Позади того, что позади

До искусственного рассвета двадцать девять минут восемнадцать секунд. Семнадцать. Шестнадцать. Офелия, сидя на кровати, рассматривала новую ногу Торна, всю состоящую из блестящего полированного металла, полностью повторяющую уцелевшую, как будто бы делалась сразу по исходному материалу. – Они принесли ее в тот же вечер, как сделали все замеры, – сказал он, глядя на протез так, словно впервые видел. – Генеалогисты и близко с ними не стоят. Офелия не видела ни единого проводка, ни шурупов – ничего. Ножной аппарат Торна, который был у него на Вавилоне, оказался сущей рухлядью по сравнению с передовым протезом, металлической копией его длинной ноги. – Как ты оказался здесь? – наконец спросила она. Это был первый из множества вопросов, которые она планировала задать. Жаль, у нее нет феноменальной памяти Торна, чтобы запомнить все вопросы, возникшие во время этого путешествия. Торн глубоко вздохнул и опустил глаза на свои руки. Из-под его одежды не виднелся ни один желанный шрам. – После того, как я выпустил твою руку, я очутился в пустоте в прямом смысле этого слова. Не было ничего, только темнота. А после появилось зеркало. – Такое же, как здесь можно найти? Кивок. – Именно. Других вариантов побега не было, пришлось шагать. Попал я в этот дворец, в кладовую, где стояло еще двадцать семь зеркал. – А твое тело? – Вернулось все, кроме аппарата Генеалогистов. Офелия скривилась и тревожно глянула на него из-под оправы, стараясь уловить малейший проблеск чувств. Но нет – стальной взгляд, впившийся в собственное отражение зеркала. Этот взгляд изменился, исчезла строгость к самому себе, но металла в нем не убавилось. – А было… ну, больно? – спросила Офелия, уже позабыв, что Индекса в этом мире не существует. – Да, – ответил Торн, все еще смотря на своей отражение, чьи брови двигались в такт его собственным. – Но за мной быстро пришли. – Королева? – Да, велела сделать мне протез. Нужно отдать должное: он абсолютно заменил ногу без помощи трости. Взамен на новую ногу я стал выполнять обязанности архивиста, в следствии чего мне сделали документы. – Мистер Генри, так? Кивок. Офелия медлила, не хотела задавать вопрос, мучивший ее, а судя по всему, и его тоже. – Позади того, что позади, – промолвила она, оттягивая время. – Леди Елена сказала обернуться по-настоящему. Это и есть то, о чем она говорила? Мир внутри двух отражений? Торн покачал головой, наконец посмотрев на Офелию. В нем пробуждалась прежняя пылкость к разговорам обо всем, что касалось их мира, словно это была единственная тема, где он способен связать больше двух слов. – Я бы так не сказал. Мир в зазеркалье… Было бы странно, если бы это действительно было так. Сама подумай: у этого мира есть свои зеркала и свои зазеркалья… – Это значит, что и у них тоже были бы миры, – подхватила Офелия, выпрямляясь на кровати. – Это невозможно, данные зеркала неприступны для обратного побега, только для попадания сюда. Торн выгнул бровь, его шрам растянулся на лбу. Офелия поймала на себе взгляд, в котором ясно читался вопрос: "Ты догадалась?", но так и не могла ответить ему. Она что-то упускала, но этого не упускал Торн. Помня все, в данный момент ему лучше удавалось собрать все головоломки в один большой ответ – тот, который был нужен им двоим уже более трех лет. – Именно поэтому это не может быть миром в отражении зазеркалья. Если это и вправду мир позади того, что позади, то второе позади это и есть Изнанка. Оттуда вся инверсия. Граница миров, но не Recto и Verso, так как Verso и есть эта граница. Изнанка не могла быть иным миром. – Мы сейчас в ином мире, а Изнанка является границей. Лицевая Сторона и Новая Сторона, – догадалась Офелия. – Значит, чтобы выбраться в Recto, нам нужно преодолеть путь в два зеркала. Тут-то она и заметила, что что-то не так. Торн помрачнел как никогда раньше после слова "зеркало". Он вновь поднял холодные глаза на отражение. – Твоей компенсацией стали руки чтицы. Моей – способность проходить сквозь зеркала. Теперь Офелии все стало ясно: Торн просто не мог к ней вернуться. Его компенсацией за существование в этом мире было семейное свойство, и эта потеря отдавалась в нем куда ярче, чем если бы он утратил когти. Да, они, без сомнения, приносили куда меньшую пользу, чем оба свойства Офелии. Но она обещала себе уйти не одна. И она не уйдет. – Что произошло в Изнанке? – Офелия посмотрела на Торна. – Ты сам сказал во время нашего последнего разговора, что жуткий собственник. Что случилось? Торн знал, что она заметит. Эта проекция Виктории у него на руках в Изнанке все еще сидела в голове и не отпускала ночами, когда его буквально запирали в четырех стенах наедине с собой. Это искупление, данное ему там, – тогда он позволил себе наконец отпустить Офелию и дать ей по правде собственный выбор. Следствием ее решения оказалась она сама, сидящая рядом с ним, заинтересованно глядевшая на лицо и шрамы. Он даже представить себе не мог, каким целительным свойством обладало осознание того, какой же выбор она сделала. Та единственная, что ждала его даже в другом мире, что ждала его всегда, теперь сидит в семидесяти трех сантиметрах от его лица. До искусственного рассвета восемнадцать минут сорок две секунды. – Я не знаю, как это объяснить даже самому себе, но похоже, Викторию из Изнанки вытащил я. Офелия вспомнила, как радовалась Беренильда, когда крестница сказала свое первое слово. Если бы не Торн, этого бы не случилось. Если бы Секундина не толкнула его в клетку, этого бы не случилось. Если бы три года назад они бы не поженились, ничего бы не было. – И после этого ты перестал быть жутким собственником? Торн впервые улыбнулся – иронично! Эта улыбка оставалась на его лице какие-то доли секунды, прежде чем Северная маска вновь окутала лицо, но Офелия это запомнила. Запомнила и будет помнить, что Торн умеет улыбаться! – Я увидел свою соперницу в лицо. И понял, насколько был глуп. – Он повернулся к ней, и Офелия ожидала услышать скрип ножного аппарата, но забыла, что его больше нет. Теперь Торн смотрел на нее с упреком к самому себе и мольбой о прощении. – И как был требователен к тебе. Офелия не могла избавить его от чувства вины, так как это было одним из того, с чем каждый из нас должен справиться в одиночку. Она приставила к его большой ладони свой маленький обрубок руки. Снова он такой большой, а она такая маленькая. – Когда я прошла сквозь зеркало в магазине, не стало моего прошлого и будущего. Я шла с желанием одного: найти тебя. И теперь уходить без тебя не собираюсь. Торн вновь отвел взгляд, на сей раз безмерно печальный. Так смотрят люди на то, как их мечту воплотил в жизнь кто-то другой. – Я перестал быть проходящим сквозь зеркала. Я не могу покинуть этот мир. Такова моя компенсация. – Возможно, в будущем ты не пройдешь ни через одно зеркало, но сейчас мы обязаны пройти через два. Вместе. – Сама знаешь, не получится. И вдруг Офелию посетила безумная мысль. – Получится, если внушить тебе, что ты не перестал быть проходящим сквозь зеркала. Торн резко насупил брови, его морщины на лбу стали видны близоруким глазам Офелии. – Насколько я знаю, сильные лунатики способны и не на такое, – продолжила она. – Мы не знаем всех их свойств. – Так, может, пора наконец узнать? Сколько времени до рассвета? Торн перевел взгляд на часы и открыл крышку. Спустя каких-то пару секунд он вновь посмотрел на Офелию. – Четырнадцать минут. Офелия расстроилась, услышав столь маленькое число. Ей почему-то казалось, что с того момента, как они покинут эту комнату, она еще долго не сможет побыть с Торном наедине, а сейчас Офелии хотелось этого как никогда в жизни. Они вернутся в их мир, где им тут же заинтересуется Беренильда, тетушка Розелина, а там и все