«Эти чувства из прошлого иногда ко мне возвращаются. Вместе с тогдашним шумом дождя, тогдашним запахом ветра…»
Слышится шуршание практически у самых ушей. Миран приоткрывает глаза лишь на мгновение, успев увидеть красивый потолок. Вторая попытка становится более удачной — они открываются полностью. Женщина бегает взглядом, стараясь понять, где находится. Она пытается вспомнить моменты, которые произошли раньше, чем она успела упасть — появление Чонгука на сцене. Он точно был там. Но на секунду это кажется бредом. Скорее всего, солнечный удар. Ханын говорил, чтобы Ким одевалась более свободно, потому что на улице пекло, но брюнетка, никого не слушая поступила по-своему и надела любимый свободный пиджак и брюки. Все встает на свои места. Скорее всего, она в больнице, а рядом сидит муж и сын. Но все рушится, когда Миран приподнимается с кровати и встречается взглядом с ним. Черные, как смоль глаза, которые совсем не изменились. Миран помнила их именно такими. Глубокими, темными, из которых невозможно выбраться, если заплыл. Женщина давится воздухом, кашляет, но взгляд не отводит. — Проснулась? — от этого голоса снова хочется провалиться в сон. Он грубый, но и ласковый одновременно. Именно такой, каким говорил Чонгук в палате больницы. — Не хотел тревожить, но Чимин сказал, что ты вот-вот придешь в себя. Ничего серьезного. Врач сказал, что ты здорова. Брюнетка вновь теряется: смотрит в глаза Чона непонимающе, будто до сих пор не верит в происходящее. Жмурится несколько раз, трет пальцами, но родная фигура никуда не смещается — мужчина сидит все также ровно, напротив. — Почему ты здесь? Я умерла? — глупый вопрос, из-за которого блондин начинает звонко смеяться. — Чонгук, почему… Ты же… Я была на похоронах… — на глаза снова набегают слезы. Женщина кое-как старается сдерживаться, но, когда понимает, что они струйками текут по щекам — бесполезно. Двадцать лет назад. Больница в Пусане. — Ты правда собираешься застрелиться? — Чимин хмуро осматривает друга, сидящего на кровати. — Ты же понимаешь, что никто не сможет потянуть ответственность, которая лежит на тебе… — Пистолет… У меня есть план, Пак, но это все будет строго между нами, — серьезно говорит Чон. Он берет в руки пистолет и осматривает его с разных углов. — Инсценировка смерти. Она необходима. — Что? — непонимающе спрашивает Чимин. — Так будет лучше. На данном этапе Тэхен не успокоится, а так полиция сможет посадить его. Миран не сможет жить нормально, понимаешь? — мужчина поджимает губы, лишь на секунду вспоминая девушку. — Я хочу дать ей свободу. Она не сможет быть со мной. Не выживет в таких условиях. Пока за мной бегают, я не смогу обеспечить ей безопасность. — Тогда в чем заключается твой план? — Я выстрелю. Но не в рот. Стены будут в крови. Твоя задача: договориться с похоронным бюро, с загсом и врачами. Не думаю, что они откажутся, предложи ты им в пять раз больше ежемесячной зарплаты. Похороны пройдут, но хоронить меня будут в закрытом гробу. Он будет пустой, но все будут думать, что там я, Чон Чонгук, — Чимин смотрит на него как на сумасшедшего, однако не перебивает и слушает дальше. — Гроб не откроют, потому что это страшно. Считай, Чонгук застрелил себя в рот. Интересно, кому будет приятно на это смотреть? Верно, друг мой, никому. — Это звучит абсурдно… — Я буду скрываться. Твоя задача: поддерживать бизнес самостоятельно, своим лицом, выдавая все мои документы и действия за свои. Особо никаких морок. Главное, чтобы все думали, что ты стал главой компании. Перепиши дом загородом на Миран. Отдай ей мою машину. Пусть все будет реалистично. Не связывайся с ней