_________
Первое, что замечает Цзян Чэн, это то, что он больше не на причале. Это не могло быть им. То, на чём он лежал, было слишком мягким. Цзян Чэн пока не может открыть глаза, но тянется руками и чувствует… Шерсть? Когда Цзян Чэну наконец удается открыть глаза, он обнаруживает, что его рука лежит на спящей собаке. Как… — Она не переставала следовать за нами и лаяла, пока мы не позволили ей залезть с вами в койку. Она сильно напугала Вэй Усяня. Цзян Чэн поворачивает голову и смотрит на Лицинь-цзе. Он садится и оглядывается вокруг. Он на Пристани Лотоса. Он в целительских покоях. Лицинь-цзе протягивает Цзян Чэну чашку. Он берет её, пробормотав «спасибо» и тихонько отпивает. Лицинь-цзе только кивает в ответ и садится рядом с его койкой. Цзян Чэн продолжает потягивать из чашки, когда переводит взгляд за её спину и тут же выплёвывает чай. На полу в лекарских покоях спали его племянник, главный ученик, Вэй Усянь и Лань Сичэнь. Что за… Лицинь-цзе нежно берёт его запястье, прерывая. — Пусть поспят, мне пришлось их всех вырубить после второго дня. Именно тогда Цзян Чэн замечает, насколько темны круги под глазами Лицинь-цзе. — Сколько? Цзян Чэн чувствует, как дрожит рука на его запястье. — Четыре дня. Цзян Чэн просто смотрит на неё. — Мы почти опоздали. Снадобье слишком долго находилось у вас в крови. Мы не знали, доберетесь ли вы до Пристани Лотоса. Цзян Чэн наблюдает, как глаза Лицинь-цзе становятся влажными от непролитых слез. — Прости меня, — бормочет он. Слезы сорвались и уже катились по щекам Лицинь-цзе. — Нет, Глава Ордена. Это вы меня простите. Трясущиеся руки Лицинь-цзе вытирают слёзы. — Глава Ордена, мы не знаем, как помочь вам, если вы не скажете, что случилось. Цзян Чэн чувствует, как его глаза начинают слезиться. — Я не знаю, что со мной, Лицинь-цзе. Лицинь-цзе просто смотрит на него нежным взглядом. — Тогда мы разберемся с этим вместе, Глава Ордена. Цзян Чэн поднимает руку, чтобы заглушить рыдания, что рвутся изо рта. — Хорошо, Лицинь-цзе. Она просто забирает чашку из его рук и садится рядом с ним. Она нежно тянет к Цзян Чэну руки и ничего не говорит, когда он крепко обнимает и рыдает у неё на груди. Когда Цзян Чэн, наконец, успокаивается — он понимает, что кое-что забыл. — Спасибо, Лицинь-цзе. Спасибо. Цзян Чэн чувствовал, что Лицинь-цзе поднесла руку к его волосам и успокаивающе провела по ним. — Меня не за что благодарить, Глава Ордена. Это само собой разумеющееся. Цзян Чэн просто закрывает глаза и позволяет себе заснуть под её нежное бормотание.__________
Цзян Чэн сидит у окна своей спальни и смотрит, как лодки заходят и выходят в Пристань. Из задумчивости его вырывает собака, облизывающая его лицо, на что он смеряет её взглядом. Когда она отвечает ему своими зелёными глазами, уставившимися на него, Цзян Чэн просто вздыхает и протягивает руку, чтобы почесать ей за ушком. Он смотрит на свой стол, где Лицинь-цзе работает над своей бумажной работой. Ему разрешили вернуться в свою комнату после того, как Лицинь-цзе убедилась, что с ним всё в порядке. Но она настояла на том, чтобы он не был один и что в ближайшем будущем рядом с ним всегда будет кто-нибудь. Она также упомянула о том, что не хотела бы его перенапрягать, поэтому проводить с ним время все будут поочерёдно. Цзян Чэн был не против, но ему было скучно. Когда он попытался взять хоть какие-то отчеты, чтобы поработать — они были вырваны у него из рук и Цзян Чэн встретился со строгим взглядом Лицинь-цзе. — Некоторое время вы не будете заниматься делами ордена. Найдите себе занятие в чём-нибудь другом. Но Цзян Чэн на самом деле не знал, что ему делать. Поэтому он сидит у окна и смотрит на озера._________
