Я не смогу оставить в прошлом Твою улыбку, запах, взгляд. Порой душа тоскует очень, Ведь я любовью уничтожен наповал.
Люцифер
Запахи в помещении смешались в одну мерзкую смесь. Что-то приторное, на грани сладкого. Этот запах раздражает мое сознание и травит организм. В данный момент я бы сейчас вдохнул тот самый аромат, который пропитывается во все мое тело, заселяется в сердце и выворачивает там все наизнанку. Полностью обволакивает разум, и я перестаю соображать. Внушает что-то необыкновенное, несвойственное моим принципам, и я слетаю с катушек. Меня выносит напрочь, когда этот аромат еще и в душу внедряется. Вселяет новые устои, вытесняя родное старое. Я прекращаю функционировать как Дьявол и просто перехожу на какой-то иной уровень. Проблема в том, что с этого уровня, практически победного, я снова скатываюсь вниз, когда обладательница этого аромата не рядом со мной. Нет, я по щелчку пальца могу оказаться рядом с ней. Не проблема. Не препятствие. Обладательница стала далека ко мне сердцем и духом, поскольку я перекрываю эти пути, напрямую ведущие в мое же сердце и душу. Доступен лишь разум. Но это еще хуже. Я тону в воспоминаниях о ней. Как черная вязкая жижа тянет на дно, и я прекращаю дышать. Так и живу. В подсознании полная неразбериха, а вот сердце совершенно спокойно, будто остановилось. А в прочем, все может быть. Он окутан тьмой и замурован вместе с ним в непробиваемый холодный лед. Я холоден и беспощаден. Навечно. Такова соната моей вечной никчемной жизни. Вот что поистине заслуживает Дьявол, когда-то полностью отдав себя под власть непроглядной и жестокой тьмы. Настолько долго и безвозвратно, что сам стал проявлением этой темноты. За счет меня она приобрела телесную оболочку и прекрасно сживается в ней. — Владыка? Я медленно поднимаю глаза. Откинувшись на спинку своего массивного бордового стула, обтянутого бархатом, во главе стола, я слушал своих приближенных, которые каждый месяц докладывали мне о работе всей махины под названием «Ад». Точнее, как слушал. Сказать, что внимательно, значит нагло соврать самому себе. Голоса как из-под воды. Я отныне пребываю лишь в своей собственноручно созданной подсознательной Вселенной. Там, вокруг меня, мир из мыслей о Виктории, которые ежечасно сводят меня с ума и заставляют громить комнаты своего дворца и из мыслей о Саллосе, которого я хочу изловить как можно скорее. Черт неуловим. Я даже перестал ощущать его ненавистный для меня запах. Ищейки тоже бесполезны. Безусловно уверен в том, что этот ублюдок связался с ведьмой, которая прикрывает его. Вдобавок его собственная сила, которая близка к силам колдуна. Чертов заклинатель. Ко всему этому в мои мозги добавилась еще одна заноза, помасштабнее всех вместе взятых, причиняющая невыносимую головную боль и щекотание моих нервных окончаний, которых осталось совсем ничего. Что случилось с Вики на земле в этом проклятом центре, куда она сама себя упекла, чтобы подлечиться от меня? Это важный вопрос моего, отныне нелегкого бытия. Мне и раньше непросто было тащить на себе ношу статуса Дьявола и его корону, давящая на виски. Но чувство любви, которое смешалось с темнотой и замуровалось в лед вместе с ней, добавляет в мое сердце еще больше терзаний и страданий. Я сам себе построил ловушку. Я сам себя топлю, добровольно подвязав себя к громадному камню, который тащит меня на дно безграничного, холодного и темного океана. Лучше бы уж я горел, чем находился там. Отныне я не могу поджечь себя, поскольку застыл полностью. — Позвоните в скорую! Быстрее! Повсюду полный хаос и беготня. Пищат девушки в белых халатах и пытаются оказать первую помощь другим девушкам, которые лежали на полу без признаков жизни. Меня сейчас волновала лишь одна, держащая в руке пустой использованный шприц. Ее голубые очи плотно закрыты и даже густые черные ресницы не дрогнут, чтобы можно было понять, что она жива и сейчас же распахнет свои прекрасные глаза. Но моему желанию не суждено сбыться. Коснувшись пальцами ее пульса на холодной и уже бледной шее, я понял, что Вики мертва. В это мгновение, когда осознаешь, что частичка тебя умерла, что ее отобрали у тебя, хочется разнести все на своем пути. Но вместо этого я, воспользовавшись тем, что в палате никого не было из живых людей, взял ее маленькое тело в свои огромные руки, в которых она утонула, и вплотную прижал к своей груди. Жадно вдыхая ее аромат тела вперемешку с мертвенным, я прихожу в эйфории вместе с болью утраты. Я снова потерял ее с поля своего зрения на некоторое мгновение. Но этого мгновения мне достаточно, чтобы ощутить невыносимую боль в районе груди. Я в буквальном смысле чувствую, как это мучительное чувство окутывает мою душу, словно это холодная волна океана. И почему не лавы? По крайней мере, я хотя бы сейчас пребывал в неконтролируемом гневе, чем ощущал мрачную пустоту, терзающее все мое существо болью. Краем уха я услышал, как по кафелю покатился пластиковый шприц и тут же обратил на него свое внимание. Нет. Это точно не самоубийство, поскольку после каждого ее неудавшегося самоубийства я беспрепятственно это чувствовал и меня уже на автомате тянуло к ней. Здесь же витает что-то иное. Что-то запредельное земному. И я обязательно это выясню. Если кто-то надеется, что ее смерть останется безнаказанной, то этот кто-то глубоко заблуждается. Я переломаю ему кости, накачаю ядом, буду терзать его сердце до изнеможения всего организма, буду выдергивать внутренние органы по одному и кормить ими падальщиков прямо на глазах этого несчастного. Я уничтожу любого, кто посмел пойти на этот отчаянный шаг. Если кто-то до сих пор не знает, кому принадлежит эта девушка, то я постараюсь сделать так, чтобы узнал каждый. Даже ничем непримечательная собака. Я снова перевел взгляд на ее прекрасное лицо. Провел ладонью по ее шелковистым волосам и снова мысленно проклинал ее идею отрезать свои пышные локоны, которые я сам же и расчесывал когда-то. Которые я мог накрутить на свой кулак и отобрать у нее шанс на любые движения. Если бы я мог исправить эту ситуацию, то я бы немедля исправил и не допустил этого недоразумения. Не допустил бы ее смерти. Я не успел, и я ненавижу себя за это. Малышка не заслужила такого конца. Именно сейчас. Моя сильная девочка старалась взять себя в руки и начать новую человеческую жизнь. Главное в этой ситуации то, что я, Дьявол, готов был стать ее хранителем и позволял ей жить спокойно. Но еще важнее то, смог бы я обуздать свой эгоизм и смог бы оставить ее в покое? Этого я не знаю, ведь схожу с ума без нее ежесекундно. Это мое проклятие. Вечная тяжкая ноша. Она мое спасение и уничтожение одновременно. Она мои крылья и мое падение. Она моя поддержка и утопия. Если бы это хрупкое создание только подозревала насколько сильно она переделала Дьявола. Точнее, кого она разбудила. Разбудила глубоко любящего обычного мужчину, который жизнь отдаст за нее. Все остальное я стараюсь замуровать в себе. А это дикое и необузданное желание вновь завладеть ею. Я не должен. Она поддержка моей жизни, она способна укоротить мою темноту. Несомненно. И я последний кретин, если отказываюсь от своего спасения. Но я еще и способен не контролировать себя. В любой ужасный момент я просто убью ее от того, что просто не смог угомонить свою ярость и гнев. Их удерживать никто не способен. За много тысяч лет я изрядно изменился, как и мои эмоции. Тьма поглощает и уничтожает все принципы и устои, перестраивая все под себя. Я неконтролируемый зверь, загнанный в клетку, но эту клетку я могу и сорвать, если впаду в бешенство. И тогда уже ни один укротитель не поможет, и зверь уничтожит всех и вся на своем пути. А Вики не убежит. Точно нет. Лучше она будет на виду, но далеко от меня. Да, черт возьми, я люблю ее. Необузданно сильно, что буквально чувствую, как душу наизнанку выворачивает, и она будто пролетает все галактики на громадной скорости. Это то, что я чувствую внутри себя каждый день. Я медленно умираю от любви к ней. Иссыхаю без возможности чувствовать на себе ее трепетные касания, ее горячие поцелуи, ее голубизну глаз, смотрящих на меня с любовью и нежностью. На меня так еще никогда не смотрели. Я безнадежно снова и снова ищу на себе этот взгляд. Но безуспешно. Я сломал ее душу, разбил ее сердце, уничтожил ее всю. Человек, сломанный когда-то во всех частях тела и внутреннего мира, никогда больше не сможет подарить тебе взгляд полный любви и безграничной нежности. Это просто невозможно. Я слаб. Я жалок и бесчестен, но, черт возьми, как же сладки ее уста. Я не мог не склонится и не воспользоваться моментом. Пусть