Цветочная любовь

Глава 4. Разрушенное ревностью, или Просим у взрослых помощи. Часть 2 Глеб просидел у двери всю ночь. Он прекрасно понимал, что теперь Таня ему не откроет и не простит ему этого. Очнулся он от того, что кто-то постучал в дверь. Подняв голову, он увидел Оникс. - Доброе утро, Ваше Величество, - присев в реверансе, проговорила она. Но потом, подняв голову, она увидела, что от уха и вдоль щеки у короля была засохшая кровь, а вид его оставлял желать лучшего. Взлохмаченные волосы и красные, явно натёртые глаза. Да и, ко всему завершающему, он сидел на полу, возле двери к ванной комнате. – У Вас кровь! – воскликнула она. – Вам сейчас же надо к врачу. Я позову его. - Нет, - остановил её Глеб, думая, что, если останется шрам, он будет только рад. Будет напоминанием о собственной глупости. – Не надо. Всё в порядке. - А где Её Высочество? – удивлённо спросила Оникс. - Она в ванной, - вздохнув, сказал ей король. Он встал, подошёл к столу, взял лист бумаги, перо и написал извинение за то, что он натворил. Потом сложил листок вдвое и отдал служанке. – Вот. Передашь его Королеве, когда она выйдет. И ничего не спрашивай у неё и не торопи. Не надо её трогать. «Я и так уже сделал всё возможное», подумал он и вышел. Он не вернётся в спальню и не подойдёт к ней, пока она не простит и не попросит. Слишком много боли он доставил ей. Таня тоже так и не уснула этой ночью. Пусть она больше не рыдала, но слёзы продолжали литься из её глаз. Она всю ночь пролежала на полу, не в силах встать. Утром она услышала, как в комнату вошла Оникс, как она разговаривала с Глебом, как он ушёл. Она слышала всё до последнего слова, но только не могла ничего понять. Разум отказывался подчиняться. Так она пролежала и весь оставшийся день. Оникс уже не на шутку волновалась. Она не завтракала, не обедала и не ужинала. И только, когда уже было половина двенадцатого ночи, Таня нашла в себе силы и открыла дверь. Она даже не знала, сколько прошло времени. - Ваше Величество! – воскликнула девушка, когда увидела, что Таня вышла из ванной. Глаза у той были заплаканные и опухшие, нос красный, волосы растрёпанны, а на предплечье виднелись синяки от пальцев, которые она старалась закрыть. – Что-то случилось? - Нет. Нет, Оникс, - ответила ей Таня, у которой вновь на глаза наворачивались слёзы. Она легла на кровать и укрылась одеялом. Её начал бить озноб, но она старалась не показывать это девушке. Только излишней опеки ей и не хватало. Сейчас просто ей хотелось побыть одной. – Я устала и хочу отдохнуть. Оставь меня, пожалуйста, одну. Ничего не понимающая Оникс машинально кивнула и собиралась выйти, как вспомнила про письмо, которое оставил ей Король. - Вот, это дал Король и попросил передать его Вам, когда Вы выйдете из ванной. Она положила письмо на столик у кровати, напротив Тани, и тихо вышла, всё ещё ничего не понимая. Таня несколько секунд смотрела на письмо затуманенным взглядом, а после не выдержала и вновь заплакала, уткнувшись в подушку. А виновница этого кошмара радовалась в этот день и рассказывала всё единственному человеку, которому доверяла. Брат Элеоноры никогда не понимал сестру, но также никогда и не предавал её. Всё-таки, единственная сестра. А она рассказывала и смеялась, как ловко всё провернула с Королём и Королевой. - Зачем тебе это надо, Нора? – спрашивал Фредерик у сестры. – Ты ведь разрушаешь их семью. - Прекрати, Фред, - отмахнулась она. – Семья. Семья. Да какая, к чёрту, семья. Она не любит его и никогда не полюбит. А Король принадлежит мне. - Ты совсем изменилась из-за него. Как ты не поймёшь, что он не вещь и не может принадлежать