***
Чёртова мигрень чуть не сожгла мозги, когда они спустились в гостиную: и кто решил с утра включить все лампы в помещении? День и ночь в слизеринском убежище обитал приятный мрак, но что-то пошло не так, и маленькие змеёныши решили выползти на солнышко. Ещё и именно сегодня. Антонин остановился, болезненно зажмуриваясь, и Абраксас понимающе похлопал друга по плечу, разделяя боль. Ему, конечно, было не так плохо, но и не так хорошо, чтобы без зазрения совести угорать над горем ближнего. Хотя двадцать минут назад он почему-то так не думал. Тома на горизонте не было видно, как и Эйвери, из-за чего Абраксас чертыхнулся, уводя своего несовершеннолетнего алкаша на ближайший пуфик. — Поглядите-ка, а вот и наши великие актёры второго плана, — насмешливо пропел Адам Розье, отрываясь от кипы неизвестных листочков в своих руках. Ребята, окружившие его на широком диване, хихикнули, перешёптываясь. — Вот это походка, Долохов! Уже начал репетировать роль тролля? Не открывая глаз, Антонин вскинул руку вверх и оттопырил средний палец. — Лучше бы ты сейчас завалилась, Розэтта, — хрипло проворчал Долохов, падая на пуфик. Он схватился за живот, тихо постанывая от резкого перепада высот. — От твоего сладкого голоса у меня несварение. Розье фыркнул, зачитывая вслух: — «Грязный, смердящий тролль переваливался с ноги на ногу, угрожающе открывая свою беззубую пасть. Несмотря на всю свою показную агрессивность, он выглядел настолько жалко, что даже умирающая Аша хотела отдать ему свой и без того невеликий шанс на обретение счастья», — выдержав паузу, Адам ехидно усмехнулся. — Что ты несёшь, Розье? Писатель из тебя так себе, ты бы лучше задумался над собственным брендом косметики, — откликнулся Малфой, нервно поглядывая на входную дверь гостиной. Ну где же носит Тома? Если Долохов сейчас откинется, то кто будет его развлекать ближайшие четыре года? — Для тебя у меня тоже кое-что есть, госпожа пчела, — Адам затрясся от еле сдерживаемого смеха, в то время как остальные в гостиной уже хохотали в голос. — Видит Бог, ты сейчас в рыло получишь, — гневно прошипел Антонин, потирая виски: и почему все просто не могут заткнуться? — Жалом, — холодно добавил Абраксас, наконец-то замечая листы с гербом Хогвартса в руках Розье. Тот, увидев осознание в зрачках Малфоя, помахал ими, довольно сощуривая глаза. Да ну нет, блять… Только не это. Дверь в гостиную отворилась, впуская в помещение Тома. Его лицо было убийственно непроницаемым, а походка дёрганной, и Абраксас понял, что всё очень плохо. — Плохие новости, — начал Риддл, но застопорился, подметив неспокойную обстановку в общей комнате. Он остановил взгляд на внезапно притихшем Розье и нервно выдохнул через нос, едва заметно двигая челюстью в раздражении. — Так понимаю, вы уже в курсе. — Ну и какая участь уготовлена тебе? — тоскливо поинтересовался Абраксас, пытаясь переварить новую информацию. Антонин в это время, заткнув уши пальцами, сладко сопел, уронив голову на колени друга. Том прикрыл на секунду глаза, успокаиваясь. Его желваки с треском напряглись, а ноздри раздулись, и Абраксасу показалось, что тот сейчас взорвётся. Страшно, очень страшно, Малфой даже сглотнул в ужасе, перебирая в голове самые дебильные варианты ролей, на которые только был способен их чокнутый препод. — А безродный у нас русалочка, — загоготал Кристиан Трэверс, омерзительно чавкая яблоком. Кто вообще пустил его в гостиную?! Рука Риддла дрогнула, крепко сжимая палочку в кармане мантии. Нужно держать себя в руках — не место и не время для прилюдной казни. Пронизывающий взгляд устремился прямо на Трэверса, а потом на погрызенное яблоко, и Том взмолился о том, чтобы оно было отравлено. — Вообще-то «обольстительный русал», — тихо поправил Трэверса Адам, притупляя взгляд. Он закусил губу, и Абраксас, выгнув бровь, непонимающе склонил голову, следя за тем, как Розье кидало то в жар, то в холод. — Розье, тебе в больничное крыло не пора? По-моему, ты перевозбудился, — ухмыльнулся Абраксас, наконец понимая в чём дело. — Пошёл к чёрту, Малфой, — кажется, он… покраснел?! Абраксас, сдерживая смех, горько жалел о том, что Антонин всё это время дрых. Эх, как в такие моменты не хватало его пёрлов! — Оба идите к чёрту, — прошипел Риддл, нервно смахивая кучерявую чёлку с лица. О, великий Салазар, как же он сейчас хотел всё разнести тут! Его сделали посмешищем, клоуном! Немыслимо! Но ничего, всегда выигрывает тот, кто смеётся последним. — Абраксас, буди это недоразумение и за мной. Живо. Том под улюлюканье Трэверса направился к