остальные, вся ее семья. Торн заметил нахлынувшее на Офелию уныние почти сразу же, будто бы заранее знал, что оно придет. Объяснений не потребовалось, Офелия подсела ближе и уткнулась носом в мундир Торна, ощущая его руку на своей спине. От этих прикосновений ее пробила мелкая дрожь. Торну были приятны касания всего одного человека во всей вселенной, как по сути и Офелии. Она не могла вспомнить, к кому бы еще могла прильнуть, когда на душе становится тяжко. Торн мало понимал эмоции, не был эмпатом. Да даже проницательность в этом плане – не его сильная сторона. И тем не менее, только Торн мог, не задавая лишних вопросов, уберечь ее от напастей окружающего мира, закрыв собой подобно защитной мантии. – Нужно выходить, – отпрянула Офелия и шарф тут же надел на нее очки. – Время еще есть. Торн больше не смотрел в зеркало, наглухо застегивая мундир, словно отрекаясь от всего, что произошло в этой комнате ночью. Офелия знала, что тут все же нужно соблюдать такт, тем более ему как архивисту, но эти действия она нашла крайне неприятными ей. Однако в этом был Торн. Четырнадцать минут пролетели словно одна секунда, Офелия даже моргнуть не успела, как Торн встал и подошел к двери. Не было никакого скрипа, лишь стальное равновесие, даже на сантиметр не нарушающееся. Ранее коридоров крыла персонала она не видела, но оно мало отличалось от гостевого, лишь рассредоточеными тут гвардейцами. Они сопровождали Торна вежливыми, но крайне рассерженными взглядами, даже не зная, насколько Торн находит это недостойным своего внимания. Офелия заметила и тот вход в сад, откуда пришла. Зверинец уже наполнился маленькими детьми, с интересом рассматривающими каждое животное, но больше всего их сошлось у клетки с волком Рю, что бесследно исчез. Они строили теории и догадки о том, куда он мог деться, некоторые выводили Офелию на добрый смех. В тронном зале уже собрались все, с кем она проделала это длинный путь. Путь, который просто обязан завершиться их появлением в том магазине зеркал. – Вижу, Офелии единственной удалось вытащить господина Генри из его покоев, – ехидно сказала Зола, улыбаясь им двоим. – Рады вас наконец увидеть. Руки Золы были перепачканы машинным маслом, оставившее свой след и на футболке. Золотые волосы собраны в небрежный хвост, а на скуле багровел синяк – видимо, в секторе действительно была авария. Офелия все еще не могла принять таких королев, в истории их внешний вид был любым, кроме подобного. Как у нее в голове не укладывалось, что женщина может сделать предложение мужчине, так и не укладывалась королева в штанах и масле. – Я думаю, нам с гостями необходимо поговорить наедине, – попросила она, обводя всех присутствующих взглядом, в том числе и своих друзей. Двери тронного зала закрылись за последними выходящими, оставив в большом помещении всего троих человек: Золу, Торна и Офелию. Зола смотрела на них не столько осуждающе, сколько оценивающе, как будто бы они с Торном были деталью для нового механизма, но могли подойти лишь в единственном случае. В руке у нее был старый поржавелый гаечный ключ, что крутился весь разговор. – Так значит, другой мир, – начала она, падая на ступеньки перед троном, никогда туда не садясь при гостях. – Раз уж вы попали сюда через зеркало, то и выйдете через зеркало, я правильно понимаю? – Все верно, но кое-что вы упустили, – сказал Торн, уже не скрывая свой акцент. – Ваши зеркала не пропускают проходящих обратно, они способны лишь впускать. Зола кивнула так, будто бы все понимала. Неужели в ее жизни были проходящие сквозь зеркала? – Те, что вы видели в кладовой, обладают несколько другими свойствами, их использовала в собственных целях предыдущая королева еще задолго до революции. Полагаю, они могут вас и впустить. Офелия посмотрела на Торна и заметила тень, пробежавшую по лицу: он пробовал пройти сквозь те зеркала. Внутри екнуло