этот поцелуй без ответа, и он до мозга костей холоден, но внутри меня снова дрогнуло что-то невидимое для моего разума и неизведанное моему сердцу. И мне нравится это чувствовать. Я хоть что-то чувствую. И это что-то будоражит кровь. Сейчас, после короткого, хрупкого словно хрусталь поцелуя, я продолжаю прижимать ее тельце к себе и смотреть на нее. Любоваться, пытаясь навсегда запечатлеть ее образ в своей голове и оставить там как памятную фотографию. Выжидать, что она как спящая красавица распахнет глаза и улыбнется своей чарующей искренней улыбкой, которая расколет черный лед вокруг моего сердца, а любящий взгляд развеет эту полную жестокости темноту. Дьявол тоже любит читать сказки. Но эти сказки никогда не посмотрят на него и не поселятся в его жизни. Потому что он жесток и не достоин их. — Я позабочусь о том, чтобы ты была в лучшем мире, — хрипло прошептал я в ее губы и, сжав челюсть, поцеловал ее в холодный лоб. Неоднозначные чувства поселились в меня, когда я вернулся в Ад после посещения мертвой Вики на Земле. Я ощущаю ее присутствие в полной мере. Будто не держал ее мертвое тело в руках и не испытывал горькой, режущей органы боли от потери. Я тяжело выдохнул. — Черт возьми! — Всего лишь процедил я сквозь зубы и направился в свой кабинет в ярости. Лучше бы она умерла и попала в Рай к отцу. Этого я совсем не планировал и даже не думал об этом. — Ты опять пропустил все собрание, — послышался недовольный голос Данталиана и громкий хлопок папки, когда он закрыл ее. — Было что-то интересное? — беспристрастно спросил я и поймал на себе осуждающий взгляд своего друга. — Ты с каждым днем становишься все бесполезнее, Люцифер. Занимаешься каким-то нелепым самокопанием. Может хватит? Твой долг служить Аду и отдавать ему себя полностью. — Я предлагал тебе взять на себя все полномочия. — Снова мой безучастный и отрешенный голос. — И не подумаю, — процедил он. — Только эта тонкая нить и держит тебя в этом мире. Только Ад отныне способен удержать тебя. — Эгоист, — без ликования усмехнулся я и потер ладонью свое лицо, медленно выпрямляя спину на стуле. — Все мы, — заметил мой друг и поднялся со стула. Я хотел бы повторить его действие и уже оперся ладонями в подлокотники, но в дверь постучали, и мы с Данталианом замерли в ожидании появления гостя в зале переговоров. Дубовая дверь скрипнула и осторожно вошла Лилит, осматривая помещение своими огромными любопытными глазами. — Вы закончили? — Как видишь, — отозвался Данталиан и снова дернулся с места, собирая со стола папки, которыми недавно пользовались герцоги. Я же остался сидеть на месте и ждал речей Лилит. — Ты сейчас будешь взбешен, но, пожалуйста, постарайся сохранить спокойствие и хладнокровие, — взмолилась Лилит, устраивая ладони в мольбе. Я уже непроизвольно нахмурил брови и напрягся. В таком положении я выжидал продолжения от Лилит, которая стояла передо мной и чуть ли не тряслась. Если у этой бесстрашной и чуткой женщины такое поведение, что редкость, то случилось что-то изрядно вон не лучшее моим желаниям. — Там…в твоем кабинете… — она выдохнула и нервно прикусила губу. — Рафаэль, — с виноватым выражением в голосе произнесла она и слегка поежилась. Данталиан замер и уставился на меня с удивлением. Я же сидел с непроницательным лицом и смотрел в одну точку. Чтобы не напугать Лилит своим недовольным взглядом, налитый гневом, я отвел его в сторону и просто сверлил этим взглядом стену. Внутри наконец бушевало пламя ярости. — Что ж, примем гостя со всем адским этикетом, — объявил низким голосом оскалившись. Медленно поднялся со своего главенствующего стула, отодвигая его назад, крепко сжимая в руках подлокотники. Моя стальная хватка на них единственное доказательство того, в какой ярости я сейчас пребываю. Резко опустив стул, дубовые тяжелые ножки громко ударились о пол и Лилит вздрогнула. — Люцифер? Ты же не убьешь его прямо там? — слегка дрожащим голосом спросила Лилит, громко сглотнув. — Нет, конечно, — улыбнулся я, чтобы немного подбодрить испуганную девушку и это помогло. Она улыбнулась. — Я убью его в его собственном дворце. — Улыбка медленно сползла с лица успокоившейся девушки и испуг снова накрыл ее. — Когда-нибудь. — Добавил я и шагнул в сторону, быстро покидая помещение. Лилит резко отступила в сторону, освобождая мне проход к выходу. Мои речи пугают моих приближенных, но по-другому я не могу говорить о своих столь «любимых» братьях. Мои собственные шаги гулко отзывались в моих ушах, когда я четкой и уверенной походкой приближался к своему кабинету. Каждый пройденный метр приближал меня к встрече с моим братом. С каждым пройденным метром я ощущал его запах, который словно яд проникал в меня и отравлял легкие. Сколько бы еще веков не прошло, я буду открыто проявлять к ним свою ненависть. Это уже переросло в принцип. К тому же я не вижу эту счастливую картину, когда все братья собираются за одним столом и беседуют о всяком разном, сопровождая эти душевные разговоры смехом. Они всегда будут строить за моей спиной козни. Это уже их принцип. Резко распахнув дверь своего кабинета, я громко захлопнул его за собой и широкими шагами приблизился к своему столу, за которым уже сидел мой братик со своими яркими золотыми крыльями. По пути я поправлял свои запонки на запястьях, не удосужив своим вниманием фигуру Рафаэля, и тем более его крылья, которые режут мои глаза. Я отодвинул свой стул и резко приземлился на него, откидываясь спиной назад. Свои руки я положил покоится на подлокотниках. Только сейчас я поднял на брата свой надменный взгляд с легким прищуром. Своими яркими голубыми глазами он рассматривал меня с ног до головы, и этот изучающий взгляд сопровождался легкой улыбкой на белом лице. Он так же, как и я сидел откинувшись назад в расслабленной позе. Молчание с изучающими взглядами изрядно затянулось и меня это начало раздражать. — Вещай, — выпалил я. — Тебя не было на церемонии посвящения Непризнанных. — Он тут же начал со своими претензиями. Я ухмыльнулся. Сколько его знаю, он постоянно был таким. Вечно учил, диктовал нравоучения, советовал, пытался помогать и всего на всего был занозой в заднице. Такого «высокого» мнения я о Рафаэле. Но о нем у меня хоть какое-то мнение. Остальные братья для меня вовсе пыль под ногами и на крыльях. — Я уже сказал, что не буду участвовать в твоих делах, Рафаэль. Школа твоя, ты и занимайся ею — парировал я. — Я всего лишь отвечаю за нее. На важных мероприятиях школы должны присутствовать все. Непризнанные должны видеть своих… — Хозяев, — продолжил я за него и улыбнулся. Рафаэль выдохнул. — Учителей в их новой жизни, Люцифер. Ты Владыка Ада. Те, кто желают стать демонами, должны видеть тебя и иметь хоть какое-то представление о тебе. — У них уже есть представление обо мне. И довольно неплохое. Я беспощадный и злой Дьявол. Вы же добрые и милые ангелы. Притворяйтесь дальше, чтобы большая часть потянулась к вам. — Ты сам воздвигаешь стену. Спустя столько времени мы пытаемся наладить хоть какой-то контакт, Люцифер. — Ты пришел сюда, спустился в саму Преисподнюю, чтобы выдавать мне свои слащавые слова? — с омерзением проговорил я. — Гиблое дело. Пошел отсюда вон и не пачкай свои крылышки, и блестки свои не посыпай на мой чистый черный гранитный пол. — Твои крылья были краше наших, — вспомнил Рафаэль. — Были, — процедил я. — Тебе так нравится ворошить прошлое? Именно из-за этой своей черты ты меня и бесишь неистово. — Оно было несправедливым. Поэтому невольно вспоминается и даже не забывается, — с неким сожалением проговорил он и я сжал челюсть вместе с кулаками. — Если у тебя все, то проваливай. — Не все, — улыбнулся он и слегка заерзал на стуле. Меня бесит его спокойствие. Рафаэль выпрямился и слегка поддался вперед. Его лицо стало серьезным. И я уже подозревал, о чем пойдет речь. Точнее, о ком. — Рядом со школой нашли двух девушек. Такого никогда не было. Мисселина и Аарин сами выбирали их на земле. Понимаешь, к чему я клоню? — Совершенно не понимаю. Почему бы тебе это не обсудить со своими братьями, Рафаэль? — холодно ответил я на его вопрос и так же холодно задал свой. — Люцифер. — Он выдохнул. — Мы всегда с тобой были близки. И сквозь огромное количество времени это не изменилось. Я сам уже слегка поддался вперед, чтобы еще внимательнее смотреть на его бездонные голубые глаза. — Если бы мы были близки, то ты бы сейчас стал моим приближенным, и мы вместе правили Эдемом, — процедил я и снова откинулся на спинку массивного стула. На его лице застыло сожаление и даже вина. Мне ненавистно это выражение, поскольку оно искренне и