— Я знаю о магии всего них#я, и то, от тебя. Как думаешь, я могу ответить на твой вопрос?
— Думаю нет… — разочарованно говорил Румыния, поправляя выскочившие синие волосы, — Но почему-то мне казалось, что ты что-то знаешь, и возможно мне врёшь…
Всё затихло, хотя тишину разбавляли разбивающиеся капельки дождя и гром. Сверкнувшая молния откинула жуткую тень на Россию. Алые глаза на мгновение потемнели.
— Вру?
Румын понял, что скорее всего зря сказал те слова. Если уж девушка решила ему врать, то не стоит напрашиваться на неприятности.
— Я д-думаю, мне показалось… — прошептал Румыния, отвернувшись куда-то на стол. Он сейчас был гораздо безопаснее, чем кровавые омуты Федерации, — Мне, наверное, пора. То Moldova будет беспокоиться обо мне.
Румыния встал довольно резко, но сильная рука с силой сжала его предплечье. Парень вздрогнул, не решаясь обернуться.
— «Am trăit și e suficient,» (Пожили и хватит,) — пессимистично думал румын.
— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь, если ты расскажешь мне то, что хочу я. Усёк? — Румыния рефлекторно обернулся на голос, увидев жуткие (для него) глаза.
— «Nu am de ales, presupun. Bine, poate că este chiar foarte mult,» (Выбора у меня нет, как я полагаю. Ладно, возможно это даже выгодное предложение,) — вздохнув, он кивнул, — Х-хорошо. Но что именно ты хочешь узнать?
Россия отпустила парня. На руке точно останется синяк.
— Не волнуйся, мне твоя личная жизнь нахрен не сдалась. Единственное, что мне нужно, это магия.
— Хорошо. Тогда, кто спрашивает первый? — румын медленно сел на своё место, думая, что из-за резких двжения Россия рефлекторно свернёт ему шею.
— Валяй, — она махнула рукой, — «
Чем быстрее он спросит свои дибильные вопросы, которые он вряд ли успеет продумать, тем легче мне будет сформировать свои. Не хочу его задерживать здесь надолго, раздражает.»
— А, эм… — Румыния, как и предполагала девушка, метался глазами по комнате, как можно быстрее думая над вопросом, — Ты знаешь, в чём заключается магия, которую наложила империя? Ну, что именно она делает, на что влияет?.. — без надежды в голосе говорил страна.
Россия, получив такой чёткий и стреляющий в лоб вопрос, опешила. Потом взбесилась. Но быстро подавила гнев, заметив как тот начал дрожать. Они договорились, а значит она должна быть предельно честной.
— Знаю, — румын аж просиял, — Но скажу тебе, если ты поклянёшься, что никому не расскажешь. Выставить тебя психом мне не составит труда.
— Клянусь, — Румыния слишком хотел узнать об этом. А ещё он понял, что ему нагло врали. Всё таки Россия знала о магии. Причём достаточно много.
— Это заклинание наложила Российская Империя ещё до того, как умерла, — вдаваться в подробности Федерация не собиралась, — И теперь все страны мира, пока только мужчины, влюблены в меня. Ещё вопросы?
Румыния глупо поморгал глазами.
— «Ce? L-am auzit?» (Что? Мне послышалось?) — он то открывал рот, то закрывал. Россия сказала это так быстро, что тот до конца и не понял, что ему сказали.
— Теперь я. Может ли магия полностью исчезнуть из страны? — держава абсолютно игнорировала состояние румына. Она вообще предложила эту сделку только для того, чтобы не показаться такой уж наглой.
— Нет, — словно на рефлексах ответил парень. Потом одёрнул себя, — Ce? (Что?) А… Извини, я задумался. Магия не может уйти даже после того, как страна умрёт. Точнее, аура, будто ветер, будет летать по миру. Но она будет такой незначительной, что даже я её не увижу. А так магия может просто восстановиться.
— А может есть какое-то заклинание, что полностью отнимет всю магию? Ты уверен, что такого нет и быть не может? — РИ говорила, что её магия исчезла полностью, не могла же она врать. Россия решила узнать это, сама не до конца понимая, зачем.
