Крыши домов дрожат под тяжестью дней. Небесный пастух пасёт облака. Город стреляет в ночь дробью огней, Но ночь сильней, её власть велика. А тем, кто ложится спать, Спокойного сна, спокойная ночь. Тем, кто ложится спать, спокойного сна. Спокойная ночь.
кино — спокойная ночь
***
Они легли спать в обед, но проснулись поздно. Антон не мог уснуть долго, но даже не помнит, как провалился в сон под мирное дыхание Арсения. Он просто лежал, думал о том, как будет завтра писать конспекты, делать практические, и уснул. Проснулся он, когда за окном было уже темно. Почему проснулся? Потому что Попова рядом не оказалось. Он был ближе к кухне. Он как раз шёл туда. Антон проводил его спину взглядом и посмотрел на часы, тут же просыпаясь окончательно. Какого хера он спал до десяти часов вечера? Он и таблетки вечерние не выпил из-за того, что спал. А как ночью спать? А завтра он будет варёной сосиской, да? Радовало одно. Он так давно хорошо не спал. И суть в том, что он так спал только потому, что рядом был Арсений Сергеевич. Это факт. Антону понравилось. Парень встаёт и потирает глаза ладонями, сглатывая. В горле пересохло, состояние не айс, ноги еле ворочаются, когда он с тяжёлым вздохом встаёт и направляется к мужчине. Арсений мягко улыбается, задумчиво сверля стакан с кофе взглядом, но когда видит Антона, поднимает голову и смотрит просто задумчиво. Без улыбки. Шастун наливает себе воды и немного смачивает горло. Арсений всё ещё смотрит, не отрываясь. Антон открывает коробку с отсеками для таблеток, выбирает ту, что на вечер сегодняшнего дня, кладёт в рот и запивает. Только после этого он снова смотрит на Арсения. Но задать вопрос не успевает, потому что Попов успешно опережает его в этом действии. Нет, ну медленно Антон думает, ну и что? В их паре за мозг всё же отвечает Попов. Шастун знает, что не глупый, но Арсений Сергеевич выигрывает по всем параметрам. Отрицать бесполезно. В чём-то Антон лучше, в чём-то Арсений, но мозг — именно мужчина. Антон знает, что может на него положиться. Странное ощущение. Они начали отношения недавно, но для Антона Арсений стал таким важным человеком, что другие бы лишь удивились. И осудили. Давайте ещё возьмем в расчёт то, что они как бы оба мужчины, у обоих есть члены, есть мозги, симпатия друг к другу взаимная, а вокруг общество стереотипное и не совсем толерантное. — Выспался? Антон выдыхает. — Так хорошо выспался, что странно. — Почему? Мужчина мягко улыбается. Снова. Глаза байкальские снова такие чистые, голубые, красивые до чёртиков. Антон подходит ближе и поджимает губы. — Не знаю. Наверное, потому что ты мирно сопел рядом со мной. Я никогда так хорошо не спал. А ты? — Аналогично. — Ты спишь так тихо. — Арсений хмурится, протягивает руку и подтягивает тело Антона ближе к себе за пояс. — Будто не дышишь совсем. — Твоего дыхания хватило на нас двоих. — Я громко дышу, да? Попов смеётся, мягко массируя пальцами поясницу. И нет, Антон спокоен. Это кажется правильным. Привычным. Охуительным. Таким, что Антон, конечно, спокоен. Где-то в параллельной вселенной, потому что сейчас он только кажется спокойным. Эти прикосновения отдаются в каждой клеточке его длинного тела. Особенно внизу живота. Но Арсений продолжает массировать кожу, будто ничего такого не делает. Блять, Арсений Сергеевич, имейте совесть, а. — Нет. Но вздыхаешь часто громко. Как будто устал жить. — А я и устал. Просто с недавнего времени появилось одно обстоятельство, из-за которого мне временно хочется… — Обстоятельство? Арсений смотрит уже не мягко. Но и не тяжело. Смотрит очень пристально. Будто