В этот день Вы встали довольно поздно — сказывались вчерашние прогулки по ночной столице Королевства. Днем в Лондоне было невероятно красиво, однако ночью, когда, словно звезды на небосводе, зажигались мириады огней, озаряя город, Вы чувствовали, будто наступает некое особое время. Словно оно открывает двери в некую мистическую, потустороннюю жизнь, полную тайн и загадок, которые нерадивому путнику предстоит решить. И Вы решали — бездумно бродили, наслаждаясь зимней красотой, внемля призракам прошлых великих времен. Порой было страшно, однако дальше центра Вы не забредали, понимая, что это полнейшее безумие. «Если не буду осторожна, то я просто не вернусь домой… Интересно, как сейчас там, в России?» — подумали Вы, разглядывая прекрасные особняки прошлых времен, уютно расположившиеся в зажиточном районе — Мэрилебон. Сотни фонарей поливали желтым светом улицы, спешащих прохожих и белоснежный снег пушистым покрывалом, укрывающим асфальт и дороги. Вы то и дело останавливались перед красивыми вывесками, украшенными витринами и окнами домов, не в силах оторвать взора от этой уютной красоты.
«Прелесть праздника не в самом мгновении торжества, а в его предвкушении, подготовке к нему… Сколько людей объединяет рождественское настроение, сколько искренних улыбок и теплых пожеланий. В этот день все становятся добрее, ближе друг к другу…» — Вы окинули взором спешащих прохожих, не в силах сдержать улыбки. Вот мимо пробегают галдящие ребятишки, тащащие за собой разноцветные саночки, а после элегантной походкой шествует красивая женщина, с улыбкой о чем-то говорящая по телефону, пухлая дама несет шуршащие пакеты в руках, при этом улыбаясь так искренне, что Ваши губы невольно растянулись в ответную улыбку.
— Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества! — ответили Вы, чувствуя, как сердце отвечает на свет другого человека. Спина женщины уже растаяла среди разноцветного моря курток, а Вы все продолжали смотреть очарованная атмосферой предстоящего торжества.
«Так, Морозко, пора оттаивать. Иначе Рождество придется праздновать 25-го!» — Вы решили, что будете отмечать этот чудесный праздник со всеми, пусть это, возможно, и не соответствует Вашей вере. «Нельзя упускать такой шанс. Все же не каждый год удаётся попасть в Лондон… А вся эта атмосфера так и зачаровывает… Так, надо спешить, иначе я не успею в церковь», — поправив съехавшую лямку сумки, Вы направились вперед, сверяясь с Яндекс-картой.
Несколько поплутав, Вам все же удалось найти дорогу к церкви Святой Троицы. Перед Вами предстало большое белоснежное строение с четырьмя ионическими колоннами, поддерживающими верхние ярусы. Словно пытаясь рассечь небо вверх, каменной стрелой возвышалась часовая башня. Освещаемая мягким светом улиц, она выглядела мрачнее, грандиознее и пугающе. Раскинувшийся над зданием темно-синий небесный купол с нарисованными на нем серебристыми блестящими звездами придавал этой композиции особую мистическую атмосферу. Лишь спустя минуту Вы нашли в себе силы двигаться дальше. И вот скрипнула дверь, растаяла полутьма, и Вас тут же окутал аромат ладана и топленного воска. Глубоко вдохнув терпкий, щекочущий ноздри аромат, Вы вошли вглубь помещения, осторожно прикрыв за собой дверь. И вновь тьма окутала пространство, и, невольно поежившись от холода, Вы прошли дальше, надеясь увидеть то, что являлось одной из самых жутких скульптур в современном искусстве.
При виде скульптуры сердце невольно дрогнуло. Однако не от ощущения страха или омерзения от малоприятной, пугающей композиции, а от жалости к несчастному ангелу, запутавшемуся в проводах.
Облик его был безобразным: маслянистое нагое скелетоподобное тело имело оттенок черной обугленности; некрасивое, однако при этом выразительное на эмоции лицо застыло в недоумении. И крылья. Огромные, белые, словно настоящие. Белые перья пережимали десятки прочных проводов, отчего Вы вздрагивали, боясь вообразить, как это может быть больно в самом деле. «Несчастный… Что же желал изобразить этим скульптор? Что даже Дьявол был пойман в сети прогресса? Или же Дьявол лишь собирательное… Может быть, наука и прогресс опутали религию, поймали ее, сделали второстепенной? Беспомощной перед логикой и неоспоримыми фактами?» — Ваша хрупкая ладошка невольно коснулась холодной головы падшего ангела. Но Вашей вольности никто не заметил, ибо в столь поздний час помимо Вас здесь было еще двое мирских и двое священнослужителей. Мистическая полутьма и аромат ладана дурманили голову, навевая различные мысли и фантазии. В этом туманном дурмане Вам показалось, будто статуя ожила, и пустые глаза неотрывно смотрят на Вас, смелую, решившую коснуться столь неприглядного существа.
— Бедный…
— Вам правда жаль его? — низкий хрипловатый баритон послышался над самым ухом, которое тут же обдало жаром от горячего дыхания незнакомца.
«Вот же…» — только и успели подумать Вы, отдёрнув руку от холодного металла, словно в то мгновение он раскалился до невероятных температур.
Стыд тут же коснулся щек, окрасив их в маков цвет. Словно обезумевшее колотилось сердце. Казалось, будто у Вас в груди пустота, в которой скачут тысячи лошадей, и их топот составляет тот сумасшедший, быстрый ритм. Руки невольно сжались на лямке сумки. И хоть Вы были рады, что незнакомец не видит Вас, однако, к смущению своему, Вы понимали, что Вам интересно взглянуть на мужчину, имеющего столь шикарный баритон.
Тяжелая, словно Ваши чувства, тишина, нависла над вашей неожиданной компанией. Было слышно, как в глубине церкви ходят люди. Скрипнула дверь, впустив в полутемное помещение желтый свет улиц и морозный воздух. Вошел новый ночной гость. А вы так и продолжали стоять, не смея прервать тишину. На мгновение даже показалось, будто он, не выдержав, ушел прочь. Однако шагов в непосредственной близости за спиной Вы не слышали, значит он продолжал стоять позади Вас.
«Настойчивый какой!» — подумали Вы и неожиданно улыбнулись. «В самом деле, чего я так испугалась? Что он мне сделает здесь, в церкви?»
И, подкрепленная позитивными мыслями, Вы тихо промолвили:
— Вы…напугали меня. Я боялась, что кто-то из священников увидел, что я коснулась статуи…
— Полагаю, святым отцам не положено ругать очаровательную девушку, залюбовавшуюся скульптурой… Хотя я приятно удивлен, ибо не ведаю, чем именно можно любоваться здесь.
Его протянутую вперед руку Вы заметили боковым зрением. «Кажется, воображение совсем разгулялось… Это все из-за ладана… Слишком терпок его аромат здесь…» — Вы не могли отвести взора от протянутой вперед руки незнакомца. Казалось, будто тьма обрела материю. Ее клубящиеся сгустки кольцами извивались вокруг руки незнакомца, словно были неотъемлемой ее частью, как пальцы.
«Дьявольщина… Ой, простите!» — подумали Вы и при этом устыдились того, что посмели сквернословить, пусть и мысленно, в святом месте.
Помотав головой, Вы понадеялись прогнать наваждение. Однако в следующий миг он убрал руку, и последнее, что Вы увидели — блеск умытой разноцветным светом, исходящим из витражных окон бриллиантовой запонки.