спальням, обдумывая план срыва постановки, а заодно и убийства этого ублюдка Кристиана. Он был так зол, что сейчас, если приглядеться, в его глазах цвета затянутого тучами неба можно было заметить молнии — разъярённые, беспощадные, но такие роскошные. Тому как-то сказали, что в гневе он чудовищно прекрасен. Том тогда не поверил — дичь, загнанная в угол, может только врать. Это видно по глазам. Антонин поднялся после непродолжительных толчков и завис, пытаясь проморгаться. — Я что-то пропустил? — Ещё бы чуть-чуть и проспал апокалипсис, — уныло отозвался Абраксас, спихивая того с пуфика. — Повезло, что Тому присущ самоконтроль. Отчасти. — Какие послушные, — едва слышно пробормотал Адам, вновь зарываясь в листы, но Антонин услышал, поворачивая недовольную моську в его сторону. — Не понял, этот всё никак заткнуться не может? — Пошли давай, герой, — Абраксас последовал за Долоховым, бросая последний взгляд на поникшего Розье. Интересный феномен: Адам Розье был в равной степени как самым отъявленным балаболом в этой школе, так и самым одиноким человеком. Малфой не припоминал, чтобы тот тесно общался с кем-то, кроме своей сестры. Он так же не мог вспомнить ни единого случая, чтобы какой-то конфликт обошёлся без язвительных комментариев Адама, символизировавших отчаянный крик напоминания о себе. Почему он так показательно отрекался от всего, загибаясь в одиночестве? Ведь Абраксас не слепой, он видел, как Розье неотрывно смотрел на Тома, пока тот что-то рассказывал им, как разочарованно закусывал губу, слыша искренний смех в чужой компании. Столько замаскированных комплексов и обиды, что становилось даже жаль. И если раньше хотелось продолжать спор, соревнуясь в количестве изрыгаемых проклятий, то сейчас хотелось спросить «в чём дело?». Абраксас всегда был довольно проницательным человеком, а теперь в компании друзей, похоже, совсем раскис, раз хотелось не послать куда подальше, а помочь. Пусть даже и советом. — Тебе не обязательно быть таким, — бросил напоследок Малфой, больше не оборачиваясь. — На нашем месте мог быть любой, даже ты. Скрывшись за дверью, ведущей к спальням, ребята не увидели затравленный взгляд Адама, полного сомнений и глупой надежды.***
На завтрак ребята пришли уже в полном здравии. Антипохмельное зелье, которое Том каким-то образом позаимствовал у Слизнорта, помогло просто отлично, и Долохов даже попытался расцеловать опешившего от такого проявления благодарности Риддла, за что получил жалящее прямо в нежную пятую точку. Том аргументировал это тем, что Антонину рано расслабляться, Долохов же был уверен, что Риддл просто вредный. Но это всё не важно, главное, что голова больше не разрывалась от боли, а желудок не скручивало в рвотных позывах. Единственное, что Антонин так и не понял, почему все такие угрюмые — хорошо ведь вчера посидели! Или не очень?.. — Приятно видеть вас в адеквате, — поприветствовал друзей Джонатан, уплетая яичницу. Собранный, опрятный, невозмутимый — он вообще пил вчера? Или только Долохов в этой компании чувствовал себя грязной мартышкой? Наверное, пора чаще менять рубашки, а то этой уже сколько? Неделя? Две? Боже... три. — О, Джо, родной мой, а ты где был? Там какой-то кипиш был с утра в гостиной, у меня чуть бошка не взорвалась от криков, — Антонин плюхнулся на скамью и схватил бокал с тыквенным соком, жадно выпивая содержимое до дна. На самом деле, в Большом зале обстановка была не лучше: четыре стола обсуждали что-то с такой силой, что общий шум напоминал жужжание тысячи пчёл с проскакиванием диких воплей ужаса. Долохов улыбнулся, с наслаждением откусывая бутерброд: так приятно снова оказаться в привычном дурдоме. — Встал пораньше, прогулялся, — коротко ответил Эйвери, прикусывая щёку изнутри. Не говорить же им, что он после непродолжительного разговора с Лукрецией, суть которого он так и не уловил, уснул прямо на диванчике около камина, умиротворяясь под нежными поглаживаниями по волосам. Не говорить же им, что у него внутри всё сворачивалось от мыслей о прошлой ночи, отяжеляя неизвестным желанием низ живота. Чёртов пубертат. Джо уставился в тарелку, игнорируя красноречивые взгляды Лукреции, ведь он оплошал. Он не может себе объяснить, что значил тот поцелуй, и от этого становилось только хуже. Он подвёл не только себя, но и её, вновь дав надежду на что-то большее. Грёбанный Долохов со своей настойкой. Том с Абраксасом многозначительно переглянулись, понимая, что дело дрянь. — Ты сказал кипиш? И не по твоей вине, Долохов? — перевёл тему Джонатан, стараясь сохранить