"Grand amour cause grande douleur"

"Я родилась в очень богатой и знатной семье, сер. Мои родители были замечательными людьми, которые дали своим детям не только образование и должное воспитание, но и необыкновенную любовь и заботу. У меня была сестра, мистер Фэйрчайлд, старшая сестра. Она была старше меня всего на год, мы были неразлучны. Имение нашей семьи казалось скорее сказочным замком, чем обычным домом. И в этом сказочном замке всегда царили уют, покой и радость. Но всё изменилось, когда мне исполнилось десять. Мой отец ещё в юности подхватил лихорадку, он конечно вылечился, в силу возраста перенёс её легко, но это так или иначе сказалось на его здоровье. При любой простуде лихорадка давала о себе знать. И вот, после очередной казалось бы лёгкой простуды мой отец умер. Мать была разбита. Этим воспользовался наш сосед, мистер Мартин. Он давно положил на неё глаз, поэтому появился в нужный момент и решил её поддержать. Спустя два года она вышла за него, и он переехал в наше имение. После смерти отца у мамы очень испортилось здоровье, но характер остался непоколебим, поэтому она не позволяла новому мужу управлять имением. Новая атмосфера в доме и близко не походила на прежнюю. Сказочный замок превратился в мрачную пещеру. Мама и отчим ругались почти каждый день, что несомненно ещё больше ухудшало её состояние. Однажды вечером они снова сильно поругались, отчим не сдержался и ударил маму. Она, будучи женщиной сильной воли, которая ни за что в жизни не потерпит такого отношения к себе, сказала, чтобы он убирался вон. Мистер Мартин ловкий манипулятор. Он выпросил прощение. Вечером они ушли на прогулку, их долго не было. Мы с сестрой прождали до позднего вечера и уже собирались идти спать, когда услышали крик горничной внизу. Сестра пошла проверить, что там. Когда она вернулась на ней не было лица. Джейн, так звали мою сестру, подошла ко мне, крепко обняла и горько зарыдала, что-то неразборчиво всхлипывая. В этих неясных обрывках фраз я могла разобрать лишь самое главное: мамы с нами больше нет. Мне было тринадцать, моей сестре четырнадцать. Мы остались фактически одни в руках судьбы. Шло время. Мне так и не удалось узнать, что именно видела моя сестра в ту ночь, но на почве увиденного у неё стало развиваться нервное расстройство. В этот самый момент мы и познакомились с Генри О'Фрэнком, нашим дядей, младшим братом нашей покойной матери. Будучи нашим неофициальным опекуном и единственным человеком, которого интересовала наша дальнейшая судьба, он сильно протестовал против того, чтобы Джейн положить в лечебницу. Но, к сожалению, как я сказала ранее, он был неофициальным опекуном и в этом вопросе никакого права не имел. Мою сестру положили в лечебницу и поставили ей диагноз (ранняя конверсионная истерия), а меня как лишний груз отправили в Манчестерскую Академию благородных девиц мисс Шешер, что было для меня одновременно тяжбой и спасением. Я была счастлива, что не буду видеться с ужасным человеком, коим был мой отчим, но страх за сестру и тягость постоянной разлуки лежали давящим камнем на моём сердце. Виделись мы с Джейн только по праздникам. О всех новостях мне сообщал дядя Генри. Я старалась жить обычной жизнью: подруги, учёба, мальчики и многое другое что интересно девочкам в этом возрасте. Никто и никогда не узнал как я живу. Лишь ночью в кошмарах я возвращалась в те ужасные воспоминания о доме. От этого слово осталось лишь название. Никакого тепла оно мне больше не приносило, лишь тягучее ощущение холодной безысходности. В моё пятнадцатое Рождество Джейн умерла. Я видела как она угасала, ведь всю ночь просидела у её постели. Перед самой смертью сестра в горячке наконец открыла мне ужасную тайну той самой судьбоносной ночи, когда умерла наша мать. Она крепко сжимала мою руку, и я видела всё словно её глазами. Джейн говорила возбуждённым шёпотом, прокладывать слова:"Я спустилась вниз по нашей старой каменной лестнице и уже было хотела спросить у Маргарет, что произошло, но тут взглядом наткнулась на него. Он был весь в крови с ног до головы. Его руки что-то крепко сжимали, и я боялась посмотреть что. Это было уже не человеком. Это больше походило на объемную кровавую тряпицу. У неё не было лица, Рей! Там не было лица! Кровь...много крови. Он говорил о лошади. Что они решили прогулять лошадей, и одна из них затоптала её. Но я знаю что это не так, Рей. Я знаю, что это он...это он убил её. Он нас всех погубит. Берегись его, Рей, берегись родная." Джейн издала ещё пару невнятных звуков и затихла. В ту ночь я больше не спала, как и несколько ночей после. После всего, дядя Генри перевёл меня жить в Манчестер к кузине Деллаиде и взял обещание, что я постараюсь забыть обо всём, а сам он клялся, что напишет письмо, лишь когда того потребуют особые серьёзные обстоятельства. И вот сегодня утром я вижу письмо от него. Дело в том, что в июле этого года мне исполнилось восемнадцать, а значит в силу вступают мои права по наследованию имения и прочих благ, записанных на меня в мамином завещании. Вот отчим и решил меня разыскать. А я готова отдать все до последнего пенни, лишь бы больше никогда в жизни не видеть этого человека. Я то поэтому и подалась в горничные, чтобы сбежать от той жизни, начать новую. Если ему удастся меня найти, сер, он сделает всё, чтобы погубить меня, чтобы заполучить наследство." На этом она кончила рассказ. Утёрла скопившиеся слёзы вокруг глаз и спросила разрешения закурить. Её руки тряслись, а вместе с тем и моё сердце. Я никогда не знал этого человека, её отчима, но готов был не просто убить, а уничтожить всё, чем он дорожит. Я пообещал сам себе, разузнать всё о нём. А ей сказал, лишь, чтобы она не переживала, что здесь, в моём доме ей не грозит никакая опасность. Как вы поняли, я уже не удивляюсь ни одной своей фразе. Ведь понял, что окончательно потерял разум и всё к нему прилегающее.