«Все же показалось», — с облегчением подумали Вы и тихо вздохнули, приводя мысли в порядок.
— Да… Вы говорили, чем любоваться?... Ну, хотя бы работой мастера. Ведь это так сложно придать материалу нужную форму… Однако тут не в этом дело. Меня просто…поразила композиция. Подобное вообще редко увидишь, особенно в церквях, — Ваш голос звучал уже куда более уверенно и спокойно. Первое волнение и страх прошли, оставляя место любопытству и сосредоточенности на интересном разговоре.
И Вы могли поклясться, что слышали, как мужчина усмехнулся. Однако после клубящейся материальной тьмы Вы уже не были уверены, что это не очередной плод Вашего богатого воображения.
— Интересно… И, позвольте узнать, что Вас так заинтересовало в столь не привлекательной для многих композиции?
— Я бы посмела поспорить — это довольно-таки привлекательная для людей композиция. Возможно, отталкивающая внешне… Однако это на первый взгляд… — Ваш голос постепенно начал становиться тише, мягче.
Сделав шаг к статуе, Вы заглянули в пустые глаза падшего ангела, после перевели взор на безобразное тело и огромные, сдавленные проводами белоснежные крылья. И во взоре Вашем промелькнула истинная жалость и сострадание к несчастному Дьяволу, пойманному в сети безжалостного прогресса.
— Он, возможно, не так прекрасен, как его описывали в текстах… Но тут не в этом дело. Посмотрите, как плачевно его положение. Запутавшийся, он висит над землей, не в силах вырваться из сети проводов… Это ведь так ужасно — оказаться в западне. Особенно для кого-то столь гордого, как он, — Ваша тонкая ручка осторожно указала на лицо статуи.
— Видите… Мне кажется, что на лице его застыло выражение растерянности… Не знаю отчего, но именно это приходит мне в голову, когда я смотрю на него… А тело… Он выглядит истощенным, изможденным… И крылья… Провода пережали их. Мне всегда казалось, что крылья — чувствительное место у тех, кто их имеет… Это, верно, ужасно больно. Этой скульптурой творец словно желал показать, сколь немощен Дьявол перед прогрессом. Ведь смотря на его облик, можно сказать, что он истощен в этой борьбе с современностью. И в итоге даже Дьявол проиграл науке. Я вижу это как-то так… — Вы замолчали, переводя дыхание от столь чувственного и длинного монолога. Неожиданно Вы решили высказать все мысли и чувства, что Вы ощущали, смотря на это произведение искусства. Ведь кто еще, как не незнакомец сможет выслушать наши мысли и тут же забыть, только сказав человеку: «до свидания». Да и более не с кем Вам поделиться впечатлениями, ведь звонить из Лондона домой весьма недешевое удовольствие.
И молчание вновь невидимой шалью окутало вашу компанию. Ее тонкая ткань невесомо касалась плеч, укрывала Вас с головой. И Вы чувствовали, что шаль эта — шерстяная, колючая. Хотелось сбросить ее, однако Вы боялись, как отреагирует собеседник на это. Итак много сказали.
И, словно угадав Ваше волнение, он произнес:
— Признаться… Я поражен, милая леди. До этого дня я не слышал, чтобы кто-то испытывал столь сильное чувство к чему-то столь… неприглядному и отталкивающему. Тем более, зная его историю. Вы пытаетесь рассмотреть то, что скрывается под оболочкой, из чего бы она ни была сотворена. И это похвально, милая леди. Не теряйте это.
Вы вновь вспыхнули, словно маков цвет, польщенная похвалой и столь высокой оценкой своей скромной персоны. А незнакомец меж тем положил:
— Однако… Простите мне мою грубость, милая леди, я совсем забыл представиться. Меня зовут Люцифер…
— Люцифер?! — грубо перебили его Вы, не совладав с нахлынувшими эмоциями.
«Материальная тьма…статуя, а теперь это?» —подумали Вы, чувствуя, как непонимание и растерянность постепенно охватывают Вас. В это мгновение Вы чувствовали себя словно маленький одураченный ребенок, которому взрослые лгут, и он это осознает.
— Морнингстар?
— Ну, почему сразу так сильно? — в его голосе слышалась улыбка. — Всего лишь Блэк. Просто мои родители…были весьма оригинальны при выборе имени. Люцифер Блэк к Вашим услугам, милая леди…
— (Ваше Имя и Фамилия). Простите, что прервала Вас, — виновато принесли Вы и неловко улыбнулись, словно он стоял перед Вами. Хотя мужчина до сих пор находился позади Вас.
— Приятно рад знакомству, милая (В.И.). И, позвольте мне еще вопрос, Вы всегда смотрите «под кожу» вещам, или же это был исключительный случай? Ох, Боже правый, простите… Давайте я встану вот так… — раздался скользящий звук шагов, и вот темная фигура появилась перед Вашими глазами. — Простите, просто мне кажется очень неприлично разговаривать с кем-либо со спины.
С трудом оторвав взор от черных лаковых туфель Вы, словно в замедленной съемке, подняли глаза на неожиданного собеседника. Люцифер Блэк оказался высоким хорошо сложенным мужчиной. Черное качественное пальто было небрежно накинуто на широкие плечи. Из-под него выглядывал того же цвета строгий костюм, и кровавым пятном алела красная рубашка. Однако не телосложение или одежда имели значение. Главное — лицо: красивое, с выступающими острыми скулами. Особенно на бледной коже выделялась черная бородка и насыщенные, глубокие карие глаза. Черные, словно вороново крыло волосы были аккуратно уложены в безукоризненную прическу. А виски мужчины уже тронуло серебро благородной седины.
«Какой же он… Статный… Именно так в детстве я представляла президентов и королей… Ему скорее всего уже давно за тридцать пять, возможно, даже больше сорока», — словно выпав из реальности, Вы не могли оторвать взора от Люцифера. А он и не протестовал, лишь улыбался спокойной, дружелюбной, немного хитрой улыбкой.
Мистический свет восковых свечей сошелся в едином танце с холодной полутьмой декабрьской ночи. Переплетаясь между собой, они заполняли все помещение, каждый стараясь урвать себе больший кусочек. И сейчас это невероятное сочетание создавало световую гамму комнаты. И в ней красивое лицо мужчины выглядело особенно прекрасным и невероятным. Словно тьма шлифовала лицо, делая его острее, а свет своей мягкой печатью разглаживал его, придавая доброжелательное выражение.
Вы вздрогнули, поняв, что уже минуты две бесстыдно разглядываете Вашего нового знакомого. «Вот же… Как неудобно получается!» — Вы желали перевести взор в сторону, однако именно в этот момент ваши взгляды пересеклись, и Вы заметили неподдельный интерес в его глазах. Видимо все это время он рассматривал Вас в ответ. И от осознания этого к щекам вновь прилил румянец.
Постаравшись исправить неловкое положение Вы сдавленно произнесли:
— Всегда?... Даже не знаю… Вы ввели меня в заблуждение. Я редко об этом задумываюсь. Все зависит от произведения… Стоит мне только увидеть картину или скульптуру, как мысли тут же сами начинают возникать в голове. Однако до этого я ничего не могу сказать. Однако если подумать, то скорее всего пятьдесят на пятьдесят… Не могу назвать себя «идеальной». Все же… Материальная красота тоже значима для меня.
Вы решили рассказать мужчине все честно, не преувеличивая и не приукрашивая факты. И хотя сердце тут же начал грызть червячок сомнения, упрямо твердящий обратное, Вы все равно решили, что лучше сейчас, чем потом… Стоп, какое потом?