беспристрастное выражение лица. Он каждой клеточкой чувствовал, как на него смотрят друзья, но не подавал виду. Сейчас не время для откровений. Хмыкнув, Малфой заключил у себя в голове: Джонатан Эйвери — статуя. Холодное изваяние, скрывающее в своём мёртвом великолепии живую истину. «Которую может пробудить алкоголь», — он со смехом добавил, изучающе разглядывая друга. — О, это легендарно, Джо, — встрял в разговор Мальсибер, разворачивая конфету. Он сдул мешавшую взору кудряшку и пихнул Уолдена в бок за то, что тот попытался отобрать у него сладость. — Избранные профессором Бири на второстепенные роли сегодня проснулись звёздами, в том числе и твои друзья. — Чокнутый старикашка, — пробурчал Макнейр, вытаскивая из кармана друга ещё один леденец. — Я обязательно насру ему на голову, пока буду на ветке сидеть. Эйвери вопросительно выгнул бровь, боковым зрением замечая то, как поперхнулся Долохов. Так ему и надо. — Мы с Уолди играем злых, беспощадных воронов, пройти мимо которых можно только выполнив испытание, — пояснил Уильям, давясь от смеха. В ответ послышалось короткое «Оу» от Антонина, которому Абраксас усердно стучал по спине. — А вы? — обескураженно поинтересовался Джонатан у друзей, не веря в происходящее. Что за театр абсурда? Пока они спали в мире произошёл системный сбой? Абраксас притих, молча возвращаясь к яичнице, Том и вовсе всё это время угрюмо сверлил бутерброд, витая в своих мыслях. Никому не хотелось это произносить вслух. Антонин озадаченно повертел головой, отмечая их реакцию, и внезапно обомлел, вспомнив бредни Розье. — Это что, я… как там было… грязный, смердящий тролль?! — он разинул рот в неверии, а затем принюхался к собственной рубашке, сморщиваясь: — Чёрт, походу справедливо. Эйвери прикусил губу, чтобы не засмеяться в голос. С каждой минутой становилось всё интереснее и интереснее. — Ты был рождён для этой роли, Антонин, поздравляю тебя, — иронично сказал Джонатан и прокашлялся в кулак, маскируя смешок. — Иди ты, — Антонин вздохнул, опуская грустную моську на руку. Было даже как-то обидно. Досадно что ли, ведь не такой уж он и смердящий. Наверное. Он просидел пару секунд в раздумьях, и в его глазах вдруг сверкнула идея. А что, если… — Не нравится мне этот взгляд, что ты опять удумал? — поинтересовался Эйвери, мельком поглядывая на молчаливых Тома с Абраксасом. Он наслаждался этой комедией. Теперь ему начинало казаться, что не так уж с его ролью всё плохо. — Потом узнаешь, — он задумчиво потёр подбородок, сдвинув брови к переносице, и кивнул своим мыслям. Его лицо озарила хитрая улыбка — Долохов довольно облизнулся, подмигивая присутствующим. — Будет ему тролль. — Предлагаю сотрудничество, Долохов, — Уолден поднял взгляд, и Антонин еле удержался, чтобы не присвистнуть от великолепного обзора на багровый шрам, тянувшийся через весь правый глаз. — Мне кажется, мы думаем об одном и том же. Мальсибер хохотнул, кусая остывший бекон. — Вы ещё в команду Ориона к себе возьмите — по-моему, он тоже не особо доволен ролью ворчливого многовекового дуба, на котором мы будем сидеть. Орион Блэк, услышав, что о нём говорят, поднял вопросительный взгляд. Он немного смутился от такого колоссального внимания к своей персоне, поэтому, растерявшись, нервно опустил глаза в свой массивный блокнот. Рассеяно пролистав пару страниц назад, Блэк вдруг что-то вычитал, ухмыльнулся, снова поднял взгляд и молча кивнул, соглашаясь. — Вот и отлично, — заговорчески хлопнул в ладоши Долохов, хихикая. — Бири хотел отпадную постановку? Мы её устроим! — Какой энтузиазм, мой дорогой мальчик! — Ребята за столом вздрогнули от внезапного появления профессора Бири. И как он это всё время делает? — Я возлагаю на вас огромные надежды! Ах, как же меня это всё радует! Кстати, Том, обязательно зайди сегодня к мисс Хлое в мой кабинет, она приехала специально, чтобы снять мерки для твоего хвоста. Только она во всём магическом мире занимается чудесной русалочьей тематикой, зрители упадут! — Р-русалка? — от неожиданности Джонатан заикнулся и замолк под гневным взглядом Тома. Ему показалось, что у друга дёргался глаз. У Антонина носом пошёл тыквенный сок из кружки Абраксаса, которую он пару минут назад присвоил себе. — Ну, ладненько, изучайте пока сценарий, своих персонажей, жду от вас полной отдачи со следующей недели! Будем репетировать много и усердно, дорогие мои, а теперь разрешите откланяться, — профессор картинно поклонился и пошёл к столу преподавателей, оставляя после себя лишь хмурое молчание. — Ладно тебе, Том, — осторожно