The sun

Эрвин Смит смотрел на меня так внимательно, что я растеряла всю свою настойчивость. Холод липкой массой прополз по позвоночнику, медленно и пугающе разбрасывая колючие мурашки по всему телу. Я напряглась, изо всех сил стараясь выглядеть уверенной. Чёрт, надо было сначала подумать, а потом уже заявлять такое в пустой аудитории, которая находится на конце безлюдного коридора. Он же прибьёт меня, если захочет. — Сядьте. Он убрал руки со стола, сделав небольшой шаг назад. Профессор выдвинул стул, шаркнув металлическими ножками о пол, и сел. Ослушаться было невозможно. Я вздрогнула от резкого скрипа и на негнущихся ногах рухнула за ближайший стол. Мы смотрели друг на друга. Я пыталась разглядеть в его глазах подсказку о намерениях, но видела только блистающий лёд, в котором отражался электрический свет. Понятия не имею, о чём он думает. Чёртов непробиваемый взгляд. — Повторите ещё раз, — он медленно перевёл холодные глаза на окно, — мне как будто послышалось то, что вы сказали, — вкрадчиво объяснил он. Я молча смотрела на него, внимательно следя за каждым движением: за руками, мирно лежавшими на столе, за каменным лицом, которое не взбороздила ни одна морщинка, за глазами, недвижимо приклеившимися взглядом к стеклу. Послышалось? Он что-то задумал. — Я сказала, что вы… — я шумно вдохнула сквозь стиснутые зубы, — что вы… — он посмотрел на меня исподлобья, положив подбородок на руки, — господи… да что вам нужно?! — я встала, на ходу отодвигая стул. Он пошатнулся, грозясь упасть, но опёрся на соседний стол. Эрвин повторил мои действия, оперевшись руками на стол. Я нервно сглотнула, — не двигайтесь, профессор, иначе я… — Иначе вы? — перебил он меня. Но, по правде сказать, я не то чтобы понимала, что именно собираюсь сделать. Это скорее напоминало какую-то импровизацию, и фантазия моя практически иссякла. Я чувствовала, что надо было убираться отсюда. Профессор Смит в два шага обошёл стол и остановился в паре метров от меня. Руки вцепились в ремешок на сумке. — Я закричу, — пригрозила я, шагнув назад. Он приблизился, и по лицу невозможно было понять, с какой целью, — здесь камеры, так что даже не думайте! — чуть громче предупредила я, идя спиной вперёд. Теперь профессор не останавливался, уверенно догоняя меня, — я обещала Марго прийти черед пять минут, она уже ищет меня, у вас будет свидетель, — затараторила я первое, что пришло в голову. А он шёл, не отводя взгляд своих проницательных ледяных глаз. Лопатки столкнулись с холодом стены. Я почти вскрикнула от неожиданности, но воздух застрял где-то в горле, потому что профессор уже стоял напротив, возвышаясь надо мной грозной фигурой. — Здесь камеры! — выпалила я ему в лицо надорванным голосом. Всё. Я дура. Только идиотке могло в голову прийти выводить убийцу на чистую воду, не подготовившись к этому. Ещё бы дверь закрыла и ключ выбросила, чтобы ему легче было справиться. Я зажмурилась. Здесь никого нет, он даже на камеры не среагировал. Всё подготовил. — Вы меня почти обидели, мисс Рал, — прозвучало возле уха. — Что? — шёпотом спросила я, медленно открыв глаза. Взгляд Эрвина Смита блестел в каком-то странном азартном упоении. Ему, кажется, доставляла удовольствие сложившаяся ситуация, — отойдите… пожалуйста, — тихо проговорив это, я сделала неловкий шаг в сторону, еле передвигая ватные ноги. Профессор лишь усмехнулся, сев на край ближайшего стола. — Будь я убийцей, этот милый разговор бы уже закончился, — грозно произнёс он, и на краткий миг лицо его напряглось. Я не успела толком зафиксировать этот момент в своей голове, как его губы расслабились и растянулись в слабой улыбке, — знаете, чего вам не хватает как хорошему журналисту? — он приподнял бровь, разглядывая моё лицо, — проницательности. — Что ж, возможно я и ошиблась, — собравшись с мыслями, ответила я, — а возможно вы дурите меня. — Конечно, никому нельзя верить, — профессор чуть кивнул, — проницательность — это умение за гранью навыка просто сопоставлять факты. Этим журналист отличается от криминалиста, — он надавил на последнее слово, заглядывая мне в глаза. Проверяет меня? — хотя, конечно, криминалисту нельзя игнорировать своё чутьё, — эти слова Эрвин почти выплюнул, немного сморщившись. Что бы это значило? Я так нервничаю, что совсем не могу сосредоточиться на разговоре, а ведь сейчас происходит что-то безумно важное, — но сейчас