совершенно неподдельное. Я злостно повернул голову в сторону и сжал челюсть. Еще не хватало, чтобы после всего я встречался с ним и радушно принимал в Аду, а он меня в Раю. Как соседи приглашают друг друга на чашечку чая. — Так или иначе я хочу, чтобы ты был ближе к Нейтральной территории. Ты имеешь на нее такие же права. И я хочу, чтобы ты был там сегодня, — настаивал он, сменив тему. — История с этими девушками не простая. Мне понадобится твоя помощь, чтобы разобраться с этим. Уверен, сюда вмешались магические силы. — Как такое возможно? — вставил я и резко снова посмотрел на Рафаэля, который уже выдавал свое недопонимание моим коротким заявлением. — Как вы, высшие ангелы, не можете знать, что случилось с этими девушками? — Ты сам прекрасно понимаешь, что мы не всемогущие, если дело касается заклятий или колдовства. Кому-то понадобилась их смерть. Или одной из них. Я сглотнул. Нервы оголены. — Вики Уокер в рядах Непризнанных. Она дочь Ребекки Уокер, которая когда-то обратилась к тебе за помощью. Ты помог ей, а потом почему-то с позором изгнал с Небес. — Рафаэль внимательно смотрел за мной и за каждой моей реакцией. Но он еще не понял, что я мастерски способен скрывать свои эмоции. — Почему? Что она предложила тебе взамен? Ты же не помогаешь просто так. — Не твое собачье дело. — Выплюнул я резко. — Ты не можешь лезть в мои дела. Не имеешь права. Скажи спасибо, что я образумился и избавил вас от змеи. — Хоть где-то ты образумился, — с загадкой произнес он и через секунду его лицо снова поменялось на серьезное с любопытного и загадочного. — Я хочу, чтобы ты сам посмотрел на этих девушек. Сегодня ты придешь на их испытание. — Не беси меня и никогда не ставь меня перед фактом, — тембровым голосом предупредил я, и мои глаза уже сверкнули как спичка в гневе. — Хорошо, — со спокойствием произнес он. — Ты придешь сегодня на их испытание и посмотришь на них? — А если я скажу нет? — продолжал отнекиваться я. — Тогда я приведу их сюда. — Я прикажу Церберу откусить твою голову. — Я его усыплю. Или, в худшем случае, разразится еще она война. Отец не переживет еще одного. — Серьезно? Он на грани? — с весельем спросил я. — Прекрати. Я говорю фигурально. Я фыркнул и слегка заерзал на стуле. — Вопрос серьезный. Небесный огонь их может не принять и сжечь прямо внутри, когда они войдут. Не знаю какие эмоции я испытал, когда он выдал свое предположение. Я их просто не уловил, поскольку они обрушились на меня разом как камни. В груди непонятная тяжесть и давка на шее. Мне будто принципиально перекрывают кислород. Я расслабил пуговицы рубашки. Мне придется пойти туда. Признаю, из-за одной девицы, притягивающая к себе проблемы, которые ей посылает ее мамочка. Если вдруг пойдет что-то не так, я втащу ее из того огня. Дальше уже будь что будет. Я уже пережил ее смерть. Второго переживать не собираюсь. К тому же, почему я буду отдавать всю власть своим братьям? Я должен распространиться везде. Во всех четырех мирах. — Я буду, — сообщил я и Рафаэль слегка улыбнулся, кивая. — Хорошо. Я рад. Рафаэль поднялся с места и слегка встряхнул свои массивные крылья. Когда несколько перьев опали на пол, я сморщил лицо в презрении. — Ты мог бы убрать их, когда объявился в моем кабинете. — Я не часто расстаюсь с ними, — улыбнулся он и зашагал в сторону выхода. — Издеваешься? Собери свои блестки. — Тебе на память. Чтобы ты не забывал, кто твои братья, — и хлопнул за собой дверь. — Ублюдок, — процедил я вслух и кинул карандаш ему в след. Через какое-то время я позвал к себе Лилит, Мими и Данталиана. Они тоже должны узнать от первоисточника, что Вики совсем близка к нам. Снова. — Ты хочешь сказать, что наша Вики будет Непризнанной? — Ошарашенная Лилит как всегда не могла скрыть своих глобальных эмоций. — Да. — Только и сказал я, поскольку слов у меня больше не было. Внутри меня сейчас хозяйничает тревога за жизнь Вики. Сокрушает все стены моей души и разливается по всему организму. Наполняет жилы. Окружает ледяное черное сердце и пытается проникнуть. Или уже проникло, просверлив маленькую щель. Разум замутнен. Сейчас я вряд ли похож на беспощадного Дьявола со стороны. Возможно ли, что я вообще на него не похож в последнее время? Может это и имел в виду Рафаэль, когда говорил о том, что мои будущие поданные должны видеть меня и сами строить свои представления? Полный провал. — А наша Вики строит свою небесную карьеру оказывается, — выдала такая же удивленная Мими. — Что ты намереваешься делать? — услышал я голос Данталиана и поднял голову, устремив свой озабоченный взгляд на него. Очень хороший вопрос. Если я не смог стать ее хранителем, когда Вики была на земле, то стану им сейчас. — Я не стану вмешиваться в ее жизнь, — с уверенностью ответил я и краем глаза заметил, как поникли лица девушек и опустились их плечи. — Сейчас я отправлюсь на их испытание. Если возникнут сложности с ее посвящением, то тогда я уже вмешаюсь. — Если Рафаэль говорит, что замешана магия с их появлением, то думаю проблем не возникнет. Девушки станут Непризнанными. Тогда зачем убивать их и посылать сюда? На скотобойню? — выдала свои логичные мысли Мими. — Ты о чем-то знаешь? — спросила Лилит, как всегда пристально сверля меня своими внимательным взглядом. Она сама пытается вытащить из меня слова. — Я многое знаю. От меня никогда нет тайн. И я разберусь в этой истории. — Заверил я, но Лилит все еще продолжала смотреть на меня и выпытывать продолжение. Но его не будет. Это дело касается лишь меня. Я сам должен во всем разобраться и не иметь посторонней помощи, которая только будет сбивать с верного пути. Я пришел. Парящий остров взмывал в небо и касался самых облаков. Все уже было готово. Это я заметил под пеленой тьмы. Окутанный черным дымом, я смог разглядеть ее тонкую фигуру. Взгляд небесно-голубых глаз был направлен в мою сторону, а когда дым начал рассеиваться, они пропали, и я мог видеть лишь ее ровную спину. Только бы не остановится рядом с ней. Пройди мимо. Просто пройди мимо. Бороться со своими желаниями дико сложно. Это моя первая практика в этой сфере. Мне еще никогда не удавалось насильно бороться со своими собственными желаниями. Что эта девушка со мной только делает. Пока я шел по направлению к трибунам, где уже расселись мои братья, чтобы посмотреть очередное представление, приготовленное в особенности для Непризнанных, я разглядывал ее худую фигуру. Я разглядывал каждый сантиметр ее тела. Каждый чертов сантиметр, что принадлежит лишь мне. Черная майка на бретельках оголяла ее маленькие плечи, которые я неистово кусал когда-то в порыве страсти. Ее фарфоровое тело, которое так и требует моего внимания освещалось закатными лучами солнца и придавали ему коричневатый оттенок. Я готов сейчас же исполнить и свое и ее желание и расцеловать каждый сантиметр ее вкусного тела. Снова овладеть ею. Я пожирал ее глазами. И это невыносимо. Лучше бы пожирал руками и губами. От этого хоть какой-то толк. Мне кажется, я даже слышу ее сердцебиение. Оно неконтролируемое, рванное, сильное. Конечно, Вики пыталась огородить себя от меня и начать новую жизнь. Но снова все испортили. Она снова в этом мире, который словно магнит притягивает ее. Громко сглотнув, я прошел мимо нее, покосившись в ее сторону. Она стояла с закрытыми глазами и практически не дышала. Я тоже сейчас не прочь согласится на кислород, который свободно бы поступал в меня. Где-то внутри глухо стукнуло сердце в это мгновение, которое словно замедленная съемка прокрутилась в моей голове. Мое сердце дрогнуло, когда родной, столь полюбившийся запах коснулся моего обоняния. Черт возьми, Вики, лучше бы ты умерла. Это пытка. Это невыносимо: видеть ее глаза, полные боли и разочарования, из которых вот-вот хлынут слезы, в которых я теперь вижу ее безжизненный блеск, но там отныне оказывается умирает весь мир и окрашивается в черный. Видеть ее поникшее лицо, в котором есть маленькая доля осуждения, слышать ее продрогший и сломленный голос каждый день. Я обречен. Мой наркотик, в котором я нуждаюсь, снова выставлен. Но я решил завязать. Терпел ломку. Но когда полюбившийся наркотик снова перед моим взором, когда я снова чувствую запах, я готов на части развалиться, только бы снова не давать слабину и не принять этот сладкий нектар. Пока приближался к своим невыносимым братьям, я чувствовал на себе ее взгляд. Она не сводила его, пристально сверлила меня им, и я чувствовал, как она неистово желает сжечь меня своим испепеляющим взглядом. Я буквально ощущал на себе, как она сломлена внутри и желает сломать меня, но продолжает твердо стоять на ногах