от его мимолетного проявления эмоций, ей захотелось взять его за руку, но она знала, как Торн не терпит малейшей жалости к себе. Она подошла к Золе ближе, оставив Торна стоять поодаль. Эти неудобные одежды обтягивали все, что можно, она хотела как можно скорее втиснуться в уютное платье и забыть о штанах. Чего не скажешь о Золе. – Я знаю о ваших способностях лунатика, – заявила Офелия твердым тоном даже к своему удивлению. – Нам нужна ваша помощь. Зола встала и, оглядев Торна снизу вверх, вновь покосилась на Офелию, а затем и на свои руки. Одна из плоти, вторая из металла. – Снова задевать биополе? Надеюсь, справлюсь, но сейчас мне нужны вы. Офелия насторожилась и перевела взгляд на Торна, и его спокойствие будто бы передалось ей, а не изменившийся взгляд стер всякие подозрения. Без лишних вопросов она пошла за Золой. Та повела Офелию в небольшую комнату с механизмами самого разного назначения, размера, конструкции и материала. Сложенные в коробки на стеллажах, они издавали редкий скрип и звон, когда терлись друг об друга. Впереди стоял стол с инструментами и широкой лампой, способной осветить и без того не шибко обширное помещение. Офелия не знала, зачем Золе вдруг понадобилось уводить ее из тронного зала, пока та не показала ей десять металлических пальцев разного размера, идеально подходящих под размеры пальцев самой Офелии. – Вы… – Это все, что она смогла вымолвить. Приятный шок забрал все слова и голос, а глаза не могли оторваться от разглядывая сияющих протезов. – Мистеру Генри не удалось сбежать незамеченным. Он мог быть из другого мира и владеть неизвестной нам информацией, но фактор времени сыграл в мою пользу. Так он и узнал о том, что вы сюда пришли. Сердце Офелии не могло не бушевать от понимания вчерашнего: Торн знал, что она здесь, еще задолго до появления шарфа; просчитал каждую секунду, чтобы открыть ей дверь в нужное время и скрыться от глаз гвардейцев. Продумал все до мелочей, только бы у них было настолько много времени вдвоем, насколько это возможно. – Эти пальцы – его спецзаказ? – спросила Офелия. – Нет, наш подарок. Если вы умудрились оказаться в другом мире, то в дальнейшем пальцы будут не лишними. Генри только дал мне точные размеры. Серьезно, как он так все запоминает? А вот это останется их маленьким секретом, который Офелия никогда никому не поведает. Специальная конструкция позволила Золе прикрепить пальцы к рукам Офелии без хирургического вмешательства и абсолютно безболезненно, существенно перевернув весь ее мир. Наконец она сможет продолжить комфортную жизнь. Шарф, конечно, смягчал потерю пальцев, заменив ей руки, но вернуться к собственным действиям и контролю над мелкой моторикой было приятно. Новые пальцы оказались подвластны с первого изгиба, единственным их минусом было то, что способность чтению к ним не прилагалась, но это было последнее, на что стоило обратить внимание. Когда они вернулись, Торн все также твердо и несокрушимо стоял, ожидая их возвращения. Иногда Офелии казалось, что в Центре девиаций он мог бы просто стать посреди парка аттракционов и его бы никто не заметил. Увидев ее новые пальцы цвета его ноги, выражение лица Торна все же смягчилось и заставило Офелию улыбнуться. – Как думаете, вы сможете заставить его пройти сквозь зеркало? – пролепетала она, поправляя спавшую с плеча ткань – наконец она может сама поправить одежду не по размеру! – Учитывая потерю свойства. Зола повела их в другую дверь, ведущую в иной коридор, на этот раз идеально убранный и чистый, такой королевский, что Офелия не видела похожих. Коридор в хоромы, принадлежащие испачканной в саже и масле Золе. – Я не могу заставить его сделать то, на что он больше не способен, но я могу внушить вам обоим кое-что другое. Офелия, вы же не утратили свою способность? – Надеюсь, нет. Она не знала, может ли еще проходить сквозь зеркала, так как ни