***
Комната для совещаний. Собрание проходит утомительно долго. В помещение ровно девять человек, включая самого начальника. Это, конечно же, Митчелл, что сидеть подле мивра, доктор Хэвл, его верные сторожевые пираньи — Ивао и Кэтсеро. Их, к слову, девушка видит впервые с того инцидента. Напротив, сидит зазнайка Черри, которая недовольно стреляет молниями в её сторону и всячески пытается это скрыть. Оно и не удивительно, маленькой малиноволосой бестии известно только верхушка айсберга, где идеальная выскочка Анадера пожимает все лавры с прошедшего недавно дела. Правда вот самому мивру это как-то всё до лампочки. Тут после собрания её судьба решается, вообще-то, так что единственное, на что приходилось отвлекаться от составления предсмертной речи, так это на то, что говорил Брам Эванз и на то, кому он это говорил. Среди так же хорошо знакомых личностей Анадера могла заприметить секретаря, что как-то уж давно не попадался на глаза со своим вечным одухотворённым выражением лица. Если мивр также заглядывает в рот своему начальнику, как делает этот человек, то девушка смело готова провалиться сквозь землю. Именно поэтому он был совершенно не тем, на кого хотелось подолгу засматривается. Следующим Анадера не могла не заприметить то лицо, которое появляется на таких мероприятиях крайне редко, однако его персону абсолютно точно сложно позабыть. Причудливый костюм, состоящий из свободных штанов песочного цвета, и полосатая жилетка под тон какой-нибудь пчёлки Маи. В довершении всему становилась шляпа, идеально сочетавшаяся со всем этим довольно броским нарядом. Этот человек сидел подле самого Эванза, без каких-либо стеснений спрашивая то, что не понимал, и явно не боялся противоречить своему начальнику. Хотя для него Брам такого статуса уж точно не имел. Конечно же, этим человеком был никто иной как наш многоуважаемый и довольно-таки надолго позабытый Каил Сорфт. Кто ещё кроме него мог бы так контрастировать и вместе с тем донельзя удачно входить в гармонию с такой загадочной и тёмной личностью как Брам Эванз. Вот уж точно «они сошлись, волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». Анадера всегда не без интереса поглядывала на этот тандем и сейчас себе в этом удовольствии не отказывала. В конце концов, у неё тут может осталось пару часов до отхода в мир иной, так что в любопытном себе ни в чём не отказываем. Впрочем, её потаённое восхищение не остаётся незамеченным. Они случайно пересекаются с Каилом взглядами. Девушка слегка тушуется, поскольку глядеть в открытую приличным леди всё же не особо хорошо. Правда, к счастью, причина её гляделок лишь улыбается и подмигивает ей. Какой дружелюбный. Это походу неизменная черта простых по своей натуре парней. — …и в довершении, остаётся только подписать договор. Митчелл, займись потом этим. — Как скажешь, а надбавку к зарплате потом дадите, мистер Эванз? — наставница по обыкновению не воспринимает ничего в серьёз. В те самые редкие случаи, когда удаётся побывать на подобных мероприятиях, Анадера всегда помнит, как женщина чего-нибудь да выкидывает. Впрочем, абсолютно все старшие так делают. Может, они пытаются проверить так нервы своего непосредственно начальника. — Дам, ровно в тот момента, когда ты перестанешь брать отпускные вне очереди, — в любом случае бесполезно играть на нервах, если эту пуленепробиваемый кусок железа. Митчелл остаётся только забрать бумаги, для дальнейшей работы и обиженно надуть губы. Это всё показное. — У кого-нибудь есть вопросы? — Нет, — хором отвечают все присутствующие и на этом, пожалуй, сама скучная часть дня заканчивается. Это знает абсолютно каждый в этой комнате. Как ни как, а объявление хочется услышать всем без исключения. Даже для Анадеры, которая всё ещё считает, что возможно именно эта новость окажется последней. Эванз откладывает бумаги в сторону, садится на передвижное кресло во главе круглого стола. Руки, скрещенные в замок, теперь поддерживают голову, а