Ты красивая, как осень - хочу тебя целовать. В твоей голове вопросы, в моей просто пустота. Ты же знаешь, в любви просто не бывает никогда, Потому, я молча взял тебя, просто поцеловал. Ты красивая, как осень, ну а я - простой пацан. У меня 500 рублей, McDonalds тоже ресторан. Ты же знаешь - пацаны, мы не берём слова назад, Так что наши поцелуи с тобой - это навсегда.
егор натс - ты красивая, как осень.
***
Антон встал пораньше для того, чтобы успеть доехать до корпуса. В первый день не хочется опаздывать. Второй курс, уже все знают о таком студенте, как Антон Шастун, да и репутация у него хорошая. Опоздать — непозволительная роскошь, учитывая место, где он учится. Он всегда приезжает вовремя. Точнее — раньше на полчаса. Но это его абсолютно не напрягает. Особенно зимой, когда невозможно продержаться на улице даже 10 минут, а в корпус ещё не пускают. Абсолютно не напрягает, ага. Это воспитали в нём родители. Когда с самого детства всегда в движении, всегда что-то учишь, всегда как в жопу ужаленный… в общем — Антон привык. В какой-то момент. Шастун с самого детства готовился к поступлению именно в МГУ на факультет изящных искусств. Его пробирал такой восторг каждый раз, когда он слышал это название, что родители сразу же предприняли попытки отправить его в музыкальную школу, на рисование, на танцы. И не прогадали. Антон везде отличался прекрасными результатами. Кроме балета. Это именно то направление в танцах, которое, в силу его комплекции, а парень он был высокий (под два метра) и временами неуклюжий, ему не удавалось освоить хорошо. Нет, в теории он преуспевал, а вот на практике было весьма трудно. Ещё с музыкой складывалось, если честно, не очень, но он старался. Вывозил на этих стараниях просто всё. Впрочем. Его это не очень волновало. Он старался, преподаватели хвалили, зная, что он прекрасно справлялся со всем, что ему готовила судьба (в данном случае под судьбой понимается учёба), и Антон просто плыл по течению. По течению пиздеца. Кстати, о пиздеце. Антон находил отдушину в том, что матерится. Преподаватели не знали эту его сторону. Он старался вообще не сквернословить в их присутствии, если только тихо кому-то что-то сказать или выразить на ушко недовольство предметом или критериями к курсовой работе. Поэтому Антон, весь такой из себя изящная шпала, обучающийся на факультете изящных искусств, чувствовал себя Ханной Монтаной. А я живу две жизни. Именно так. Антон смотрел этот сериал тайком. В перерывах между кружками или уроками, если эти перерывы вообще были. Он смотрел не так много сериалов, отдыхал не так часто, да и вообще хотел стать лучше в том, чем занимается. Горькая усмешка. Антон в повседневной жизни очень весёлый человек, который своей энергией сбивал напрочь все двери в сердцах людей, что были рядом. А наедине сам с собой тухнет часто. В какой-то момент он просто понял, что может, оказывается, уставать. Но привычка вечно что-то делать и учить — никуда не исчезает. Шастун понимает, что умные люди сходят с ума, но умным себя не считал. Самокритика — главная бич в его жизни. Именно бич. Сука, потому что. Ему всегда было мало того, что есть. Стремление к перфекционизму, желание быть ещё лучше, чем есть, шаги только вперёд, забивая на всё, что происходит вокруг. Он так профукал развод родителей, выпускной вечер в школе и ещё много чего важного. А самое главное, что он невозвратно похерил, — счастливое детство. Антон останавливается около пустой курилки. Да, он курит. И нет, он не считает это чем-то плохим. Потому что курит он изящно. Всё, как надо. Под стать факультету. Он выкуривает две сигареты, протирает руки салфетками влажными, жуёт жвачку ментоловую, потом освежителем для полости рта брызгает и направляется дальше. Такие ритуалы привычны. Антон даже не думает о том, что это странно. А вот студенты, стоящие в курилке, наблюдающие за ним… Не важно. Потому что Шастуну откровенно похер. Родители не знают, что он курит. Он живёт один на съёмной квартире, а сам из Воронежа. И преподаватели тоже не знают. Им и не надо. Имидж. И всё такое. Антон спотыкается и чуть ли не падает прямо на ступеньках в корпус, но вовремя хватается за перила. Первый день не может начаться так. Поэтому Шастун быстро выравнивается, оглядывается и заходит в здание, сразу же поднимаясь