А Люцифер, тем временем, вновь бросив на Вас внимательный, изучающий взгляд, не переставая улыбаться, промолвил:
— Ваша честность очень похвальна, милая (В.И.). Поверьте, лучше неприглядная правда, чем вопиющее, но сияющее лицемерие.
— Значит… Вы это не осуждаете?
— С чего бы? Я и сам не являюсь поклонником исключительно духовной красоты. Материальное и духовное следует совмещать, чтобы получить идеальный баланс… Однако замечательная церковь. Выполнена в лучших традициях своего времени… — мужчина хотел сказать что-то еще, однако речь его была прервана внезапным звоном часов. Он разорвал таинственную тишину церковного помещения.
Люцифер поднял голову вверх и чему-то усмехнулся, а после перевел взор на Вас:
— Кажется, уже девять часов… Довольно поздно. Все уже давно за столом. Простите, (В.И.), это довольно личный вопрос и, — он поднял руку, — Вы вправе на него не отвечать. Однако Вы не празднуете Рождество?
— Я? — Вы мягко улыбнулись и покачали головой. — Я праздную… Просто позже, чем обычно. Я приезжая, так что мне можно.
И он улыбнулся, а после протянул Вам руку.
— Тогда, если Вы собираетесь сейчас покидать эту чудесную святую обитель, позвольте довезти Вас до дома. Или отеля. Признаюсь, мне страшно отпускать столь очаровательную девушку одну на холодные темные лондонские улицы… Рождество Рождеством, но негодяев хватает даже в праздники.
Вы несмело посмотрели на протянутую руку, словно не веря, что это — не сон, навеянный Вашей фантазией и прочитанными произведениями. «Боже… Вот это чудеса случаются на Рождество… Не каждый день меня такие интересные и красивые мужчины желают проводить до дома. Тем более без задней мысли», — улыбнувшись самой мягкой улыбкой, на которую Вы были способны, Вы вложили свою хрупкую ладошку в мягкой перчатке в его большую и широкую, в черной кожаной перчатке.
И вот ваши взоры вновь пересеклись. Он дружелюбно улыбнулся, и в следующее мгновение губы мужчины коснулись тыльной стороны Вашей ладони. Даже сквозь плотную ткань перчатки Вы смогли почувствовать жар этого мимолетного поцелуя. «Это всего лишь моя разыгравшаяся фантазия», — попытались успокоить себя Вы, ощущая, как только начавшая исчезать краска вновь начала алеть на бледной коже.
— Я очень рад познакомиться с Вами, милая (В.И.), — прошептал он. И этот тихий, рокочущий, бархатный шепот нежно коснулся слуха.
— И-и…я.
С улыбкой он взял Вас под руку, и вот Вы уже вместе направились к выходу. Звуки ваших тихих шагов эхом проносились по помещению, после укрывались в укромных углах, чтобы остаться там навеки с почившими в пыли времен звуками прошедших эпох. Уже на выходе Вы вновь обернулись назад, чтобы в последний раз лицезреть статую падшего ангела.
Пустой взгляд Солнечного ангела вновь пересекся с Вашим испуганным, и на мгновение Вам показалось, будто он шевельнул головой. Вздрогнув, Вы невольно крепче сжали руку своего провожатого и с облегчением вышли из церкви.
Небесный купол уже окрасился в насыщенно-синий. Особенно ярко на нем выделялись серебряные жемчуга звезд. Свежий морозный ветер весело играл со снегом, и вот несколько снежинок упало на Ваши волосы.
— Прелестная и довольно редкая погода для Лондона…
— Да, — задумчиво проговорили Вы, смотря на бескрайний небесный океан. — Это совсем нехарактерно для Лондона… Тут чаще теплая зима. Но климат меняется с каждым днем. И, конце в концов, надо же иногда и англичанам позволить насладиться снегом.
Вы с удовольствием протянули руку, на которую тут же упала первая снежинка.
— Не все же нам только пудинг поглощать и речь Её Величества по радио слушать… — он бросил безразличный взор на небо, а после перевел уже более заинтересованный на Вас. — А как Вы обычно празднуете Рождество, (В.И.), в Вашей стране?
— Мы…что же… У нас Рождество праздник, конечно, и весьма важный… Но все же приоритетное место занимает Новый Год.
— Новый Год?
— Вы удивлены?
— Признаться, да. Для нас это второстепенный праздник… Начало нового года, но не более того.
— А вот для нас это самое ожидаемое событие, — произнесли Вы с улыбкой, не отрывая взора от падающих пушистых хлопьев. — В этот день мы готовим разные вкусности: салаты, особенно «Оливье», картошку, курочку, канапешки, ну и разное там, по мелочи… Покупаем шампанское, вино и другой алкоголь. Красиво украшаем дом и ждем полночи, чтобы услышать речь президента и после начать празднование. А после небо озаряют десятки салютов, и все радуются. Особенно дети, ведь им дарят подарки. У нас это празднуется так же торжественно, как у вас Рождество.
— Интересно-интересно… — задумчиво протянул он, посмотрев куда-то в сторону. — И Вы находите это…привлекательным — столько готовиться ради одного момента?
Вы остановились возле роскошного черного «Мерседеса» с тонированными стеклами. Тонкий белый слой уже успел покрыть машину, однако вы оба не спешили укрыться в теплом салоне. Слишком интересна была беседа для вас обоих.
— Знаете, для меня привлекателен не сам момент, а те мгновения до него… В эти редкие часы чувствуется единение со всеми. Пусть ты и не знаешь их… Вы такого не ощущаете?
— По правде говоря, я не праздную ни то, ни другое. Однако после Вашего рассказа я, возможно, изменю своё мнение на этот счет.
Ваш взгляд тут же погрустнел, словно Вам сообщили ужасную новость. Сочувствие вновь младенцем прильнуло к груди. «Неужели он никогда не празднует?.. Возможно, это связано с прошлым… Стоит спросить, но как?» — И будто прочитав Ваши мысли, Люцифер, покачав головой, произнес:
— Нет, милая (В.И.), у меня связаны вполне…обычные воспоминания с этим днем. Просто я не вижу смысла тратить время ради нескольких минут удовольствия… И если все же захочется пудинга, то можно вполне зайти в один хороший ресторан. Там его готовят не хуже, чем дома.
Вы пытались найти тень печали или иронии в его лице, однако мужчина смотрел вполне серьезно и спокойно. И Вы поняли, что он искренне считает Рождество и Новый Год бесполезными праздниками, хоть вслух этого и не произносит. Возможно, чтобы не ранить Ваши чувства. «Бедный… Как же так… О, нет, (В.И.), это безумие», — однако Ваш разум не успел схватить слова, вылетевшие, словно птичка с клетки, в последний момент.
— Люцифер, Вы бы хотели отпраздновать Рождество со мной?
Он посмотрел на Вас со смесью удивления и недоверия в глазах, словно бы Вы минуту назад предложили ему ограбить Национальный банк в костюме Санта-Клауса и эльфа. А Вы чувствовали, как краска буквально жжет щеки стыдливым огнем. Мысленно проклиная себя за неосторожность и неумение держать язык за зубами, Вы все же находили в себе силы смотреть вперед, на прекрасное лицо мужчины, с такими выделяющимися карими глазами.
Наконец он, встрепенувшись, произнес:
— Вы… Не шутите? Простите, просто это неожиданно…
— Нет-нет! Правда, я бы хотела отпраздновать с Вами… Дело в том, что я в городе одна, и Вы, как я поняла, тоже один… Я бы хотела попытаться Вам показать, каким бывает Рождество. Что это не бесполезный праздник.