начал Абраксас, опасаясь словить жалящее проклятие, которое его друг так любил. Серебро в его глазах отливало тоской. — Русал это не самое позорное, говорю как «госпожа пчела». — А я думал, мне показалось, — Антонин почесал голову, выпучивая глаза. — Русалку я ещё понять могу, это волшебное существо, но... пчела? Извините, госпожа пчела?! Что это вообще такое? Как вообще можно сыграть пчелу? Бж-бж-бж, блять? Долохов был и возмущён, и ошарашен, и в то же время задыхался от истеричного смеха. Они в дерьме. — То есть, вороны и дуб тебя не смущают? — красный, словно алая роза в свете дневного солнца, Мальсибер уже почти плакал от еле сдерживаемого гогота. — Ты хоть одну сказку с говорящей пчелой видел? — Антонин пару раз тяжело вдохнул, пытаясь остановить истерику. — И почему «госпожа»? Абраксас, чтоб я сдох! Я мечтаю тебя увидеть в полосатом платьишке с чулочками! Абраксас запыхтел, отвешивая подзатыльник лучшему другу, и тот сорвался, начиная угарать в голос. — Я не верю в то, что это по-настоящему, может, я умер и попал в ад? — кислая мина Абраксаса говорила за себя. — Как думаете, есть смысл поговорить с Бири и попробовать отказаться от своей роли или сразу пустить себе пулю в лоб? Просто я не собираюсь участвовать в этом ужасе. — Если ты не забыл, то мы должники, — осмысленно протянул Том, напряжённо потирая виски пальцами. Его тёмные волосы немного поблёскивали от влаги, скрывая закрытые глаза: так сильно пришлось думать в этой жаркой, неадекватной обстановке, что он неизбежно вспотел. Открыв глаза, он обвёл всех ребят испытывающим взглядом, будто на что-то решаясь, и негромко заключил: — Нет, мы сыграем. Если бы челюсть могла падать на пол, то Большой зал утонул бы в грохоте. — Ты шутишь? Мы уже посмешище, а что будет потом? — Абраксас с ужасом глядел на сосредоточенное лицо друга, на инстинктивном уровне отрицая услышанное. — Не тупи, Малфой, — Эйвери выразительно поднял брови, легонько мотая головой из стороны в сторону. Когда над людьми берут верх эмоции, бывает трудно донести что-то до них, но ещё труднее удержаться от того, чтобы не влепить отрезвляющего леща. Антонин закатил глаза и наклонился к Абраксасу, что-то экспрессивно нашёптывая ему на ухо, и тот наконец-то расслабился, шумно выдыхая. — Ну, раз уж до всех дошло, то сегодня после ужина предлагаю далеко не разбегаться. Нужно многое обсудить, все за? — Риддл поочерёдно остановил взгляд на каждом, получая согласные кивки. В этом хаосе нужен лидер, и Том покорно принял эту участь. — Отлично, тогда давайте дружно заткнёмся и перестанем привлекать к себе ненужное внимание. Эйвери бросил мимолётный взгляд в сторону, замечая пригревшего уши Розье. Остальные ребята тоже их слушали поначалу, но почти сразу потеряли интерес к неразборчивому хрюканью некоторых личностей, да и стол уже практически опустел: в выходные на завтраке мало кто задерживался. Адам всегда был как заноза в заднице, поэтому нужно было опасаться, как бы их авантюра не накрылась. Джонатан кивнул в его сторону, привлекая внимание Тома, на что тот еле слышно хмыкнул, понимая без слов. — Астрономическая башня подойдёт для переговоров? — шёпотом поинтересовался Эйвери, периферийным зрением подмечая, как Адам вздрогнул: услышал. — Че-его? Там же холодно будет! — громко возмутился Долохов, и Риддл для вида наступил тому на ногу, ликуя от безмозглости своего товарища. — Шубу наденешь, придурок, — прошипел Эйвери, пронзительно сощуривая глаза. Долохов закрыл рот, предварительно ойкнув. — Так что, Том? — Да, подойдёт, — ответил Том, начиная вставать из-за стола. Остальные ребята хитро переглянулись, тихо хихикая, и последовали за Риддлом, закидывая в рот последние съестные кусочки перед последним днём отдыха. Сейчас их ждёт Хогсмид!***
Погода была благоприятной: ни метели, ни ветра — лишь яркое солнце, пригревавшее мёрзлые щёки студентов. Абраксас взял в руки немного снега, наслаждаясь покалывающей прохладой, и чихнул. — Ты почему без варежек? — Малфой закатил глаза на возмущения лучшего друга и достал из карманов пальто два пушистых комочка, смущённо разглядывая их. Том и Джонатан скептично посмотрели на нелепую картину: с иголочки одетый аристократ крутит в руках вязанное недоразумение. Это как на Долохова нацепить вместо меховой шапки-ушанки что-то более-менее приличное. Кстати, куда этот оборванец внезапно исчез? — Надевай, Абраксас, ещё одну совместную терапию от доктора Долохова мой организм не переживёт, — недовольно проворчал Эйвери, продвигаясь вглубь волшебной деревеньки, стараясь