с высоко поднятой головой. Сильная…моя сильная женщина. Вики хочет отомстить мне. Она горит этим возмездием. Но я не могу позволить ей играть с ней. Месть сжирала меня вечность, причиняя одну лишь тяжкую боль, которую я нес в себе все эти века. Я обязан огородить ее от этого. Но как? Сидя на своем месте, моя нога невольно начинала дергаться от нервов. Я смотрю на этот чертов огонь и желаю поглотить его, только бы Вики туда не заходила. Но она зашла. Мои нервы совсем оголены и в моих желаниях устроить на этом месте бунт, отвлекая всех присутствующих этим, чтобы вытащить свою девочку из лап огня, который способен убить ее. Огонь полыхал. Небесный цвет сменялся на красный, говоря о том, что он в ярости. Все зашевелились, начались возмущения, но я сидел и молчал, пристально смотря на этот огонь, поглотивший Вики. Я ничего не слышал. Вокруг меня образовалась капсула. Еще пару минут, и я точно сорвусь с места. — Ей не предназначено стать Непризнанной. Этот тихий голос я смог услышать. Он передавал какое-то волнение им. Я повернул голос к источнику звука и с недовольством уставился на обладателя. Рафаэль медленно перевел на меня свой пустой взгляд от огня. — Огонь поглотит ее, — безжизненно добавил он и мои глаза вспыхнули. Рафаэль нахмурился, но я быстро отдернул от него свой далеко не беспристрастный взгляд. — Огонь поглотит ее только в том случае, если девушка слабая духом, — послышался со стороны голос Михаэля. Я сжал челюсть до скрежета зубов. Природа полностью начала отражать мой внутренний мир. Стали собираться серые тяжелые тучи и прогремел гром. Она…сильна духом. Я как-то неуверенно поставил этот вердикт у себя в голове, и следом за ним внутри меня вспыхнуло пламя гнева на самого себя. Я сломал ее! О какой внутренней силе вообще может идти речь?! — Ее баланс жизни нарушен, — снова тихо отозвался Рафаэль, который с волнением наблюдал за разгневанным небом. — Не так все должно быть. — Судьбу можно и переписать, — холодно ответил я. — Этой властью обладает лишь наш отец. Но почему он сейчас станет сжигать слитки ее написанной жизни и переписывать новые? — А разве должна быть веская причина? — Я медленно повернул голову к Рафаэлю. — Она — его творение. Думаю, весомая причина, чтобы спасти ее от лап Небесного огня. Рафаэль прищурился. — Ты же понимаешь, что он не может. Он уже дал ей жизнь, но ее изменили. Не он изменил. Кто-то. — Истинные человеческие деяния нашего отца — это Адам и Ева, — послышался мерзкий голос Михаэля. — Последующие живут самостоятельно. — Остальные отбросы, правильно подметил, Михаэль, — усмехнулся я и посмотрел на его озлобленное лицо, которое покрылось белой пеленой. Он фыркнул и снова уставился на яростно пылающий огонь. Что сделал и я. Он все полыхал, отчетливо выдавая свою ярость. Высшие создания не смогли усмотреть за тем, чтобы судьба человека не менялась, и он пребывает из-за этого в гневе. Вики все еще нет. Вообще ничего нет. Моему терпению медленно приходит конец. Я уже намеревался вскочить и взлететь. Лететь прямо в центр огня и вытащить ее оттуда. Спрятать под своим крылом, а дальше будь что будет. Но мне не пришлось нарушать правил посвящения. В моменты моих раздумий огонь вовсе разразился, стал еще больше и жарче. Стал выше и могущественнее. Стал устрашающим, пугающим. Все любопытно озирались, выкрикивали что-то. Лишь мы с Рафаэлем сидели словно два застывших льда и выжидали, когда огонь растопит нас. Огонь выплюнул Вики из своего эпицентра, словно инородное тело и мое тело невольно дрогнуло само по себе. Возгласы усилились. Все повыскакивали со своих мест. Я сжал в кулаке ткань своих брюк и пристально наблюдал за дальнейшими ее движениями. Каштановая голова медленно поднялась и она посмотрела в нашу сторону. За ее спиной…крылья необычной окраски. Перья далеко не для Непризнанной. Мы с Рафаэлем переглянулись. — Как думаешь, переписал ее судьбу? — безразлично спросил я и слегка сощурился. — Не мог так быстро. Мог сжечь слитки и поставить новые. Кажется, эта девушка сама будет писать свою жизнь. — Кто же эта девушка теперь? — громко, с тоном возмущения спросил Габриэль. — Не знаю, — признался Рафаэль и посмотрел на то, как Вики уводят с поля еле живую. — Но то, что ей дали шанс на то, чтобы она выбрала свою дорогу, явно как ясное небо. Рафаэль снова перевел взгляд на меня и уже тише добавил: — Так или иначе мы должны узнать, что происходит вокруг нее. — Слетай до папочки и узнай у него, — пожал я плечами и старался сохранить безразличие. Огонь внутри меня все разгорался и мне хотелось выть от пережитого стресса. — Он не вмешивается. Ты же знаешь, — буркнул он, нахмурив брови. — Как жаль, правда? Если бы он мог использовать свою божественную силу в полном объеме, всем бы жилось намного легче. — Пойдем. — Он поднялся с места, и я поднял на него недоуменные глаза. — Куда? — К ней. Нужно узнать о ее состоянии. — Без меня! — тут же выплюнул я со злостью. — Люцифер, мы нужны ей. Ты видел ее глаза, полные боли? Я закрыл глаза и выдохнул. Ты даже не представляешь, как часто я в них заглядывал, но не видел там боли. А она была. Просто я закрывал на то глаза. Рядом с ней у меня были глаза, но я был слепым. Рядом с ней у меня был слух, но я не слышал. Вокруг головы снова прокрутились воспоминания недавнего прошлого и внутри сжались все органы. Я очнулся из непробудного сна. Будто Вики сама изрядно встряхнула меня. Когда я проснулся, то только тогда и навалились на меня все ее эмоции и нескончаемая боль. Меня сильно резануло в тот момент. На кусочки. А в сердце так и остался торчать кинжал, пропитанный ее болью, словно яд. Он примерз вместе с темнотой и продолжает пропитывать эпицентр моего сердца. Чувствовать ее боль, которую причинил я, самая страшная пытка. Даже для Дьявола есть наказание — больная любовь. Я поднялся с места и поправил пиджак резким движением рук. Рафаэль слегка улыбнулся и шагнул вперед. Остальные серафимы, ангелы и демоны стали расходится, а из их губ все еще слетали возмущения. Теперь Вики в центре внимания и это не может не волновать меня. Этот мир, как и мир людей, населен и мерзкими личностями, которые не ведают что творят. В этом мире они даже хуже. Они видели многое, им подарена вечная жизнь, поэтому они и называются самыми жестокими. Обладая вечною жизнью, мы не даем отчета своим действиям. Нам ни к чему анализировать наши деяния и исправляться. Ведь нам дана вечность. Этим все сказано. Я думал о том, как хочу стать ее хранителем, когда ее нога ступала на землю. Теперь пора задуматься о том, чтобы стать ее хранителем в этом мире, сложном по своей структуре. Но я найду способ, как насылать на нее свою защиту, при этом чтобы Вики не чувствовала моего влияния. Я обязан всегда быть рядом, но и при этом далеко.Уходить она пыталась И постоянно в боли растворялась, А он молча это понимал И равнодушно с чувствами играл.
Вики
Ноющая боль в ладонях не давала покоя. Я сидела на стуле, а передо мной на корточках Мисселина, бережно ухаживая за моими ранами. Ее брови страдальчески нахмурены. Я вздрогнула, когда проспиртованная ватка снова коснулась моих глубоких ран и зашипела от боли. — Потерпи, милая, — мягко отозвалась женщина и подула на мои ладони. — У Непризнанных еще плохо все развито. Вы только адаптируйтесь. Заживление ваших ран еще замедленно как у обычных людей. Тебе придется ходить с повязками и обрабатывать раны как можно чаще. Я молча кивнула. Мисселина снова приложила вату на мои раны, и я зажмурилась, затем снова почувствовала ее холодное дыхание на моих ладонях. Раны так сильно щипали, что я уже сама стала энергично дуть на них. Рядом сидела Аля и с сочувствием наблюдала за это картиной. Я видела, как она хотела выпалить из себя свои возмущения, но держалась до последнего, что для нее несвойственно. Видимо, она видит мое состояние, которое говорит о том, что лучше не поднимать этот разговор именно сейчас. Аля тоже понимающая девушка, а ее язык не коварен. Им она просто спасает своих близких. Дверь осторожно скрипнула, и мы все перевели на нее свои взгляды. В комнате оказались Рафаэль и Люцифер. Он закрывал за собой дверь, затем его рубины врезались в меня. Я быстро оторвала от него взгляд и снова уставилась на свои окровавленные ладони. — Как ты, Вики? — задал щепетильный вопрос Рафаэль, слегка приблизившись ко мне. Я облизала иссохшие губы и вдохнула воздуха. — Было бы намного лучше, если бы меня об этом предупредили, — с непривычной к нему холодностью ответила я, так и не взглянув на него. — Вики, поверь, мы сами приходим в замешательство. Такого еще не было. — Но