Россыпь колючих снежинок вихрем пронеслась между вами, царапая лицо. Вы зажмурили глаза, спасая их от внезапной снежной атаки, а он продолжал стоять, смотря на Вас и даже не шевелясь от новых порывов яростного ветра.
— Что же это я… (В.И.), пройдемте в машину, иначе Вас скоро снесет новым порывом ветра.
Вы осторожно приоткрыли глаза и с улыбкой промолвили:
— Не снесет, Люцифер, я крепкая. У нас и не такие бывали…
— Даже если так, то я себе не прощу, если Вы из-за моей оплошности окажетесь на крыше Букингемского дворца.
В следующее мгновение жалобный писк пронзил уличную тишину, а после Люцифер Блэк открыл перед Вами дверцу. Мужчина галантно подал Вам руку, отчего Вы вновь смутились. Все же не привыкли современные девушки к такому обращению.
Машина приняла Вас в свое лоно холодным воздухом. Вздрогнув, Вы с любопытством осмотрели роскошную кожаную обивку кофейного цвета, полированные дверцы. Страшно было лишний раз коснуться этого дорогого убранства. Вдруг сломается, Вы ведь за лет пять не расплатитесь. «Красиво, дорого, даже очень… Он, видимо, бизнесмен, либо кто-то из руководства крупной компании… Работник едва ли позволит себе такую машину. За ней ведь и уход соответствующий нужен. Так, главное — ничего не сломать. А для этого ничего не трогать… Ух, в такси ехать куда более комфортно. В моральном плане», — Вы вновь неуверенно огляделись по сторонам и крепче сжали сумку.
Однако пока Вы пребывали в мире волнений и беспокойства, мужчина уже успел завести машину, которая буквально сразу разогрелась. Тело тут же обдало жаром, стало душно, но Вы упорно не желали сменять «боевой позы».
— (В.И.), Вы любите нарушать правила? — этот вопрос застал Вас врасплох. Не понимая, к чему это было сказано, Вы повертели головой по сторонам, словно пытаясь найти первопричину вопроса.
— Я? Нет… Нет! За них же идет наказание… Однако я не совсем понимаю…
— Тогда почему Вы до сих пор не пристегнуты? — в его голосе вновь послышалась улыбка, а Вы в которой раз за этот вечер залились румянцем.
— Я…ой, вот же рассеянная, совсем забыла. То есть…нет, я помню, просто не знаю, как в Вашей машине можно пристегнуться.
— Сначала… а, в прочем, позвольте я сам. Негоже заставлять леди лично справляться с ремнями безопасности. Ведь это обязанность мужчины — обезопасить его даму, — и, сказав это, он нырнул в водоворот тьмы, света и снега.
«Я уже начинаю чувствовать себя как принцесса… Он всегда так обходителен, даже когда я совершаю откровенную глупость», — не успели Вы закончить мысль, как дверца тут же отворилась, впуская внутрь морозный воздух и Люцифера.
Вы невольно вжались спиной в кресло.
— Одно мгновение, (В.И.), —прошептал он. И вновь почти урчащий баритон заставил Вас пылать.
Мужчине пришлось буквально согнуться в три погибели, чтобы застегнуть ремень. Механизм оказался не хитрым, однако не для взволнованной девушки, которая планирует отпраздновать Рождество с едва знакомым человеком.
Его лицо оказалось непозволительно близко. Сердце дрогнуло, словно зверек, загнанный в угол хищником, понимающий, что из ловушки уже не сбежать. Особенно завораживали темные глаза. Их внимательный, изучающий взгляд будто пронизывал насквозь, как лучи рентгеновского аппарата. В это мгновение Вы в полной мере поняли значения выражения «смотреть в душу». И Вы желали отвести взор, разогнать внезапное наваждение, но не могли. Люцифер словно гипнотизировал, не позволяя прервать зрительного контакта.
Ноздри защекотал терпкий аромат хорошего парфюма, корицы и чего-то еще, тяжелого, словно запах мокрого от дождя железа.
«Он будто стал еще ближе… Или это игра богатого воображения? Сколько времени прошло? Секунда? Час? Я вижу сеточку морщин рядом с глазами… Их очень много. Видимо часто волнуется… Сердце дрожит… Я поняла, что значит — бабочки в животе. Хотя более похоже на рой жирных жуков. Бабочки не бьются о преграду так часто и больно… Кажется, я чувствую его руку даже сквозь пальто… Нет, безумное наваждение моей разыгравшейся фантазии».
Как будто услышав эти мысли, Люцифер отпрянул, промолвив: «Готово». И уже через секунду был на водительском месте.
Вы же, смущенная, растерянная, до сих пор сидели вжавшись в сиденье, чувствуя, как колотится сердце в груди. «Как я могла думать о таком? Боже… Позор мне, позор!» — И Вы вздрогнули, вновь услышав голос водителя.
— (В.И.), диктуйте, пожалуйста, адрес. Или Вы желаете поехать ко мне?
— А? Что? Нет-нет! — Вы даже замахали руками, мгновенно вспоминая о своем предложении отпраздновать Рождество у Вас. — У меня уже все готово, осталось только накрыть на стол… А адрес… Уитфилд Стрит, 15B.
— М, Фицровия? Отличный выбор. У Вас хороший вкус, милая (В.И.), — произнёс Люцифер, и после этого машина медленно отъехала с парковки и плавно, словно стрела, рассекла ночную мглу, углубляясь далее, в паутину улиц Туманного Альбиона.
Темные фасады домов и мягкий желтый свет фонарей проносились за окнами машины. Крупные мягкие хлопья снега так и норовили прилипнуть к стеклу, однако не всем удавалось вовремя схватиться, и многих безбилетников относило назад. Внезапно образовавшаяся тишина была нарушена Вами:
— Вы англичанин?
— Да. Не похож?
— Нет-нет… То есть, да, похож. Просто…
— Шучу-шучу. Простите, милая (В.И.), просто Вы столь мило начинаете теряться, что я порой имею наглость ставить Вас в неловкое положение осознанно… Обещаю, что более не буду этого делать… Почти.
И Вы, не выдержав, улыбнулись.
— Вы всех девушек любите смущать?
— Нет, я ведь не хочу умереть страшной смертью… Лишь изредка и тех, кто поддается.
— Не все поддаются Вашему обаянию?
— Очень приятно, что Вы подметили мое главное качество. Дело в том, что не всех девушек так легко смутить парой слов… К сожалению.
— Почему Вам нравится делать это? Неужели мужчины получают от этого какое-то моральное удовольствие?
— Я не люблю отвечать за всех, все же не все мужчины, черт меня дери, вообще предпочитают женщин… Однако я нахожу, что в своем смущении девушка особенно прекрасна.
— Оу… Эм, понятно… Простите, просто я не так часто общаюсь с мужчинами… Да и редко получается выходить на вот такие темы.
— Не очень часто? Странно, я полагал, что меня и мою машину закидает камнями толпа Ваших поклонников. Но, видимо, обойдемся без драмы.
— Вы мне льстите…
— Отнюдь. Я - последний от кого Вы услышите лесть. Все слова я говорю... - он хрипло усмехнулся. - Основываясь на реальных фактах.
Вы лишь смущённо улыбнулись. В компании мужчины Вы чувствовали себя уютно, словно говорили не с едва знакомым человеком, а со старым другом. Чего стоят только одни вопросы, которые Вы ему задавали!