не терять из виду друзей. Внушительная толпа студентов сносила всё на своём пути. — Кстати, Джо, ты так и не рассказал, чт... — начал Том, краем глаза замечая что-то. Он запнулся на полуслове, уворачиваясь от гранаты, кинутой обезьяной Долоховым, что предусмотрительно спрятался за ближайшим домиком. Риддл стиснул зубы, когда витрина Сладкого королевства тихонько звякнула от прилетевшего комка снега. Следующий попал точно в цель, впечатавшись в щёку и без того разъярённого Тома. — Нет, ты определённо самоубийца, Долохов. Наверное, это у вас семейное. Антонин уронил ещё один снежок и замер, изумлённо глядя на Тома. Ребята ошарашенно посмотрели на Риддла, который уже прикусил себе язык до крови, безумно жалея о сказанном. Рот Долохова со вздохом приоткрылся, чтобы что-то сказать, но язык парализовало, и он сжал руки в кулаки, чувствуя, как нижняя губа затряслась. Молча развернувшись, Антонин побрёл куда-то в сторону, и Абраксас, не теряя ни секунды, рванул за ним, сталкиваясь по пути с шумными студентами. Те кричали что-то вслед, но его не волновали сейчас ни репутация, ни болезненные толчки в бок — только лучший друг, стремительно исчезавший из поля зрения. — Не верю, что ты это сказал, Том, что на тебя нашло? — Эйвери непонимающе уставился на Тома, зная, что вряд ли получит ответ. Риддл тяжело выдохнул через нос, прикрывая глаза на секунду, и пошёл следом за ребятами, погружаясь в мысли. Грудь обуял немыслимый по своей мощи пожар, устроенный адским пламенем. Только сейчас Том сетовал не на жизнь, а на самого себя за такой нелепый срыв. Когда они стали друзьями, он пообещал себе больше не срываться, не отыгрываться из-за плохого настроения на этих несчастных, что выбрали его себе на роль близкого человека. Потому что не заслуживали такого отношения к себе. Непродолжительный путь привёл их к небольшому спуску рядом с пустырём, внизу которого сидел Долохов, уткнувшись головой в колени. Вокруг него кружил Абраксас, что-то активно внушая своему другу, но, не получив обратной связи, через какое-то время просто замолчал, плюхнувшись рядом на снег. Риддл сглотнул, решаясь на этот первый в своей жизни шаг к раскаянию. Укорительный взгляд серебристых глаз окинул приближавшегося Тома, а подрагивающая от эмоций рука стала сильнее копошиться в волосах Долохова, пытаясь защитить своим присутствием. — Что? Не закончил? Пришёл добить? — едко поинтересовался Малфой, сощуривая глаза. — Я тебе не враг, Абраксас, — Том остановился в двух метрах от ребят, скрещивая руки на груди. Малфою хотелось рассмеяться от его напускного хладнокровия! Закрытая поза, невозмутимое выражение лица и ноль извинений во взгляде — ненормально для человека, у которого должна быть совесть. Но, кажется, совершенно нормально для человека, который не умеет выражать свои чувства. — Именно, Том, не враг. Ты мой друг, ты наш друг, — Абраксас хмыкнул, качая головой. — Но разве друзья так поступают? Риддл сделал полушаг вперёд и остановился. — Я не знаю, как поступают друзья, вы первые, в общении с кем я обрёл такую связь, — честно ответил Том, сгорая изнутри от несвойственных ему откровений. — Но я знаю, что упиваться чужим горем, задевать по этому поводу и насмехаться — бесчеловечно, поэтому я прошу прощения. Ты доверил нам свою самую большую трагедию, Антонин, а я подвёл. Мои слова были отвратительны, я так не думаю. — Если ты так не думаешь, то почему сказал? — глухо прошептал Долохов, поднимая голову. Его красные от сдерживаемых слёз глаза источали разочарование. И боль, которую внезапно почувствовал Том. Он стоял неподвижно, лишь неловко перебирая краешек ветхого пальто, едва ли согревавшего его тело. Он вздохнул, затыкая в себе голос разума. Впервые в жизни захотелось выговориться. Захотелось быть услышанным. — Долгое время я взращивал в себе враждебность, потому что по-другому в таком месте, как приют, нельзя, иначе тебя сожрут с потрохами, оставив лишь тупую боль, которую ничем не заткнуть. Я сейчас не пытаюсь себя оправдать или вызвать жалость, нет, просто хочу объяснить, что пытаюсь стать частью нормального социума, но не всегда выходит гладко, — вся спесь спала и перед ребятами показался не вечно собранный Том, а маленький, потерянный ребёнок в поисках счастья. Риддл же в этот момент чувствовал горький привкус отвращения к самому себе. — Вы последние люди, которых я хотел бы обидеть, тем более таким омерзительным образом. И зачем он только это сейчас рассказал? Всё нутро вопило о том, что это неправильно и глупо. Зубы скрипнули, а глаза