тебе, - устало спросил мужчина, смотря на сестру. - Нет! Ты не прав. Он мой, и только мой, - и вновь её смех заполнил комнату. - И никто не посмеет встать между нами. Я уберу её, так же, как и всех остальных. - Ты собираешься убить Королеву. Отравишь ее, так же, как и тех девушек, на которых положил глаз этот принц? – поразился парень. – Ты с ума сошла. Если их убийц никто не искал, то смерть Королевы не останется незаметной. И они найдут, кто убил её. Опомнись. Забудь его. - Нет, Фред. Нет. Я не знаю почему, но он относится к ней как-то по-другому. С большим вниманием. Он полюбил её. ЕЁ, А НЕ МЕНЯ! – кувшин, стоящий на столе, полетел и с громким звоном разбился об стену. – Да, и ещё она не совсем обычная Королева. У неё есть свои способности, о которых она пока не знает. А, если узнает, то мне придётся ещё труднее. Но ничего, я это исправлю. Я устраню эту проблему. Сейчас они пока в ссоре. Пускай поживёт пару дней. А после она решит выброситься из окна. Сама, из-за не любви к мужу. Пострадает, пострадает... Напишет предсмертную записку и уйдёт. Всё. А я постараюсь и утешу бедного, убитого горем Короля. Ему ведь так нужна будет поддержка, - после этих слов она вновь засмеялась, а Фредерик окончательно понял, что его сестра сошла с ума. И больше он так не мог. Настало время прекратить все эти безумия. И он знал, к кому ему обратиться. * * * Глеб в комнате так и не появился, как обещал. Всю ночь он провёл в своём кабинете, на диване. Компанию ему составила бутылка вина. Он сидел с бокалом в руке и смотрел на огонь в камине. Цвет её волос... Да, это уже не лечится. И чёрт его дёрнул остановить Элеонору и спросить, о каком письме шла речь. Но какого же было его удивление, когда наутро к нему в кабинет зашёл его отец. - Замечательно, Глеб, - сказал он, когда увидел пустую бутылку. Глеб смотрел на него с болезненным видом. – А ведь мы с тобой после коронации говорили насчёт того, чт бы ты Таню не обижал. Говорили и о том, что она просто этого не заслуживает. А ты что творишь? – голос его был спокоен, но крайне осуждающий. - Что мне делать, отец? – страдальчески спросил тот у Стефана. - Я не знаю, что ты именно натворил, раз ночуешь в кабинете. Но явно не просто накричал в приступе ревности. Так вот, мне хотелось бы знать ситуацию подробнее. И Глеб ему рассказал, ничего не тая. Всё, начиная с утра и заканчивая его запиской с просьбой прощения. Во время рассказ он ни разу не посмотрел на Стефана. Хотя, и не зря. Весь вид того показывал его мысли. Все они были отражены на лице, и самая главная была: «Да уж. Наградил Господь сыном!». - Так что мне теперь делать? Она меня не простит и будет совершенно права. Я кретин, придурок. - Самокритика - это хорошо. Особенно в твоём случае. Ну, да ладно. Посмотрим, что можно сделать. С этими словами Стефан направился к двери, но, дотронувшись до ручки, повернулся и спросил. – Кстати, у меня к тебе вопрос. У тебя с Элеонорой всё те же отношения? - Нет, - удивился Глеб. - У меня со свадьбы ни одной интрижки не было. Не знаю, не могу. Просто не могу. Кажется, что… что я её предаю. - Это хорошо, - и только тот хотел выйти, как Глеб снова окликнул его. - Постой, а…, а от куда ты узнал, что мы с Таней… - Ты ещё слишком молод, чтобы понять. Но когда-нибудь, на что я очень надеюсь, ты поймёшь, и будешь хорошим Королём. Тем более, кое-что у нас в крови. Больше он ничего не сказал и вышел за дверь. Глеб ещё много думал о его словах и не мог понять, что же у них в крови. Но ни его размышления, ни тишина в его кабинете не могли дать ему ответ. Единственное, что могло это сделать, было время. И ничто больше.