сам мужчина в своей привычной манере ухмыляется лишь уголками губ. Во взгляде аметистовых глаз так и пляшут озорные черти. Эванзу захотелось выдержать интригу. Что ж, у него это прекрасно получается, так как все остальные непроизвольно наклонились ближе и приготовились внимательно слушать. — Отлично, тогда перейдём к тому, зачем я вас всех сюда и позвал. Как вы знаете, наша организация растёт с каждым днём и набирает всё новые и новые обороты. Только представьте, лет десять назад мы, можно сказать, были кучкой ничего незнающих детей, совершали много ошибок и недочётов, а теперь нас опасаются верхушки мафий и главы целого континента. Однако как мы все знаем, нет предела совершенства, а потому спешу сообщить хорошую новость. С этого месяца наша деятельность в стране узаконена. Теперь не нужно каждые полгода отстёгивать приличные суммы, на то, чтобы задобрить шишек по важнее, в связи с чем я хочу увеличить спектр нашей деятельности и выделить дополнительное финансирование на уже имеющиеся промышленности и новые разработки. Можете, как следует переварить эту радостную весть пару минут. И все действительно радовались и действительно переваривали, начиная бурно обсуждать это между собой. Конечно, а как не радоваться, больше денег — больше возможностей. К тому же добиться разрешение от правительства не так просто, для этого нужно не одну собаку съесть, поэтому не удивительно, что появились вопросы о том, как же всё-таки удалось это сделать. И Брам соответственно любезно на них отвечал, из-за чего эта кутерьма продолжилась ещё на десять минут. Только, пожалуй, одна Митчелл резко решила вырваться из общего приподнятого настроя, недовольно и несколько обречённо воскликнув. — Это что? Нам больше работать теперь?! — Моя дорогая Митчелл, я всё ждал, когда ты задашь этот вопрос. Никто кроме тебя бы его и не задал. — Ну, почему же, — решил вставить свои пять копеек доктор Хэвл. Как уже и говорилось ранее, всем старшим очень хотелось научиться играть на нервах Эванза. — Давайте и я спрошу. Не всё же даме получать шишки. Меня тоже волнуют вопросы занятости трудового графика. К тому же я одинокий отец двоих антропоморфных сорванцов, мне так приходится нелегко в этой жизни. Но наш небезызвестный герой и бровью не повёл. Напротив, он улыбнулся нарочито ласково, что было неестественно его образу, но весьма подходяще выбранной роли. — Смею заметить, что в нашей замечательной стране совершеннолетие начинается с 17. Так что с недавних пор ваши отпрыски — это проблема государства. К тому же, если доктор Хэвл всё ещё надеется получить финансирование на новое оборудование, то ему лучше помалкивать и не задавать глупых вопросов. Особенно, когда их так уже задают. — Я полностью принимаю вашу волю, очаровательный мистер Эванз, — мужчина довольно быстро переобулся, понимая, что приоритеты следует расставить несколько иным способом. Несмотря на то, что всех присутствующих он был старше на добрые десять лет, как минимум, доктор очень почтительно относился к своему боссу. Конечно, не без своей привычной развязности. Потому, дабы закончить надлежащую роль, он деловито поворачивается к уже не союзнице по вопросам и нарочито виновато извиняется. — Прошу прощения, Митчелл-сан. Я всего лишь бедный доктор, подчиняющийся приказам свыше. У меня никакого собственного мнения. — Ну, что вы, что вы, я не держу на вас зла, — наставница так же хорошо вписывается в разворачивающееся шоу, очаровательно улыбается и подмигивает своему собеседнику. — Только отныне проверяете хорошо ли закрыты окна и двери в вашем доме. Мало ли. В округе так много всяких мошенников. — Учту. Благодарю за беспокойства. — Если вы уже обменялись всеми возможными любезностями, то теперь можно и продолжить, — Эванз отлично выдержал паузу и пресёк пустой трёп тогда, когда он уже терял в себе всякий смысл. Атмосфера в комнате вновь меняется. Теперь с шутливой и взбаламученной, она вновь втекает ту неспешную