на секунду прикрылись — он чувствовал себя обнажённым. А ещё униженным жизнью, своей правдой. Самим собой. Джонатан переглянулся с Абраксасом, замечая в глазах того понимание. Что ж, неудивительно, что выходец такого рода, как Малфой, мог что-то знать. Или догадываться — неважно. Главное, что Абраксас не трепло. Сам же он теперь смотрел на Тома по-другому, чувствуя лишь восхищение и гордость за то, что такой сильный духом человек — его друг. Лучший друг. — Я не специально и не со зла, Антонин, — Риддл свёл руки за спиной, до хруста сжимая пальцы. — Надеюсь, ты простишь мою импульсивную выходку, я стараюсь не быть прежней версией себя. Стараюсь быть лучше. Антонин встал и подошёл к Тому, оставляя между ними сантиметров двадцать. Он заглянул ему в глаза, ища подтверждение сказанному, и расслабился, замечая бурю волнения в глазах напротив. — Я прощаю тебя и сохраню твою тайну, друг. Спасибо, что доверился. Послышался удивлённый вздох: Том, выйдя из оцепенения, обнял Антонина в ответ, стараясь избавить свою голову от страхов — он впервые открылся кому-то. Впервые попросил прощения и его приняли. — Мы сохраним, — твёрдо сказал Абраксас, на что Эйвери согласно кивнул. Том ожидал всего: едких комментариев, обрамлённых отвращением, смешков, чего угодно, только не этого. Что-то ёкнуло в районе сердца, и по телу разнеслось тепло. — И всё же, Долохов, иногда хочется тебе по тыкве настучать за твои хулиганские замашки, — Джонатан улыбнулся уголком губ, озорно подмигивая Малфою, отчего тот потерял дар речи: боже, Эйвери правда бывает таким? Чудовищно очаровательно! А ещё до ужаса непривычно. Отлипнув от Риддла, Долохов хохотнул, бросая хитрый взгляд на Эйвери. В руках невесть откуда появился снежок. — Хулиганские замашки? А это будет считаться этим? — Ты не посмеешь, — Джонатан не успел сообразить, как в лицо прилетела горстка снега. — Кажется, посмел. — Я убью тебя. Разбежавшись, ребята начали бой не на жизнь, а на смерть, с диким хохотом забрасывая друг друга снегом. Абраксас пару раз поскользнулся и упал на дражайший зад, отбив его, а Том чуть не разбил нос, потому что кто-то по чистой случайности зарядил в него куском льда. Мокрые от снега волосы Джонатана прилипли к лицу, и он, запыхавшись, старался из последних сил отбиться от Долохова, пока тот беспощадно зарывал его в первый, неглубокий сугроб. Было весело, одурманивающе легко и тепло, несмотря на внешнюю прохладу. Они были детьми, которые впервые почувствовали то счастье и свободу, коих им так не хватало. Обессиленно упав, Риддл посмотрел в ясное небо, пытаясь запомнить это чувство надолго, потому что жизнь слишком непредсказуема и, как правило, крайне жестока. Грудина сжалась, реагируя на мрачные мысли. Тоска полилась по венам: он так не хотел возвращаться в приют. — Перекур! — воскликнул Антонин, доставая пачку зачарованных сигарет. Подкурив одну, он с наслаждением откинулся, пуская дым перед собой. — Опять ты со своей отравой, Долохов, — буркнул Джонатан, убирая с лица волосы. — Делись. Ребята сползлись в кучку. Промокшие, продрогшие, они схватили по сигарете и затянулись, едва слышно давясь никотином. — Не боитесь, что нас спалят? — Абраксас покосился вверх на тропинку, по которой они пришли. — Сюда обычно никто не ходит, — ответил Том, морщась от противного, едкого запаха. Он незаинтересованно оглядел пустое заснеженное поле и усмехнулся: неудивительно, что школьники здесь не бродят — делать тут совершенно нечего. — Но лишняя бдительность не помешает, поэтому не светитесь. Все согласно хмыкнули и замолчали, наслаждаясь ещё одной хулиганской выходкой. — По поводу вчерашнего, — начал Джонатан, прекрасно понимая, что скрывать смысла нет. — Лукреция никому ничего не скажет, будьте уверены. — Хорошие новости, но не первостепенные, — Том внимательно оглядел друга и стряхнул пепел с тлеющей сигареты. — Ты сам в порядке? Эйвери хмыкнул, чересчур сильно затягиваясь, отчего закашлялся. — В целом да, но… — он поднял брови, невидяще глядя вниз, и помотал головой. — Девчонки? — понимающе протянул Риддл. На самом деле у него были поклонницы, и не две, о чём он предпочитал не думать. В их возрасте это дикость. — Девчонки, — уныло подтвердил Джонатан, получая поддерживающий хлопок по плечу от Долохова. — Просто следуй зову своего сердца, друг, — он улыбнулся, подмигивая. Нос смешно сморщился из-за прилипших к нему волос. — Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть о чём-то. Ребята синхронно закатили глаза и легко улыбнулись — они уже давно поняли, что