Свежая кровь-2

Хотя Каст был все еще довольно мощным здоровяком, незнакомец его здорово напугал. Казалось бы, какой-то довольно тщедушный бесцветный империшка, даже не в доспехах, даже без меча или топора нормального… Но от того, что он говорил, кровь стыла. — Сам подумай, кого ты больше боишься: какую-то остроухую ведьму на отшибе или Братство? — Эээ… — Обещаю, ведьме никто ничего не расскажет. Мне просто нужно знать, где похоронен наш родич. — С чего ты взял, что тут? — Статистически вычислил. Раз у вас самое большое кладбище в Скайриме, то и самые большие шансы, что он где-то тут. Ну и Сиддгейр, ярл ваш, подтвердил. — А, ну если ярл сказал… — Да. Теперь припомни-ка. Он был таном ярла, лет шесть назад умер, а до того жил у озера. — Вот здесь. Как сейчас помню. Жена его прикатила на телеге, я сразу понял, что дело нечисто. Чего бы ей стоило до утра обождать, ан нет, ночью давай копай. И у него кровь на рубахе была, у покойного-то. — Кровь? Интересно. Она что-то об этом сказала или ты притворился, что не увидел? — Сказала, что его медведь подрал, но как пить дать врала, а я и молчал, копал. — А почему ты думаешь, что это не медведь? — Тан мужик не промах был, и стрелял хорошо, и ножом добить мог, и магией владел, все ж бретонец был. Вряд ли бы его медведь так отоварил. А вот жена или дети — могли. Или еще кто из его дома, потому что, говорят, он над ними измывался как мог, его штрафовали каждую неделю раза по три. А он платил и шел дальше их бить. Ну и понятно, что стало: он стареть потихоньку начал, все ж пятый десяток разменял, а вот дети подросли, окрепли, а жена-эльфка вообще всех нас переживет, ей десять лет — тьфу. Вот они его и того. — Что ж, может, так оно и было. Спасибо, что подсказал, на, небольшой тебе подарок, все ж сегодня особый день для служителей Аркея, — подмигнул ассасин и, к большому облегчению Каста, ушел. Тацит знал, что Ванус будет доволен. Уведомитель Сисия вернулся из Скайрима не Слышащим, но хоть не с пустыми руками: он добыл Бритву Мерунеса Дагона. А потом поделился с ним, Тацитом, своими подозрениями о смерти Слышащего. Он отказывался верить, что хоть кто-то мог предпочесть Бритве Дагона какой угодно другой кинжал. Кроме того, вдова сказала, что ее супруг почил шесть лет назад, в то время как в убежище он в последний раз появлялся семью годами раньше. Конечно, можно было списать на восприятие времени, но все же, посылая Брата в Данстар, он попросил разузнать о покойном Ивоне в Фолкрите. Во имя Ситиса, это оказалось проще, чем кто-либо думал. Кажется, Братство само себе придумало какую-то трагичную версию с кораблекрушением или роковой стычкой с могучим драугром или драконьим жрецом в руинах, в которой и полегли что Ивон, что его возлюбленная воительница. Спору нет, об Ивоне Аулине и его женщинах можно было роман писать, да и разведать какие руины или не особо далекие земли он был не прочь. И так все увлеклись дальним и романтичным, что выпустили из виду ближнее и приземленное и забыли спросить жреца, могильщика, да даже ярла, а те ведь и не думали что-то скрывать! Интересно было понаблюдать за реакцией данстарских, когда он им это рассказал. Такое разочарование и недоумение. — Думаешь, это они его? Разве он мог так плохо с ними обращаться? — изумилась Ингрид. — Вообще-то да, — Бабетта быстро вспомнила не самые приятные эпизоды. — Он и с нашими-то не всегда церемонился. От него и Цицерону доставалось, и Тенегриву, и даже призраку Лашанса. Думаю, просто заклинаниями их задевал, но своими глазами видела только то, как разозленный Хранитель возвращался на коне из Пустоты, ругался, срывал с себя и расшвыривал по всему убежищу броню. Такое надо было порицать, и мы накладывали на Слышащего штраф, о чем ему и говорили, когда он возвращался. — Он, поди, не в восторге был? — Возмущался, хотя скорее для виду. Мол, меня бешеный шут чуть не прирезал, а конь чуть копытами не забил, а я же еще и виноват! Хотите изгнать Слышащего? Пожалуйста, счастливо загнуться! Но через пять минут выкладывал деньги на стол, и мы его прощали. — Но не швырялся же он убойными заклинаниями дома! — Кто его знает. Может, просто далековато заходил, обучая детей бою с мечом. — С какой-то стороны могу его понять, — задумался Севериус. — Дети бесят. Вечно все расшвыривают, забывают, бегают вечно грязные, клянчат чего-то. Бывает тяжело сдержаться. — А жену-то за что? — Вроде подозревал ее в изменах. Много кто стал бы: муж дома усидеть не может, а жена там одна целыми днями кукует. Еще ж у данмерок такая репутация… Многих из них шлюхами назвать даже не оскорбление. — У него еще и бард дома был, это тогда очень модно было: приглашать барда в усадьбу, на постоянную работу с проживанием, — вспоминала Бабетта. — Надо ж было куда-то девать всех этих лабухов из Коллегии Бардов. Он бы и сюда кого нанял, если б у нас не было Цицерона, и если бы, так скажем, специфика организации позволяла. Но вот музыку он не любил. Флейту, лютню еще мог выносить, а от барабанов у него голова болела. Он как-то жил в Солитьюде, как раз по соседству с Коллегией. Половину из них перерезал, оставшихся регулярно бил промеж глаз, невзирая на возраст и заслуги. Ну и бард дома его, наверное, здорово злил. — Короче, вы все не о том думаете! — вмешалась Розалинда. — Мы знаем, где похоронен Слышащий, и у нас есть мастер-некромант. Гаскар, выдержишь дорогу до Фолкрита? — Вполне. И даже поднять, вероятно, смогу. Но это так не работает. — Потому что у него уши отвалились? Мама Ночи, тоже, знаешь, не розами пахнет, вряд ли ее язык в идеальном состоянии, но говорить еще может. Главное — дух! — А дух его в Пустоте, на коленях перед Ситисом. Сдается мне, лучше не отвлекать и не злить Отца Ужаса. — Я что-то тоже сижу злая, — призналась Фьютра. — Остроухая сука лишила нас Слышащего и сидит себе припеваючи, трамовый чай конфеткой приедаючи, тратит его наследство! Может, пора отправить ее в Пустоту, на долгожданную встречу с дражайшим супругом?! — Не думал, что скажу это, но… ты знаешь историю о Матье Беламоне и великом предательстве в Чейдинхоле? — поинтересовался Гаскар. — Еще один Беламон? Вы, часом, не родственники? И это оттуда пошли все эти рассказы о призраках в чейдинхольском убежище? — Если вкратце: убей мать мальчика, и месть пробудится в сыне, — у Бабетты эта история уже давно на клыках навязла, еще раз слушать точно не хотелось. — А у Ивона было двое детей, пусть и приемных. — Отставить месть. У нас и так проблем хватает, а убийство Брелины ни одной из них не решит, — махнул рукой Хранитель.