к нужному кабинету, где у них по расписанию должна быть первая пара по новому предмету, смысл которого парень не улавливал. А особенно — смысл его проведения на данном факультете. У него тут литература, история искусств, сольфеджио и всякие такие вот предметы, но правоведение здесь никак не стыкуется. Антон плюхается на своё излюбленное место в каждом кабинете. Он любит сидеть пониже. Ближе к первым рядам. Примерно на третьем. Чтобы слышать и видеть преподавателя. Предпочитает сидеть с самого края, чтобы потом спокойно выйти. Эд — это Эд Выграновский — всегда сидит рядом. Они с Антоном сразу подружились. У Эдика татуировки по всему телу, много серёжек в ушах и хищный взгляд. На него посмотришь — сразу упиздовать подальше хочется. Но Антон сразу понял, что парень он прикольный, когда в первый день на самой первой паре тот поделился с ним клубничной шоколадкой. Это же святое. А Шастун обожал сладости и готов был есть их вечно. — Шаст, как думаешь, — Антон косится на Эда, который задумчиво водит карандашом по странице скетчбука, где уже прорисовывался силуэт какого-то незнакомца, которого парень где-то случайно увидел и решил зарисовать, как он обычно это делал. — Какой у нас будет преподаватель по праву? — Вроде сказали, что какой-то взрослый и очень строгий мужик. — Антон заглядывает в расписание, читая ФИО. — Арсений Сергеевич Попов. — Да это я понял. — Антон приглянулся и увидел, как пальцы, сжимающие карандаш, водили по листу, прорисовывая линию челюсти, а затем нос… немного вздёрнутый. — Какими характеристиками он будет обладать? Полный он? Худой? Какой? Как думаешь? Эдуард всегда был где-то в себе. Он был странным, но уникальным. Шастун привык. Он вздохнул, потёр виски пальцами и сказал именно так, как велит его изящный ум. — Да мне этот твой Арсений Сергеевич нахуй не нужЁн. Сечёшь? Сдался он мне? Вкрадчивый, но бархатный тембр за спиной заставил замереть на месте. — Насколько я знаю, никому я не сдавался. — Антон делает лицо а-ля «проебался», прекрасно понимая, кто стоит за его спиной. — Особенно, вам. Шастун медленно поворачивается и видит воплощение рисунка Эдика прямо перед собой. Нос, губы, челюсть. Это точно он. Антон, естественно, находится с ответом, но сам же себе поражается, когда понимает, что это похоже на наезд. А он с преподавателями никогда не конфликтует. Потому что не было поводов для конфликтов. Да и сейчас нет, но почему-то Антон допускает вольность в своём поведении и высказываниях. Пиздец. Приехали. — А что во мне такого? Эд бьёт по ноге ботинком под столом, но поздняк метаться. Арсений Сергеевич хмыкает. Красиво хмыкает. Антон теперь понимает, почему Эдик захотел написать его портрет. У Арсения Сергеевича глаза до пиздеца голубые. Байкал. Небо. Лёд. Шастун залипает, потому что таких глаз не видел ещё ни у кого. Да, он красивый. Ему лет 35, наверное. Антон привык всех оценивать. Любит он это делать. И к своему сожалению, Арсению за внешность вообще нечего было предъявить. Тёмный пиджак на тёмную водолазку с горлом сверху. Джинсы чёрные обтягивают стройные ноги. Он поправляет чёлку, наблюдая за тем, как его разглядывает студент. А Антон… Антон просто любит оценивать. Он же говорил. Преподаватель вырывает его в реальность, заставляя ещё больше захотеть конфликта. Шастун держит себя в руках, понимая, что минута — и всё. Почему он так бесит? Антон был шкодливым, весёлым и взбалмошным, но не в универе. Только не здесь. А этот Арсений… просто исключительный случай. — Вы правы, нет в вас ничего такого, кроме грязного рта, из которого вырываются такие же грязные слова. Антон немного тушуется. Совсем немного. Мурашки по позвоночнику. Таким взглядом убить можно, Арсений Сергеевич. Вот это знакомство. Ничего не скажешь. — Фамилия? — Шастун. — Приятно познакомиться, Шастун. Арсений Сергеевич. — Да понял уже. — Ещё одна минута понимания вас не убьёт. Надеюсь, вы осознаёте, что такого на своём предмете я не потерплю. — Уже все, кажется, косились в их сторону. Антон понимал, что проебался конкретно, потому что все знали его, как человека, у которого не было ни одного конфликта с преподавателями. — Надеюсь, вы больше не будете выражаться во время моих занятий. Странно, что на таком факультете учатся такие особы, как вы. Преподаватель начал двигаться в сторону