— Люцифер…
— М?
— Куда мы едем? Это…не Утфилд Стрит.
— Да, это не она, однако я не могу заглянуть в гости, не прикупив ничего в супермаркете… Давай же, чертова железная коробка, показывай направление… Простите, милая (В.И.), но этот навигатор так и норовит выйти из строя.
Вы едва сдержали смех, слушая недовольное бурчание мужчины.
— Правда, не стоит, у меня много еды. Там даже останется.
Однако попытка переубедить мужчину не увенчалась успехом.
— Прости, (В.И.), но я не могу пойти в гости к даме без элементарной коробки конфет… А, вот, через триста метров будет магазин… Конечно, я ему не доверяю, но многие злачные заведения уже закрыты, так что выбирать не приходится, — в его голосе слышалось недовольство и истинно ворчливые нотки, так что Вы, не выдержав, тихо усмехнулись.
— Вы еще в наших магазинах не были…
— Был. К своему сожалению. Ад Данте по сравнению с российскими магазинами — сказочное место.
— Нет, магазины — это первый круг, там есть еще поликлиники, ЖЭС… — Вы уже были готовы перечислять всевозможные места, которые среднестатистический россиянин посещает каждый месяц, однако мужчина с наигранной мольбой произнес:
— Милая (В.И.), сегодня Рождество, а не Хеллоуин. Не стоит пугать меня страшными историями, которые, к тому же, не сказка.
Через минуту глаза ослепила яркая вывеска небольшого супермаркета. Мужчина галантно открыл перед Вами дверцу и подал руку, помогая Вам выбраться из салона.
В супермаркете ваша компания сначала направилась в бакалейный отдел. Люцифер тут же начал заполнять карзину разнообразными фруктами. Вскоре Вы пришли к выводу, что он даже не смотрит на название, просто беря все, что попадается под руку.
— Боже… Люцифер, зачем же так много? — рассеянно промолвили Вы, про себя отметив, что фраза звучала весьма интересно. Особенно на Рождество.
— Много? — он удивленно вскинул брови, осмотрев корзину внимательнее, словно пытаясь найти в ней лишнее. — Странно… Потом скушаешь, фрукты полезны для здоровья.
И он повел Вас дальше, попутно набирая в корзину конфеты, икру и прочие вкусности. При этом мужчина практически не смотрел на полки, беря первое, что попадет под руку или же что расположено ближе к нему. Однако при этом все товары имели приличный ценник, и к концу Вы чувствовали себя ужасно неудобно, когда кассир огласил цену.
— Не стоило столько покупать, Люцифр… Это слишком дорого.
— Пустяки, (В.И.). Можешь не беспокоиться, эти деньги ты не забираешь у нуждающегося.
Он открыл багажник и начал загружать в него пакеты.
— Скорее всего, на них я бы купил вина или сигарет… А если, — он закрыл его и отряхнул руки, — твоя совесть не успокоится и после этого, то считай, что ты спасла меня от ночи в одиночестве, тем самым сохранив мне пару лет бренно… земной жизни.
Не найдя, что ответить на такой аргумент, Вы лишь тихо вздохнули и согласно кивнули, показывая, что более спорить не намерены. И вновь машина пустилась в путешествие по бесконечным лабиринтам улиц Лондона.
***
— Значит, здесь ты живешь? — то был первый вопрос, который сорвался с уст мужчины, стоило вам двоим лишь переступить порог твоего временного жилища.
Вы накопили достаточно денег для того, чтобы снять квартиру, да еще в хорошем историческом района Лондона. Фицровия представляла собой смесь старого и нового. То мгновение, когда встречается утонченная элегантность и строгость прошлых веков, и новаторство, креативность и свобода нового времени. Среди стройного ряда коттеджей времен Викторианской Англии, можно было встретить современные магазины, кафе или бутики. Где-то в отдалении взмывали вверх здания из бетона и стекла, так что Вы порой чувствовали, словно произошел разрыв времени, и Старая Англия встретилась с Новой.
Хозяйка квартиры оказалась доброй и понимающей пожилой леди, не лишенной чувства юмора. «Все хорошо, я сдам Вам квартиру на две недели. Только, пожалуйста, не играйте по вечерам на балалайке. У Мистера Смита связаны неприятные воспоминания с Вашей Родиной». И лишь получив Ваше клятвенное заверение, что играть Вы не будете и что балалайки у Вас нет, миссис Паркер успокоилась, предоставив апартаменты в Ваше полное пользование на две недели.
Стоит сказать, что Вы довольно быстро обжили двухкомнатную небольшую квартиру, заполнив ее своими вещами и милыми безделушками, которые после пересекут пролив, чтобы отправиться в свое новое место пребывания. К празднованию Рождества Вы подошли ответственно. Внимательно следя за соседями, разглядывая проносящиеся за окнами такси дома, Вы составляли примерную картину того, как этот праздник проходит в Лондоне. И пусть Вы не блюли все традиции, однако дом украсили на славу, а так же попытались приготовить что-то из фирменных английских блюд: жареного гуся, пудинг, печенье и… Сосиски с клюквой. Последнее Вы решились приготовить ради эксперимента, не ведая, как отреагирует Ваш привыкший к «Оливье» и курице желудок.
Вы провели мужчину в квартиру, поспешно закрыв за ним дверь, надеясь, что никто из соседей не заметил вас.
— Так… Тапки-тапки, у меня точно были…я ведь специально покупала на распродаже… — тихо бурчали себе под нос Вы, ища обувь в шкафу. — Вот они!
— Не стоило, (В.И.). Я бы не замерз, — с улыбкой произнес Люцифер, однако на сей раз непрекословной были Вы.
— Полы холодные… Я не хочу, чтобы Вы заболели в такой праздник.
И ему пришлось покорно подчиниться Вам.
Оценивающе посмотрев на свои ноги, обутые в забавные синие тапки с олененком, он перевел взор на Вас.
— Милая (В.И.), не в обиду тебе… Но я чувствую себя идиотом…
— Это только начало! — весело воскликнули Вы, и не успел несчастный мужчина ничего ответить, как Вы, осторожно взяв его за руку, потянули его за собой на кухню, которая была в классических традициях соединена с гостиной.
Это была большая уютная комната, выполненная в светлых тонах. На стене гордо висел большой черный плазменный телевизор, под которым нашел свой приют журнальный столик со взваленными на него журналами хозяйки и DVD-дисками. Большую часть пространства комнаты занимал бежевый диван, заваленный милыми подушками с животными и красивыми 3D-изображениями — уже Ваша работа. Придвинутый к стене буфет из ореха блистал, словно медный самовар, а хранящийся в нем не особо ценный, но очень симпатичный сервиз Вы и планировали сейчас использовать.
— Я считаю, что это обязанность женщины — накрывать на стол… Но я хочу, чтобы ты проникся духом праздника, а для этого надо притронуться к каждой мелочи, — Ваши щечки вновь предательски порозовели. Хоть общение с Люцифером постепенно перешло в непринуждённое, Вы все равно чувствовали некую неловкость от смелости и безрассудности своего поступка.
— Уже тогда я был согласен на все…даже тапки с оленями… Чем я смогу быть полезен? — он с улыбкой отвесил тебе поклон, и ты тихо усмехнулась.
— Что же… Для начала надо расстелить скатерть. Благо, я достала из шкафа заранее, — Вы взяли с журнального столика аккуратно сложенную яркую ткань. — Ты берешь за одну сторону, а я за другую… И…накрываем!
