Январский цикл

      Мы сидим у барной стойки. В кафе привычно шумно: музыка гремит басами, выводит соло вокалист, — и приходится повышать голос, чтобы быть услышанным, склоняясь губами к чужому уху.       В моих руках холодный лимонад, а рядом ребята: слева смеется Леви, толкая Дана плечом в плечо, справа Алекс улыбается в свой стакан с соком. Лен протирает бокалы, стоя напротив — с той стороны барной стойки.       Кажется, этот день не испортит ничто.       Кажется…       Вибрирует чей-то телефон, и Лен тянется в карман.       — Да? Да, я. Да, знаю… Да, я Вас понял. Да, ясно. До свидания.       Он отнимает трубку от уха, обессиленно опуская руку вдоль тела.       Мы все невольно настораживаемся как в ожидании бури.       И буря приходит.       — Ребят… — Лен сглатывает, будто готовится сообщить нечто ужасное. — Кэт в больнице. Многочисленные переломы, сотрясение. Состояние крайне тяжелое…       — А Вил? — Я вскакиваю с места, не в силах сидеть: они ведь уехали вместе. Чувствую на плечах чьи-то руки, кажется, Леви, но сбрасываю их, отмахиваясь от заботы, как от назойливой мухи. — Что с ним?       Лен мнется, не глядя мне в глаза, так непривычно-нерешительно, что я понимаю раньше, чем он говорит:       — А Вила больше нет…       Мне кажется, земля ушла из-под ног.       Мне кажется, Солнце потухло и Земля остановила свое вращение.       Мне кажется, все живое затаило дыхание вместе со мной.       Мне кажется, сам день превратился в ночь.       Вила. Больше. Нет.