рабочего места, давая понять, что разговор окончен, но у Антона внутри начало твориться что-то невообразимое. Он не смог промолчать, снова удивляя себя этим фактом. Да и не только себя. Все глазели на них так, будто здесь происходит шоу. Любопытные дохера. Нет, ну надо думать. Антошка-то решил нажить себе проблем. А он не хотел. Правда. Просто этот Арсений… исключительный случай. Он уже говорил. — Такие — это какие, Арсений Сергеевич? Мужчина оборачивается, приподнимает уголок губ и ставит точку в их разговоре словом, которое было помечено кавычками. Потому что Арсений Сергеевич произнёс его таким тоном, что Антону впервые в жизни захотелось немного уебать человека. Дожили. Вот раздражает же, ну. До усрачки. — Изящные. Вот баклан. Антон выругался про себя, не успевая продолжить перепалку, потому что прозвенел звонок. Впервые кто-то вызывает у Шастуна такие чувства и эмоции. Раздражение? Злость? Наверное, вместе. После того, как Арсений Сергеевич рассказал, кем является, выставил критерии к получению зачёта, а затем и экзамена, пояснил правила поведения (явно для Шастуна), Антон вообще не хотел, чтобы в его жизни был данный предмет. И данный человек. Да, за его движениями хотелось наблюдать, хотелось рассмотреть его, но это только с точки зрения творческого настроя. Антон всё-таки творческая личность. Но вот правоведение — это вообще левая направленность, которая Шастуну абсолютно ни к чему. Да и всем остальным тоже. Ему хватает своей специальности. Дичайшая несправедливость. Арсений Сергеевич диктует тему, рассказывает что-то, но Антон не слушает. Он рассматривает этого странного человека, иногда косясь в сторону блокнота Эда, который вообще не записывает ничего, продолжая медленно чиркать карандашом. Шастун понимает, что этому портрету не хватает голубой краски. Бахнуть по глазам. Эдик всегда даёт названия своим творениям. Поэтому внизу сразу же появляется строчка: «Ты красив, как осень». Пиздец — одним словом. Фантазия Эда на высоте. Антон вздыхает и записывает лекцию, только потом понимая, что его фамилия при перекличке в конце пары из уст преподавателя звучит по-особенному. Вот тебе и знакомство. Первый в жизни конфликт. Первый в его жизни преподаватель, который выбесил до усрачки в первую же встречу. Первый проёб. Антон выдыхает с облегчением, когда звенит звонок. Они с Эдом переговариваются насчёт портрета препода, пока собираются, и Шаст узнает, что Эдик реально видел Арсения Сергеевича около корпуса. И решил, что хочет запечатлеть его на листе карандашом. — Шастун, останься. Антон сначала непонимающе хмурится, а затем понимает, что Арсений Сергеевич смотрит на него в упор. Кто-то из проходящих мимо студентов произносит: — Кого-то сейчас жёстко накажут. И Антон закатывает глаза. Эдик обещает подождать за дверью, и они остаются вдвоём. Арсений вздыхает, смотрит пару секунд, облокачивается бедром на свой стол и, наконец, начинает разговор, потому что вот лично Антону не всралось тут стоять с ним. Он его одним своим видом красивым бесит. Зачем вообще быть таким? Шастун не часто встречает людей с такой… энергетикой. И внешностью. И голосом. И всем. Да не важно. Это всё его творческая натура, что так и тянется к неизведанному. — Я знаю, что ты прилежный студент. Что у тебя никогда не было конфликтов. Что ты прекрасно справляешься со всеми предметами. И у меня вопрос. Перешёл на ты. Какой быстрый. — Слушаю. Главное — сохранять спокойствие. Какое, блять, спокойствие, когда на тебя так смотрят? Вот же ж… чёрт. Препод ниже ростом, но Антон вдруг чувствует себя не на почти два метра, а ещё ниже, чем Арсений Сергеевич. Парень никогда не отличался мышцами или физической подготовкой. Он был худощавым и высоким. Он лопоухий немного, у него веснушки, да и вообще — он подходил под все стандарты того типа людей, которые учились на факультете с таким изящным названием, но вот неуклюжесть… Не важно. Девушки считали всё это трогательным. — Я один такой преподаватель, к которому у тебя неприязнь с первой секунды? Антон хлопает глазами, а затем задумывается о том, есть ли у него вообще неприязнь к этому человеку? Он привык прислушиваться к внутренним ощущениям. И кроме раздражения он не чувствовал ничего. — У меня нет к вам неприязни. — Арсений всё ещё пристально смотрит на него, а Шастуну