ровно до того момента, пока я не скажу. Минимум людей должны знать о том, что я не умер, — Чон опускает пистолет на кровать, а затем снимает с предохранителя. — Не переживай. Все пройдет гладко. Главное, чтобы все мои враги отступили. Я не могу рисковать снова. Ни Миран, ни тобой, ни собой, Чимин-а. — Я тебя понял. Тогда прямо сейчас пойду к главному врачу. Надеюсь, что все пройдет хорошо. Как и просил Чонгук — похороны прошли в закрытом гробу. Многие плакали, а некоторые стояли с каменными лицами. Никто не возникал и не просил открыть гроб — все прекрасно понимали, что выглядит Чон, мягко говоря, не очень. Чимину впервые было жаль человека. Он никогда не видел, чтобы люди так плакали. Миран ревела навзрыд, не давала подойти к гробу, стояла до последнего. В ее глазах было отчаянье, отречение. Она не верила до последнего, и в тот момент Паку захотелось, чтобы так продолжалось всегда. Лучше бы девушка до последнего верила, чтобы сейчас снова не страдать. Чонгук наблюдал. Он следил за Ким, почти за каждым ее действием. Всегда был рядом издалека, не позволяя переступить черту и подойти ближе. Хотелось. Хотелось до боли в голове, но мужчина стойко держался и стоял в стороне. Ударом стала свадьба — после того момента Чонгук не приходил, лишь изредка спрашивал Чимина. Наше время, Сеул. — Инсценировка? — женщина округляет глаза. Она хватается рукой за край одеяла и тянет на себя. Миран отказывается верить в происходящее, просто не может принять. Как Чонгук может быть жив? Как он мог так поступить? — Уходи… просто уйди, — слова звучат крайне отстранено. Со выглядит напуганной и нелюдимой. Ее лицо совсем бледное. — Уходи! — последние слова звучат особенно громко, потому выводят мужчину из транса. — Не могу поверить, нет… — Тебе нужно время, понимаю, — он утвердительно качает головой, складывая руки на груди. — Твоя семья дома. Твой сын сказал, что знает меня и доверился. Не знаю, правда, насколько хорошо, но в нем явно читалась искренность. Хороший парень, красивый. — Видеть тебя не могу. И не хочу, — женщина хмурится. Она встает с кровати, и чуть пошатнувшись, подходит ближе. Со замахивается рукой, но останавливает ладонь прямо перед щекой блондина. Рука трясется, глаза бегают по родному лицу, однако мужчина даже не дергается, словно ожидал такого действия. Был готов заранее. — Чонгук, прошу, просто уйти. Уйди и никогда больше не появляйся… — Тяжело? Понимаю. — Ни черта ты не понимаешь, гребанный мудак! Ты всегда думал лишь о себе, — брюнетка растерянно опускает руки вниз и глубоко вздыхает. По щекам вновь начинают течь слезы, а голова кругом идет от информации. Она до сих пор не может поверить. — Я все время приходила на твою могилу, разговаривала с тобой, но по факту все оказалось фальшей… Твоей очередной игрой, в которую ты меня не посвятил. Поиграл и бросил — это твой девиз? Ты так и остался эгоистичным монстром. — Миран, — имя из его уст звучит как-то по-особенному странно. Взгляд Чона меняется; становится более серьезным и непроницательным. — Выбирай выражения. — Я не могу в данном случае сказать по-другому! — женщина начинает кричать. Голова снова кружится, а тошнота поступает к горлу, потому она бессильно опускается на кровать и наклоняет голову, разглядывая деревья за окном. — Чимин подбросит тебя до дома, — Чон аккуратно касается плеча, но Ким даже не реагирует. Она ничего не отвечает, продолжает смотреть в окно, старательно делая вид, что все в порядке. Но на самом деле, внутри творится самая настоящая буря. Эмоции зашкаливают, сердце бешено бьется. Миран до последнего думает, что все происходящее — страшный