Б Е З У М И Е

Однажды Гарри Поттер сошёл с ума. Хотя, если подумать, в его жизни было столько травмирующих моментов, что любой нормальный человек на его месте рехнулся бы куда раньше. Более того, стоило отдать Гарри должное, в безумие он окунулся вполне осознанно, как бы странно это ни звучало. Итак, Гарри Поттер сошёл с ума. Он провел детство, живя в чулане под лестницей и служа семье своей тёти мальчиком для битья и прислугой. И это были самые спокойные, самые нормальные дни в его жизни. Мир волшебников обрушил на него известность — уродливо переменчивую; то жалящую, подобно ядовитой змее, то преданным псом лизавшую пальцы. Слава Мальчика-Который-Выжил душила, но это, конечно, ничто по сравнению с руками собственного профессора, сжимавших ему горло. Это ничто по сравнению с ядом василиска или близостью дементора. А те весёленькие игры за Кубок Трёх Волшебников? Драконы! Серьёзно? А смерти близких и родных людей, вереницей тянувшиеся за Гарри по пятам? Война, где тебе отведена роль не то героя-победителя, не то жертвенного агнца, месяцы скитаний по стране в поисках чужой смерти, и тот страшный мир, где у тебя на спине — на лбу — аккуратненькая такая мишень, и все, даже условно твои сторонники, угодливо указывают на тебя пальцем. Конечно, ведь Волдеморт умеет убеждать. С его окончательной смертью легче не стало. Гарри женился, сдал экзамены на аврора, восстановил дом своей семьи в Годриковой Лощине. Ощущение чужих пальцев на горле не отпускало. Гарри нравилось быть мужем Джинни, пока виделись они от силы раз в неделю. Он успевал по ней соскучиться, она успевала накопить для него новости и темы для бесед. Гарри нравилось быть аврором, пока не приходилось просиживать штаны в офисе и писать никому ненужные отчёты. Он забывался в расследованиях, в погонях, в командировках по всему миру. А потом возвращался в тёплый, уютный дом, где его ждала тёплая, уютная Джинни. И друзья — это тоже важно. Но со временем командировки становились всё короче, друзья всё более занятыми, отчёты требовали всё подробнее, а Джинни оказывалось всё… больше. В какой-то момент Гарри понял, что влюблённость в неё давно прошла, а вместо ожидаемой любви явилась усталая, опостылевшая привычка. Мерлина ради, Гарри даже не знал, какой его жена предпочитает чай! И узнавать, к слову, не стремился. Возможно, Гарри Поттер попросту перегорел. Перенасыщенная юность пристрастила его к иному темпу жизни. Внезапный поворот — к безумию? — поджидал Гарри в его тридцать четвёртый день рождения, когда всё уже надоело, но ещё недостаточно для решительных действий. Гарри Поттера… поймали. Горстка фанатиков Тёмного Лорда. Что особенно обидно, поймали без какой-либо значимой цели. Им просто подвернулся счастливый случай совершить нечто особенное в своём жалком существовании. Это самое особенное обернулось для Гарри примитивными пытками и впоследствии уродливыми шрамами по всему телу. Джинни на шрамы даже смотреть не могла. А Гарри было плевать. Внутри словно догорал огонь. Гарри терпеливо ждал, пока в нём не останется ничего, кроме золы, и тогда можно будет со спокойной душой распрощаться с жизнью и просто… существовать. И вот однажды, в свои тридцать семь лет, Гарри случайно столкнулся с Полумной в приёмной Министерства Магии. Они перекинулись от силы парой фраз, и Гарри уже говорил слова прощания, когда Лавгуд вдруг проронила: - Знаешь, когда мне становится так плохо, как тебе сейчас, я представляю, что мир вокруг всего лишь мой сон. - И как, помогает? - иронично отозвался Гарри. - Конечно, - уверенно кивнула Полумна, - ведь во сне я могу говорить и делать всё, что угодно. Это приятное чувство. - Скорее уж безумие. - Всего лишь выход за существующие рамки, - она повела плечом и, не прощаясь, ускользнула, быстро затерявшись в толпе. А Гарри, простояв на месте долгие минуты, вдруг подумал, что ему жарко и было бы неплохо охладиться. Он