пытается понять по глазам, прочитать, вытащить правду. Антону не хочется усложнять. Он отвечает вполне ясно и понятно. — Ты. — Попов выдыхает. И этот выдох какой-то тяжёлый. — Так что не смей думать, что как-то повлиял на ухудшение моего состояния, потому что это нихера не так, Арс. Ты меня спасаешь. От самого себя. — Антон. Арсений сглатывает и смотрит так, что спрятаться хочется. Но не от Попова, а где-нибудь в его ключицах. Зарыться носом в кожу и сидеть так вечно, пока задница не онемеет. — Я удержу. Шастун замирает на месте, потому что всё вдруг встало на свои места. Вот почему Арсений смотрел на него так пристально, вот почему хотел отыскать что-то в его взгляде, вот почему так себя ведёт. Потому что всё слышал. Он слышал тот чёртов вопрос. — Ты слышал, да? Кивок. Арсений убирает руку, встает со стула и направляется в гостиную. Он устало смотрит на часы, кидает взгляд на идущего следом Антона и вздыхает. — Мне надо домой. Завтра не переусердствуй, пожалуйста, ладно? Антон растерянно кивает, не ожидая, что мужчина так быстро начнёт собираться домой, и идёт навстречу. Арсений обнимает, к себе прижимает, в макушку целует, глаза прикрывает на пару секунд. Антон порыву поддаётся, отстраняется, но только для того, чтобы схватить за затылок и притянуть к себе. Впиться в губы за секунду, протолкнуть язык ещё быстрее, начать кусаться, потереться носом о щёку, на мгновенье оторвавшись. Арсений ориентируется быстро, забирает контроль себе, прижимает поближе, пальцем оглаживает скулу, языком своим… ой пиздец. Антон поплыл. Он сейчас маслечко. Его топит. Так сильно, что он течёт. Блять, ну течёт и течёт, что вы сразу начинаете. Арсений вылизывает его рот своим языком. И это ещё мягко сказано. Под таким напором Антон сразу сдаётся, стонет в губы и хватается руками за пояс Арсения, пытаясь найти опору хоть в чём-то. Он не чувствует своего тела. Потому что он чувствует жар везде, где только можно. Попов отпускает через некоторое время, сразу же снова целуя в макушку. Ёбушки-воробушки, Антон шумно выдыхает, но ничего не говорит. Ему бы успокоиться. Прийти бы в себя. Этот мужчина его до безумия доведёт когда-нибудь. Если он так целуется охуенно, то как он… блин. Антон затыкает свой внутренний голос. А потом и вовсе замирает, когда слышит: — Я удержу. Обязательно. Антон понимает, что Арсения задел его вопрос. И возникает множество мыслей о том, почему. В его жизни было что-то похожее? Или он не удержал кого-то? Шастун понимает, что сейчас не очень подходящее время для высказывания своих мыслей по этому поводу, потому немного меняет настроение разговора. — Собираешься быть со мной всю жизнь? Но мужчина не реагирует на смену тона. Он не улыбается, не смеётся, он отвечает так спокойно и странно, что Антону хочется вздрогнуть. — Если не прогонишь. На Байкале не штиль. — А если ты захочешь уйти? — И в мыслях такого нет. На Байкале порывы ветра. Арсений отстраняется, поправляет его чёлку, улыбается, но коротко, и идёт по направлению к выходу. Они прощаются кивками головы и мимолетными улыбками. Шастун садится на подоконник на кухне, открывает форточку и достаёт из пачки сигарету. Антону иногда необходимо успокоиться. И сигареты помогают. Да, в голову не ударяет так приятно, как раньше. Но эта привычка, что стала ритуалом, помогает отвлечься. Даже если ты думаешь о чём-то вечном или тяжёлом, дым становится другом и молчаливым слушателем твоих мыслей. Он не осудит. Как там пелось? Если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день? Антон в эту ночь не спит.***