Спустя пару часов Цзян Чэн слышит, как Лицинь-цзе собирает свои вещи и выходит из комнаты. Он смотрит и видит, что она смотрит на него нежными глазами. — Берегите себя, Глава Ордена. Цзян Чэн мягко улыбается. — Я постараюсь, Лицинь-цзе. Как только она выходит из его спальни, он снова поворачивает голову к окну. И только когда он слышит, как дверь открывается, он оборачивается, чтобы посмотреть, кто будет следующим посетителем. Он видит своего племянника, который ворвался в комнату с такой высокой стопкой книг и заметок, что Цзян Чэн едва мог видеть макушку А-Лина. Цзян Чэн чувствует, как его горло сжимается. Он не знает, что сказать. У него нет слов. Цзян Чэн никогда не хотел показывать своему племяннику ту тьму, что просочилась в его душу и кости. Он хотел оградить А-Лина от всего этого, он не хотел затемнять это маленькое солнышко тенями своей разбитой души. У Цзян Чэна отняли возможность произнести первые слова: его племянник швырнул книги на стол и сразу же начал вытаскивать записи. — Минъюй-сюн и я будем заниматься делами ордена в течение следующих двух недель. Цзян Чэн чувствует, как его горло немного проходит и он хрипит: — Цзинь Лин. — Через пару недель ты сможешь начать медленно браться за работу. — Цзинь Лин. — Мы все решили, что каждые две недели ты будешь проводить выходные в Ланьлине и Гусу по очереди. Тексты предполагают, что смена обстановки сможет помочь. — Цзинь Лин. — В текстах также говорилось, что ведение дневника тоже сможет помочь, поэтому тебе следует начать его вести. — А-Лин. — В книгах также говорилось, что важно делать перерывы и заниматься хобби. Ты ведь любишь каллиграфию? Я видел, что ты пытался скрыть это, Цзюцзю. Когда становится ясно, что его племянник не собирается останавливаться в ближайшее время, Цзян Чэн отходит от окна, чтобы присесть рядом с ним. Он нежно кладет руку на плечо племянника и смотрит, как слёзы текут из глаз А-Лина на открытые на столе записи. Его племянник не поднимал глаз от своих записей с тех пор, как вошел в комнату. Он смотрит на книги на столе и видит, что почти на каждой странице есть заметки. Когда он продолжает молчать — Цзян Чэн руками поворачивает А-Лина к себе и заключает его в объятия. Похоже, это сломало что-то в его племяннике, потому что в следующий момент эти золотые одежды уже рыдали у него на груди. — Цзюцзю, никогда не повторяй того, что сделал! — рыдает Цзинь Лин. Но Цзян Чэн может только шептать свои извинения в волосы племянника, нежно покачиваясь в объятьях. — Не буду, А-Лин. Прости меня. Я так виноват. Когда его племянник отстраняется, Цзян Чэн уже протягивает руку, чтобы вытереть слезы со щек Цзинь Лина и произносит: — Дерьмово выглядишь. Цзинь Лин давится легким смехом сквозь свои рыдания и протягивает руку к лицу Цзян Чэна, чтобы вытереть и его слёзы, о которых тот даже не подозревал. — Ты выглядишь не лучше, старик. И тут они оба горько хихикают. — Цзюцзю, я больше не маленький ребёнок, я могу помочь. Цзян Чэн смотрит на молодого человека, стоящего перед ним, и его сердце переполняется гордостью. — Хорошо, сопляк. Давай посмотрим записи, что ты принёс.__________
Когда Цзян Чэн просыпается на следующее утро — собака снова облизывает его лицо. — Ты знаешь какой-нибудь другой способ привлечь моё внимание, маленькая негодяйка? Цзян Чэн вздрагивает от грохота в своей комнате, и уже вылезает из постели, чтобы посмотреть, что происходит, когда обнаруживает Вэй Усяня, прячущегося за одной из его штор. Должно быть он вошёл, когда Цзян Чэн ещё спал. — Собака, Цзян Чэн! Собака! Пожалуйста! Цзян Чэн быстро отводит собаку в ванную и закрывает за собой дверь прежде, чем повернуться лицом к Вэй Усяню. Вэй Усянь медленно начинает выходить из-за занавески и теребит её руками. Наступает неловкая тишина, прежде чем Вэй Усянь резко ее прерывает: — Я выбросил табличку, — выпаливает он. Цзян Чэн просто смотрит. — Ну, скорее, я поднял и швырнул её с причала. Я не хотел! Вообще-то, нет. Я абсолютно точно