Взмыв в воздух и раздувшись, словно парус на ветру, зелено-красно-белая скатерть с изображенными на ней снеговичками и узорами из остролистов легла на стол, что стоял подле окна за неимением места на кухне.
— Готово! — радостно оповестили Вы и впервые за долгое время взглянули на мужчину.
Люцифер стоял, задумчиво взирая на мгновенно расцветший стол. Он выглядел столь рассеянно, словно беспризорник, которого впервые посадили за огромный стол: не знает, что делать и как себя вести.
И в этот момент Вы поняли, что мужчина не только не любит праздники — он в принципе никогда не отмечал их.
Видимо, сегодня перед Вами стоит испытание, милая (В.И.). Уже второй раз Люцифер нуждается в Вашем сочувствии и понимании, которое Вы могли и желали ему подарить.
«Я постараюсь сделать все, чтобы его первое Рождество было особенным, и по-настоящему чудесным!» — решили Вы и уверенно направились в сторону буфета, из которого достали сервиз.
— Сейчас сервировка?
— Именно, — с улыбкой произнесли Вы, ставя посуду на стол. — Давай-ка вместе сделаем его по-настоящему праздничным.
И Вы принялись расставлять столовые приборы. Он делал это быстро, ловко, словно не в первый раз. Едва бросая взгляд на прибор, он в следующее мгновение ставил его на нужное место. Вам оставалось лишь безмолвно восхищаться и стараться не перепутать ничего самой. Все же не каждый год Вы накрывали на стол согласно всем правилам этикета.
— У тебя так ловко получается… Ты часто накрываешь на стол? — спросили Вы, решив прервать звонкое перестукивание тарелок.
— Каждый раз, когда сажусь ужинать. А ты разве не накрываешь на стол, когда ужинаешь?
— Нет, нет. Это занимает слишком много времени и сил. Я едва ли после работы горю желанием готовить, не то что накрывать на стол…
— Кем ты работаешь? — он подошел сбоку, чтобы взять последний прибор.
— Няней.
— Няней? — Люцифер повернул голову, и Вы буквально почувствовали, как его взгляд касается Вашего лица.
— Да, няней… — Вы улыбнулась, уже привыкнув к тому, что люди весьма неоднозначно реагируют на Вашу профессию. — Я знаю, что звучит удивительно: няня в Лондоне…
— Нет, не…
— Люцифер, все хорошо, — Вы жестом успокоили его, посмотрев прямо в темные глаза. — Я бы сама удивилась… Однако я не совсем простая няня… Нет, то есть простая, конечно. Однако я работаю на семью влиятельных людей Венденских. У них своя крупная сеть магазинов по стране, и они вполне могут позволить нанять няню… Дело в том, ой, давай начнем накрывать на стол еду, а я параллельно буду рассказывать. А то мы заснем и не поедим.
Кивок и краткое «да» послужили Вам ответом. Вынув из духовки еще теплую утку и попросив Люцифера достать из холодильника пудинг, Вы пошли к столу, продолжая повествование:
— Так… На чем я остановилась? Ах да, Венденские. У них есть дочь, Светочка. Милая девочка, правда избалованная. Что и не удивительно, учитывая, что родители могут позволить многое… Так вышло, что мы с ней сошлись, сдружились. Она привязалась ко мне… И когда им надо было срочно переехать в Москву по делам… что-то связанное с бизнесом, то она начала капризничать, что не хочет, чтобы няня оставалась здесь. И, знаешь, — Вы улыбнулись и покачали головой, — этот маленький шустрый манипулятор умеет быть очень убедительным. Её родители предложили мне двойное жалование, которое и так было немаленьким… Да еще и на праздничные дни, они улетели в Нью-Йорк. Едва удалось уговорить Свету оставить няню в Москве… Они заплатили мне достаточно, да и я отложила, так что вот так я и решили исполнить свою мечту — провести Рождество в Лондоне.
За время Вашего рассказа стол оказался накрыт не только блюдами и салатами, которые приготовили Вы, но и теми дарами супермаркета, коих было вдоволь у Люцифера.
— Я, признаться, поражен, (В.И.). Честно, не ожидал, что ты — няня… Однако теперь я понимаю твоё искреннее сострадание к…моему куда более известному тезке. Если ты выдержала работать с этими маленькими чудовищами, при этом не попав в больницу или полицию, то у тебя воистину золотое сердце.
Он с улыбкой посмотрел на Вас изучающе, словно пытаясь понять что-то для себя.
Вы же, тепло улыбнувшись, опустили взор, чтобы он не видел смущения, что алым пламенем вновь окрасило Ваши щеки.
— Что ты… Они прелесть, хоть иногда и капризничают.
— Я бы сказал, что хоть иногда они и спят. Вот тогда, возможно, соглашусь с полностью.
Вы рассмеялись и посмотрели на него:
— Ты не любишь детей?
— Терпеть не могу, — с усталой улыбкой ответил он, покачав головой. — Маленькие, орущие, вечно чего-то требующие человеки… Удивляюсь, как они вообще могут нравиться.
— Был бы ты Адамом — род бы человеческий закончился на тебе.
— Да… — сказал он, и только Вы отошли, как тут же тихо добавил: — Возможно, так было бы и лучше…
Пришло время финального аккорда. С тихим стуком на стол опустилась темная бутылка вина с пожелтевшей от времени надписью на французском: «Шато Марго 1787». Бросив последний взор на стол, Вы не удержались, чтобы не сделать фотографию на память. Ломящийся от домашних и магазинных яств, он блестел тысячами искр, отражающихся от фарфора желтого света свечей. Особенно ярко выделялась веточка остролиста, перевязанная красным бантом.
Вы стояли подле Люцифера, улыбаясь и чувствуя, как приятное тепло охватывает тело. Праздник, в Лондоне, с хорошим человеком — это более того, о чем Вы могли мечтать.
— Давай садиться, — прошептали Вы, посмотрев на мужчину.
— Только после тебя, — с улыбкой сказал он и галантно отодвинул стул перед Вами.
— Спасибо, — промолвили Вы, наблюдая за тем, как мужчина развивает вино по бокалам.
Он выглядел невероятно в этот момент. Желтый мягкий свет свечей неровными полосами освещал фигуру мужчины. На лицо легли мрачные тени, так что выделялись лишь темные глаза, отражающие блики, играющие на стеклянной поверхности бокала. Особенно ярко выделялось серебро в иссиня-черных волосах. Красная рубашка казалась кроваво-бордовой в полутьме, и вновь серебро, уже на пуговицах жилета, выделялось во мраке.
Медленно, даже небрежно он наливал красную жидкость в прозрачные бокалы. Едва слышимый звук соприкосновения вина с стеклом разрывал образовавшуюся тишину. Казалось, что на мгновение все замерло. И остались лишь Вы, он и эта комната. И более никого.
«Он бесподобен…» — подумали Вы, не в силах оторвать взора от Люцифера. А он перевел взгляд на Вас и улыбнулся, протянув бокал.
— На правах хозяйки ты произносишь тост первая.
— Я? — неуверенно произнесли Вы и тут же смущенно улыбнулись, убрав выбившуюся прядку волос. — Ох, никогда у меня хорошо тосты не получалось произносить… Эх, понеслась, — Вы подняли бокал, — я бы хотела выпить за…самое лучшее Рождество и за наше знакомство. Я очень рада, что смогла познакомиться с тобой и узнать тебя лучше, Люцифер. Надеюсь, что ты полюбишь этот праздник. В общем, за Рождество и нас!
