О бедном шисюне замолвите слово!

      Словно объединенные в одну огромную ментальную сеть, тем не менее, заклинатели не могли взаимодействовать друг с другом. Они лишь видели из неопределенной точки поднимающегося к вершине неизвестной горы другого заклинателя, сжимающего в руке исторгающий темную энергию меч. Он должен был выбросить проклятый предмет, а лучше — уничтожить, пока тот не повлиял как-либо, но заклинатель уверенно сжимал рукоять меча, и от него самого исходила смешанная противоречащая мощь.       Узнавшие в молодом заклинателе Ло Бинхэ, некоторые мысленно закричали в раздрае эмоций, а когда впереди показался старый священный Храм, были взбудоражены все. Не знать символику Храма На Границе, у которого не было ни имени, ни настоятеля, ни даже послушников, являлось постыдным для заклинателя любого уровня, хотя это место не играло ни малейшей существенной роли в мире культиваторов пути бессмертия. Все знали только то, что Храм На Границе был расположен на блуждающей земле, не привязанный к какому-то конкретному месту ни в одном из Царств, но был одной из фиксированных точек, через которую можно было перебраться из одного мира в другой. Вот только кто знает, куда именно выбросит этот переход, ведь многие смельчаки из него, если находили, не возвращались. Серые флаги венчали строение, а на барельефах были изображены неизвестные письмена и картины битв, которых в этом мире не было, или же память о которых давным давно стерлась. Специфическая энергетика пронзила их так, будто они стояли рядом с самим Ло Бинхэ там, но никто не смог сбежать или докричаться до него, и заклинатели были вынуждены наблюдать, как совершается действо.       Что произошло конкретно, так никто и не понял. Вот Ло Бинхэ вонзил проклятый меч в покрытый каменными плитами пол перед входом в Храм На Границе, а вот их накрыло ужасающее неопределяемое чувство, которое было невозможно описать. Будто что-то одновременно разрывалось и зарастало заново, заклинатели слышали даже не ушами, а душами лишь странные звуки, вылетевшие из их сознания в тот же миг, как все закончилось.       Осевший на одно колено Ло Бинхэ обеими руками держался за меч, находясь на пустыре в месте, где раньше находился Храм, а на небе сгущались тучи Небесной Скорби, которой были достойны лишь избранные самими Небесными чиновниками единицы. Жадные взгляды впивались в изнеможенного Ло Бинхэ со всех сторон, пока небесная тьма нарастала. Пока что далекие высокие вспышки придавали почти слившимся тучам клубящиеся очертания, но Ло Бинхэ, совсем не волнуясь, поднял голову к небу, сквозь прищуренные веки глядя на сами Небеса. Прежде, чем первая молния пронзила его, он крепко встал на обе ноги, продолжая упираться кончиком меча в землю.       … Три… Семь… Двенадцать… От грома Небесной Скорби сотрясалось все сущее. Священная сила, облаченная в форму молнии, пронзала небольшое по сравнению с собою тело, пропитывая его светлой силой. Если Ло Бинхэ не сможет продержаться, весь он, вся его суть просто сгорит от небесного гнева. Но если он справится…       … Двадцать два… Двадцать восемь… Страшному грохоту не было конца, а сердца наблюдателей обмирали от ужаса и благоговения. Даже прошлый император мира заклинателей перетерпел лишь пятнадцать ударов, что уже считалось великим подвигом. Только что Ло Бинхэ разделил Царство Людей от прочих миров, что с опозданием дошло до заклинателей, а был вынужден терпеть уже начавшийся третий десяток. Как только тридцатая молния обрушилась на него, Ло Бинхэ выплюнул поток крови. На побелевшей коже подбородка кровь казалась совсем черной, но это лишь добавило сострадания и восхищения чужой мужественностью.       Тридцать третий удар стал последним. Ло Бинхэ вновь рухнул на колено, не имея возможности даже выпустить меча. Все его тело содрогалось в мелкой судороге, но наблюдатели прекрасно осознавали — он справился.       Мин Фань резко распахнул глаза, подлетая на кровати, когда ментальная сеть распалась и он смог выбраться из оков сна. Несмотря на то, что все происходящее транслировалось через Царство Снов, подлинность увиденного не подвергалась сомнению. Это являлось чем-то равному божественному откровению, тем более узреть два подвига подряд.       Было удивительно то, что Небеса, наверняка, Мин Фань был в этом уверен, зная сущность и смешанную кровь Ло Бинхэ, подвергли его такому испытанию и позволили его пройти. Тридцать с лишним ударов, подумать только… — Ло Бинхэ… — Шисюн.       Мин Фань успел подхватить рухнувшее на кровать тело на рефлексах. Упавший из портала Ло Бинхэ выглядел печально, и от него исходил оглушающий запах озона и подпаленной одежды, но, как оказалось после спешной проверки, кроме истощения ничего не было. И тем не менее Ло Бинхэ смотрел на него печальным взглядом, будто был готов с минуты на минуту скончаться, и трогательно жался ближе. — Ты в порядке, — протяжно выдохнул Мин Фань. Он признавался себе, что волновался совсем не меньше прочих, даже больше, зная про подноготную происходящего безумия. К тому же, несмотря на то, что любви к Бинхэ как таковой Мин Фань не испытывал, этот мальчик вырос практически на его глазах и стал мужчиной, тем более он, пусть и наполовину вынужденно, даже делил с ним постель. Ло Бинхэ занимал значительную позицию в его жизни, и Мин Фань не мог не переживать о нем. — Заставил же ты меня понервничать. — Знаешь, о чем я думал, когда стоял под этим черным небом? — поняв, что Мин Фань не собирался ничего предпринимать и просто лежал рядом, Бинхэ наскоро скинул верхние одежды и забрался к нему под бок, почти с головой уходя под одеяло. Мин Фань с вопросом промычал, приобнимая его. — Я просил твоей руки у них. И каждый раз чувствовал чужой гнев, стоило духовной энергии в форме тока пройти сквозь тело. Но я выстоял под каждой, — Бинхэ посмотрел прищурившемуся Мин Фаню в лицо. Почти безэмоциональное лицо его не обманывало, так как Бинхэ чувствовал ускорившееся сердцебиение, и это заставляло его улыбаться все шире и радостней. — Шисюн… — он рвано вдохнул. — Мин Фань, я люблю тебя. — Знаю, — Мин Фань слабо улыбнулся, прижимая разомлевшего от усталости и счастья Ло Бинхэ ближе. Его взгляд был глубоко и мрачно задумчив, чего другой совершенно не замечал. — Я это знаю.