хотел. Вообще, сначала я попытался сломать её, но эта чертова штука не сломалась. Из чего она вообще сделана? Ты мог подумать, что я бросил её на землю и она разбилась, но нет, она осталась в полном порядке. Потом я попытался её сжечь, но это тоже не помогло! Тогда я просто сдался и бросил эту штуку в озеро. Цзян Чэн в ответ лишь моргал. Вэй Усянь смотрит вниз и начинает нервно мять колокольчик на поясе. — Ты действительно напугал нас, диди. Цзян Чэн наконец-то находит силы, чтобы открыть рот. — Прости, — бормочет он. — Хватит извиняться! — огрызается Вэй Усянь. Цзян Чэн отступает на шаг и глаза Вэй Усяня расширяются. — Подожди, нет… я имел в виду… извини, я просто… Цзян Чэн наблюдает, как Вэй Усянь нервно перебирает волосы, играя с красной лентой в них. — Я просто… прости меня. Я должен был что-то сказать, должен был заметить. Я твой шисюн! Я обещал защищать тебя и должен был что-нибудь сделать. Именно я был первым, кто ушел, и не думаю, что хоть когда-нибудь смогу это исправить. Но… прости меня, Цзян Чэн. Цзян Чэн подходит к Вэй Усяню и смотрит ему в глаза. — Я никогда не просил тебя защитить меня. Цзян Чэн видит, как в глазах его шисюна начинают выступать слезы. Он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Я знаю, что у тебя своя жизнь с Хангуан-цзюнем в Облачных Глубинах. Я не прошу тебя отказываться от этого, потому что вижу, как он делает тебя счастливым. Но просто… просто приходи домой время от времени, хорошо? А-цзе ушла и больше не вернется. Ты единственный, кто остался, гэгэ. Вэй Усянь внезапно обхватил его в крепкие объятия и начал шептать: — Я обязательно приду, диди. Я приду. Вэй Усянь отстраняется и с яркой улыбкой продолжает лепетать. — Ох! Когда ты будешь в Облачных Глубинах, я могу показать тебе кроликов! Они такие милые, Цзян Чэн, намного лучше собак. Не думай, что я не потащу тебя и не покажу тебе все свои укрытия от Лань-шифу. Ты будешь проводить со мной очень много времени, нравится тебе это или нет! Цзян Чэн тихонько усмехнулся. — С кем бы я ещё проводил там время, идиот? Вэй Усянь немного хмурится после этих слов и указывает на волосы Цзян Чэна. Когда Цзян Чэн впервые проснулся в лекарских покоях, то обнаружил, что его волосы заплетены в простую косу. Но он слишком устал, чтобы придавать этому особое внимание, поэтому совсем забыл об этом. Но когда Вэй Усянь указал на нее, Цзян Чэн потянул за конец своей косы, чтобы посмотреть. Он заплетена с помощью белой ленты с изображением облаков. Глаза Цзян Чэна расширяются и его лицо становится ярко-красным. — Что за… я не… Как? Когда это случилось? Цзян Чэн видит, как на лице Вэй Усяня расползается лукавая улыбка, и Цзян Чэн хочет задушить его. — Сичэнь-гэ сделал это, как только мы вернулись на Пристань Лотоса. Мысли Цзян Чэна мчатся от одной к другой. Он даже ни разу не смотрел в зеркало с тех пор, как ему разрешили вернуться в свои покои. Это означает… Цзян Чэн закрывает лицо руками. — Лицинь-цзе и А-Лин ничего не сказали, — стонет он. Вэй Усянь только радостно усмехается. — Ты же знаешь, что Лицин-цзе была просто вежлива, а Цзинь Лин предпочел бы лучше выколоть себе глаза, нежели спрашивать о твоей интимной жизни. Цзян Чэн подумывает о том, чтобы выпустить собаку. — Какая ещё интимная жизнь, Вэй Усянь? — рычит он. Вэй Усянь же просто игнорирует его. — Ооооо, братья Лань, да? Они оба действительно… Думаю, Лань-шифу больше никогда не позволит ученикам Юньмэн Цзян войти в Облачные Глубины. Цзян Чэн хватает подушку со своей кровати и бросает её в своего дерьмового гэгэ. — Убирайся, ублюдок! Но «ублюдок» только смеется и скачет к двери. — Минъюй! Твоя очередь! Осторожно, он сейчас немного обиженный! Цзян Минъюй осторожно входит в комнату с широко открытыми глазами, прежде чем низко поклониться. — Глава Ордена Цзян. Цзян Чэн трёт переносицу. Глубоко вздохнув, он посмотрел в глаза Цзян Минъюя, которые были полны замешательства. — Как насчёт прогулки, главный ученик Цзян? Цзян Чэн слышит лай из ванной._________