среду внимательности и некой сосредоточенности. Она хорошо улавливается всеми присутствующими, а потому мужчина решается продолжать степенную речь. — На самом деле, Митчелл действительно задала не плохой вопрос. Так или иначе, а с нововведениями обязанностей станет действительно больше и так уж вышло, что человеку не подвластно разделится и заниматься несколькими делами одновременно. Потому перестройке подвергнется не только система наших отраслей, но количество уполномоченных людей. По правде говоря, я уже давно думал официально пополнить ряди исполнительного комитета с привычной нам всем четвёрки, до девятки, что означает, что теперь девять человек будут горбатить на меня сверхурочно и трудится, конечно же, на благо нашей организации. Система будет устроенная таким образом, что в зависимости от вашей ценности и сложности проделанной работы, за вами будет закрепляться порядковый номер. Самые первые — наиболее уполномоченные, а последние будут находиться под властью вышестоящих. Над распределением я ещё подумаю, однако вы, ученики, должны подготовиться в случаи вступления на отведённые обязанности. Можете это тоже обсудить и задать вопросы. Конечно, и эта новость не осталось без внимания. Сенсацию благодарная публика восприняла со всем присущим им буйством. Снова полился ряд вопросов, уточняя все тонкости предстоящих изменений. На что-то Брам отвечал, о чём-то пообещал подумать, а что-то утаил в секрете. Негоже ведь раскрывать все карты, верно? Однако и эта сцена обсуждений подходила к концу своей содержательности. Начинялся третий, заключительный акт, который бы поставил звонки аккорд в своей хаотичной музыке. — Попрошу ещё немного вашего внимания. Знаю, вы определённо устали от обилия разговоров, и я поверите тоже, однако в свете последних событий у нас остался ещё один не развращённый вопрос. Со временем, мне как главе организации придётся отойти от сцены и начать работать за кулисами. Но я не могу оставить политическую арену без своей фигуры, а поэтому меня уже очень давно волновал вопрос о протеже, что мог бы успешно играть от моего имени, удерживая репутацию на должном уровне. Конечно, мне предстоит ещё обучить свою замену и посвятить в тонкости дел, но это несколько другая история и касаться она будет лишь одного из вас. Я очень долго выбирал и рассматривал немало кандидатур и только сегодня окончательно убедился в своём решении. Как ни странно, но все были напряжены. Не то чтобы этот вопрос с правой рукой касался всех. Например, доктор Хэвл годился лишь на то, чтобы шлифовать трупы в лаборатории, Митчелл слишком ленива и свободолюбива для таких тем, а Каил Сорфт несколько простодушен для такого и в тонкости политики без надобности нос не совал. Вот и оставались только ученики, да секретарь. Но секретарь, на то и секретарь, к тому же работу у него и без этого не початый край. Однако выбор правой руки важен для всех. Кто же получит такую привилегию и унаследует местечко подле Эванза? Наверное, месяца три назад это бы волновало девушку. Тогда бы и она тоже бы сидела как на иголках и внимательно слушала всё то, что там говорилось. Но мысли забиты совершенно не тем, ещё немого и собрание подойдёт к концу, а это значит, что мивр наконец услышит вердикт Брама Эванза и перестанет балансировать над пропастью неминуемой гибели. И доводы на самом деле лезли совсем не утешительные. Эта неопределённость утомляла так сильно, что отступившая неделю назад лихорадка, совершенно точно желала вернуться обратно. Так почему же волновались все? Вопрос хороший, доктор Хэвл ужасно не хотел, чтобы одного из близнецов втянули в это дело. Он был свято убеждён, что им там не место, да и рыбьи морды, кажется, тоже. Секретарь волновался, что кандидатура будет недостаточно хороша, для его совершенного во всех смыслах босса, а Митчелл не хотела, чтобы правой рукой становился кое-кто очень ей противный. Но вариантов было немного. Черри. Вот она единственная