Свежая кровь-2

Фьютра осваивалась в данстарском убежище. Какое-то странное было место, явно очень древний форт. Местами ощутимо воняло, и даже непонятно, откуда. Может, они учились трупы прятать, да некоторые заныкали так, что теперь и сами найти не могут? А еще они слишком жарко топили камин. Хотя если учесть, что норды тут были в меньшинстве, понятно, почему всем прочим хотелось погреться. — Фьютра, позволь нескромный вопрос. Ты готовить умеешь? — Эээ, немного. Куриный бульон сварить могу, ну или суп капустный. — И то хорошо, — он довольно качнул головой. То был Назир, немолодой редгард, глава убежища. Правда, поговаривали, что он уже устал мерзнуть в Скайриме и хочет уехать куда-то, то ли в Сиродил, то ли в Хаммерфелл. Он уже почти передал все дела и даже иногда выходил на контракты, поразмять кости, подзаработать на комфортную жизнь. Хоть и, бывало, жаловался на «песок в суставах». — Что пишет Ванус? — С удовольствием тебя примет, — ответил разбиравшийся с письмами бретонец. — Что пишет Ра’Зафака? — Что примет, но без удовольствия. — А где теплее? — Не в Бруме. Назир уже давно свалил почти всю бумажную работу на Гаскара Беламона, который, как рассказывали старожилы, вообще-то носил гордый титул Хранителя гроба Матери Ночи, и заботился о теле. Получалось, кажется, не очень: временами тело воняло, и ходили слухи, что то одна конечность отваливалась, то другая, а Гаскару приходилось пришивать. Но чаще он просто стоял, облачившись в маску на пол-лица и капюшон, и поливал тело морозной струей из посоха. Выходить на контракты и убивать самому ему было запрещено традицией. Кто другой, может, и тосковал бы по полевой работе, но этот бретонец редко выходил из убежища просто из-за плохого здоровья. — Он вампир? — спросила Фьютра Бабетту, которая выглядела как десятилетняя бретонская девочка, но точно была вампиршей и, не стесняясь, демонстрировала клыки. — Увы, нет. А как он хотел, те бы знала! О, и просто на будущее подсказка — вампиров с зелеными или голубыми глазами не бывает. У Беламона были как раз зеленые. Что ж, значит, просто замучанный человек. Он сам удивлялся, что дожил до своих тридцати шести, но дотянуть до сорока уже не надеялся, несмотря на лекарства от искуснейшей в алхимии Бабетты и свои обширные познания в Школе Колдовства и некромантии. — Фьютра, да? О, столько о тебе слышала! Как ты прикончила четырех своих сестер, одну за одной, каждый раз подстраивая несчастные случаи. О таком песни слагают! Это уже вошло в архивы Братства, но, пожалуйста, не рассказывай об этом перед Банз-Ай. Она два года назад потеряла сестру-близнеца и до сих пор не оправилась, — посоветовала Ингрид. Ингрид тоже была нордкой, голубоглазой блондинкой с высокой грудью и крутыми бедрами, эдаким образцом классической скайримской красавицы. И, как ни странно, женой Гаскара. Если бы Фьютре не сказали, что эти двое уже десять лет как женаты — ни за что бы не поверила. Мужчины Ингрид не интересовали. Даже собственный муж, что, впрочем, обычное дело после стольких лет брака, даже и не с некромантом. Женщины Ингрид интересовали и того меньше — новенькую просто шепотом предупредили на всякий случай, похоже, уже были инциденты. — Надо же, ты слышала о Теневых Ящерах. Но нет, я не из них, — сказала Банз-Ай, аргонианка с отрубленным хвостом. Фьютра совершенно не разбиралась в ящерах, и никогда даже приблизительно не могла сказать, сколько из них кому лет. Но у Банз-Ай был старый голос. И какой-то монотонный, как у Гаскара. И та же сквозящая во всем виде и движениях вековая усталость. Но Хранитель был явно болен, а вот аргонианка брала контракты и успешно с ними справлялась, иногда меланхолично жонглировала. Рассказывали, что в былые дни от проделок сестер просто спасу не было. А потом Бонс-Ай нелепо погибла, не при исполнении даже: прыгала с крыши, недолетела и насадилась всем своим чешуйчатым телом на острые шипы ограды поместья какого-то норда. Который еще вышел на стоны и поливал последними словами умирающую в муках ящерку, прямо на глазах у ее сестры. — Завтра Слышащая прибывает, — предупредил всех Назир. — Нужно как-то приготовиться? — Просто не высовывайся. Если сможешь — не попадайся ей на глаза. — А какая она, Слышащая? Может, я ее завтра и не увижу