Собака мчится взад и вперед от Цзян Чэна к краю причала. Она не переставала радостно вилять хвостом с тех пор, как они начали свою прогулку по Пристани Лотоса. Доносящиеся голоса учеников и лодок на озерах успокаивают уши Цзян Чэна. Они начали прогулку как раз в то время, когда все заканчивают свой день и не выходят на улицу. Цзян Чэн видел всего несколько человек, которые бродили тут и там, пока они шли. Цзян Минъюй лишь молча шёл рядом и Цзян Чэн был ему за это благодарен. Иногда было просто приятно существовать без каких-либо ожиданий. Тишина нарушается, когда Цзян Минъюй внезапно останавливается и кланяется ему. — Глава Ордена Цзян, для этого ученика честь, что вы выбрали меня своим преемником, но этот ученик действительно не хочет руководить Пристанью Лотоса в ближайшее время. Цзян Чэн гладит собаку по макушке и смотрит, как склонилась голова ученика. — Цзян Минъюй, ты знаешь, почему я выбрал именно тебя? Цзян Минъюй поднимается и недоуменно смотрит на Цзян Чэна. — Это потому, что ты смотришь на причалы так же, как я. Ты смотришь на Пристань Лотоса и относишься к ней как к дому. Как к чему-то, что ты хочешь защитить. Этому месту нужен кто-то такой. Цзян Чэн глубоко вздыхает, прежде чем продолжить: — Просто раньше я не понимал, что меня ты тоже считаешь частью Пристани Лотоса. Ученик внезапно подходит к нему: — Я всегда буду следовать за вами, Глава Ордена Цзян. Цзян Чэн обнимает Цзян Минъюя и вздыхает: — Спасибо, Цзян Минъюй. Спасибо._________
Звезды уже появились на небе, когда Цзян Чэн и Цзян Минъюй возвращаются в его комнату. Лань Сичэнь стоит возле его двери в своих белоснежных одеждах. Цзян Чэн не может отвести взгляда от этих добрых золотых глаз. Он почувствовал, как Цзян Минъюй быстро поклонился и поспешил удалиться. И тогда наконец Цзян Чэн смог отвести взгляд достаточно, чтобы взглянуть на лоб Лань Сичэня. Его пустой лоб. Потому, что налобная лента Лань Сичэня была вплетена в волосы Цзян Чэна. Когда становится очевидно, что ни один из них не собирался сделать первый шаг — Цзян Чэн проходит мимо Лань Сичэня, чтобы войти в свою комнату. Он бросает взгляд через плечо: — Ты собираешься заходить? Или будешь спать сегодня на улице, Сичэнь? Это, кажется, приводит Лань Сичэня в чувства и он грациозно входит в комнату, закрыв за собой дверь. — Я думал, что говорил тебе называть меня Лань Хуань, Ваньинь. Цзян Чэн краснеет и отворачивается, пытаясь скрыть это. — Ты прав, Лань Хуань. Ты говорил. Цзян Чэн готовится ко сну, чтобы отвлечься от того факта, что Лань Хуань сейчас находится в его спальне. Цзян Чэн указывает на ванную комнату, пока заправляет кровать. — Ты можешь приготовиться ко сну там, Лань Хуань. Он слышит, как тот тихо произносит «спасибо» прежде, чем дверь в ванную закрывается. Цзян Чэн сидит на кровати, пряча лицо в ладонях и собака подходит, чтобы облизать их. Он выглядывает из своих рук и смотрит в её большие ярко-зелёные глаза. — Что мне делать, а? Есть ли у тебя какие-либо идеи? Собака в ответ виляет хвостом. Цзян Чэн вздыхает и залезает под одеяло. Когда он слышит, как дверь в ванную открывается — он закрывает глаза и с опаской ждёт. Слышны лишь шорохи ночных одежд и скрип половиц. Цзян Чэн открывает глаза и видит, как Лань Хуань пытается застелить постель на полу. — Лань Хуань. Старший прекращает свои попытки на полу и смотрит на Цзян Чэна. — Да, Ваньинь? — Что ты делаешь? Цзян Чэн видит, как на щеках Лань Хуаня появляется легкий румянец. — Я не хочу навязываться. Пол довольно удобный, все будет нормально… — Лань Хуань. — Да, Ваньинь? — Ложись в чёртову кровать. — Хорошо, Ваньинь. Цзян Чэн наблюдает, как Лань Хуань залезает под одеяло и