хочется, чтобы он перестал это делать. Слишком яркие у него глаза. Слишком чистые. Слишком парадоксальные. Да и вообще. — И почему это я не изящный? Хмыкает. Снова хмыкает. — Тебя это задело? — Нет. Совсем нет. Антон быстро мотает головой, понимая, что не может он такого себе позволить. Взгляд на часы. До пары минут 10, а ещё переодеться. Латино-американские танцы — это вам не шутки. — Прошу прощения, если это прозвучало грубо и тебе стало неприятно. Но ты сам знаешь, почему я это сказал. Антон сглатывает, переводя взгляд куда-то за Арсения, потому что невозможно уже терпеть этот лёд. — Тогда, и я прошу прощения. — Одолжение мне делаешь? Шастун вздыхает, чуть ли глаза не закатывая. Вот снова он бесить начинает. А вроде пять секунд назад был нормальным мужиком, ну. Парень не успевает ответить. — Я надеюсь, что больше между нами не будет конфликтов. И у тебя с моим предметом сложатся такие же прекрасные отношения, как с остальными. — И с вами. Пиздец. И зачем он это ляпнул? Нет, сегодня явно странный день, начиная с того, что он поскользнулся, а затем сам начал конфликтовать, да и вообще сейчас стоит и говорит этому красивому негодяю, хотя… почему негодяю? Антон просто продолжает пялиться, не понимая, что происходит, а происходит пиздец, который он начинает осознавать сразу же, как только понимает, что действительно считает своего преподавателя по правоведению красивым. Красив, как осень. Арсений Сергеевич приподнимает уголок губ, будто щурится, чем застаёт Антона врасплох ещё раз, потому что тот в упор не может прочитать этот взгляд, и произносит: — Если тебе так хочется. Не хочется. Неа. Антон мысленно даёт себе подзатыльник и вылетает пулей из кабинета, даже не прощаясь. Эд перехватывает за руку, останавливая немного, и до раздевалки они идут вместе. Молча. Эдик не спрашивает. Антон не рассказывает. Ему надо переварить. Он не понимает реакцию своего организма. Если бы Арсений Сергеевич был алкоголем, то он был бы очень крепким. Пара по танцам проходит быстро и весело. Антон даже отвлекается, наблюдая за Эдом, который трясёт своим задом с таким остервенением, что хочется следом пуститься в пляс. Но Антон своё оттанцевал. Преподаватель совершенно не обрадовала их, когда оповестила о том, что начинаются занятия по балету. А у Антона проблемы. Мало ему Арсения Сергеевича. Он такого стресса не ловил уже год. Да он даже перед экзаменами так не переживал, как сейчас от мысли о том, что теперь в его жизни появился раздражающий одним собой преподаватель по праву… и балет. Арсений Сергеевич и балет. Звучит, как название романтического, позитивного, мотивационного фильма про человека, который преуспел в балете, через многое прошёл и стал успешным. Но на самом деле… это, блять, хоррор, триллер и экшн в одном флаконе. Антон любил сочинять стихи и истории, поэтому быстро сообразил четыре строчки, которыми поделился с Эдом сразу после их написания. Эдик долго ржал, сказал, что Антон похож на первоклассника, который решил позадирать девчонку, в которую втюрился, чем очень озадачил Шастуна. — В каком месте мои стихи говорят об этом? — Тох, ты написал, что глаза Арсения Сергеевича, как чёрные дыры, которые затягивают в свои дебри, а взгляд похож на мачете, которое разрубает тебя. Как я могу ещё понимать эти строки? Тебе понравился наш препод, Шаст. Признайся себе в этом. — Ты дурак? Но вместо того, чтобы ответить на выпад выпадом, Эд подошёл поближе и игриво изогнул бровь. — Видел Эдика Выграновского? Красивый, да? Тебе нравится? — Эд, ты говоришь про себя вообще-то, ты в курсе? Охуел? — Антон готов прибить друга за такие мысли в сторону Арсения. Он написал в конце, что Арсений ему нахуй не нужён. Эта главная мысль. А не какие-то там глаза-омуты и всё в таком духе. — И с какого хера ты взял, что мне нравится Арсений Сергеевич? Эдик снова поржал, отмахиваясь тем, что пошутил, и они отправились на следующую пару. Только вот листок со стихотворением так и остался лежать на подоконнике в бесконечных коридорах университета.твои глаза — чёртовы чёрные дыры с оттенком байкала. затягивают в свои дебри. и бесит это до усрачки. как мачете разрубает твой взгляд. этакий красивый манерный пижон. смотришь так, что остаёшься на языке вкусом моей ментоловой любимой жвачки, а на деле — ты мне нахуй не нужён.