девушка, что подходит на эту роль лучше всех остальных. Она амбициозна, молода и схватывает всё налету. К тому же благоговеет перед Эванзом не меньше, чем все остальные и никак перед ним не провинилась. В отличие от той же самой Анадеры. На самом деле, не будь мивр, так озадачена несколько иными проблемами, она бы также кинул молниеносный взгляд на свою вечную соперницу. Уж что-что, а тот случай со сломанной рукой мивр не забудет никогда. Как и другие подобного рода инциденты. Малиноволосая бестия раздражала, далеко не только её. Кэстеро и Ивао ей тоже не симпатизируют. Да вот только, что им остаётся? И ежу понятно, что после той неудачи с Авантюристами, им хорошего отношения ещё долго не видать. Придётся каждый божий день терпеть самодовольный, высокомерный взгляд Черри, видеть её довольную рожу и не суметь ничего сказать вслед. Ужасно раздражает. Поэтому Анадера прекрасно понимает косые взгляды рыбьих морд, но сама в этих злобных переглядах не учувствует. Вот если её всё-таки пощадят, то она подумает надо всем этим, а сейчас… Сейчас ей всё ещё не до этого. Эванз продолжает говорить, явно нарочито перетягивая монолог, но, к счастью, не отягощает его излишней манерностью. Он всё ещё продолжает говорить по делу, но публика теперь в напряжении. Ей есть чего опасаться. Кроме Анадеры. Она вообще на половине перестала слушать, удачно отвернув голову к панорамному окну. С семнадцатого этажа здесь открывался просто замечательный вид, предоставляя обширную часть города в своей красе. Это отличная возможность насладится пейзажами вполне вероятно в последний раз. Так она думала, но ещё даже не представляла, как ошибалась. — Анадера. Девушка отвлекается и чуть не прослушивает тот момент, когда её называют по имени. Мивр рефлекторно напрягается, прижимает уши и оборачивается на голос звавшего. Стайка пролетающих ласточек машет на прощание своими длинным крыльями. Было бы не плохо в следующей жизни переродиться птицей. Мивр собирается открыть рот, дабы глупо извинится, сгореть от стыда и сказать, что всё прослушала. Однако тут же закрывает его, не решаясь осуществить задуманное. Всё смотрят на неё. Внимательно, пристально, да вот только с разным спектром эмоций. Девушка ничего не понимает, оборачивается и вглядывается в лица зрителей, что обращены к ней. Каил приветливо широко улыбается, Митчелл выглядит так, будто ей сказали, что выиграла миллион в лотерее, Хэвл с облегчением вздыхает, близнецы несколько обескуражены, но в целом довольны, а Черри… Кипит от злости. Мивр скользит по раскрасневшейся бестии взглядом мимолётно лишь для того, чтобы с вопросом посмотреть на человека, назвавшего её имя. Она встречается с взглядом его непроницаемых аметистовых взгляд и всё понимает.Но не верит до самого конца.
— А, я-я…это. Рот что-то бессвязно бормочет, потому что толком и не знает, что выдавить из себя. Но человек напротив всё улавливает, смиренно принимает такую реакцию, ведь только этого и ждал. Точно искусный дирижёр подхватывает диалог и сворачивает оркестр в нужную музыкальную стезю. — Похоже, Анадера настолько рада подобному решению, что и слова вымолвить не может. Однако нам всем всё же пора закругляться. У меня на сегодня ещё в планах несколько утомительных встреч, и проводить время в вашей прекрасной компании я больше, увы, не могу. Эванз ещё какое-то время уделяет тому, чтобы всех лаконичненько прогнать. Это занимает не больше семи минут, в конце концов, они все сидят здесь уже три часа и хочется уже порядком отдохнуть от всего этого. Анадера пребывает в ужасной растерянности и приходит в себя, когда понимает, что в комнате никого нет. Кроме Брама. Девушка сидит, скрещивая руки в замок и, кажется, внимательно следит за ними, будто в любой момент конечности могли отделиться от тела и убежать куда подальше. Но всё это лишь показное, конечно, такого не могло и быть. Слишком абсурдно. Правда в свете разворачивающихся событий мивр бы и в такое с большей