— Я… Я не знаю, никогда раньше не слышал о таком, — алые глаза румына бегали по столу. Он ни с кем ещё не общался вот так о своём увлечении и заодно секрете, — Я не отрицаю, что такое возможно, но сам не видел.
— А магия передаётся по наследству?
— Конечно. Я бы сейчас здесь не сидел, — румын улыбнулся, но шутки Россия не оценила.
— «
Но у меня магии нет никакой, так почему? Да и у папы не наблюдалось. И у других детей.»
— Ты уверен?
— Я уже ни в чем не уверен, — отчаянно сообщил Румыния, тяжело выдыхая.
— Ладно. Иди по добру, по здорову, а то от тебя пользы, как от козла молока. «
Только запутал меня, чёрт синеволосый.»
Ну а Румыния был даже рад ретироваться с комнаты. Ему было очень некомфортно с ней сидеть, будто на допросе. Но зато он смог узнать многое о сложившейся ситуации.
—
Почему я не могу просто жить как раньше?.. Тупая школа, тупая магия, какое же всё тупое! — шептала девушка, ударяя по кровати кулаком. Но потом в голове начали всплывать воспоминания о недавнем сне. Так бы было, если б она не пересеклась с этой «тупой магией», — «
Так было бы даже лучше… — Россия аж вздрогнула от таких мыслей, —
О чём я думаю? Я о народе подумала? Это им потом страдать из-за моих проблем. Я ведь не знаю, что с ними потом случится, — думала девушка, лёжа животом вниз на кровати, и смотря в окно, —
Если бы не бабушка, возможно эти мысли бы начали только расти. Эта ненависть меня бы точно до ручки довела. Убить сама себя я не могу, а вот…» — Федерация вспомнила Украину из сна. Ей не хотелось продолжать эту мысль. России стало больно. Всё же в будущем она «довела себя до ручки». И это даже не кажется каким-то далёким будущим.
России стало страшно. Она свернулась в позу эмбриона, пытаясь отогнать от себя всё зло, вслушивалась в музыку природы.
— «
Я была такой слабой… Хотя я никогда и не была сильной… Все видят во мне угрозу, думают, что я точно кого-то убью… Да, я могу убить, я не скрываю. Но зачем мне это? Убить так просто не получится, мои люди будут страдать. Хотя иногда так и хочется почувствовать чью-то кровь на пальцах, — она посмотрела на руки, представляя как впивается ножом в чью-то глотку, —
Нет. Я не такая. Я не хочу убивать. Я просто хочу спокойно жить. Просто хочу тишины и спокойствия. Чтобы не было ничего, никакой ненависти и предательств, никаких забот и стресса. Хах, мечтать не вредно. Я страна, и неизвестно, сколько ещё мне жить. А я уже вот так сдаюсь…»
—
Россия? — за дверью послышался голос Москвы, такой заботливый и волнующийся. —
Я вхожу.
Федерация хотела поменять позу, но не успела. Столица всё равно её увидел.
—
Эй, ты чего? Я чувствовал, как тебе плохо. Что-то болит? — Москва присел рядом, с заботой поглаживая по плечу девушки. Та молчала, не поворачиваясь к нему лицом. Она продолжала лежать в позе эмбриона, смотря куда-то в пустоту. Когда-нибудь ему надоест и он уйдёт.
—
Тебе сложно, да? Довольно много всего на тебя свалилось. Ты никогда не любила находиться в компаниях стран. Но, думаю, ты привыкаешь. Ты же сильная. Русские не сдаются! — Москва, ярко улыбаясь, похлопал её по плечам. Взяв белоснежную косу в руки, он медленно расплетал её. —
Всем было сложно. Я живу уже так долго и многое пережил. Меня даже заживо сжигали, — Россия вздрогнула от этих слов, —
Честно, я думал, что умру. Но я не сдавался. И ты не смеешь. Это не такая уж проблема. Я Союза от депрессии спас, а тебя от социофобии вылечим.
—
Москва… — прошептала девушка, сжимаясь сильнее, —
Я не такая, как ты… Я не сильная. Я не великая. Я не та, какой были мои родственники. Я не хочу завоёвывать мир, не хочу всем навязывать своё мнение, не хочу бороться… — столица видел, как подрагивают её плечи, будто бы она плачет, и это было именно так, —
Я — тот, кто не достоин быть наследником великих стран. И, как говорил этот тупой пиндос, не достойна тебя.