сон. Такие снились ей ранее, но почему сейчас он выглядит таким реалистичным? Чимин ведет машину в полной тишине. Миран благодарна ему, потому что особо желания разговаривать нет. Конечно, она знала, что Пак далеко не ангел, но надеялась, что за последний год между ними образовалась связь. Даже когда у женщины были подозрения по поводу Чонгука, он соврал. Выставил ее ненормальной дурой. Чимин даже ездил с ней в дом, помогал и делал вид, что совсем ничего не знает. Сейчас Миран кажется, что его появление не было случайностью. Скорее всего, Чон специально отправил его. — Ты в порядке? — мужчина нарушает тишину, бросив на брюнетку мимолетный взгляд. — Миран, я понимаю, что… — Замолчи, — грубо отвечает Со, глубоко вздохнув. Чимин понимает, потому больше ничего не говорит.***
Тэхен не контролирует себя. Он раскидывает бумаги в разные стороны; они летят со стола на пол, оседают под ноги. Киму все равно. Сейчас мужчина слишком зол, чтобы контролировать себя. Тэхен скидывает с рабочего стола компьютер, который с грохотом отправляется следом за бумагами. В кабинет моментально забегает Амбрэла, которая прикрывает рот от ужаса. Отец выглядит слишком злым. Он всегда был сдержан, конечно, мог поругать и позлиться, но сейчас Ким выглядит особенно злостно. Его брови сведены, зубы скалятся, а из уст летят самые отборные маты. — Папа… — Ким делает шаг вперед, но за это получает громкое и ясное: «уйди отсюда!». Девушка испуганно осматривает кабинет, поднимает бумаги под ногами и складывает в стопку. Не уходит, ждет, когда отец придёт в себя и успокоится. — Амбрэла, выйти из кабинета прямо сейчас! — голос звучит еще громче, потому режет уши, но брюнетка никуда не уходит. Смотрит, но с места не двигается. Перед глазами та же картина: «Меня зовут Чон Чонгук.» Чертов маньяк, все еще жив. Это ударило ниже пояса. — Папа, что произошло? Где мама…? — Немедленно выйти из кабинета! Амбрэла окидывает взглядом отца и помещение, а затем выбегает, закрыв за собой дверь. Слышится новый грохот, из-за чего девушка вжимает голову в плечи. Она достает телефон и набирает давно выученный номер: «Чонгук». — Да? — Ты можешь… Можешь приехать? — ее голос звучит особенно испуганно. Амбрэла рвано дышит, спотыкается об свою же ногу, из-за чего чуть не летит носом в пол. — Чонгук, пожалуйста, мне страшно находится тут. — Что случилось? — отчётливо спрашивает парень. — Отец сошел с ума. Я не знаю, что случилось и где мама, но мне страшно. Они приехали после открытия центра и разошлись в разные стороны. Мама ушла, а папа с катушек слетел! Чонгук молчит почти полминуты. Он не знает, как быть. С одной стороны, с минуты на минуту должна приехать мама, которая написала сообщение десять минут назад, а с другой стороны: у Амбрэлы не понятно, что происходит. Чонгук самолично слышит звуки в телефоне, как ее отец психует, и скорее всего понимает, почему. Его отец тоже не находит себе места. Обзванивает все больницы в поисках своей жены, пока сам Со таит одну огромную тайну. Миран с Чонгуком. Нельзя допустить, чтобы Ханын об этом узнал. — Я… Я буду через полчаса, хорошо? Уйди в комнату. — Хорошо. Спасибо, Чонгук. Стоило парню отключить телефон, как в дверь звонят. Он быстро ее открывает и осматривает лицо матери, которое бледнее полотна. Она медленно проходит в дом, не спеша снимает обувь и молча проходит в комнату. Ханын спускается со второго этажа и крепко обнимает жену, шепча ей что-то на ухо. Чонгуку не больно от того, что сердце матери не принадлежит отцу. Скорее больно от того, что в их семье есть обман. Он примет что угодно, лишь бы Миран не врала. На вранье долго не