В воскресенье, как и ожидалось, Антон сидит за предметами целый день. Он не спал всю ночь, но энергия есть. Банки с энергетиками, которые он купил сегодняшним холодным утром, стоят рядышком на полу. Надо будет потом выкинуть, чтобы Арсений случайно не увидел. Шастуну вообще лучше бы не пить такое. Но по-другому он не смог бы просидеть целый день, прерываясь лишь на то, чтобы выпить таблетки и покурить. Он снова не ел, но так не ебёт вся эта еда, если честно. Ему просто нужно было выполнить все задания. И он это сделал. Да, обещал сделать лишь большую часть, но сделал всё. Абсолютно всё. Голова болела сильно, так что сверху он ещё и закинулся обезболом. Он ответил на сообщения Эда, отчитался по здоровью Арсению и лёг спать. В эту ночь он спал, но беспокойно. Ему снилась какая-то ересь про инопланетян, которые прилетели забрать его на свою планету, но он отказался лететь, потому что ему нужно сдать право. Пиздец, даже во сне он от Арсения никуда не девается. Кстати, к семинару он тоже подготовился. Утром понедельника он чувствовал себя размазнёй. На завтрак была сигарета. И кофе. Антон привёл себя в порядок, принял душ, оделся и кинул в рюкзак всё необходимое, резко вспоминая, что у него только пальто, а на улице колотун, блять, такой, что ему бы всё-таки съездить за своей тёплой курткой. Пальто он зимнее не хочет тащить, но у него есть классная куртка. Тёплая до усрачки. И задницу прикрывает. Да, Антону важно, чтобы его задница была под прикрытием. Он никогда не понимал тех, кто в зимнюю пору покупает вот эти вот короткие куртки. Для чего? Короче, жопа должна быть в тепле. Антон вынес мусор и пошёл к метро. Даже место было. Поэтому всю дорогу он тупо пялился в окно, а точнее — в стену. Мыслей было мало. Сегодня у него пять пар, которые нужно было пережить после такого прекрасного перерыва. Пара у Арсения сегодня четвёртая. И за это время ему ещё нужно попытаться показать преподавателям всё то, что он выполнил. Эд сказал, что припрётся на пару к Арсению. Поэтому Шастун куковал один. Универ не встретил радужно. Его послали нахуй (практически прямым текстом) три препода, с которыми у Антона были хорошие отношения. И Шастун начал злиться, потому что его всегда добивала данная несправедливость. Ты ходишь на все пары, не пропускаешь, выполняешь всё, ходишь на олимпиады-хулиады, занимаешь места, являешься гордостью университета, но как только ты пропустил по состоянию здоровья — все твои достижения нахуй никому не всрались бы. Ему теперь ебаться с этими предметами… Антон выдыхает свободнее, когда удаётся решить проблему с одним из них. Он успешно защищает работы и уходит на пару к Арсению. Эд уже сидит на их месте, подпирая рукой подбородок, но как только Антон плюхается рядом, тут же обнимает за плечи и дышит куда-то в шею. По-счастливому дышит, потому что теперь не будет один отсиживать пары. Друг возвращает свою тушку в нормальное состояние. — Тох, Арс никого не жалеет вообще. Но он такой уставший был в пятницу. Я аж испугался. — Да, я тоже заметил. — Он был у тебя? Антон кивает. — Несколько раз. — И чё вы там? Интим — не интим? Шпили-вили? Давай, рассказывай во всех подробностях, мне для науки. — Выграновский, иди в задницу. И пиши фанфики-хуянтики свои сам. Или ты думаешь, что я правда буду рассказывать тебе о членах в заднице во всех подробностях, когда это произойдёт? Эдик не успевает продолжить, потому что звенит звонок. Арсений заходит в аудиторию. Антон сразу же начинает рассматривать его и замечает, что глаза по-прежнему уставшие. Лёгкие порывы ветра, но небо уже пасмурное. Попов приветствует студентов