Б Е З У М И Е

Гарри снился Волдеморт. Бледный как смерть, тощий как смерть и страшный… как смерть. Или как восковая свеча. Похоронная. Во сне Волдеморт ничего не делал, только стоял и смотрел на Гарри пустым взглядом, пока мимо них блуждали тени призрачного вокзала. Лишь в самом конце бескровные тонкие губы разомкнулись, и прозвучал бархатистый баритон Тома: - Скоро каникулы. Гарри открыл глаза и подслеповато уставился в зелёный балдахин кровати. Скоро летние каникулы, а у него нет крыши над головой. - Проблема. … - Я всё думал, кого ты мне напоминаешь. Гермиону! Только злую. Ты - злая версия Гермионы! Это, безусловно, проницательное утверждение Гарри выдал во время добровольно-принудительного факультатива по зельям, назначенного отчаявшимся Слизнортом, когда Гарри завалил очередную проверочную работу, беззастенчиво её проспав. Фразу он выдал после яростного шипения Реддла на попытку забросить лирный корень на десять секунд раньше положенного в зелье от икоты. - Поспешишь, и состав приобретёт маслянистую плёнку, - проигнорировал тот нелепые слова. - На эффективность это не повлияет, но срок годности значительно... - ЛивиОса, а не ЛевиосА! - воскликнул, перебив его, Гарри и бессовестно заржал с чужой окаменевшей физиономии. Поттер достаточно часто упоминал подругу, так что Том понял, что она: а) магглорождённая б) умница-зазнайка в) большая любительница правил г) дорога сердцу Гарри. Последний пункт приводил к иной логической цепочке: Гермиона дорога сердцу Гарри → Том ненавидит Гермиону. Всё просто. Гарри понаблюдал, как в желтоватой кипящей бурде исчезают мелкие кусочки корня, добавленные ровно в срок педантичным Реддлом, перевёл взгляд на напряжённые уголки чужих губ и довольно осклабился. Том был в бешенстве. - С-злая, с-злая Гермиона, - зашептал Гарри ему в плечо сладко-ласково. Спина юного Волдеморта застыла, лицо и вовсе истаяло до постной, кривой версии доброжелательности. Гарри был в восторге. И прилетевшее в задницу Жалящее только ярче подчеркнуло его победу. Гарри Поттеру стали нравится его факультативы по зельям. ... В следующий раз, когда Гарри назвал Реддла «злой Гермионой», тот хладнокровно сбросил его с движущейся лестницы, отправив прямиком в Больничное Крыло на весь день. Но навестил ночью. В тиши пустого лазарета Гарри подставлялся под жадные хаотичные поцелуи, терпел, когда Том надавливал на только-только зажившие рёбра, и аккуратно подбирался здоровой рукой к соблазнительно оттопыренной заднице. В пылу похоти Реддл не сразу осознал поползновения на свою анальную девственность, а потом ещё долгие, сладкие минуты размышлял, а стоит ли брыкаться (Гарри прикладывал к этому нечеловеческие усилия). Увы, зло и тупая гордыня победили, и вскоре уже Гарри изворачивался, прикрывая тыл. На умелые ласки и более ловкие пальцы он шипел, не желая сдаваться, Реддл отвечал тем же. В какой-то момент они так увлеклись (и вознёй, и шипением), что на шум вышла мадам Фемина. Скрыться Реддл не успел. Зато, пока медведьма приближалась, освещая себе путь волшебной палочкой, он сумел привести себя в благопристойный вид (читай, пригладил волосы и запахнулся в мантию). Гарри, в свою очередь, поднял с пола покрывало и принял максимально скучный вид. - Мистер Реддл? – удивилась сонная мадам Фемина. И тут же строго потребовала: - Объяснитесь! - Доброй ночи, мадам, - мягко склонил голову Реддл, и Гарри завистливо цокнул языком на его актёрскую игру. Нет, ну прямо пай-мальчик-идеальный-староста! Сама скромность и деловая сдержанность. – Прошу прощения, что побеспокоил. В сторону Больничного Крыла пробирался кто-то из младшекурсников, я следовал за ним. Предположил, что он проник сюда, но никого не нашёл, кроме Гарри. Он не спал, и я справился о его самочувствии. - Я слышала шипение, - наморщила лоб женщина, но уже без былой строгости. - Мы тоже слышали, - подал голос Гарри. – Словно парочка спаривающихся змей, да? - Следите за языком, мистер Поттер! Гарри перехватил тёмный, плотоядный взгляд синих глаз и невинно улыбнулся медведьме: - Наверное, Том их спугнул. Ура - нам всем. … - Злая Гермио-она! - пропел Гарри, спустя почти неделю вломившись на тайное собрание Вальпургиевых Рыцарей. Чем порядочно ошеломил рабов-приятелей Тома. Или правильнее назвать