вывезешь. — Где ты была? Я обзвонил все больницы! — мужчина отходит в сторону и крепко сжимает женские плечи, смотря прямо в глаза. Миран же не смотрит; опускает взгляд, а после переводит благодарный взгляд на Чонгука, который ничего не рассказал. — Миран! — Я была в больнице. На осмотре. Сказали, что простой солнечный удар. Я в порядке, — слова звучат особенно сухо. Женщина будто находится совсем не здесь, а где-то там, все еще с Чон Чонгуком. — Боже мой, — он глубоко вздыхает и снова прижимает женщину к себе, поглаживая свободной рукой по черным волосам. — Больше не пропадай вот так. Я не переживу. Чонгук молча опускает глаза и надевает на ноги кроссовки. Сейчас родителям явно не до него. Женщина поднимается в комнату. Она запирает дверь изнутри и скатывается вниз по стенке, поджимая под себя ноги. Миран зарывается руками в черную капну волос и громко вздыхает. Слезы наворачиваются на глазах; их невозможно сдержать. Все до сих пор кажется простым сном. Брюнетка берет в руки телефон, когда слышит уведомление. «Если ты захочешь встретиться или поговорить, то просто напиши. Я приеду в любой момент». От такого сообщения становится еще дурнее. Женщина опускает голову на колени и начинает тихонько плакать. Все снова пошло под откос. Чонгук подходит к дому Ким и набирает сообщение о том, чтобы девушка выходила из дома. Амбрэла выбегает, стоит ей только получить его. Девушка сразу же зарывается в чонгуковы объятия, опуская заплаканные глаза на белую толстовку. — Ты хочешь пойти куда-то? — Чонгук обеспокоенно смотрит на макушку черных волос. — Давай не будем стоять тут, иначе твой отец еще больше сойдет с ума. — Да. Давай пойдем в парк через дорогу, — Амбрэла слабо кивает и берет Чона за руку, опустив глаза на переплетенные пальцы. — Извини, что вот так подорвала тебя из дома. — Все в порядке. Они долго сидят в тишине на лавке. Амбрэла рассматривает свои ноги, водит кроссовком по песку и глубоко вздыхает. Чонгук молча смотрит, не в праве нарушить тишину. — Я не знаю, что произошло, — начинает голубоглазая. — Но это все так странно… — Чон Чонгук жив, — кратко отвечает брюнет. Амбрэла изумленно поднимает на него взгляд и замирает. Как это жив? Чонгук сам говорил, что он мертв, что это все невозможно, и вообще, он был похоронен двадцать лет назад. — Как жив? Что за шутки? — Наверное, твой отец взбесился из-за этого. Я же рассказывал тебе всю историю. Не может принять этот факт, потому так и реагирует. Вымещает злость таким странным способом, — парень поджимает губы. Он кладет руку на колено девушки и слабо сжимает. — Я не знаю, как такое произошло. Скорее всего, Чон Чонгук инсценировал свою смерть. Вот только не понятно, для чего именно, — он задумчиво хмурит брови. — В любом случае, главное, что ты в порядке, — Со раздвигает руки и слабо улыбается. — Иди ко мне. И Амбрэла поддается вперед, утопая в любимых объятиях. Становится спокойнее.***
— Все прошло хорошо. Инвесторы остались довольны, Ким Намджун рад, да и в целом сегодняшний день принес много прибыли, — Чимин кладет на стол бумагу с отсчетами за день. Вот только Чонгук его не слушает. Он погружен в свои мысли. Вертит в руках стакан и смотрит куда угодно, но не на друга. — Чонгук? — Я слышу. Отсчеты. Все рады, — мужчина жмурится, переводя взгляд на Пака. — Я рад. Да, тоже рад. — Встреча с ней вывела тебя из колеи. Отреагировала не так, как ты хотел? На самом деле, — Пак садится на стул. — Она еще держится. На месте Миран я пришел бы в бешенство. Ты обманывал ее двадцать лет. Конечно, тут бы любой злился… — Ты так хорошо меня подбадриваешь. Может, стоит уводить тебя? — мужчина