Разделите на четверых, пожалуйста

— Германия, я не хочу, чтоб ты общался с моей младшей сестрой, — парень удивлённо посмотрел на Беларусь. Россия была не менее удивлена. Только она ещё была возмущена. — Почему же? — Из-за твоего отца! — Германию будто переклинило. — Что? — его взгляд стал похож на взгляд России. Всё те же ужасающие алые глаза. — Беларусь, — но взгляд Федерации быстро переплюнул парня. Сверхдержава прекрасно понимала, как больно Германии от упоминания об отце. Вспомнить только его грустный взгляд, когда они говорили о Рейхе. — Ты перегибаешь палку. Уйди, — девушка схватила сестру за плечо и прошептала, — Ты нарываешься. — Ти що, забула, що нам говорив тато? (Ты что, забыла, что нам говорил папа?) — подключился Украина. Россия раздражённо посмотрела на него. Схватив Германию за руку, она выбежала на улицу. — Эй! — Украина побежал за ней. Как и все остальные. И вот эта большая компания оказалась на улице. Нидерланды хотел подольше посмотреть на это, но Бельгия думала по-другому, таща его оттуда. Казахстан и Люксембург были обеспокоены, ведь кто знает, сколько ещё у России осталось нервов. — Хватит нести чушь! Он — не Рейх! Запомни и заруби себе на носу! — девушка ткнула пальцем в Украину, а затем и в Беларусь. — Ти думаєш, що тато просто так говорив нам його побоюватися?! (Ты думаешь, что папа просто так говорил нам его опасаться?!) — Украина был не менее раздражён. — Вось менавіта! Рэйх яго бацька! Гены, сама разумееш! (Вот именно! Рейх его отец! Гены, сама понимаешь!) — Беларусь была согласна с братом. — Я не знаю, о чём вы говорите, но попрошу больше не упоминать моего отца, — спокойно сказал Германия, пытаясь остановить ругань. — Да он будет получше вас, два придурка! — крикнула Россия, посмотрев на смущённого Германию, чью руку до сих пор держала девушка. — Як ти можеш так говорити? (Как ты можешь так говорить?) — Украина стал грустным. Как и Беларусь. — Мы наогул то любім цябе! (Мы вообще-то любим тебя!) — Россия чуть не подавилась от такого заявления. — Что?! Эта какая-то тупая шутка?! — Германия понял, что градус становится всё больше и больше. — Bitte nimm es gelassen, (Пожалуйста, успокойтесь,) — парень так запереживал, что начал говорить на родном языке. Брат и сестра были возмущены. И посему, кивнув друг другу, решили своеобразно доказать это. Подойдя с двух сторон, они наклонились и поцеловали её в щеки. — А? — Россия еле сдержала свои рефлексы, чтоб случайно не сломать кому-то челюсть. — Какого х#я?! Вы совсем из ума выжили?! Вы два #бнутых придурка! Пошли нах#й! — девушка поспешила свалить как можно быстрее. Брат и сестра удивлённо похлопал глазами. — Што ў гэтым такога? (Что в этом такого?) — Беларусь смотрела уходящей сестре в след. Германия, думая, что она поругалась с семьёй из-за него, побежал за девушкой. — Russland! — парень догнал её, схватив за руку. //В это время США// — Что там происходит? — спросил Канада ничего не понимая. — Похоже, belleza (красавица) поругалась со своей семьёй, — Мексика приложил ко рту руку, чтоб было не видно его недовольного лица. США стоял и молчал, не решаясь сказать, что его сердце вновь забилось быстрее. Но Мексика заметил это. В делах любовных равным ему может быть только Франция с Италией, и может быть Испания. — Ох, неожиданный выбор, costoso, (дорогой,) — мексиканец понимал, что говорил это и себе тоже. — Ты о чём? — Канада посмотрел на брата. Америка посмотрел на младшего. — Я тоже не понимаю, о чём он! — Штаты нервно замахал руками. Его щеки покрылись румянцем. — Россия, извини, если вы поругались из-за меня. Я прекрасно понимаю, почему Беларусь и Украина так считают, — девушка не смотрела на немца. Ей было стыдно за то, что сказала её «тупоголовая семейка». — Нет. Они просто немного…некультурные, — Федерации хотелось сказать много-много всего о них, но решила промолчать. — Тебе правда не приятна их любовь? — Россия широко раскрыла глаза и обернулась на Германию. Его алые глаза были серьезными, хоть и немного не уверенными. — Ха-ха… — она нервно посмеялась, — Что ты такое говоришь? — девушка попыталась улыбнуться, но у неё как всегда ничего вышло. Россия никогда не вскрывала на публику их отношения. О взаимной неприязни в семье мог знать только Китай, и то не всё. — Значит, я ошибся, — Германия соврал, чтобы не ставить любимую в неприятное положение. — Мне уже пора. Пока, — Федерация поспешила уйти как можно быстрее. //Дома у северо-американцев// Два парня сидели на ковре, в комнате Штатов. Старший держал руку на рте Мексики. — Мексика, держи рот на замке. Ок?! — США был взволнован тем, что о его странной любви кто-то знает. Зелёно-волосый убрал руку, ярко улыбаясь. — Конечно, конечно, ¡costoso! Я и не собирался никому ничего говорить! — успокоил друга мексиканец. — Я твой преданный друг, и не посмею сказать чего-то лишнего! Pero aún así, ¿por qué está ella? Odias Rusia, (Но всё же, почему она? Ты же ненавидишь Россию,) — Америка отвёл взгляд, нервно трогая свою красную прядку на чёлке. — Да не знаю я! Я в этом немного не разбираюсь, может, я