прошёл в центр атриума, где красовался золотой фонтан, сел на его бортик и, полюбовавшись цветными бликами, сбросил ботинки. Потом медленно закатал на ногах штаны, снял носки и с кривой улыбкой окунул ступни в воду. Он, Гарри Поттер, аврор с безупречной репутацией, герой войны и победитель Тёмного Лорда, сидел в центре министерского холла и болтал ногами в фонтане. И чувствовал себя великолепно! Позже, он ощутил ещё и невообразимую свободу: пока на него орал старший аврор при поддержке какого-то чиновника, особо возмущённого выходкой Поттера, Гарри им… улыбался. Ехидно и слегка безумно. Потому что в груди у него словно восстал феникс. Теперь Гарри стало на всё наплевать несколько по-иному, и, кажется, он снова жил. Словно во сне. Его отстранили на неделю. На эту самую неделю Гарри пропал, устроив себе безумные каникулы, где он делал всё, что в голову приходило, и говорил всё, что душе угодно — никого и ничего не щадя, даже самого себя. Домой он вернулся побитый и живой как никогда. Джинни долго плакала и ругалась. Гарри смотрел на неё и уговаривал себя, что всё это сон, а значит… значит… Но с ней он так поступить не мог. Он извинялся, обнимал её, говорил, что в порядке, что всё будет хорошо. Только то, что любит, не сказал. Гарри не любил врать. ...И он врал, продолжая окунаться в открывшийся мир свободы и вседозволенности. Частые драки со всеми подряд и выговоры от начальства не смущали. Со временем Гарри пробудил в себе слизеринскую хитрость и изворотливость. Когда случалось очередное безумие, сослуживцы косились на него, но Гарри обставлял и извращал собственные слова так, что придраться не могли. Он быстро научился притворяться, не притворяясь, угрожать, не угрожая, и оскорблять, не проронив ни слова. Но, переступая порог дома, Гарри становился тёплым и уютным мужем Джинни. Она снова начала улыбаться. Всё было прекрасно, пока Джинни… не ушла. Без долгих разговоров и слёз она собрала вещи и уехала к матери. Дом без неё опустел и стал… свободнее? Гарри возненавидел себя за такие мысли, но всё же он пять дней собирался с духом, чтобы попытаться вернуть родную, но нелюбимую жену. Или хотя бы поговорить. Когда их встреча всё же состоялась, Джинни так и не смогла посмотреть ему в глаза. - Гарри, прости. Это глупо, я знаю, но ты… ты… я больше не смогу быть с тобой. Прости! - Почему? - мягко и ласково прошептал Гарри. В голове его мурлыкала колыбельная. - Я не… - Почему, Джинни? - слова сорвались с губ мелодией, он практически их пропел. Гарри стал забывать, как быть мужем Джинни. - Ты стал напоминать мне Его! - Кого? - Тома… Реддла. Хах. Гарри не смог сдержать издевательский смех. Ему очень хотелось спросить у Джинни, уж, не мечтала ли та о юном Тёмном Лорде всё это время, но сдержался, когда она испуганно вскинула голову на его смех. Гарри даже допустил, что с ним что-то не так. Например, что он безумен. Ну и ладно. Они с Джинни развелись. И, пока Гермиона строила карьеру в Министерстве, а Рон был в длительной командировке где-то в Восточной Европе, Гарри окончательно расправил плечи. Больше его никто не останавливал. Он мог делать ВСЁ. И кто бы мог подумать, что в итоге Гарри Поттер будет сидеть на высоком табурете в зале, освещённом тысячами парящих в воздухе свечей, высоко под потолком будет темнеть грозовое небо, на него самого со слабым интересом будут смотреть дети, что сидели за четвёркой длинных столов, а на голову Альбус Дамблдор будет медленно опускать Распределяющую Шляпу. «Уважаемая Шляпа...» - начал было Гарри свой мысленный монолог. - СЛИЗЕРИН! - рявкнула Шляпа. Гарри показалось, что вердикт свой она вынесла с искренним негодованием. Впрочем, итогом Гарри был более чем доволен. «Гарри!» - представилось вдруг осуждающее лицо Гермионы. - Ой, - улыбнулся он ей, а заодно и всему столу Слизерина во главе с пятикурсником Томом Реддлом. За окном стояла осень 1943 года.