вы же знаете, что ваш этот огонь может и не принять любого из нас? — вырвалось из Али тихим вопросом. В ее вопросе скрыта надежда, что Рафаэль сейчас скажет, что об этом и речи быть не может. Как собственно эта надежда и притаилась во мне. Я медленно подняла голову и посмотрела на Рафаэля, смотрящего на меня с сожалением с высоты своего роста. Ему ничего говорить не придется. Я все поняла по его взгляду, который посеял в моем сердце недоверие к этому миру. — Не надо так на меня смотреть, — сурово высказалась я и оторвала от него свой озлобленный взгляд. — Вики. — Рука Рафаэля упала на мое плечо, и я вздрогнула. Услышала медленные, приближающиеся шаги Люцифера, которые отдавали суровый ритм. — Если бы я подозревал об этом, я бы огородил тебя от этого бедствия. — И что бы ты с ней сделал тогда? — послышался злобный голос Люцифера и комната будто сжалась. Мне стало трудно дышать. — Все, что в моих силах, — спокойно ответил Рафаэль. Люцифер усмехнулся. — Ее бы просто добили. А твоя помощь для нее как пыль, которым только можно задохнуться. — Я бы забрал ее в свой мир, если потребовали обстоятельства! — повысил голос Рафаэль, что для моих ушей впервые. — Хватит! — выкрикнула я. Все обратили свои взоры на меня. Суровый и холодный взгляд Люцифера резал по живому. За его бывшей игрушкой ухаживают и ему ненавистна эта мысль. Он бы возрадовался только тогда, когда меня снова бросили в подвал. Он же не проделал свое дело до конца. В мою душу вторгся холодный воющий ветер и накрыл ее тонким слоем льда. И это один лишь его взгляд. Я всегда была уверена в том, что он способен сломать меня одними лишь глазами. Старые раны на сердце раскрылись словно бутон и снова начали ныть от старых воспоминаний, которые не стараются меня покинуть. А его присутствие лишь усугубляет ситуацию. Моя душа больше не принадлежит ему в буквальном смысле, но что толку? Легче не стало и, по всей видимости, не станет никогда. Я обречена. Несмотря на то, какая буря разошлась внутри меня, я старалась сохранить стальную собранность и уверенность в голосе. В горле застрял ком, который так и наравился вырваться и сделать так, чтобы мой голос задрожал, а слезы хлынули из глаз бесконечным потоком. — Мы и так чувствуем себя, словно лежащий товар на полках рынка. Не давите на эти мозоли, — стальным голосом проговорила я и Мисселина погладила меня по руке. — Вики, — Рафаэль резко опустился передо мной и уже сидел на корточках. Мои глаза расширились. — Я не хочу, чтобы ты ощущала себя так, когда тебе доступна свобода. Просто твоя ситуация не из лучших, и я просто хочу помочь. — Он секунду помолчал, выискивая своими яркими сапфирами мою реакцию на лице. — Я отвечаю за тебя, — максимально нежно добавил он и погладил меня по другой руке. Теплая рука соприкоснулась с моей холодной и мое уверенное дыхание оборвалось. Я не могу объяснить словами реакцию моего организма на любые касания Рафаэля. Единственное, что я могу сказать, это то, что они приятны мне. После Люцифера я не могла даже представить, что меня хоть кто-то из противоположного пола пальцем коснется. Мне все были противны. Вызывали тошнотворные ощущения. Но Рафаэль будто запрограммировал меня на другое. Будто во мне есть механизм, которым можно управлять его глазами. Ему достаточно посмотреть, и я уже спокойна и готова принять его прикосновения на своей давно выжженной Дьяволом коже. Каждое его касание будто восстанавливает поврежденные участки тела. Каждое его касание будто посылает меня в мир спокойствия и приятных ощущений. Кстати, о Дьяволе. Я подняла на него глаза. Все что я увидела, это бешенство в них. А сам он не хочет узнать, что я испытывала, когда показал мне во все детально порнуху с его участием? Никогда еще не встречала такого…существа, который совсем потерялся в своих чувствах и желаниях. Буду сравнивать его состояние с моим, когда я сидела запертая в вонючем подвале, где меня пытались изнасиловать и пытали. Своего рода, Люцифер сейчас тоже за решеткой, в пыточной. За решеткой своих собственных желаний. А его запястья скованны его же неясными чувствами. Большой палец Рафаэля коснулся моего запястья в это же мгновение моих раздумий. Я резко опустила глаза и посмотрела на его руку, затем на его лицо. Он смотрел за своими движениями на моей руке. Как он пальцем гладит шрамы на моем запястье. Его густые брови слегка нахмурены в задумчивости. Интересно, он может когда-то узнать о том, что я когда-то была под колючим крылом Дьявола, который научил меня любить тирана? А если узнает, что будет? Темнота. Я даже представить не могу. Это бесполезно. Я посмотрела на свою подругу. Она нервно кусала свою нижнюю губу и задумчиво смотрела на меня. Кажется, в ней тоже зародилась идея не доверять здешним жителям. Но Рафаэль…черт. Я не знаю какие его истинные цели. Говорит ли он правду или искусно лжет я не могу понять. Даже предположить. Если он говорит правду, то почему? Если он лжет, то почему? Возможно, ангелы обладают ослепляющей обаятельностью, что человек способен забыть о своих доводах и вообще не способен построить свое мнение. — Мы не знаем, стоит ли Вам верить, — тихо пробормотала я и осторожно вытащила свою руку из-под его теплой и нежной. Мир спокойствия и приятных ощущения рухнул в эту же секунду, и я снова среди жалких осколков, а мир вокруг снова черный. — Я не знаю, как доказать вам свою честность, девочки. Вам просто придется поверить. — Если вы хотите для нас блага, — начала Аля уверенным голосом, — то скажите нам, кто нас убил и почему. Ведь это корень проблем. Нужно начать с самого начала. Рафаэль тяжело выдохнул и поднялся. Он закинул свои руки за спину и сделала несколько шагов по направлению к Люциферу. Он стоял все еще весь напряженный, а глаза метали на меня молнии. Я вздернула подбородок и отвернулась от него. Своим взглядом он будто пытался меня убить. Неужели Люцифер думает, что все еще способен держать меня в страхе? Уверена, я видела все его стороны и даже то, как он выходит за грань. — Мы не знаем, кто вас убил и почему, — с поражением ответил Рафаэль. — Вы лжете, — продолжала давить Аля. Люцифера это заметно позабавило, и я могла видеть, как его тело расслабилось, а на суровом, застывшем камнем лице нарисовалась наглая ухмылка. — Вы, Непризнанные, подобранные людишки, которых отвергли, а высшие существа сейчас перед вами оправдываются. Кажется, вы еще не поняли, куда попали. Вы — низшее звено, подчиняющееся высшим. — Люцифер, — перебил его Рафаэль. — Мы сейчас стоим перед вами и пытаемся доказать что-то, чтобы ваши душонки, — он выделил это слово и по моему телу прошла холодная дрожь, — оставались спокойными. С вами слишком мягко обошлись, поскольку на вас много внимания на данный момент. Но так будет не всегда. Вам следует влиться в ритм и сидеть на заднице ровно на своем стуле. — Люцифер, прекрати, — зашипел Рафаэль и дернул его за плечо. Каждое слово Люцифера — это кинжал в тело. В носу уже противно закололо, а в горле неприятно давит. Признаки того, что слезы уже не могут не вылезти. Его слова ранят. Не то что бы я зациклена на том, что именно Люцифер их произносит. Он Дьявол. Я и не такое от него слышала. Если бы даже Рафаэль их произносил, мне бы все равно было больно. Я чувствую себя товаром, который не испугаются выкинуть, когда его срок годности истечет. Этот мир для меня хлипкое строение, под который я могу провалиться в любой момент. А здешние жители мне в этом любезно помогут. Я всегда боялась обесценивания. Я этого жутко боялась. Я была папиной розой, его воздухом. Я выросла с чувством ценности. А здесь… Страх засел в моей груди и впитался в сердце, что пальцы невольно задрожали и похолодели. Грудь сдавило от этих мыслей, а кислород будто перестал поступать. Состояние схоже с панической атакой. Но я не должна молчать. Этот Дьявол, который пал настолько, что спал даже не с Непризнанной, а с проданной душой, рабыней, должен знать, что я не сломалась окончательно. Наоборот, стала сильнее. Хотела бы я сказать это в слух, но много свидетелей. Мне совсем не хочется, чтобы все в этом мире знали о нашей прошлой связи. — Что ж, — сдавленно и хрипло начала я, затем прочистила горло, чтобы продолжить. — Довольствуйтесь своим статусом, Владыка Ада, если это все, что у Вас имеется и чем Вы бесконечно гордитесь. Вас никто не просит сейчас разговаривать с нами. Не стоит терпеть этого презрения к низшим. Я все прекрасно понимаю, что Вы сами знайте, как Вам лучше поступать, но прислушайтесь к низшей. Иногда, она дает неплохие советы, поскольку проживала на самом дне и знает куда