их фанатами? Фанаты Тома. Фаны Тома. Фантомы. Гы. Уж лучше - и короче! - чем Валь-пур-ги-у-вы Ры-ца-ри. Пафосный ублюдок. Не к слову о чарах. Чем сложнее вязь, тем проще её разорвать, отыскав изначальную точку плетения. Реддл ещё этого не понял, но у него была привычка начинать с нижнего правого угла, не в пример прочим, кстати. Как аврор, Гарри всегда обращал внимание на такие вещи, так что на вскрытие чужих чар у него ушло всего несколько минут. - Гарри, - констатировал Волдеморт, и бровью не поведя на внезапное вторжение (привык? Смирился? Уже сбросил напряжение, судя по валявшемуся на полу Розье?). Чего нельзя было сказать о фантомах. На лицах маленькой избранной группки старшекурсников сквозили такие яркие чувства, начиная со смятения (Малфой, Орион Блэк и Мальсибер), ярости (Вальбурга Блэк) и заканчивая злобой и страхом (Розье и Кэрроу), что Гарри даже немного смутился (нет). - Присоединяйся, - Том повёл рукой в приглашающем жесте, словно так и надо. Гарри тут же ощутил, как грудную клетку сдавило невидимой рукой, болезненно царапнув рёбра. Довольно невинное наказание, кстати, учитывая, насколько Волдеморт ненавидит, когда его прерывают. - Мы как раз обсуждали тактику боя. А, нет, поправочка: наказание только предстоит. Пожав плечами, Гарри встал между Розье и Томом, чем вызвал острую улыбку у второго. Ах-ах, ревность (отшвыривать Розье во второй раз было бы некрасиво, так что Гарри его просто обошёл). - Для начала следует поклониться, - степенно произнёс Волдеморт. Гарри вежливо улыбнулся и бросил первое заклинание аккурат, когда противник разводил руки в стороны при изящном поклоне. Чхать Поттер хотел на дуэльный этикет. С преступниками нелепо расшаркиваться, даже если это твой ненаглядный парень-психопат-Тёмный Лорд. Ладно, особенно, если это твой ненаглядный парень-психопат-Тёмный Лорд. Волдеморт увернулся, скупо отведя голову с траектории луча. И посмотрел так, что даже у бывалого аврора Поттера поджались пальцы на ногах. Что ж, по крайней мере, никто здесь не понял, кого именно Гарри назвал Злой Гермионой. ... Они сидели в комнате Тома. Ничего не предвещало беды. Как всегда. - У-у, с-злая Гермиона, - прошипел Гарри, захлёбываясь. В какой-то момент, не выдержав опостылившего прозвища, Реддл лишил его рта трансфигурацией, на что чокнутый Поттер, вместо попыток отменить колдовство, просто рывком прорезал себе в сросшейся плоти новое отверстие, обильно залив лицо, рубашку и пол кровью, чем заставил ошеломлённого Тома броситься к комоду и срочно зарыться в ящики в поисках целебных зелий. Один Мерлин знает, что подумал Реддл, но тень его мнения всё же сквозила в резких взмахах палочкой, в нездорово побелевшем лице, в расширившихся от паники глазах. «Проняло», - удовлетворённо думал Гарри, схаркивая плотный сгусток крови. Не зря он вот уже неделю принимал обезболивающее зелье, честно стащенное из Больничного Крыла. Надеялся, что пригодится. И как зрелищно вышло! Реддлу, в конце концов, удалось остановить кровотечение и срастить резаную рану. После он расколдовал собственную трансфигурацию, действуя поразительно осторожно и сосредоточенно, боясь причинить новую боль или вред. В ушах звенело от напряжённой тишины. Гарри отчаянно хотелось улыбнуться. - С-злая, с-злая… - Ты мог себя изуродовать, - сорванным шёпотом перебил его Реддл. Прекрасные синие глаза лихорадочно блестели от пережитых эмоций, а руки отчаянно обхватывали лицо Гарри. «Ну-ну, - думал Поттер, - чувств у него нет. Конечно. Дамблдор – идиот». - Шрамом больше, шрамом меньше, - хмыкнул он вслух, но всё же почти не шевеля вновь обретёнными губами, поверх которых алел уродливый кривой рубец. Не пройдёт и часа, как он растворится без следа. Но если бы помощь не была оказана вовремя… Том сжал пальцы, словно желая раздавить Гарри и покончить с источником ненужных чувств раз и навсегда. Он сжал и почти сразу ослабил давление, принявшись невесомо поглаживать лихорадочно горячую кожу. - Почему тебе так важно пострадать от моей руки, Гарри? – его голос ласкал выверенными нотами, и лишь на имени дрогнул, как скачок пульса. – Ты намеренно злишь меня, словно… - Нет, - оборвал его Гарри, зная, что, если не сделает этого, Реддл вывернет его наизнанку. Лучше он сделает это сам: - Я вырос