вовсе. Она такая грозная? — Ну, тебе могут сказать, что она надменная сука, но это тебе скажет любой, с первого взгляда, потому что она альтмерка. Кто-то из убежища, кто с ней знаком, может сказать, что Мать Ночи заговорила с Каэдмиль просто потому, что у нее из-за оплошностей наших Хранителей мозги подгнили, но это, конечно, клевета и ересь, и за такое Ситис отжарит наглеца еще прямо при жизни, — редгард прямо извращался в риторике. — Она просто придет, постоит у саркофага, запишет контакты и передаст их нам. После чего уйдет по каким-то своим неимоверно важным делам с чувством глубокого удовлетворения. Неделю будет шпионить на Талмор или бороться с Талмором, а, может, просто курить скуму и плевать в потолок, а потом вернется. Скажем так, она не в восторге от нашего общества, но лютый мороз ей нравился еще меньше. Раньше-то саркофаг стоял во льдах под Винтерхолдом, но она приказала вернуть его сюда, и пускай тело дальше разлагается, — добавил Хранитель. Многие, впрочем, еще помнили прошлого Слышащего, и любили его куда как больше. Тогда Братьев и Сестер было меньше, все в одном убежище, здесь, в Данстаре, и отношения были теплее. Того главу Братства звали Ивон, он был бретонцем, весьма разносторонне одаренным: и клинками недурно владел, и стрелял метко, и в магии кое-что понимал, особенно любил Школу Изменения, о чем вполне красноречиво говорили глаза разного цвета, прямо как у того профессора из Коллегии. А еще готовил отлично, все же учился на повара в Хай Роке. И ненавидел вампиров, но Бабетту терпел и даже баловал сладостями. Но однажды он пропал. Просто, как обычно, передал имена, ушел, его ждали через неделю или раньше — но он больше никогда не возвращался. Дома остались его жена и приемные дети, тоже не понимавшие, куда он мог уйти. Пропала его подруга, вроде даже любовница, воительница из Рифтена, но если он и мог бросить опостылевших жену и спиногрызов, то с Семьей так ни за что не поступил бы. А когда Мать Ночи заговорила с Каэдмиль, и Гаскар подтвердил Связующие Слова, стало понятно, что Ивон точно где-то погиб. Фьютра доедала жареный лосось с луком. Час был поздний, за столом сидели только она и Хранитель, который писал что-то в книге учета. Как вдруг… — Что? Что это было? Хранитель? Месье Беламон, вы слышали? — Я весьма избирательно доверяю своему слуху, — меланхолично ответил он. Говорили, что у него уже напрочь отбило и обоняние, и вкус, но слух из-за этого только обострился. — Как будто смех. Заливистый такой смех. — Да, ты не первая и не последняя. Смех. Самая частая жалоба, после запаха. Это, если что, прежний Хранитель смеется. — Меня ему представят? — Для этого придется умереть. Цицерон очень смешливый был, настоящий скоморох, с нарядом и репертуаром под стать. Но потом его убили, и он попал во дворец Шеогората. Безумный Бог как раз искал шута. Но Цицерон все провалил и ушел в болота Деменции, плача и зовя мамочку. А потом так всех достал, что его выкинули в Пустоту. — Кто убил Хранителя? Если им запрещено выполнять контракты, то явно не сопротивляющаяся жертва. А Пятый Догмат запрещает убивать Братьев и Сестер. — Все верно. Но шут был так одержим Матерью, что плевать хотел на Догматы, особенно на пятый. Он три раза кидался на меня с ножом, и три раза Слышащий его останавливал. Но потом все же убил, когда понял, что Цицерон в заблуждении своем готов угробить и Мать Ночи, и всех нас. Так что как бы весело он ни смеялся, притворись, что не слышишь. — Он совсем не весело смеется. Скорее, жутко. — Хо-хо-хо и ха-ха-ха! — доносилось откуда-то из глубин. Фьютра поежилась, но предпочла последовать совету и не обращать внимания. — Месье Беламон, тут много пустующих кроватей, рядом с которыми чьи-то вещи и сундуки. Есть какие-то еще члены Семьи, которых я не видела? — Все верно, есть. Розалинда, Мехра, Севериус и Булгур, они сейчас на заданиях в других провинциях, кто в Валенвуде, кто в Морровинде, а кто и еще дальше. Мехра может вернуться раньше остальных, думаю, вы с ней быстро поладите. — А сейчас есть контракты на цели где-нибудь в другой провинции? — Почти всегда есть. — А можно мне такой? — Утром поговори с Назиром, — Хранитель, кажется, здорово расстроился. — Эх, ну вот опять молодежь норовит удрать подальше из убежища.