больше о статусах, чем Вы. Мисселина разинула рот и уставилась на меня в ужасе. Ее округленные глаза будто вот-вот упадут на мои колени. Аля тоже. Но в ее глазах восхищение. Это я точно знаю. Рафаэль спокойно наблюдал за мной, а его брови медленно опускались к векам, словно тучи сгущаются и набрасывают свою тень. Надеюсь, он просто подумал о том, что мега-бесстрашная. Люцифер… Он стоял с каменным лицом, на котором застыли злость и негодование. На его восхитительные рубиновые глаза упала тень, будто поднялась из самой его мрачной души и проявила себя. Я видела его размеренной дыхание. Грудь спокойно поднималась и опускалась. Он молчал и просто смотрел на меня в упор без каких-либо эмоций. Неужели мои слова дошли до него? Трудно в это поверить. Но когда он стоит передо мной такой, то мне сразу становится ясно, что Люцифер анализирует в своей голове сказанное собеседником. Я не заметила, как уголки моих губ дрогнули в еле заметной улыбке. Несмотря на то, каким скрытным он был, я все равно способна его читать хоть немного и в определенные моменты. Это не может не греть душу. — Мы во всем разберемся, — громогласно нарушил нагнетающую и давящую на сердце тишину Рафаэль. Я подняла на него глаза и наши взгляды врезались. Как сливание двух разных океанов в огромном пространстве, недоступном для других. — Я обещаю, — уже нежнее добавил он и я равнодушно опустила глаза. Мне, оказывается, уже не интересно и меня ничего не впечатляет. Все покрылось серой дымкой. Я никому не доверяю. И пусть я сама слепа, я все равно буду искать правду самостоятельно. — Мы, наверное, вернемся в комнату и помоемся. — Я подняла глаза на Люцифера. — Если высший позволит, — с холодной отстраненностью добавила я. — Далеко пойдешь, — усмехнулся Дьявол и резко покинул помещение. Комната будто снова вернула свой прежний размер. Воздуха стало значительно больше. Люцифер абсолютный властелин, который способен управлять даже воздухом и размерами помещения. В чьи ручища я попадала проясняется яснее только сейчас. Постепенно. И с каждым днем все больше. — Простите за это представление, девушки, — с сожалением произнёс Рафаэль. — Что взять с Дьявола, — грустно усмехнулась я и медленно поднялась со стула, когда до сих пор ошарашенная моей речью Мисслелина завязала последний маленький бантик из бинта на моей ладони. Рафаэль отступил назад, все еще держа руки за спиной, чтобы освободить нам больше прохода. Когда Мисселина и Аля пошли вперед, я пошла за ними, пытаясь нагнать. Боль в спине еще сильно ощутима и даже свободно передвигаться мешает. Чувствуется небольшая слабость в ногах. Тоже самое я ощущала, когда очнулась от комы и встала на ноги, впоследствии еще долго упражняясь. К физической боли привыкают, так же, как и к моральной. Скоро будет намного лучше. Но внезапно мою руку перехватила сильная рука, останавливая. Тепло его тела снова соприкоснулось с моим холодом и отстраненностью. — Вики, я бы хотел пообщаться с тобой один на один, когда представится хорошая возможность. Я перевела свой взгляд с его руки, которая удерживает мою за локоть, на его редкой красоты лицо. Как же приковывают к себе внимание его сапфиры. Я даже рада этому. Иначе бы разглядывала его изящные детали лица как сумасшедшая любопытная и ангел бы точно неправильно все растолковал. — Разве у меня есть выбор? Рафаэль тихо усмехнулся и опустил мою руку. — Я не Люцифер, Вики. Если ты не хочешь в ближайшее время, я не настаиваю и не требую. — Смотря, о чем пойдет речь. Потому что о себе я говорить с ни не желаю. Вообще ни с кем, кроме Али. Помимо этой темы для беседы, других с этим важным ангелом я не вижу. — Непринужденная беседа, — без скованности и совершенно искренне сообщил Рафаэль. Но вдруг его лицо стало серьезнее, и он выдохнул. — Я еще никогда не встречал таких дочерей человеческих, Вики. Ты сильна духом и не можешь не восхищать. Ты посмела ответить Люциферу и это не может остаться без внимания. — Понятно. Стала интереса как научный экземпляр. Как объект для расследования. — Виктория, — ангел хрипло рассмеялся и опустил голову. — Как Вы назвали? — словно зачарованная переспросила я. Рафаэль снова поднял на меня глаза. Уже недоуменные. Ангел даже слегка растерялся, думая, что сделал что-то не так. — Виктория, — хрипло повторил он. — Это твое полное имя в нашем мире. Я опустила глаза. Тоска разъела мою душу полностью, как мерзкая моль. Уже добирается до сердца. Я еле улыбнулась. Нет, с уст Рафаэля это имя звучит не так. Люцифер произносил его с неким восхищением, желанием, страстью, нежностью. Как-то теплее слышалось от него. Электрический импульс тут же пробивал мое тело. Или я просто хочу так думать? И почему я постоянно сравниваю его с другими? Дьявол прав был тогда. Он мой Создатель. Первооткрыватель моей души. Каково это осознать спустя столько времени? Сама, честно говоря, не знаю. — Извините, — нарушила я тишину и мой хриплый голос наполнил пустое помещение. — Да, когда Вам будет удобно. — Я рад. До скорой встречи. Рафаэль нежно взял мою руку и накрыл своей второй рукой тыльную сторону моей ладони. Он лучезарно мне улыбался, и я не могла не ответить тем же. Правда, я просто натянула улыбку. Как лучезарно улыбаться я уже забыла. Мисселина и Аля ждали меня в коридоре, недалеко от помещения, где мне перевязывали руки. Мы с подругой не спеша шли за учителем и не смели проронить ни слова. Сил не осталось уже даже на слова. Просто хочется смыть с себя это день, что давит на плечи своими насыщенными моментами, свою собственную кровь и провалиться в сон. Я чувствую, как быстро кану в царство Морфея. Я так устала духовно и физически, что даже думать ни о чем не хочу. Я даже не замечала, как в коридорах пусто. Неужели здесь такая строгая дисциплина? Узнаю поближе только завтра это место, когда попаду на уроки. Аля открыла дверь нашей комнаты, на которой уже висела табличка с нашими именами. Она уже ковыляла в ванную комнату. Затем зашли мы с Мисселиной. Она не закрыла за собой дверь, поскольку не планировала задержаться. — Расписания занятий висят перед вашими столами на стене. Занятия у вас начнутся завтра в восемь утра. — В восемь утра?! — оживилась Аля, уже успев открыть дверцу ванной комнаты. — Да. Просьба не опаздывать. Крыльями старайтесь не шевелить. Они у вас еще срастаются. Через пару дней вам их оттянут, и ваша спина будет расслабленной. Ну и испробуйте свои новые приспособления в свободном полете. — Воодушевленно протараторила Мисселина. — Ужас, — только и пробубнила Аля и, откинув голову назад, скрылась в ванной комнате. — Вики? — тихо обратилась ко мне ангел. — Да? — Ты девушка умная, строптивая и никогда не дашь себя в обиду. Но…подобное общение с высшими приводит к не самым лучшим последствиям. — Кто-то из них способен убить меня за длинный язык? — усмехнулась я. — Нет. Ни в коем случае. Просто, знай, лучше не попадаться под их пристальное внимание. Если ты заинтересуешь всех разом, только тебе будет тяжело и сложно. — Мне кажется, я уже под пристальным вниманием абсолютно всех. — Я головой указала на свои крылья и Мисселина выдохнула, поджав губы. — Меньше контакта с ними, милая. И ты спокойно закончишь школу. И, да. Я принесла вам вещи на завтра. Надеюсь, подойдут. Она погладила меня по руке и покинула нашу с Алей спальню, тихо закрывая за собой дверь. Я не поняла, почему она так отзывается о высших. Не спросила, поскольку в этом мире работает очень полезная поговорка «Меньше знаешь, крепче спишь». Но ее совету я последую. К тому же, сама была настроена на это. Держаться ото всех подальше, но и не быть серой мышью. Если отныне это моя жизнь, то я должна перенастраиваться и думать о своем будущем. На земле мы думаем о том, как бы с отличием закончить школу, затем колледж и так далее. Мы планируем свое будущее, чтобы не остаться ни с чем. Даже какая-та картонка с твоими оценкам даст тебе хоть какую-то надежду на благоприятное будущее. Так и в этом мире. Я заканчиваю эту школу, чтобы стать ангелом или демоном. Тоже как выбор профессии от части. Тут тоже стоит думать головой и выбирать то, что душе ближе. Если выбрать машинально, то никакого интереса к этой «профессии» не будет. Вечная жизнь станет ничем иным, как пустой звук и никой ценности не проявит. А это важно. Быть ценным и иметь ценность. Аля освободила ванную комнату и рухнула на постель. — Как вообще с ними спать? — бубнила она в подушку. — Наверное, мы так будем уставать здесь, что это будет последним, о чем мы будем думать перед сном, — улыбнулась я и накрыла ее одеялом. — Их тяжело мыть. Они быстро пылятся. — Тоже