— Полагаю, этот праздник уже стал моим любимым… — с улыбкой произнес он. — Мне очень приятно, (В.И.), что ты обо мне…такого положительного мнения. Ты самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал. За нас, за Рождество.
И комнату наполнил звон бокалов. Вы сидели довольно долго за столом. Гусь, к Вашему удивлению, получился очень вкусным, а сосиски с клюквой оказались даже не отравой. Особенно вкупе с терпким, богатым вкусом вина.
За время застолья вы успели обсудить множество тем и поближе узнать друг друга.
— Семья? Что же… Не сказать, что у меня дружная семья, -произнёс он, отпив вина. — Мы…не особо ладим с младшим братом. Вот уже лет десять не разговариваем в смысле без попытки выбить дурь из друг друга.
— И твои родители не против…такого?
— Им все равно, — спокойно ответил Люцифер, словно речь шла о прогнозе погоды. — Нам же уже не по десять, взрослые люди. Сами разберемся. И мы разбираемся, стараемся видеться не чаще одного раза в несколько лет… (В.И.), какие у тебя отношения с родителями?
И Вы рассказали ему о своей семье. Далее разговор перетек от грустных тем к более позитивным, и в конце Вы решили посмотреть с мужчиной «Один дома». А, узнав, что Люцифер ни разу в жизни не смотрел его, Вы еще с большим энтузиазмом начали искать диск.
— Вот, нашла! Сейчас посмотрим… — Вы вставили диск в дисковод, после нажали на нужные кнопки и через минуту оказались рядом с мужчиной с пледом в руках. — Какао еще не остыло?
— Никак нет, милая леди, — с улыбкой произнес он, держа две кружки ароматного сладкого напитка в руках. В шоколадном море медленно и размеренно плавали воздушные корабли-маршмэллоу. — Ты уверена, что это, — он указал на какао, — обязательно?
— Попробуй, тебе понравится, — сказали Вы и пристроились рядом с мужчиной.
Боком Вы прижались к нему и на мгновение почувствовали, как его тело напряглось, принимая кого-то рядом. Через ткань рубашки Вы ощущали холод, исходивший от него.
— Ты совсем замерз… Немедленно пей какао, пока не остыло и кутайся в плед… Хотя, стой, у тебя же какао, я сама.
И Вы осторожно накрыли его пледом, после, перегнувшись, начали поправлять его.
— М, знаешь, а мне нравится идея с пледом… — прошептал он, ощущая все новые прикосновения к своему телу. Его утробный шепот еще больше вогнал Вас в краску, однако Вы упорно выдержали испытание сейчас осторожно вернулись на свое место под разочарованный вздох Люцифера.
— Все, больше не засмущаешь.
— Ну вот, а я только вошел во вкус, — наигранно-обиженно произнес он, однако Вы уже включили фильм.
Время летело быстро, а просмотр фильма с Люцифером оказалось занятием интересным и полным сюрпризов.
— Знаешь, (В.И.), по идее я должен быть на стороне мальчика… Но в этой ситуации мне жалко бандитов. В который раз убеждаюсь, что дети — садисты, не имеющие возможности реализовать себя в полной мере.
— Люцифер, это просто комедия.
— Я всегда знал, что Рождество — жестокий праздник.
— А…
— Смотреть на избиение людей, пусть и бандитов, на Рождество, при этом сделав это некого рода традицией… Хм, а это идея…
— А…ну…давай продолжим смотреть.
Не найдя, что ответить, Вы решили переключить внимание мужчины на происходящее на экране. Раньше Вы не задумывались о «темной» стороне классической картины, однако сейчас уже тяжело будет смотреть на нее, как раньше.
А Люцифер… Он продолжал быть Люцифером.
— Утюгом по лицу? — мужчина поморщился, видимо вообразив, как это может быть больно. — Да, по этому мальчику Ад плачет…
— Я сейчас заплачу, если ты не передашь мне миску с конфетами, — пробубнили Вы и вновь перелезли через Люцифера, на что он лишь довольно улыбнулся.
— И…конечно же, бандиты проиграли. Фильм не фильм, если добро не восторжествует над злом… Хотя они и получили по заслугам… Однако вид наказания провинившихся мне нравится.
Решив не вдаваться в подробности, Вы предложили посмотреть еще один фильм, на что мужчина согласился. На сей раз Вы выбрали свой любимый, не рождественский, однако тоже интересный.
***
Укрытый пледом он сидел, осторожно прижимая к себе хрупкое человеческое существо. Вы, сморенная событиями прошедшего дня, мирно спали на плече у нового знакомого, не представляя, сколь смешанные чувства вызываете у него. Люцифер посмотрел на Вас, словно силясь понять, как он, Владыка Ада, падший ангел, Дьявол вместо того, чтобы решать несомненно важные дела, сейчас сидит в этой маленькой уютной гостиной, держа в объятиях простую человеческую девушку.
«Видимо, старею», — подумал он и усмехнулся. Разве мог он отказаться от приглашения? Все же не каждый день ему предлагают отпраздновать Рождество столь милые леди, как Вы, (В.И.).
Дьявол был приятно удивлен Вашей смелости или скорее безрассудству. Пригласить в дом едва знакомого человека — поступок достойный храбреца или глупца. «Или же очарованной леди», — про себя закончил фразу он, коснувшись губами макушки спящей на его плече девушки.
Сатана не был удивлен этому факту. Это вполне ожидаемый результат после общения с ним. И тут даже дело не в «дьявольской харизме» или красоте, хотя и без этого никуда, конечно. Во все времена человеческую женщину можно было поразить вежливостью общения, обходительностью и умению сказать нужное слово в нужный момент. И, конечно же, опрятностью.
Все это у него было в достатке, поэтому Дьявол не помнил случая, когда леди отказывалась от беседы с ним. Хотя давно он не общался с людьми, не считая сегодняшнего дня…
«Изменились некоторые ваши черты… Однако сущность, я уверен, осталась прежней», — он уткнулся лицом в Ваши роскошные, мягкие волосы, и вот уже с десять минут не желал менять положения.
Ноздри приятно щекотал аромат корицы и яблока, а шелковые гладкие волосы так нежно гладили кожу… Он крепко прижимал Вас к себе, вздрагивая каждый раз, как только Ваша хрупкая ручка случайно начинала движение по его телу.
«Милая девочка… Спасибо тебе за столь чудесный день… Давно я не чувствовал такого умиротворения и покоя. Наверное, уже лет пятьсот или сколько там прошло после встречи с Валерией?» — Он бережно держал Вас в своих объятиях, внимания тихому дыханию и размеренному биению сердца, в то время как в его груди была лишь тишина.
Стоило первым робким лучам восходящего солнца коснуться вашей неожиданной пары, он тут же мягко выпутался из плена Ваших объятий, в которые Вы успели заключить его во время сна, видимо, приняв за подушку или мишку. Легко, словно Вы ничего не весите, он подхватил Вас на руки и осторожно уложил на диван, после укрыв пледом.
— Спи спокойно, милая (В.И.)…И спасибо за лучший вечер, — прошептал он и коснулся сухими холодными губами Вашего теплого лба. Кожу тут же обожгло хладом, а Дьявол закрыл глаза, наслаждаясь теплом, исходящим от женской кожи.
Нехотя он отстранился от Вас и, бросив прощальный взор, растаял в воздухе, перед этим промолвив:
— До встречи, милая (В.И.)…
***
Тронная зала встретила его непроглядным мраком и бесконечным хладом нескончаемых веков одиночества и раздумий. Громкий звук его уверенного, спокойного, размеренного шага разрывал вечную тишину Замка Сатаны, которую никто вплоть до этого дня не смел нарушать. Разве только его помощник Габриэль. Но это уже исключение из правил.