приподнимает брови и отпивает бурбон. — Ладно. Ты многое сделал. — Чонгук, ей просто нужно время. Просто прими тот факт, что у нее есть семья и сын. Ты думал, что она расцелует тебя и повесится на шее? Ошибаешься. Миран еще та штучка, просто так не дастся. Ты и сам это прекрасно знаешь, — Чимин откидывается на спинку кресла, приподнимая голову. — Я устал. Сегодня было слишком жарко, а еще этот Юнги… У него язык бесповоротный. Болтал и болтал. Не могу его видеть ближайшую неделю точно. — Чимин, я и так потратил слишком много, — Чонгук нервно трет виски пальцами, громко вздыхая. — Правильно ли я вообще сделал, что снова появился? — Гук, я не знаю.***
На часах одиннадцать вечера. Миран стоит у огромного здания, перебирая ногами. На улице достаточно холодно, а она вырядилась так, словно на улице жарит. Холодный воздух выходит из рта от каждого вздоха, женщина убирает руки в карманы брюк и замирает, когда видит знакомую фигуру. Чонгук встает напротив, молчит с минуту, и лишь потом слабо улыбается. Мужчина снимает с себя черный пиджак и накидывает на хрупкие плечи. — Извини, что опоздал. Меня задержал работник, — Чон прищуривается так, словно изучает лицо. — Наверное, тебе интересно, зачем я попросил тебя прийти. Я мог приехать и сам, но не думаю, что остался бы незамеченным. — Ближе к делу, Чонгук, — сухо отвечает брюнетка. — Ты со мной так холодна… — он усмехается. — Прямо как погода в этот летний день. — Тебе смешно? — Ни в коем случае. Давай пройдем вовнутрь, не хочу, чтобы ты мерзла тут, — Чон аккуратно берет Со за руку, и на удивление, она не вырывается. Рука идеально подходит под чонгукову, потому складывается впечатление, что так и должно быть. Словно ее рука создана для его ладони. — Я переехал, поэтому многие вещи еще не разобраны. Не удивляйся, если будет небольшой бардак. Я не специально, — на губах снова появляется едва заметная улыбка. Миран заходит в светлую квартиру. Она осматривается по сторонам. Все сделано в минимализме, как и любит Чонгук. Стены белые, потолок натяжной, но серый. Небольшие пустые полки, огромные окна и шторы до пола. В углу стоят большие коробки, в которых сложены вещи. — Зачем? Для чего ты позвал меня? — Миран смотрит прямо в глаза, и Чонгук кое-как сдерживается, чтобы не поцеловать. Но вместо этого он медленно подходит вперед, тем самым спрашивая разрешения на более близкий контакт. Женщина стоит, как вкопанная несколько секунд, дает подойти ближе, но затем делает несколько шагов назад. — Не прокатит. Чонгук, для чего ты меня позвал? — Все такая же недоступная. Допустим, хотел провести с тобой время, но не думаю, что для тебя это было бы веской причиной, чтобы прийти, — он вскидывает брови и наклоняет голову. Миран хочется сказать, что да. Была бы. Но вместо этого выжидающе смотрит. — Наверное, мне стоит перед тобой объясниться. — Знаешь, меня мало интересует, почему ты пропадал все это время. Раньше я страдала, пыталась понять, почему так? Зачем ты решил себя пристрелить? Но сейчас я понимаю, какой была дурой. Мне правда не о чем с тобой разговаривать, Чон Чонгук, — она сжимает руки в кулаки, пальцами касаясь и впиваясь в нежную кожу. Так легче. Моральную боль, хоть и временно, можно заглушить физической. — Мне было тяжело. Правда тяжело, Чонгук. Но знаешь, что придавало мне сил? То, что ты, — Ким тычет в него пальцем. — Убил всю мою семью. Забрал у меня все. Даже самого себя. — Знаешь, я не хочу быть школьником, которого отсчитывает учительница. Мы оба взрослые люди, поэтому просто дай мне сказать, — блондин медленно опускает ее руку, не прерывая зрительный контакт. — Так