есть решение: встань под душем и устреми поток воды на них. Стой так десять минут и слегка расчесывай. Аля резко подняла голову. От того, что она слегка прогнулась в спине, зашипела и зажмурилась. — Откуда такие познания? Читала книгу в Аду «Как ухаживать за крыльями»? Я тихо рассмеялась. — Нет. Папа давал указания. Когда мы выезжали к его сестре, я всегда мыла вместе с ней ее послушных куриц. Аля усмехнулась через нос и снова обессиленно рухнула на постель. — Занятное дело. Ладно, спокойной ночи, родная. — Она зевнула с уже закрытыми глазами. — Нас завтра ожидает тяжелый день, — пробубнила она и засопела. Я улыбнулась и погладила ее по голове. Тщательно помывшись, я почувствовала легкость в теле. Будто камни, свисавшие на шее, кубарем полетели вниз. Я обернулась в махровый теплый халат, а волосы собрала под полотенце. Обмотала ладони новой повязкой как и порекомендовала Мисселина. Это очень странно, но когда мы начинаем надевать на себя одежду, крылья как по волшебству исчезают. Странное явление. Можно было и Непризнанным их просто прятать. Но нас же стоит обделить. Ведь мы не высшие. Мы должны знать свое место. Не удивлюсь, если даже после принятия своего нового статуса будут какие-то запреты. Когда я вошла в спальню, лица коснулась вечерняя прохлада, которая просачивалась через окно нашей комнаты. Она настойчиво пробиралась и под ткань махрового халата, вызывая мурашки. Я приблизилась к окну максимально тихо. Хотя вряд ли можно разбудить такую крепко спящую девушку чем-либо. По пути я проверила будильники на тумбочках и удостоверилась, что они включены. Я миновала постель Али и приблизилась к окну, слегка отодвигая шторку. Положила руки на подоконник и вгляделась в мрачное небо, усыпанное мириадами звезд. Луна просто огромная и освещает весь двор школы. Белые розы в саду благосклонно перед ней покланяются. Она медленно делает свой заслуженный круг и скоро доберется до нашего окна и точно будет светить мне в глаза. Не уверена, что шторка поможет. Даже плотные облака не способны скрыть ее полностью. Она завораживает своим величием и неприступностью. Очаровывает своей неземной красотой. Мне всегда нравилось говорить о Луне как о чем-то сказочном и несбыточном. Отодвигала в сторону эти научные триады. Звезды тоже прекрасное природное явление. Они так близко, будто я смогу дотянуться до них рукой. Внезапно одна полетела вниз и исчезла где-то за башнями. Интересно, что с ними становится? Восстанавливаются ли они? Перерождаются? Грустно, если нет. Мне бы хотелось забирать к себе каждую опавшую с величественного неба звезду и починить. Дать еще одну жизнь. Позволить освещать собой мир. Помню в детстве я постоянно рисовала фломастерами. Они у меня быстро заканчивались и, когда они плохо писали, я мочила их спиртом или слюной и фломастеры снова возвращались к жизни и писали яркими красками. Но это было не вечно. Они все равно прекращали писать и, чем чаще я их заправляла, тем хуже становился их цвет. Все тускнея и тускнея. Я расстраивалась, но папа приносил мне новые. И снова все возвращалось по кругу. Ничего вечного не существует. Всегда — слишком шаткое понятие. Оно может закончится в любой момент. Но мы машинально не выжидаем этого. Потому что программа уже заложена на это «всегда». Что-то не прекращающее. Но как больно осознавать, что все-таки прекращающее. Это иллюзорное понятие. Те же фломастеры, звезды. Мы можем вернуть их к жизни, но что толку? Каждый осознанно тянется к смерти, поскольку это неотъемлемая часть нашей жизни. Даже вечно живущий человек. Вечно существующая любовь. Все имеет конец. В нашем лексиконе, лишь слово «конец» имеет реальное понятие. И оно приносит невероятное облегчение. Поэтому, ждать, Вики. «Конец» скоро настигнет, и ты освободишься. Я жадно вдохнула в себя вечернего воздуха. В носу заиграла смесь ароматов из различных цветов, сладость которых освежает ночная прохлада и запах океана, который скрыт под этими массивными облаками и громадной школой. Я уже хотела прикрыть окна и занавесить шторку, но вдруг почувствовала головокружение и какое-то странное чувство перемещения. Мне хотелось ухватится за что-то, поскольку буквально чувствовала, как падаю в бездну. Внезапно я очутилась на земле. Зеленая мягкая трава приятно щекотала голые пятки. Сознание медленно возвращалось ко мне и я огляделась. Школьный сад. Но как я тут оказалась? Услышав тихие шаги за спиной, вопрос быстро отпал. Их я узнаю везде и всегда. Реакция моего организма на его присутствие прежнее: сердце бешено колотится, дыхание прерывается, а тело немеет. Тем не менее я нахожу силы и оборачиваюсь к нему лицом. Он стоит передо мной во всем своем величии. Как и обычно. Великолепен. Излюбленные руки с набухшими венами спрятаны в передние карманы брюк. Черная рубашка, которая только недавно сидела на нем как на иголочке, сейчас небрежно помята. Верхние пуговицы отстёгнуты, позволяя мне разглядеть его многочисленные татуировки, по контурам которых я так любила водить пальцем, пока он крепко спал. Рукава подняты до локтей, благодаря чему я вижу его татуировки и на открытых участках рук. Мне становится еще тяжелее дышать, когда я смотрю на эти крепкие руки. Власть так и веет от них. Я разглядывала его восхитительное тело, но не смела поднять глаз на его великолепное лицо. В особенности не хотела смотреть в его глаза и увидеть там хоть что-то. Люцифер тоже разглядывает меня. Пристально и жадно. Я это чувствую. Каждый его взгляд на меня — это удар электрического тока в каждый участок, на который он посмотрит или задержит пристальный взор. Я не могу контактировать с ним. Это выше моих сил. Мне хочется бежать от него как можно дальше. Спотыкаясь или падая, мне все равно. Нас отделяют несколько метров, чему я рада. Одурманивающий запах его тела и парфюма не касаются моего обоняния. Интересно, я смогу воспользоваться этим небольшим расстоянием и сбежать от него? Не станет же он останавливать меня. Я так думаю. — Здравствуй, Виктория, — послышался его низкий баритон, который тут же взбудоражил мою кровь в жилах. Я слегка вздрогнула, когда порыв прохладного ветра вошел сквозь толстую ткань моего халата. Боже… Я осторожно осмотрела себя и поняла, что стою перед ним в самом нелепом виде. Босиком, в махровом белом халате, достигающий самых пяток и с полотенцем на голове, который уже небрежно накрывал мои влажные волосы. — Виделись уже, — начала я, когда осознала, что пауза затянулась несмотря на дрожь в голосе. — Разве не помните? Или это был ваш злой клон? Я услышала его хриплый смешок, но глаз все еще не поднимала. Возможно, я струсила. Но лучше быть трусихой и не смотреть в его лавовые бездны и не обжечься, чем принести себе еще больше страданий, утопая в его дьявольском убийственном взгляде. — Злее меня никого не может быть. — Я кивнула и поджала губы, сдерживая улыбку, которую он вызвал этим стальным априори. — Кроме твоего сердца, которое питает ко мне огромную ненависть, — продолжил он после недолгой паузы и мое дыхание остановилось. Сердце болезненно сжалось. Он сейчас напомнил мне о том, как сильно я ненавижу его и всю его сущность. Осознание этого приводит меня в неисполнимое разочарование в самой себе. Я позволила себе поселиться в моем нежном, когда-то нежном, сердце ненависти. Теперь понятно, почему мои органы испытывают настолько сильную грызущую боль. Внутри меня властвует ненависть. И она разрастается. Я не способна ее контролировать и вообще отказаться. Ненависть для меня как наркотик, который поддерживает мою жизнь. Что со мной станет, когда ее не будет внутри меня? Что будет с моим сердцем без этого пропитания? Да, она приносит непередаваемую боль, но и эта боль для меня как исток жизни. Во мне полностью заменились все качества и ценности жизни. Без ненависти я стану пылью. Я не захочу жить. Стану пустой. А пустой сосуд всегда легко разбить. Я почувствовала, как из головы сползает полотенце, и сама потянула его за краешек. Влажные волосы упали на лицо, и я смахнула их дрожащей от пробиваемого тело холода рукой. Скомкав мокрое полотенце, которое стало из-за этого значительно тяжелее, я выдала: — Зачем я здесь? — Посмотри на меня, — вместо ответа на мой вопрос властно потребовал он. Я судорожно выдохнула. Все же мне придется научиться держаться. Как я поняла, встречи с ним будут частыми, и мне стоит научиться смотреть на него со всем безразличием. В лицо боли и страху всегда нужно смотреть в упор и с наглостью. Показывать свою мощь и бесстрашие. Показывать внутреннюю силу. Дрессируй свой страх, Вики. Моя главная проблема — это его