ошибся! Хотя как Я могу ошибаться? — очки США лежали на кровати. И посему было видно его неуверенный взгляд синих глаз. — Ха-ха… — Мексику иногда раздражала его самоуверенность, — Mi amigo, (Друг мой,) не переживай ты так. Всё будет хорошо, — мексиканец похлопал парня по плечу. Америка встал с белого ковра, приняв очень уверенную позу. Мексика удивлённо похлопал глазами. — Я никогда не переживаю! Она то точно в меня влюбится, волноваться не имеет смысла! Я же Америка! — друг чуть не зарыдал на взрыд. — «¿Qué clase de niño eres…» (Какой же ты ребёнок…) — Не будь таком уверенным, costoso. Всё может быть… — США смерил друга злым взглядом. — Нет, не может! Ты что, сомневаешься во мне?! — Мексике хотелось сказать: «Вообще-то не ты один на неё претендуешь». — Конечно нет, mi amigo. Но ты же знаешь её отношение к тебе, правда? Casi te peleas ayer. Si no lo has olvidado, (Вы вчера чуть не подрались. Если ты не забыл,) — мексиканец перевёл взгляд на пластырь, что теперь был с флагом США. И зачем ему это? По всей комнате висели флаги Соединённых Штатов. Над кроватью, над письменным столом. Он даже умудрился сделать жалюзи в виде своего флага! — Кхм… — прокашлялся Америка, не зная, что ответить, — Забудет как-нибудь! Я читал мангу, что мне давала Япония, и там главная героиня всегда влюблялась в главного героя! — Мексика не удержался от того, чтоб ударить себя по лицу. — Что? — Ах… — парень тяжело выдохнул, — Buena suerte. (Удачи.) //У Германии// Германия и его весёлая компания ехали в машине. Сам немец сидел спереди, за рулём Люксембург. Сзади сидели Бельгия и Нидерланды. Девушка до сих пор была обижена на брата. — Wir sind angekommen, (Мы приехали,) — сказал Люксембург, останавливаясь возле небольшого, но ухоженного дома. Германии и этой троице всё равно было по пути. — Danke, (Спасибо,) — парень вышел из машины, укладывая свою причёску. Германия всегда был удручённым, когда ему приходилось вновь приходить в этот дом. Всё же там с ним вместе жил он. Парень прошёл по выложенной тропинке и принялся неуверенно открывать дом. Хоть он и живёт с ним где-то 10 дней, сын так и не привык к отцу. Закрыв за собой дверь, Германия прошёл внутрь. Тишина. И чистота. Немец будто был в нежилом доме, который убирали зачем-то. Но затем послышался шорох. С одной из дверей вышел Третий Рейх. — Hallo, Sohn, (Здравствуй, сынок,) — Германия никогда не хотел отвечать. Ему хотелось выйти обратно в прекрасный летний день, подальше от этого дома. — Hallo, — сын посмотрел на лицо отца. Он улыбался, но чёрные глаза Рейха были мутными и будто неживыми. Это пугало. Глубокий шрам на шее скрывал чёрный шарф. Это выглядело странно. Чёрная майка безрукавка, спортивные чёрные штаны и шарф. — Wie hast du diesen Tag verbracht? (Как провёл день?) — Рейх сел на диван, внимательно смотря на сына. — Wie immer, (Как всегда,) — Германия прошёл мимо, не решаясь смотреть ему на лицо, а тем более в глаза. — Willst du nicht mal mit mir reden? Es ist einsam für mich, still zu sein, (Даже не поговоришь со мной? Мне одиноко находиться в тишине,) — немец остановился у дверной ручки. Сердце бешенно отбивало чечётку, — Hast du immer noch angst vor mir Es scheint, als sei viel Zeit vergangen und ich habe mich verändert, (Ты до сих пор боишься меня? Вроде много времени прошло, и я изменился,) — Германия молчал, всё сильнее сжимая бедную ручку. — Warum sollte ich Angst vor dir haben? (С чего бы мне бояться тебя?) — Рейх ухмыльнулся, видя, как собственный сын даже посмотреть в его сторону не решается. Ноги и руки Германии предательски дрожали. Парень не знал, что делать с этим. Их первая встреча до сих пор осталась в его голове. А рассказы стран о нём до их встречи повлияли ещё больше. — Es ist schlecht zu lügen, mein Sohn, (Врать плохо, сын,) — но Рейх любил, когда его боялись. Он обожал видеть, что все перед ним тряслись, как псины. Он знал, что никто не посмеет и слова вставить. Рейх мог часами думать об этом и счастливо смеяться. Мужчина добился того, чего хотел. Хоть и сын не перенял этого, он был доволен Германией. — Ich arbeite gerade, (У меня работа,) — немец зашёл в комнату, тяжело вдыхая воздух. Ноги стали совсем ватными и он скатился по двери, — «Wie ich ihn hasse.»* Германия закрыл лицо руками, тяжело дыша. Он всё никак не мог привыкнуть к его существованию в одном доме. Хоть они и раньше жили вместе, Рейх и Германия были в разных частях дома и не пересекались вообще. А сейчас… Рейх не переставал смотреть на дверь, жутко улыбаясь. Но затем улыбка сошла на нет. Мужчина и вправду изменился за столько лет, хоть и характер изменить он не смог. — «Aus irgendeinem Grund tut es mir weh, ihn so zu sehen. Mein eigener Sohn hat Angst vor mir. Und höchstwahrscheinlich hasst er. Habe ich so lange davon geträumt? Wollte ich das?» (Почему-то мне больно видеть его таким. Собственный сын боится меня. И скорее всего ненавидит. Об этом ли я так долго грезил? Этого я хотел?) — такие мысли часто посещали голову Рейха. И он не мог ничего с этим сделать.

//Продолжение следует…//