и не нужно. Я ухожу, — Миран идет в сторону выхода, но Чон перегораживает ей дорогу, вытягивая руки в стороны. Женщина хмуро смотрит на него, пытается оттолкнуть, но мужчина продолжает стоять, не обращая на нее внимания. — Было плохой затеей увидится с тобой. Ты не меняешься. — Было бы лучше, если бы поменялся? Ты же полюбила меня таким, — эти слова прямо в сердце. Ким молча опускает руки и голову, смотря на босые ноги. — Или я говорю не правду? — он продолжает давить на самое больное, вынуждая не смотреть вверх. Тело будто оковами сковало, не пошевелиться. Как называется чувство, когда хочешь уйти и остаться одновременно? Блондин обвивает руками тонкую талию, прижимает к себе, но Миран ничего не делает; все также отстранено смотрит вниз, не обнимает в ответ, но утыкается макушкой в чужую грудь и выдыхает. Знакомый запах. Навевает ностальгией. — Я не хотел тебя бросать. Миран, ты прекрасно знаешь, кто я, какой человек… Это было вынужденной мерой, против которой я ничего не мог сделать. За мной стояло куча людей, которые готовы были прикончить в любой момент. И дело даже не в том, что это коснется меня. Вы с Чимином также были под угрозой. Я не мог жертвовать тобой и им. Мне нужно было время, чтобы восстановится после ранения, нужно было разобраться с бизнесом, с врагами. Это не делается за месяц или год. Мне правда пришлось ждать. — Ты эгоист… — шепчет женщина. — Поставить меня в известность не было одним из вариантов? Я могла подождать, сколько требуется. — Пойми, это было необходимо, — он опускает голову на женское плечо, зарывается лицом в черные волосы, прикрывая глаза. — Я не мог… — Давно ли в тебе столько благородия? — Сам не знаю, — Миран чувствует легкую усмешку. Миран отстраняется. Она поднимает на мужчину заплаканные глаза и присаживается на корточки перед ним. Чонгук непонимающе смотрит на нее, приоткрыв глаза. — Не могу… не могу принять тот факт, что ты жив. Я столько пережила. Это не год, не пять, это двадцать лет, Чонгук. Одна четвертая жизни, если я, конечно, доживу до этого времени. Мне тяжело. Все навалилось слишком быстро, что я до сих пор не верю. Не могу. Ты стоишь передо мной, говоришь со мной, обнимаешь, и кажется, словно только вчера я стояла около твоей кровати и говорила самые искренние слова в своей жизни. Но одновременно с этим я ощущаю пропасть между нами. Эти двадцать лет не прошли бесследно. У меня есть взрослый сын, есть муж, Чонгук. Это такая ответственность. Я не могу все бросить и сделать вид, что ничего не было. — Я понимаю, потому не прошу тебя о большем, Миран, — Чонгук садится перед ней, но не на корточки, а на колени. Его благородие куда-то резко ушло, весь эгоизм и принципы испарились, стоило увидеть это родное заплаканное лицо. Слишком больно. И не только Миран. — Ты не просишь о большем, однако захотел этой встречи. Ты просто мог проигнорировать тот факт, что я была на открытии, что мы разговаривали в палате. Мог не звать меня сюда. Я правда не понимаю, на что ты рассчитываешь… — женщина поджимает губы. Она смотрит на Чона со всей искренностью, с непониманием во взгляде. — Ты создал мираж из чувств, а затем ушел. Скажи, мне правда показалось? Ты не настоящий… Мужчина глубоко вздыхает. Сейчас бы закурить сигарету и напиться до беспамятства, но вместо этого он тянется вперед и кладет руки на плечи Ким, испытуемо заглядывая в карие глаза. — Скажешь «да», и я найду и сделаю любую вещь, стоит тебе только попросить. Я никогда не доведу тебя до слез, буду только с тобой. Я никогда не прощу никого, кто посмеет навредить тебе, и мне будет плевать, кто это будет. Могу и убить за тебя.