глаза. А проблемы я всегда упрямо решала и просто лезла на рожон. Я резко подняла на него какой-то робкий взгляд и встретилась с его суровым. Его глаза отражали жестокость его дьявольской беспощадной души. Тьма снова сгущалась в них и мне опять захотелось спрятать свой взор от него. Тьмы в нем стало значительно больше, и она отталкивает. Люцифер больше не старается держать ее в узде. Он действительно сдался. А я не смогла убедить его в обратном. От этого осознания кольнуло в сердце и мне захотелось прогнуться от это боли, чтобы унять ее. Я была бесполезной игрушкой. Хоть на что-то я гожусь вообще? — Этот мир не так просто, Виктория, — твердым голосом начал он, а мои ноги уже подкашивались. — Хочу, чтобы ты была благоразумнее. — Тебе то что до моего благоразумия? — колко съязвила я, сморщив лицо от наступающей злости. — Твои сегодняшние слова Дьяволу — это уже повод для того, чтобы укоротить твой острый язычок. Поверь, на подобные выходки не закрывают глаза. Если хочешь, чтобы тебя жестко дрессировали, то продолжай. Я вскинула брови вверх и скрестила руки на груди. Люцифер выдохнул, уже понимая, что я сейчас буду парировать. — Как ты? — беспристрастно спросила я, а вносу уже закололо. Я слишком эмоциональная несмотря на холод в душе. — Что как я? — искренне недоумевал Люцифер, нахмурив брови. — Дрессировать будут. Как ты? — повторила я. Люцифер тут же ожил, будто лед между нами раскололся пополам и разбился вдребезги о землю. Его глаза округлились в ярости. Грудь бешено поднималась и опускалась. Восхитительные глаза вспыхнули в яростном уничтожающем огне, а лицо накрыла гримаса нескончаемой и жестокой злобы. Он в бешенстве. И думать не надо. Не успела я опомниться, как озверевший в дикой ярости Дьявол оказался передо мной вплотную, а крепкая рука заключила мое горло в стальную хватку. Я сжала челюсть, чтобы не выдать никакого писка. Непроизвольно поднялась на носочки и жадно хватала воздух ноздрями. Но поток воздуха останавливался где-то рядом с дыхательными путями, врезаясь в непреодолимое препятствие. Я уставилась на его шею, на которой и так полные вены набухли, наполняясь черным мраком, демонстрируя мне необъятный гнев Дьявола. Мое сердце колотится нереально быстро и просто вдалбливается в ребра, говоря о необузданном страхе. Но мое лицо непоколебимо. Я не покажу ему. Я не позволю ему снова питаться моими страхами и покорностью. Люцифер изголодался по энергетической пище, но я оставлю его голодным. Я должна сделать так, чтобы он иссох до костей, как он беспощадно вынул мою душу. Люцифер громко дышит и опаляет мое лицо своим горячим дыханием. Я резко поднимаю на него глаза, пока он сам снова не приказал мне. Какое злое и окаменевшее выражение его лица сейчас не описать словами. Зато я могу всегда видеть характер его состояния в глазах, на который я перевела свой пристальный взор. В горящих рубинах зарождается чистое безумие. Именно в таком состоянии они и больше завораживают. Мой мазохизм никогда не покинет меня, а с болью, которая живет в моем сердце, он становится еще более свирепее. Через свои глаза Люцифер молча выплескивает свою ярость. Мертвая хватка на моей шее не ослабляется. Моя голова начинает кружится. Он будто отправляет меня в сон, но я все могу видеть через пелену и слышать, как из-под воды. Воздуха в моем организме катастрофически мало. Мозг отказывается работать и просто медленно выключается. Мокрое полотенце выпало из моих рук и тихо приземлилось на траву. — Никто не смеет! — процедил он задыхаясь от гнева, и он наклонился к моей шее, молча обжигая ее своим свирепым и тяжелым дыханием. — Я больше не твоя игрушка, — хриплю я, используя остатки своих сил. — Плевать! Твое тело создано лишь для меня! — Я больше не лягу под тебя. — Другая ляжет, — оскалился он и мое сердце обливается жгучей кровью. К краям глаз подступают предательские слезы. Его слова заставили моему гневу наполнить мои вены и смешаться с бурлящей кровью. Я зарычала и надавила своими руками на его широкую сильную грудь, отталкивая. Но Люцифер другой рукой схватил меня за затылок и снова прижал в плотную к себе. Наши взгляды горели безумием и желанием убить друг друга прямо в этом школьном саду. — Когда будешь искать похожих на меня, не забудь учесть все мелочи и детали. По частям может и соберешь, но это будут разные девушки, — парировала я, защищая собственное достоинство. — О, не переживай. Меня на всех хватит. — Я не могу уложить в своей голове, как вообще можно быть настолько равнодушным, чтобы зная о чувствах другого делать то, что его ранит?! — прокричала я позабыв о его мертвой хватке на моей шее. Адреналин вскипал в жилах. Но когда он отступит, слабость снова возьмёт вверх, и я начну реветь. Плевать. Главное не на его дьявольских и равнодушных глазах. — Ты забыла кто я? — прорычал он. — Я Дьявол и твой Создатель. Создатель твой женской порочности. Я, и только я могу вытворять с тобой все, что пожелаю. Ты так и не поняла? На тебе мое вечное клеймо. Сама будешь презирать любого мужчину, что попробует коснуться тебя. — Неправда! — сквозь зубы процедила я и снова толкнула в грудь так, что руки хрустнули. А вот ему ничего. Он продолжает стоять передо мной, словно каменный. — Правда, — приторно-сладко прошептал он и слегка потерся носом о мой. — Твоя жизнь превратится в Ад и здесь, если ты специально заставишь себя выйти из-под моего влияния. Именно эти слова дали мне толчок к тому, чтобы встать у края бездны и упасть туда намеренно, ведь именно там таится весь гнев мира. Я схватила его за грудки и, рыча, оттолкнула от себя. Нагло усмехаясь, он сам сделал несколько шагов назад. — Я отказалась от того, к кому была прикована цепями и приварена сваркой! Я отказалась от того, кого до безумия любила, кто был дозой кислорода и моим личным дирижёром, который выводил ритм моего сердца. И если ты хочешь меня чем-то напугать, то ты опоздал! Я кричала и била себя по груди кулаком, будто пыталась вытрясти из души эту липкую боль. Из глаз не выронила ни одной слезинки. И не позволю себе. Пусть буду задыхаться, но он больше не увидит их. — Ты сама создала эту ловушку для себя, — уже серьезно проговорил он. — Это ты уничтожил меня, — тихо проговорила я, моментально остынув. Нет смысла тратить на него свою энергию и что-то доказывать. До него не дойдет. — Ты пропитал меня своей тьмой и выкинул как использованную игрушку, Люцифер. — Искусство любить у каждого свое, — прохрипел он, пристально смотря на меня обреченными глазами. Мои глаза забегали по земле. Я отчаянно пыталась вспомнить наш разговор в саду, который создала Лилит. Именно там все началось. Но все искажается. — Не смей. Это мои воспоминания, — взмолилась я. — Которые причиняют тебе боль. Я подавила рыдания. Из меня будто сейчас вырвали часть души. — Отдай, — захлебнулась я собственной слюной. Мольба в голосе похожа на плачь души. — Так будет лучше. — Ненавижу тебя… — И я тебя. Сильнее, чем ты думаешь. Черная дымка начала обволакивать его образ. Оно расплывалось передо мной, поскольку пелена слез уже накрыла мои глаза. Мне хотелось упасть на колени и закричать. Боль внутри только разрасталась. Стать сильной — это значит отказаться от своего света. Нельзя остаться хорошей, и при этом быть сильной. Я приземлилась на колени, которые больно ударились о плитку. Я снова перенеслась в свою спальню, где сладко сопела Аля, ни о чем не подозревая. Всхлипнув, я закрыла рот ладонью. Сердце просто на части разрывалось. Мне так больно. Мне так нескончаемо больно. Неужели нет никакой магии, чтобы заглушить ее? Она такая тягучая, липкая. Уничтожает медленно, заставляя задыхаться. Я медленно умираю, затем снова возрождаюсь. Мне стоит стать солнцем, склоняющее над горизонтом вечером и, распускающее свои обжигающие лучи вновь утром. Пусть я буду сломлена по ночам и тихо плакать в подушку, чтобы высвободить душу, но буду сильной и равнодушной днем. Стану оборотнем. Я осторожно поднялась и тихо поплелась на свою постель. Рухнула на нее и накрылась одеялом до подбородка, скомкавшись, словно котенок в холод. Кто бы мне сейчас подарил тепло… Вокруг пустота и нет жизни. Сколько еще таких ночей мне придется испытать, чтобы получить облегчение? Я прикусила одеяло, чтобы заглушить свой душераздирающий плач. Я потерялась. Потерялась в пространстве. Потерялась в себе. Самое худшее чувство — это момент, когда ты понимаешь, что потеряла саму себя. И эти ощущения дарит ночь. Она неумолимо затянулась. Я должна постараться заснуть. Иначе я не переживу ее. И каждый раз перед сном я задаюсь вопросом: «За что я его полюбила?»