охотностью уверовала, чем в то, что сейчас произошло. Пальцы дрожат, а глаза смотрят с некой тупостью сквозь них. Она молчит и даже не знает, что сказать. Слова будто все поперепутались в своём значение, а Эванз и не торопит её. Медленно, без каких-либо стеснений наблюдает, будто сам хищник ждёт, когда его жертва предпримет ход. Только вот, увы не для того, чтобы погрузить в утробу своего желудка. О, нет, тут скрывается что-то большее. То, что как раз таки Анадере и предстоит узнать. — Почему? — тихо выдаёт девушка, так и не смея поднять взгляд. Знает, что, если увидит отблеск аметистовых глаз, точно потеряет весь смысл происходящего. А Эванз будто этого и ждёт. — Почему что? — мужчина словно смеётся над ней. Анадера не видит его лица, но определённо знает это. По-другому и быть не может. — Этот вопрос несколько абстрактен, излагай свои мысли чуть более корректно. — Хватит глумиться надо мной, вы и так знаете, что я имею в виду. Я предала вас, не подчинилась приказу и соврала, чтобы суметь добиться исключительно своих целей. Какими бы они там не были. От меня теперь нет никакого толку! Вы правильно сказали, что собаку, укусившего своего хозяина следует усыпить. Так почему же вы теперь даёте мне эту должность? Я потеряла всякое доверие и точно не могу быть назначена на эту роль, — повышая свой голос, Анадера и сама теряет хоть какую-нибудь причинно-следственную связь. Это всё абсурдная несмешная шутка! Раньше девушка считала, что если хорошенько подумать, то ей удастся разгадать или хотя бы приблизится к ходу мыслей человека, стоявшего напротив. Но теперь нет, нет и нет! Она ещё никогда так не ошибалась. Это начинает сводить с ума. А Эванз всё смотрит. Спокойно и с некой выдержкой. Так смотрят на детей, что раскапризничались в магазине детских игрушек. Он, однако, не ждёт, когда девушка успокоится самостоятельно. Анадера слышит стук каблуков классических туфель, направленных в её сторону, понимает, что может и прилететь за излишнюю не свойственную ей импульсивность и всё-таки поделать ничего не может. Замолкает лишь тогда, когда мужчина оказывается позади. Он нависает сверху, берёт руками голову девушки, которая от слова совсем не сопротивляется неожиданных касаний. Это сбивает ничуть не меньше, чем недавнее его предпринятое решение. Анадера знает, точно помнит, что Эванз не из тех людей, которые предпочитают физический контакт. Напротив, всегда держится отстранено, холодно, совершенно не достижимо для обычных смертных. Но мужчина знает, когда следует этим удачно воспользоваться. Такова схема манипуляций: людей легче расположить к себе через физический контакт, направить, поддержать, обнадёжить. Брам направляет голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне — зрительный контакт тоже важен. У Анадеры нет возможности сбежать, да она бы так всё равно не сделала. Пальцы у Эванза холодные, властные и изящные. Точно такие же, как и его взгляд. Это и вправду успокаивает. — Анадера, назови три причины, почему люди оставляют предателей в живых. Девушка не раздумывает. — Отомстить, использовать, если он представляет некую полезность или же пожалеть и понадеяться, что он исправится. Последний вариант самый глупый, но некоторые достаточно мягкотелые, чтобы прибегнуть к такому. Людьми также двигают чувства, но вы не такой человек, Брам Эванз. Вы из тех, кто хорошо скрывает эмоции, потому окружающим трудно вас понять. — Именно, — мужчина утвердительно кивает и без лишней мишуры продолжает преподносить урок. Своим особым методом — Знаешь, зачем я оставил тебя? — Не совсем, — также быстро отвечаем мивр. Сейчас она не особо раздумывает над всем этим, но является достаточно честной и открытой, чтобы без всяких трудностей продолжить говорить. — Понимаю, что только могут быть ещё полезной, но самом деле не знаю чем. — У тебя довольно низкая самооценка. С первого взгляда не скажешь, но ты всё же права. Подумай, почему сейчас ты не можешь понять