разу с момента попадания в этот мир не пробовала этого сделать. Да и толку от этого, если они не пропускают? Офелия не была занесена в списки населения, не имела документов, словом, она – белое пятно в истории этого мира, которое можно вычеркнуть – и ничего не поменяется. Торн напротив: гражданин Луны, причем полноправный и с трудоустройством. Возможно, за это его лишили этой способности. – Если вы все еще можете проходить, то я вам помогу взять с собой Генри. Они подошли к маленькой двери без надписей, почти сливавшейся со стеной. Совершенно незаметная даже самому острому взгляду, что уж говорить об Офелии, если бы она была без очков. Зола открыла комнату ключом, что всегда носила при себе, и включила свет одинокой лампочки, не мигающей, отлично работающей. Были бы такие в Центре девиаций, уж точно бы дольше пяти секунд непрерывно не горели. – Двадцать с чем-то зеркал, – сообщила Зола, глядя на накрытые белыми тканями прямоугольники, круги и эллипсы, ромбы и квадраты – самые разные формы, но одинаковые свойства. – И через какое ты сюда попал? – спросила Офелия, смотря на до безумия сосредоточенный взгляд Торна. – Это, – ответил он и указал на самое высокое зеркало в первом ряду. Зола сняла оттуда белую ткань, и перед ними предстало самое, что ни на есть, обычное зеркало, какое было у Офелии в комнате на Аниме, в доме Беренильды на Полюсе, в здании Мемориала и директорских апартах в Центре девиаций. Офелия нахмурилась и подошла к нему, разглядывая свое отражение в дивных для ее времени одежках, но с верным шарфом на шее. Ее рука дотронулась до зеркала, чтобы проверить материю, и как только она провалилась, оставив за собой кольца на поверхности, Офелии все стало ясно: это зеркало вернет их домой. – И вправду со свойствами, – тихо промолвила она и повернулась к Торну: – Поддалось. На миг взгляд Торна просиял, словно пробудился от долгого сна, но тут же стал суровым. Точно. За работу. Зола попросила Торна стать возле Офелии и взять ее за руку, а сама отошла на пару шагов назад и выставила пятнистые руки. Она сконцентрировала весь свой взгляд на Офелии, прощупывая ее биополе, как та почувствовала себя марионеткой в руках у кукловода. Ее тело больше не было ее телом полностью, за ним установили тотальный контроль. – Не настолько ровное, но держать легко, – сообщила Зола и перевела взгляд на Торна. А вот тут было сложнее. Только Зола постаралась с ним соединиться, как на его шее заиграли желваки, а рука готова была поломать вновь приобретенные, механические пальцы Офелии. Но Зола не была бы королевой, если бы не овладевала экземплярами и покруче. Торн поддался, Офелия это почувствовала, когда он внезапно расслабился, но в глазах мелькали вспышки ярости, унижения, гнева и понимания: так было нужно. – Ты даже сложнее Волка, такого острого поля я в жизни не встречала. Не зная, комплимент то был или нет, Офелия обратилась к зеркалу по воле Золы. Вместе с Торном они подошли к своим отражениям вплотную. Она такая низкая, а он такой высокий. Она загорелая, он бледный. Она с Анимы, он с Полюса. По собственной воле Офелия крепче сжала руку Торна – ну когда еще ей выпадет такая возможность? – и сделала шаг навстречу неизведанным просторам зазеркалья. Не было больше того мира, в котором они побывали, не было больше Изнанки со своей инверсией цветов. Ни прошлого, ни будущего, лишь длинный темный коридор. После овладевания собственным чувством реальности происходящего, на Офелию снизошло небывало облегчение: рука Торна, она ее чувствует в своей собственной. Спустя пару секунд она ощутила и его тело, прижавшееся к ее затылку. Золотые вставки и пуговицы мундира впивались в кожу головы, но она улыбнулась: Торн прошел вместе с ней. Он не выпускал ее руку до самого конца их прохода, а Офелия в этот раз была способна ее удержать. То самое зеркало, через которое Офелия