая привыкнуть. Обеих женщин начала бить мелкая дрожь от осознания, от ощущения, от просто невероятного чувства…       — Ещё! — Вики облизнула в миг пересохшие губы и, аккуратно вынув руку почти до конца, добавила ещё один палец. Затем подняла лицо на откинувшую назад голову ангела, которая тихо постанывала и хрипела, когда брюнетка до упора вставляла пальцы, слегка подгибая или двигая. Она с удовольствием и любовью наблюдала за прекрасной женщиной, разметавшейся по кровати и тихо молящей о спасении…       Кого? Зачем? Вики понятия не имела. Да и не нужно ей было это знать, тем более в такой момент, когда она может наконец-то ощутить самое прекрасное в мире создание, как не сможет больше никто другой. Уж об этом она позаботится. И начнёт… прямо сейчас.       Вики полностью вынула пальчики из тихо вздохнувшей от потери блондинки, которая почти достигла конца собственного мира, а теперь чувствовала себя более потерянной, чем после того, как ушла от Эрагона, во время секса с которым она уже давно представляла совершенно другого бессмертного. И с каждым разом не кричать её имя во время пика наслаждения становилось всё труднее. Сегодня же она чуть не проговорилась. Так, может, и вправду хорошо, что теперь она официально, так сказать, прекратит их встречи?       — Вики?! — моля, простонала ангел, прогнулась в спине, требуя продолжения, но брюнетка лишь поднялась на постели и оставила лёгкий поцелуй на губах ангела. Но как только та постаралась углубить его, то тут же отстранилась и даже слезла с постели, не отрывая пронзительного взгляда он Ребекки. На губах Уокер-младшей расплылась ехидная усмешка, когда серебряные глаза наконец-то встретились с карими. Она сделала шаг от кровати и поднесла пальцы, пропитанные вкусом и запахом женщины, к губам.       — Ммм… Идеальна, как и всегда.       — Да… А теперь вернись, прошу, — Ребекка закрыла глаза, так как буквально каждый жест дорогой сердцу девушки распалял её неимоверную жажду до ещё более неизвестных ей доселе высот.       — О, нет, милая моя. Тебе придётся научиться ждать, терпеть, слушаться. Так что жди, дорогая, скоро вернусь, — не преставая усмехаться, Вики вышла из комнаты, но не закрыла за собою дверь и направилась к себе в спальню.       Ребекка громко зарычала и дёрнула руками, чтобы настигнуть эту чертовку или хотя бы самой закончить начатое, но те оказались на удивление крепко связанными, да и чарам они не поддавалась. Так что серафиму пришлось с недовольством и скрытым восхищением отметить, что она связана верёвкой схожего типа, которую часто используют, чтобы связать руки или крылья бессмертным. Просто эта не имеет болевого эффекта, в отличие от той.       — Хотя стоит тоже попробовать… — пробормотала серафим и ещё раз дёрнула руками, но опять результат оказался нулевым, — и всё-таки из неё вышла прекрасная дьяволица. Коварная, пылкая, сексуальная… — последнее определение было стопроцентно оправданно, когда девушка снова возникла на пороге комнаты уже полностью без одежды, но в чёрном белье, из-за чего сердце женщины подскочило к горлу и забилось там быстро-быстро, так и норовя выпрыгнуть. Все остававшиеся до этого мгновения мысли окончательно покинули голову Ребекки Уокер.       — Ты что-то говорила, милая? — ангел медленно и с широко распахнутыми глазами осмотрела дьяволицу с ног до головы, а затем покачала головой, — вот и отлично. Надеюсь, ты уловила суть того, какой у нас будет отныне порядок, — ещё один, только немного более робкий кивок от всегда уверенной в себе женщины, заставил Вики чуть ли не воспламениться. Так что она довольно быстро пересекла разделявшее их расстояние и разместилась между ног светловолосой красавицы, — тогда можем приступать ко второму блюду.       — Ах, чёрт!       — Он уже здесь, так что прошу не повторять: нам лишние гости сейчас не нужны, не так ли? — Вики переместилась на локтях вперёд и поцеловала своего личного ангела, которая тут же застонала и выгнулась всем телом, желая почувствовать полный контакт, — терпение, дорогая. Сейчас я буду учить тебя терпению…       Ребекка никогда, до конца своей бесконечной жизни, не забудет, как ярко полыхнули пламенным золотом глаза над ней и как в их первую ночь Вики Уокер не переставала шептать почти на каждом вздохе «люблю тебя».       Когда в камине уже догорели последние поленья, а на кухне окончательно остыл заваренный чай, так и не дождавшись того, чтобы его выпили, обе обессиленные и, к радости серафима, развязанные бессмертные лежали, тесно прижавшись друг к другу.       Не переставая счастливо и нежно улыбаться, Ребекка притянула к себе почти что задремавшую дьяволицу и, укрыв себя и её одеялом, тихо прошептала:       — Люблю тебя, как никого до этого на свете не любила… Шепфа, прошу, пусть это продлится вечность.       А потом они заснули, так и не заметив, как во всём доме на короткий миг ярко вспыхнули золотисто-белым огнём все свечи, погаснув через несколько секунд.       И после этого в доме поселились умиротворяющая тишина и уют на долгие-долгие столетия.