Антонин никогда ни о чём не жалел, что было удивительным. Как же этот парень излучал поддержку и позитив, имея в душе столько горя? Абраксас не знал, но считал его героем. Героем, который исцеляет других. — Кстати, Том, ты правда считаешь, что тем ребятам стоит доверять? — начал Абраксас, засовывая руку в сумку. Он недовольно засопел: в этих проклятых варежках невозможно было нащупать что-либо. Внимательно оглядев друзей, Том сощурился. Тело подрагивало от холода — не спасали даже двое потёртых штанов и три лёгких свитера под осенним пальтишком, выданные в приюте. Другого у него не было. Пока не было. — А это я бы от вас хотел услышать, — он давно уже всё для себя решил, но они команда. А с командой нужно советоваться. — С удовольствием послушаю ваше мнение. — Учитывая, что Мальсибер с Макнейром нам однажды уже помогли, рискуя не только репутацией, но и своим физическим здоровьем, я думаю, в этом есть смысл, — задумчиво ответил Эйвери, отряхивая рукава от налипшего снега. — По крайней мере, они выглядят надёжными. — Да они вообще крутые! — Антонин вскинул руки вверх, вспоминая ту потасовку с Кристианом, а затем расхохотался, падая на спину. Он мечтательно прикрыл глаза, растянув губы в полуулыбке. — Весёлые, общительные, без всяких этих ваших аристократских заморочек! А как Уолден дерётся! — Ну всё, поплыл, — Абраксас едко фыркнул, почувствовав что-то незнакомое в груди. А чего это он тогда с ним общается, раз он и есть ходячая «аристократская заморочка»?! И вообще... так, стоп. Что это с ним? Джонатан поднял брови от удивления, наблюдая за метаморфозами на лице Малфоя. — Ты ревнуешь что ли? — Эйвери сам не поверил в то, что сейчас сказал. Глотку защекотало от надвигающегося смеха, который, к счастью, он сдерживать умел очень искусно. Тот закусил губу, на мгновение выпучив глаза, а затем быстро принял беспристрастное выражение лица, наконец вытаскивая из сумки коробку конфет, на которые так заглядывался Том в магазине. Ужасно дорогие, но безумно вкусные. — Чушь, — Абраксас отмахнулся, ощущая, как горят его щёки от стыда. Как же неловко. — Угощайтесь. — Котёнок, ты чего? Я — твой, а ты — мой, — Долохов приподнялся на локтях, убирая с лица шапку. Он подмигнул, соблазнительно проводя языком по нижней губе. — Навеки! — Придурок. — Спасибо, теперь я хочу не только оглохнуть, но ещё и ослепнуть, — Джонатан взял конфетку, надеясь перебить ею приступ тошноты. Приторно. Он посмотрел на Тома в поисках поддержки, но обомлел: Риддл, будто ничего вокруг себя не замечая, с горящими от восторга глазами смотрел на конфету в своих руках. Казалось, он не решался к ней подступиться. Эйвери аккуратно отвернулся, делая вид, что ничего не заметил. Стало тяжело на душе: страшно осознавать, что в этом мире для кого-то обычные сладости — непозволительная роскошь. — А что по поводу Блэка? Слишком уж скрытный парнишка, — продолжил Абраксас, меняя тему. — Во-во, ещё и с Лестрейнджем этим возится, — поддакнул Антонин, пытаясь взять целую горсть конфет, за что больно получил по руке. Жадина! — Ричи вообще на меня жути наводит. — Не делайте вывод о людях по тому, что видите. Про нас вы так же думали, — спохватился Том, пряча фантик в карман. Он выпрямился и потянулся, разминая косточки. — Но тут вы правы, излишняя бдительность не повредит. И всё же Орион очень хорош в некоторых вещах, что может быть крайне полезно для нашей авантюры. Абраксас задумался о словах Тома и почему-то подумал про Розье. Интересно, а каков он настоящий? — Моя семья в хороших отношениях и с Блэками, и с Лестрейнджами, — Эйвери зацепился взглядом за оставленную ребятами кучку окурков и невозмутимо испепелил их палочкой. И чего мусорить? — Не буду ручаться, но общее мнение о парнях положительно-нейтральное. В скандалах они замечены не были, даже на твою, Антонин, провокацию не повелись. А это очень тяжело, поверь мне. Словом, живут спокойно и занимаются тем, что им нравится. — Ричард угрожал мне. — Как и все мы, если ты не забыл, — Риддл сложил руки на груди, скептично глядя на Антонина. Его брови выразительно взмыли вверх. — От этого сложно удержаться. Долохов закатил глаза и плюхнулся обратно на спину, раскидывая свои конечности в разные стороны. Ну да, вот такой вот он! Никого не оставит равнодушным! — Наша главная проблема — Адам, — заключил Джонатан, складывая руки в замок. — Один Мерлин знает, что он может выкинуть. — Проблема наша, но не Тома, — Абраксас ухмыльнулся, вспомнив пылкий, красноречивый взгляд Розье, предназначавшийся исключительно одному человеку