и поднимает взгляд на Антона. — Шастун, вы ли это? Я уже успел соскучиться по вам. Как самочувствие? Эд почти ржёт. Арсений отлично играет роль простого преподавателя. Шикарный у Антона мужик. Не поспоришь даже с самим собой. Да и спорить не хочется. У Антона точно не было шанса устоять. — Арсений Сергеевич, всё в порядке. Было кому обо мне заботиться. — Рад за тебя, Шастун. Готов отвечать? Кивок. Потому что реально готов. Но Попов вздыхает и мягко произносит: — Это хорошо, но отвечать будете сегодня не вы. Поберегите голову до следующей пары. Выграновский, готовы? Эдик резко перестает ржать и теперь уже улыбается Шастун. Ярко и широко. Арсений улыбается тоже. И Эд с отчаянием в глазах встаёт со своего места. Арсений ставит ему «хорошо» и благодарит рядом сидящего Антона за помощь другу, успевая пошутить том, что скоро сделает подсказки на семинарах, как в «кто хочет стать миллионером». Хорошая пара сегодня. Но Шастун постоянно возвращается к мыслям о том, почему Арс такой замученный и загруженный. После пары он спускается к столу мужчины и с ходу спрашивает, не забывая о том, что вокруг всё ещё студенты: — Всё в порядке? Попов мягко улыбается. — Да. — Нам нужно потом поговорить. Арсений Сергеевич смотрит пристально лишь пару секунд, но кивает. Антон делает вывод. Значит, есть… о чём поговорить. На последнюю пару к Воле Антон идёт встревоженный. Потому что по словам Эда — тот всё знает о них с Поповым. Если мать ещё не позвонила, значит, Воля ничего не сказал. Да и к тому же — нахер ему это надо? Просто Антон слишком волнуется по этому поводу. Почему? Зачем? А главное — нахуя? Спросите вы. Наверное. А Антон ответит. Он и сам не знает. — Шастунишка, ты как? Пролечился? Странно. Никаких подколов, никакой злости, просто интерес. — Всё окей, готов к труду и обороне. — Итс вери гуд, Шастун. — Павел Алексеевич, вы же войдёте в моё положение, правда? Воля цокает. — А я низней, андерстэнд? Вот если постараешься хорошо на парах, тогда толкинг эбаут зис, а сейчас — поговорим о другом. Пара проходит спокойно. Но после неё Шастуна никто и не собирался отпускать просто так. Воля посадил его напротив себя и внимательно начал рассматривать. Все уже разбежались по домам, а у Антона здесь допрос. Нет, он знал, что Паша не оставит его в покое, но хотелось простого человеческого пойти домой и уснуть. Ещё с Арсом хотелось увидеться, но у него, судя по состоянию, загруженная не только голова, но и график работы. — Почему я узнаю о том, что вы с Арсом вместе от него, а не от тебя? Антон вздыхает. — Я вообще не хотел никому говорить. Знает только Эд, теперь и вы. Зачем всё разглашать? — Я сделаю вид, что не обиделся. Антон хмурится. — Так вы не против? — А почему я должен быть против? Нет, я, конечно, понимаю и учитываю все риски, но вы оба толковые особи мужского пола, поэтому я уверен, что информация про ваши отношения никуда не протиснется. Я про Арсения знаю много чего. Поэтому просто хочу предупредить — у него есть скелет в шкафу, который он никому не показывает. — А вам показал? — Показал. Только потому, что я сам подвёл к этому, а он находился в таком состоянии, когда пришлось показать. — И что же это? — Не моя тайна, Антон. — Почему вы разозлились, когда он рассказал о нас? — Уже кто-то доложил? — У меня свои глаза и уши в универе. — И имя этим глазам и ушам: Эдуард Выграновский. Антон коротко смеётся. Про их дружбу знают, наверное, все. Да и забыть их вполне сложно. Высокая изящная шпала и татуированный дерзко-красивый плэйбой. Ну как таких забыть? — Вы матери не сказали? — Я вообще, что ли, дурак