Столица молчал, видя этот маленький, такой казавшийся хрупким сейчас, комок плачущей страны. Отчаявшейся, абсолютно потерявший себя. Всё оказалось хуже, чём он предполагал. Москва никогда не слышал таких слов от других её предшественников. Все хоть и ломались, но в любом случае верили в себя и знали свои цели. У них было стремление.
—
Прекрати, Россия, — строго сказал парень, убирая руки от расплетённых длинных волос, —
Все когда-то проваливаются. У всех был кризис. Знаешь, что они делали? Не сдавались и жили дальше. И ты сможешь. Ты далеко не та, кто будет просто лежать и плакать в подушку…
—
Но я уже это делаю! — прикрикнула она, поднимаясь в сидячее положение и смотря своими красными от слёз глазами на столицу. —
Я уже сдалась! И сдалась давно! Я давно потеряла смысл всего, что я делаю! Я никогда не понимала, каково это, быть победителем! Я всегда была на дне! Вспомни других моих родственников! Кто-то был такой, как я? Я ничего не могу, я-я…
Москва обнял девушку, прижимая как можно сильнее к себе. Россия упёрлась в ключицу столицы, чувствуя, как пальцы медленно скользят по её спине, успокаивая.
—
Всё наладится. Ты не одна. Если ты хоть когда-нибудь будешь так думать, вспомни меня. Вспомни отца и Питер. Мы тебя поддержим, даже если весь мир от тебя отвернётся. Я никогда не уйду от тебя, ведь так сильно тебя люблю, — Москва нежно гладил её по голове другой рукой, продолжая шептать поддерживающие слова. Он знал, ей нужна именно в этот момент вся его любовь, вся его забота и чувства, которые у него есть.
Россия продолжала тихо хныкать, сжимая рубашку столицы. Ей правда становилось легче. И она верила, она полностью верила его каждому слову. Он никогда её не бросит. Никогда не предаст.
—
Я-я тоже… Я тоже люблю тебя… — еле слышно прошептала Федерация, наконец прекращая дрожать.
Москва поцеловал её в висок. Девушка почувствовала улыбку через поцелуй.
—
Я знаю об этом.
***
Беларусь ходил по комнате, думая о реакции братьев и сестры. Они были в шоке, но не было отвращения или злости. Даже от России.
— «Я думала, што ўсё пройдзе значна горш, (Я думала, что всё пройдёт гораздо хуже,) — парень остановился у окна и вздрогнул, когда по ушам ударил гром. Он не любил такую погоду. Но готов поклясться, такое любила Россия, —
И это так романтично. Она так прекрасна и за ней можно наблюдать вечно, как за дождём,» — влюблённо размышлял парень, не замечая, как улыбка появилась на лице. Он закрыл свои серые глаза, представляя русскую, сидящую на подоконнике и сонно смотрящую в окно. Там шёл дождь, сверкали молнии, освещая её славянские черты лица. Длинные «снежные» волосы накрывали её плечи и слегка закрывали лицо. Беларус даже не заметил, как сам стал трогать свои волосы, продолжая любоваться, хоть и в мыслях, своей возлюбленной.
***
СССР беспокоился за дочь и бывшую столицу. Прошло уже 2 часа, а Москва до сих пор там. Да и эти крики России его настораживали.
— «
Они поругались? Почему теперь так тихо? Их срочно нужно проверить. И нет, я не буду подслушивать, я беспокоюсь о безопасности… Хотя не думаю, что Москва смог бы ей что-то сделать. А вот доченька…» — Союз нервно посмеялся. С её вспыльчивостью шутки плохи. Но, может, своей столице она вреда не причинит. Может…
Мужчина поднялся по лестнице и увидел приоткрытую дверь. «Просто замечательно,» — подумал он и, словно кошка, подошёл ближе, аккуратно заглядывая внутрь.
Он почувствовал, как его сердце пропустило удар.
— «
О Ленин…»
//Продолжение следует…//