Люцифер медленно подошел к огромному пустующему каменному трону. Вопреки поверьям он был не из черепов и мертвых тел. Ведь это негигиенично, да и едва ли груда костей является хорошим престолом для Владыки Ада.
— Ваалберит, что здесь происходило, пока я был в отъезде? — его голос громовым эхо раздался в помещении, из тьмы которого в то же мгновение вышел высокий мужчина с прямыми, зачёсанными назад и заплетенными в хвост волосами. Облаченный в черную шелестящую накидку, он быстрым шагом подошел к Владыке и низко поклонился.
— Ваше Величество, я премного рад видеть Вас… — начал он тихим, спокойным голосом, однако через несколько мгновений оказался перебит Люцифером.
— Ваалберит, в самом деле… К чему этот официоз? Мы же не на собрании, друг мой. Хотя и там, признаться, это лишь бесполезная трата слов… Крови?
— С удовольствием, Ваше Величество, — с улыбкой сказал Главный Адский Секретарь.
Очертания тронного зала неожиданно начали размываться, постепенно искажаясь и меняя свой облик. И вот уже они сидят в просторном мрачном кабинете, освещенном лишь сотней свечей.
Дьявол вальяжно восседал на роскошном стуле, по искусности выполнения более напоминавшем трон, с кубком крови в руках, а Ваалберит по левую руку от него.
— Итак… Что тут происходило во время моего отсутствия? — спросил Дьявол, отпив из кубка соленой железной жидкости.
— Кхм… Пожалуй, ничего необычного.
— Почему-то именно после этих слов начинается самое страшное…
— Не в этот раз, Ваше Величество. Сразу после того, как Вы отбыли на Землю в тронный зал буквально ворвался взбешенный Асмадей.
— Неужели Габриэль опять уговорил его детей, чтобы те склеили волосы… Как же это вещество называлось…
— Жвачка, Ваше Высочество.
— Да-да, жвачкой?
— Упаси Дьявол, нет, иначе пришлось бы вновь делать переучет грешников. Просто каким-то образом легион Асмадея должен был выходить на позиции… А у Князя… Кхм, были другие планы на этот вечер. Так что он пришел просить объяснения у Вас.
Однако так как Вас не было, он набросился на Габриэля, который был ответственен за эту кампанию. Тот в свою очередь начал кричать, что ему это… Кхм, в общем, опуская выражения, совершенно не надо, и что Аббадон приносит ему списки, кто и где будет стоять. А он, Габриэль, лишь рассылает уведомления… В общем, пошли они компанией к Аббадону. А Вы знаете, Ваше Высочество, как он бывает не в духе перед началом каждой кампании. Особенно, если там будет Рафаил…
— Надеюсь, что хотя бы часть Ада осталась цела?
— Не поверите, но он успел разрушить лишь несколько башен замка Вельзевула, чем последний оказался крайне недоволен, и фонтан в саду Левиафана, за что тот затопил нижние слои Ада водой… В итоге оказалось, что Ваал, который и должен был возглавлять эту кампанию, просто сказал… Кхм, вновь опуская выражения, что он устал и все ему надоели, и улетел отдыхать в Швейцарию. Поэтому произошла путаница, и Аббадону пришлось буквально за несколько дней переформировывать план наступления.
— О, девять кругов, детский сад… — с улыбкой произнес Владыка, покачав головой. — Стоит только воспитателю отлучиться, как тут же начинается анархия… Больше ничего не произошло?
— Если не считать, что Габриэль из-за большой любви к собакам перекормил церберов трупятиной, так что те едва стоят на страже, то нет, все относительно спокойно.
— И хорошо… Не хочется, как в прошлый раз Ад восстанавливать. Тем более после столь чудесного отдыха…
— Простите мое любопытство, Ваше Величество, но позвольте узнать, как Вы провели время среди людей? Вы ведь уже пятьсот пятьдесят пять лет не выходили на поверхность.
— Так вот сколько прошло после встречи с Валерией… Я праздновал Рождество с человеческой девушкой. — Люцифер с улыбкой наблюдал, как медленно всегда спокойное лицо Ваалберита начинает менять свое выражение спокойной сосредоточенности на удивленно-шокированное. Главный Адский Секретарь чуть не выронил кубок, однако, вовремя спохватившись, успел поставить его на стол.
— Ваше… Величество, это весьма…оригинальная шутка, — медленно протянул он, однако по выражению лица короля понял — нет, не шутка.
— Я понимаю, что это звучит более, чем неожиданно… Но правда порой бывает смешнее любой шутки. В данном случае я действительно отпраздновал Рождество… Хотя не праздник был сутью, он был лишь предлогом познакомиться поближе с человеком, сочувствующим уродливому существу и приглашающему едва знакомого мужчину отпраздновать Рождество.
— Вы говорите про ту композицию?...
— Да, «Запутавшийся дьявол в проводах». Интересно люди меня изображают… — задумчиво протянул он, повертев опустевший кубок. Мистический свет свечей неровно падал на золотую поверхность, вынуждая ту переливаться всеми оттенками золотого. — Они всегда преклонялись предо мной, хотя и использовали мое имя как нарицательное для всех злодеяний, совершаемых ими же… Как бы они ни отрицали — тьма и неизвестное манили их всегда, обещая нечто потаенное, недоступное. Может именно поэтому они развивались, не боясь ступать на дороги, не освещенные светом знания? Галилей, Ньютон — всех не перечесть. Но сейчас…они думают, что наука продвинулась настолько, что смогла обуздать даже Дьявола. Вся проблема лишь в том, насколько бы не были совершенны их…забыл название…
— Гаджеты, Ваше Величество.
— Да, гаджеты. Спасибо, Ваалберит. Так вот, гаджеты, их грехи, злые умыслы, их Дьявол, будет жить с ними всегда. Они не понимают, что демон — не материальное нечто, которое шепчет им на ухо советы, хотя Габриэль порой любит баловаться этим, в их душе и умыслы, которые не сможет обуздать ни один гаджет.
На мгновение в кабинете повисло молчание, которое оказалось прервано Ваалберитом.
— Вы как всегда точны в своих суждениях, Ваше Высочество.
— Что же… Приятно знать, что я еще не теряю форму. Итак, пора приступать к делам, — сказав это, он осторожно достал из кармана белый платочек, от которого исходил аромат яблок и корицы.
***
Вы проснулись поздно, уже за двенадцать. Сначала произошедшее казалось сном, однако, бросив взор на накрытый скатертью стол и аккуратную гору чистой посуды, Вы поняли, что нет, не сон.
«Дура… Я же не взяла у него номер телефона… Боже… А если он не придет?.. В любом случае, я всегда буду помнить этот день…» — с грустью подумали Вы и осторожно коснулись лба, словно почувствовав нечто.
Спустя час Вы спустились вниз, на улицу, во вновь оживший город. Мимо, весело беседуя, проходили люди, колючий снег царапал лицо, а осмелевшие лучи зимнего солнца поливали Ваше существо мягким светом.
«Как я могла не взять номер, как… Стоп, кто это?.. Нет, не может быть?» — Прямо на Вас шла высокая фигура мужчины в настолько до боли знакомой одежде.
— Дэвид? — только и смогли промолвить Вы, смотря, как Ваш бывший неумолимо приближался к Вам.