меня? — Потому что я сбита с толку. Ваш выбор не соответствовал моим ожиданиям. Довольно сильно. Именно поэтому я не могу понять его. — Что ж, я принимаю такой ответ. По всей видимости, мне не остаётся ничего, кроме как объяснить тебе, — одобрением и непривычной учтивостью пропитан его голос. Это приятно. Анадера чувствует себя гипнотизируемой, хочется слушать и слушать, и даже не противиться содержанию слов, без остатка принимая каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. — Ты хороший ресурс. Достаточно полезный, гибкий и целеустремлённый, чтобы тобой пользоваться в разных аспектах. У тебя определённого рода задатки и огромное упорство, чтобы достичь желаемого. Мне нравятся такие люди. Ко всему прочему ты отлично подстраиваешься под настроение других, понимая, когда и где стоит надавить, а где лучше отступить. Это хорошее качество для дипломата и такое же отличное для человека, который должен осуществлять мои амбиции. В тебе есть харизма, строгие манеры и в первую очередь лицо. Это именно то, что нравится ведомым людям. Поэтому никто лучше и не подойдёт на роль моей замены. Ты это понимаешь? Анадера кивает. Это всё, на что она способна в данную секунду. Мысли точно не на месте, а небесно-голубые глаза затуманены. Восторженны, восхищены. Они способны лишь внимать. И Эванз это понимает. Он едва иронично ухмыляется, но уже совсем без привычной насмешки. — А что же касается доверия, из-за которого ты так волновалась, то по этому поводу не переживай. Я никому не доверяю, а если даже это и делаю, то с чётким намерением, что не против получить нож в спину. В моей профессии это обычное дело. Да чего уж там, все люди склонны к предательству. В первую нашу встречу я лишь просил следовать за мной, и ты ни на секунду не переставала это делать. Поверь, я всегда знаю, что происходит на шахматной доске, ведь её фигуры, все без исключения, принадлежат мне. Неважно, какими методами ты достигаешь чего-либо, ведь пока это идёт мне на руку, бей в спину столько, сколько посчитаешь нужным. Не хочу сыпать соль на рану, но даже Авантюристы полностью устранены, а это именно то, что требовалось от тебя с самого начала. Цель выполнена и мне не за что тебя наказывать. Ты можешь меня ненавидеть за это, однако даже так, пока наши с тобой пути схожи и мы всё ещё можем быть полезными друг другу, давай не будем грузить себя лишними чувствами. Я твой начальник, а ты с этого дня моя правая рука. Тебе многому предстоит научиться и этот путь будет не лёгким, но я дам тебе всё то, что ты желаешь. Ну, как? Ты согласная с моим решением? Если нет, то можешь всё же отказаться, я не буду настаивать, но помни, что такая возможность даётся раз в жизни. Можешь хорошенько подумать. Но это, конечно же, ложь. Анадере даже думать нет смысла. Не смела вовсе. С самого начал её действия, её решения и мысли были как на ладони. Она лишь удобная марионетка. Абсолютная в своём роде. Разве такая может противиться своему кукловоду? Конечно, нет. Она даже рада запутаться в ведомых нитях. Это целое счастье, которое оказывают не многим. — Я согласна. — Отлично, я рад это слышать. Некоторые формальные детали мы обсудим с тобой чуть позже. Тебе лучше сегодня хорошенького выспаться и быть готовой к нововведениям. Уже ничего не будет как раньше, но думаю это и так понятно. С этой минуты ты моё лицо, плоть и кровь. Ты — Анадера Эванз. И мивр подчиняется его воле. Потому что рада быть подчинённой. По-другому её жизнь не учила. Исключительный пример психологии раба находится в её лице. Да, вы можете вытащить человека из рабства, дать ему возможность принимать решения самостоятельно, выбирать свою дорогу, но вы не можете вытащить рабство из человека. Это удел Анадера. Она восхищена и блеет перед человеком, нависшем над ней. Человеком, что стал её Богом. А быть с Богом, наконец, получить возможность ощутить мнимую свободу. Такую далёкую, но желанную.Пусть даже если эта свобода, как и сам Бог ложные.