Шальной Коготь

Уж кого не ожидал увидеть Геральт на пороге своего дома, так это его и, тем более, в таком состоянии. Лето буквально ввалился в дом Волка. Тот же едва успел рефлекторно подхватить его, кое-как стоящего на ногах. Лето из Гулеты, живой, но серьёзно ранен. Неизвестно, сколько крови уже вытекло в никуда, впиталось в землю, пропитало собой ткань под бронёй. Толстая дублёная кожа доспеха была распорота — разорвана — насквозь. Геральт, выдавая очередь из матерщины, посадил его в кресло под вырвавшийся тихий стон боли. — Твою ж мать, — пробормотал мужчина, всматриваясь в неестественно бледное даже для ведьмака лицо Лето, который всем своим видом кричал о помощи. — Кто ж тебя так подрал-то? — сочувственно спросил он, расстёгивая замки на броне, срывая петли. — Упустил удар королевской виверны, словно пацан, меча в руках до того не державший, — укоризненно усмехнулся Лето, а через мгновение закашлялся кровью, бесцеремонно сплевывая сгусток на пол. Геральт содрал с него в нагрудник, небрежно откинув тот в сторону вместе с ножами. Обе нижние рубашки, расцвётшие алым, были поочерёдно аккуратно стянуты; широкая и глубокая рваная рана брала начало чуть ли не от плеча, чуть ниже ключицы, а после плавно перетекала с груди на живот, там и обрываясь. Кровь толчками рвалась из-под пальцев, из-под сложенной в несколько раз мокрой ветоши. Волка трясло от осознания, что он действительно не может ничего сделать сейчас. И терпеть он не мог этого чувства. Оба прекрасно знали, что Змею остались считанные минуты. С искривлённых болью губ тонким ручейком струилась кровь, сам он всё бледнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. — Почему ты решил идти именно ко мне? — разбавил тишину своим вопросом Геральт, зажимая тряпку на порубе. — Мы ведь даже не друзья. Друзья они, или нет, Белый Волк никогда не бросил бы ведьмака на границе промеж жизни и смерти. Лето качнул головой, поморщился и через силу ответил, делясь самым сокровенным: — Ближе тебя у меня никого нет, Геральт. Хотелось умереть хотя бы у тебя на руках. Если позволишь. — Позволю. Конечно позволю, — прошептал он, присаживаясь на подлокотник возле мученика. — Ушло слишком много крови, прости. Больше ведьмак Школы Волка ничего не говорил. Лишь вслушивался в то шумные, то затихающие хрипы, кашель, в совсем медленное биение сердца. Лето вслепую нашарил едва тёплой рукой руку Геральта, сжал её, безмолвно благодаря за право умереть в руках единственного, кому готов доверить себя и свою жизнь. — Me aemeas esseath, Geralt¹. За всё. Мужчина прижался головой к геральтову боку. Развалившийся в старом кресле, залитый собственной кровью, чуть ли не просящий о последнем пристанище, он был таким… беззащитным и беспомощным. От выстроенной за декаду лет репутации беспринципного наёмника, цареубийцы осталась лишь тень. Геральт высвободил руку, когда Лето перехватил заалевшую тряпку, ласково провёл по плечам и шее, осторожно поглаживал по голове — даря последние моменты нежности. Когда ещё выпадет такая возможность у кого-либо из них? Никогда. Грудь скоро перестала тяжело вздыматься. Рука, секунду назад прижимавшая ткань, бессильно опустилась на бедро. Хрипы и кашель стихли. Пульс под пальцами замер. Ведьмак надеялся было когда-то, что Лето из Гулеты, прославленный ведьмак из империи, Убийца Королей падёт замертво гораздо позже него. Но, нет, шальной вивернов коготь перечеркнул сие желание раз и навсегда. Ещё долго сидел Геральт, сжимая холодную руку, ведя большим пальцем по шраму на лбу. Словно только что ушла целая эпоха его жизни, а тот, кто её основал, сидит подле него, уж испустив последний вздох. — Не за что, Лето.