пришла, осталось на своем месте в новой Розе Ветров, а то, через которое она начала свое похождение – в магазинчике. Ничего не поменялось. Офелия и Торн увидели коридоры зеркал, вдалеке слыша разговоры посетителей. Будет неловко, но они прошли дальше. Оставили в прошлом все то, что было во втором мире. Оставили все, что было позади того, что позади. Выпав из зеркала, они уронили все противоположные. Грохот и осколки разлетелись по всему помещению, шарф закрыл лицо Офелии, чтобы ни один не впился в кожу. Торн упал рядом навзничь, не издав ни звука. Магазин зеркал. Сад Поллукса. Они дома. Офелия, еще не до конца придя в себя после падения, счастливо, тихо засмеялась. Перед самым таинственным путешествием в ее жизни она пообещала себе, что без Торна не вернется. У нее не было прошлого, которое нужно было понять, как и не было будущего, которое нужно было защитить. У нее было лишь настоящее, и лишнюю минуту в нем без Торна она проводить не намеревалась. У них есть прошлое, только оно придавало Офелии сил идти дальше. У них теперь было и будущее, его они вместе построят. "Мы" снова присутствует в их жизнях. Офелия поднялась и увидела Торна, что разглядывал свое отражение в осколках разбитых зеркал. В каком-то только глаз, в другом все лицо, в третьем один из шрамов, все подробно мозаике. – Есть вещи, с которыми мы должны справиться в одиночку, – начала Офелия. – А есть проблемы, которые можно решить только вместе. Торн нахмурился и посмотрел в зеркало, через которое они прошли. Что-то подсказывало Офелии: он больше не проходящий сквозь зеркала. И она чувствовала то же самое по отношению к себе. Их свойство безнадежно утеряно, но отныне надобности в нем не было никакой. Торн встал вместе с Офелией под звон множества осколков на полу и остановился, смотря в ее глаза. Просто так, не для того, чтобы что-то сказать, не ради очередного намека – впервые за долгое время Торн наконец мог подумать об Офелии и в этом удовольствии уже не будет себе отказывать. Перед ней полупрозрачной пеленой предстал Торн в медвежьей шубе, смотрящий на нее с такого же расстояния более трех лет назад. В это же время на нее смотрел новый Торн, и Офелия видела в нем изменения, как давно заметила их в себе. Они вместе прошли этот путь с самого первого взгляда до самого последнего прохода сквозь зеркало. Где-то там снаружи Беренильда и Фарук играют с Викторией, Арчибальд разговаривает с Балдой, а ее семья – она рассчитывала на это! – ждет ее возвращения. Их возвращения. Как бы маме не нравился Торн, он всегда будет законным мужем ее дочери. Возможно, Торн будет придерживаться того плана, который поведал Офелии после крушения дирижабля, но она знала, что сделай или не сделай она ему классическое предложение, он останется с ней. Если она того захочет. Хотя после всего, пережитого ими вместе и порознь, разве могут возникнуть сомнения на этот счет? Офелия кивнула в сторону выхода, где на них уже пялились покупатели и возмущенный продавец. – Пришлите мне счет за порчу имущества, – ответил на его взгляд Торн и вышел из магазина вслед за Офелией. Они подошли к садам Поллукса, где сейчас Секундина вновь играла в карты вместе с близнецами: самим Поллуксом и Леди Еленой. За ней наблюдали Октавио и Леди Септима. В другой стороне Беренильда и Фарук проводили время с дочкой, как и предполагала Офелия. Под деревом, как и во время их последней встречи, расположились Арчибальд и Балда. – Только не говори, что хочешь в суд, – пошутила Офелия. – Ты просто обязан с ними поговорить. Торн проследил за траекторией ее взгляда. В двадцати двух метрах восемнадцати сантиметрах сидела его тетка, играла его кузина. Последний раз Торн видел их еще на Полюсе, во время существования ковчегов. – Ты уверена? – спросил он. – Они часть твоей семьи. – Нашей семьи. Торн снова ухватил Офелию за руку и решительным шагом направился туда.