поворачивается на бок, чтобы посмотреть на Цзян Чэна. Цзян Чэн повторяет позу Лань Хуаня, поворачиваясь на бок и кладя руки под голову. — Я чуть не потерял тебя, Ваньинь, — шепчет старший. Цзян Чэн закрывает глаза. — Я всё ещё здесь, Лань Хуань. Прости меня. Глаза Цзян Чэна распахиваются, когда он чувствует, как рука ласкает его щеку. Он встречается с мягкими золотыми глазами и грустной улыбкой. — Не извиняйся. Ты не давал мне утонуть всё время, пока я был в уединении, а я даже не смог заставить тебя остаться на чашку чая, Ваньинь. Цзян Чэн поднимает руку, чтобы вытереть слезы, стекающие с лица Лань Хуаня. — Дело не только в тебе. Но ты был со мной в конце. И это всё, что имеет значение, — шепчет Цзян Чэн. Лань Хуань закрывает глаза и наклоняется, касаясь лбом лба Цзян Чэна. — Спасибо за то, что сражался, Ваньинь. Цзян Чэн закрывает глаза. — Спасибо за то, что нашел меня, Лань Хуань. Когда Цзян Чэн открывает глаза, то видит водоворот эмоций в этих золотых глазах, и шепчет: — Я не знаю, как это делается. В этот момент они настолько близко друг к другу, что вынуждены дышать одним дыханием. Цзян Чэн может чувствовать тепло, исходящее от тела Лань Хуаня. — Всё в порядке, Ваньинь. Я тоже не знаю. И на этих словах они оба хихикают. Когда им удается успокоиться, Цзян Чэн не может удержать мысль, что вертится у него на языке. — Ты отдал мне свою налобную ленту. Лань Хуань в ответ только приподнимает бровь. — Ты отдал мне свой колокольчик ясности. Цзян Чэн сильно краснеет от этого, но поскольку они находятся слишком близко друг к другу — ему некуда спрятаться. — Как мы должны объяснить это старейшинам? Лань Хуань задумчиво склоняет голову. — Я думаю, мне всё равно на то, что они об этом подумают. Цзян Чэн лишь смотрит на него и дразнит. — Я думал, ты должен быть ответственным, а, Цзэу-цзюнь? — Я должен быть много ещё каким, Ваньинь. Но я не думаю, что теперь это меня волнует. И Цзян Чэн решает поцеловать его. Он сжимает эти белые одежды и бросается целовать эти мягкие губы. Он чувствует, как Лань Хуань отвечает ему и кусает его в ответ. Цзян Чэн не замечает, как из его рта вырываются тихие стоны, когда Лань Хуань толкается глубже, и все, что Цзян Чэн может сделать — это подчиниться этому чувству. Когда они отстраняются — Цзян Чэн лишь смотрит в глаза Лань Хуаню и расплывается в широченной улыбке. — Засыпай, Ваньинь. Утром мы сможем поговорить ещё. — О, «поговорить»? Так вот чем мы только что занимались. Я никогда раньше так не говорил. Хэй, Лань Хуань… Цзян Чэн чувствует, как чужая рука закрывает его рот и Цзян Чэн игриво смотрит на Лань Хуаня. — Засыпай, Ваньинь. Цзян Чэн убирает руку со рта и придвигается к нему, кладя голову на грудь Лань Хуаня. Он чувствует, как эти сильные руки обнимают его и играют с его волосами. Цзян Чэн закрывает глаза и засыпает, убаюканный сердцебиением Лань Хуаня._________
Когда Цзян Чэн просыпается на следующее утро, он понимает, что сейчас непозволительно рано. Даже Лань Хуань ещё не встал. Цзян Чэн медленно выбирается из этих белых одежд и направляется к окну. Собака просыпается от шума и плюхается рядом с ним, когда он присаживается. — Я еще не дал тебе имени, маленькая негодяйка, а? Собака в ответ облизывает его лицо. — Я думаю, что Баохучжэ тебе очень подходит. Баохучжэ подпрыгивает к нему и в ответ плюхается ему на колени. Цзян Чэн смотрит в окно. Он всё ещё чувствует тьму в себе. Наверное, она никогда до конца не покинет его сердце. Но, возможно, он хотя бы не будет чувствовать, что тонет в этом. Возможно… Он смотрит на спящего Лань Хуаня и чувствует, как его сердце теплеет. И теперь на вопрос «почему он всё ещё здесь?» — он может улыбнуться._________
Он отходит от окна и идет к своему столу, Баохучжэ следует за ним. Он достаёт бумагу, каллиграфическую кисть и тушь. И он начинает первые штрихи.