в школе. Человеку, который сейчас смотрел на Малфоя и готов был убить за лишнее слово. — Не смотри на меня так! Я не виноват, что наша Розочка цветёт только для тебя. — В его словах есть смысл, — Джонатан обратился к Риддлу, который, по ощущениям, пытался выжечь дыру во лбу Малфоя. — К тебе он питает особые чувства — любому дураку это понятно, а вот в нас видит лишь конкурентов. Розье уже в курсе, что мы что-то замышляем. Задумчиво повертев между пальцев волшебную палочку, Том сначала нахмурился, что-то обдумывая, а затем усмехнулся. — Тогда нам придётся стать ему друзьями, — он из-под полуопущенных век оглядел ошарашенных друзей и удовлетворённо улыбнулся, обнажая зубы. План ему ой как не нравился, но не просто же так народная мудрость гласит: «друзей держи близко, а врагов ещё ближе». Внутри всё сворачивалось от мыслей, что Розье в него влюблён, но, с другой стороны, разве это не прекрасно? Этим можно воспользоваться. Долохов сдвинул с лица шапку-ушанку и возмущённо посмотрел на Риддла, готовясь выдать тысячу аргументов против данной затеи и целую диссертацию на тему «почему Адам Розье — мудак, которого никто не переваривает», но внезапно замолчал, с кислым выражением лица падая обратно. — Ладно, я его понимаю. Будь я девчонкой, тоже бы втюрился в тебя, Том, — прозвучало в крайней степени обречённо. — У нас нет другого выхода. Придётся качать свои актёрские навыки. — Боишься проколоться? — Боюсь прибить. Абраксас недовольно цокнул, качая головой: категоричности его лучшему другу не занимать. Остальные же только вздохнули, понимая, что будет тяжело. Дай Бог, Адам Розье останется целым и невредимым после дружбы с ними. — Перекур окончен! — внезапно подскочив, Антонин со смехом кинулся на ребят, уворачиваясь от летящих без разбору снежков. Великая снежная битва продолжилась, унося детей в головокружительный хоровод безудержного веселья. Очередной раз упав, Абраксасу показалось, что он увидел тень среди деревьев, но в голову тут же прилетел огромный ком снега, выбивая из неё все мысли. Антонин с Джонатаном стали наскоро облепливать оставшееся тело снегом, формируя не то снеговика, не то снежную бабу — уж слишком мерзотненько Долохов хихикал, старательно наваливая две кучи в районе груди. А Том виртуозно взмахивал палочкой в воздухе, наколдовывая что-то напоминающее морковку и глазки. Смех и крики заполоняли пустое пространство, согревая сердца четверых подростков. Они наслаждались обществом друг друга и общим уединением, которое нечасто удаётся заполучить. Но если бы ребята немного пригляделись, то заметили бы, что почти всё время с ними был кто-то ещё. Абраксасу вовсе не показалось.***
— Добро пожаловать в наше убежище! Ребята плотной кучкой зашли в заброшенный класс, с интересом разглядывая пыльное и довольно-таки мрачное помещение. Уолден сразу же плюхнулся на стул, принимаясь качаться на нём. — Ух ты! И как вы отрыли этот класс? Всю жизнь мимо проходил, даже мысли не было сюда заглянуть, — Мальсибер присвистнул, собирая пальцем слой грязи с парты. — Даже не спрашивай, — уныло отозвался Джонатан, вспоминая тот день, повлекший за собой поломанные кости и несколько дней в больничном крыле. Том согласно хмыкнул. — Кстати, у нас пополнение, — Уильям кивнул в сторону входа, на пороге которого топтался ещё один счастливчик, избранный Бири для своей великой постановки. Долохов заинтересованно обернулся и подавился воздухом, растягивая губы в истеричной улыбке. — Ричи, любимый, скажи, что ты играешь нежную бабочку. — Засуньте ему кляп в рот или я его придушу, — прохрипел Лестрейндж, закрывая за собой дверь. — Одно другому не мешает, — загоготал Макнейр, стряхивая со штанов пыль. Смерив оценивающим взглядом новенького в их мстительном отряде, Эйвери хмыкнул. — А он мне нравится. — Предатель! Орион, Ричард и Абраксас взяли по стулу, присоединяясь к сидящему Макнейру, остальные же пододвинули ещё одну парту, образуя большой стол, и сели на оставшиеся места. Воцарилось неуютное молчание: все смотрели друг на друга, выражая не то сомнение, не то недоверие. Одно было понятно — компания собралась опасная, как бы кто вперёд ногами отсюда не вылетел после их собрания. Разрушил напряжённую обстановку Риддл, раздав копии сценария каждому из присутствующих. — Предлагаю сначала ознакомиться с проблемой, а далее — с талантами друг друга. Сконфуженно переглянувшись, ребята кивнули, соглашаясь, и погрузились в чтение. Дочитав пятое по счёту предложение, Антонин с громким стоном уронил голову на парту, понимая, что им пиздец.