по-твоему, Шаст? — Нет, просто мне почему-то стало не по себе, когда я понял, что вы знаете всё. — Это твоя личная жизнь. Я в неё лезть не буду. Могу дать ещё один совет. Ну как совет… просто дополнительная информация или предупреждение. Как хочешь считай. — Давайте. Воля облизывает губы, прикусывая нижнюю. — Арсений — сложный человек. Я был удивлён, что вы сошлись так быстро. — То есть он удивлен не тем, что они вообще сошлись, а тем, что они, блять, слишком быстро это сделали? — Поэтому я разозлился, когда узнал о том, что вы так быстро начали всё это. Если бы ты узнал его поближе, понял бы, что он за фрукт, и я не уверен, что ты бы пошёл на эти отношения вообще. Антон сидит и переваривает. Нет, он знал изначально, что у него не было шансов против Арсения Сергеевича. И это факт. Вот только на душе всё тревожнее и тревожнее. Что же такого случилось? — Я знал, что ты его зацепил. С самого начала. Но я не буду рассказывать тебе историю о том, как он вообще узнал о таком персонаже, как ты. Пусть сам рассказывает. Просто я волнуюсь за вас обоих, потому что мы не чужие люди друг другу. Антон поджимает губы. Перед ним самый святой человек на свете. — Это как-то связано с моим состоянием? Его скелет в шкафу. Павел сглатывает. И кивает. — Связано. Но не напрямую. Скорее… косвенно. Антон вздыхает, вспоминает, что нужно выпить таблетки, поэтому лезет в рюкзак, достаёт контейнер и закидывает беленькие солнышки в рот. Да, он так называет таблеточки. Есть ещё просто солнышки, а есть летающие тарелки и капсулы времени. Воля наливает чая, двигает конфеты, и они болтают об учёбе всё оставшееся время. Итог разговора подводит Павел Алексеевич. — Не переживай, Тох. С учёбой разрешится. Они не такие дураки, чтобы просрать такого прекрасного студента. Антон улыбается, пишет Арсению с просьбой о встрече, но получает отрицательный ответ из-за дипломов и курсовых. Сегодня Арсений весь в работе, а Антон в мыслях. В дверях Воля всё-таки говорит то, что хотел, наверное, сказать ещё с самого начала их разговора. Шастун отчётливо видел его сомнения и загруженность во время их дискуссии. — Я не хочу, чтобы вам обоим было потом паршиво, Антон. Я в курсе того, что творится в твоей жизни, потому что вытаскивал тебя из квартиры в полумёртвом состоянии тогда. И я знаю, через что прошёл Арс. Я не знаю, как вы вообще сошлись. Поверь, я до сих пор удивлён, что он не захотел подольше растянуть ваше знакомство. Или вообще не отступил. — Первый шаг к отношениям сделал я. — Даже если так. Он же поддался. Антон вздыхает. Воля всегда такой хороший. Всегда такой понимающий. Всегда такой… человечный. У него глаза всегда горят энтузиазмом и добротой. К нему хочется прийти за советом, с ним хочется говорить, потому что знаешь, что он всегда тебя примет и поддержит. Антон не говорил Арсению о том, что это Воля спас его. О том, что если бы не мужчина, он бы так и не проснулся. А ведь Воля просто вёз ему яблоки, которые мама передала. Арсений вообще не знает, что Антон мог умереть. Да Антон Павлу Алексеевичу жизнью обязан. Парень выдыхает ещё раз. — У него был в жизни человек, которого он не смог удержать? Воля молчит. Но его взгляда хватает. Шастун уходит быстро, едет на метро, в квартиру врывается тоже быстро. Звонит Эду, просит сигарет купить по пути и пиваса. Сегодня ему нужно немного расслабиться. На завтра ничего не нужно делать. Антон грузится даже после того, как Эд рассказывает пару весёлых историй из универа и бутылки пива. Потому что в мыслях Антона лишь одно. Ему бы просто понять Арсения. На Байкале ветреная ночь.