под влиянием Дамблдора. Он внушал мне, что ты, как дитя амортенции, не способен на любовь. Я поверил. И знаю, что ты тоже. Ты же у нас, несмотря на то, что гений, тот ещё фаталист. Пальцы на его лице замерли. Том отстранился: - Хочешь поговорить обо мне? Гарри не хотел, но у них не было выбора. - Это странно, если подумать, - невесело рассмеялся он, любуясь чужой линией челюсти. – Ты ведь ненавидишь Дамблдора, но веришь каждому его слову. Будь я на твоём месте, из кожи вон вылез бы, чтобы доказать его неправоту. - Так хочешь моей любви, Гарри? – спросил Том, напротив, развеселившись. Уничижительно и зло. – Какие жалкие манипуляции. - Ну, я же тебя люблю, - резонно указал Гарри, не смутившись чужой насмешки, но ожидая её. – И не эти твои маски мистера Совершенства, а тебя, маниакальный психопат, - с улыбкой Том склонил голову к плечу. Ничто в его лице не дрогнуло. Гарри осклабился, чувствуя на языке привкус крови. – Там, откуда я пришёл, ты сделал всё, чтобы я тебя ненавидел. Чтобы мы ненавидели друг друга. Пока ты убивал моих друзей, я убивал тебя. Улыбка превосходства Реддла треснула и осыпалась под шёпот зловещего будущего: - Ты же хотел это узнать? Что. Пошло. Не так, - Гарри сделал шаг вперёд, к замершему Тому, не зная, что его ждало. Смерть? - Я нашёл и уничтожил каждую твою бесценную частичку, пока у тебя не осталось ни одного якоря. Ты пришёл сюда, в Хогвартс, с армией своих фанатиков. Вы убивали детей, Том. Вы, взрослые волшебники. Знаешь ради чего? Чтобы я тебе сдался. - И ты сдался? - Сдался. Они смотрели друг на друга сквозь вскрытую правду, кричавшую сотнями детских голосов. - Что было дальше? - Я умер. Потом умер ты. - Но вот он ты, - сухо констатировал Том. - Но вот они мы, - развел Гарри руками. – Как тебе твоё будущее? - Сомнительное. На прошлое нельзя повлиять. - А я не в своём прошлом. Это всего лишь ещё одна версия вселенной. Что бы я ни сделал, случившееся со мной не изменить. Я свободен! – с ликованием заключил Гарри. Том смотрел на него пристальным, нечитаемым взглядом, пока медленно не покачал головой. - Ты не похож на свободного человека. - Да ну? - Скорее на отчаявшегося. Гарри вскинул голову. Он похож на отчаявшегося? Творил, что хотел, спал со своим врагом (его лучшей версией), троллил Пожирателей Смерти (будущих). Где же тут отчаяние? Он счастлив. Счастлив. - Ты дурак, Гарри Поттер, - чужие руки – тёплые руки – привлекли его, вздрогнувшего, в объятия, к груди, в которой слишком быстро билось сердце. Это последнее, чего Гарри ожидал от Реддла. – Думаешь, что я теперь убью тебя? И кто кого тут видит насквозь? Гарри теснее прижался лицом к Тому, зарывшись в складки одежды. - Надеюсь, не вытираешь об меня сопли? - Само собой, злая Гермиона. Том вздохнул. И не разомкнул объятий. - Что мне сделать, чтобы ты перестал меня так называть? - Моё молчание будет тебе дорого стоить. - Сколько? - Как насчёт, три… Нет! – поправил себя Гарри. – Четыре добрых дела! Том замер. Снова вздохнул. Гарри скрупулёзно уточнил: - Дела могут быть маленькими, но обязательно бескорыстными. Имей это в виду, моя злая Гермиона. Благодаря тому, что он прижимался к Реддлу, Гарри услышал, как тот совсем не добродушно скрипнул зубами. Аллергия на бескорыстие, не иначе. … За несколько дней до летних каникул, в Большом Зале, на ужине, директор Диппет объявил благодарность Тому Марволо Реддлу за правильные и самоотверженные действия, благодаря которым были спасены посетители паба «Один веник», когда там вспыхнул пожар (хозяин заказал контрафактную партию пламенного рома, где столб огня превысил стандартные пять дюймов в сто раз). - Мистер Реддл не только не остался в стороне в опасной для других ситуации, но даже после он настойчиво отказывался от какой-либо официальной благодарности, - сиял Диппет довольным румянцем. – Воистину талантливый и скромный юноша! Уж, прости, Том, но школа должна знать своих героев. Восторженные студенты немедленно его поддержали и подняли гвалт аплодисментов для своего любимца. Гарри поджал губы. Что ж, Том, как всегда, не стал мелочиться. Перехватив его пристальный вопрошающий взгляд, Гарри пожал плечами и лениво похлопал в ладоши. Ладно, больше не злая Гермиона. Осталось обрадовать Тома, что лето они проведут вместе.