я говорю о вас. Будь перед вами убийца, так резко обличённый, могло произойти всё, что угодно. Вы, наверное, рассчитывали на шальные нервы? На какие-то странности, которые выдали бы меня с головой? — Я… не знаю, — честно призналась я, шумно выдохнув. — А если я профессионал? Эмоциональные киллеры до профессионализма не доживают, — заметил профессор, посмотрев в окно. У меня было странное ощущение, как если бы сейчас моё эссе зачитывали перед всей группой, бездушно отдавая его в руки тех, кто не пожалеет крепкого слова. Как будто он… поучает меня? Да уж, вот тебе лекция по английской литературе. — Да, я сглупила, — едва слышно ответила я, — но чего вы теперь-то хотите? — я пристально посмотрела на него, но профессор, кажется, отвечать не спешил, продолжая разглядывать что-то за окном. Накрапывал слабый дождь, редко отстукивая короткие удары по стеклу, — и вообще… раз уж вы начали говорить о поспешных выводах, то на что вы рассчитывали, разбрасываясь такими странными предупреждениями? Это выглядело, как предостережение от самого настоящего убийцы! — Вам доводилось с ними общаться? — вдруг спросил он, наверное, шутя. — Нет… не знаю… — почему-то замялась я, вспоминая колючий взгляд серых глаз. — Подозреваете кого-то? — настойчиво продолжил Эрвин Смит. — Причем здесь это? — отмахнулась я, нервно хихикнув. Нет, я ему совсем не доверяю, — статистика. За всю жизнь можно встретить около тысячи убийц. Откуда я знаю, кто… — Ну-ну, бросьте это. Я думаю, у вас точно есть какие-то мысли, — грозный тон вернулся, но снова лишь на пару секунд, — впрочем, это ваше решение — молчать или говорить. У меня нет причин допрашивать вас. Я решила промолчать, поёжившись. Спасибо и на этом — я действительно не хотела обсуждать свои догадки. Тем более, что… я чувствовала угрозу. Профессор вёл себя очень странно, но я ждала каких-нибудь важных слов, чего-нибудь полезного, что подтолкнуло бы меня в коридоре собственных размышлений. Он столь двусмысленно рассуждал о криминалистах… Имел в виду кого-то конкретного? Конечно, он мог говорить только о Дариусе Закклае. Я могла бы аккуратно спросить его об этом, но как не вляпаться в то, из чего потом нереально будет выбраться? — Профессор, скажите… — он отвлекся от своих размышлений, переводя взгляд на меня, — вам доводилось работать с Дариусом Закклаем вне университета? — Почему вы так решили? Я ведь читаю лекции по литературе, это несколько далеко от его сферы деятельности, — без раздумий ответил Эрвин Смит. — Можете назвать это… чутьём? — отмахнулась я, вызвав у профессора усмешку. — Что, если доводилось? — сразу же ответил он, широко раскрыв глаза. Как хищник внимательно вглядывался в каждый миллиметр на моём лице. И ждал. Я молчала, намекая на развитие мысли, и профессор не доставил себя долго ждать, — когда-то мы занимались одним делом. Вернее, Дариус занимался, а я… сопровождал его, — он слабо кашлянул на середине фразы, а затем продолжил, сохраняя спокойствие, — впрочем, вряд ли это поможет вам в ваших догадках, — Эрвин Смит свернул тему и, наверное, ожидал, что я поддержу его инициативу. — Я сама решу, — я слабо улыбнулась, удерживая дрожь в груди, чтобы она не выдала моё волнение. Хотя, пожалуй, опытному человеку и без моих стараний всё прекрасно понятно. Глаза профессора блеснули жгучим холодом. Он замер, едва заметно нахмурив брови. — Получается, что в плюсе будете лишь вы, мисс Рал, — коварно заговорил мистер Смит. — Вы чего-то хотите? — нервно спросила я, делая глубокий вдох. — Поделитесь своими мыслями. Он явно что-то знал и нагло жадничал. Не воспринимает меня всерьёз… Что ж, пускай. Сыграю дурочку, а профессор расскажет мне что-нибудь интересное. Я уж сама потом буду решать, что думать и кого подозревать. К тому же, как он проверит, что на самом деле у меня в голове? — Они больше на фантазию похожи… — отмахнулась я и немного улыбнулась, — но, раз уж вы были знакомы, — он заинтересованно оглянул меня, — не мог ли профессор Закклай найти себя врагов, распутывая дела? — я следила за его реакцией, но наблюдала лишь спокойное и расслабленное лицо, — я не думаю, что кто-нибудь… кто-нибудь из университета затаил злобу. — Продолжайте, — его губы растянулись в ленивой улыбке. — Вдруг это… заказ? Я думаю, что могла недавно видеть подозрительные бумаги, — шёпотом закончила я. Слова были брошены, и после них в кабинете стало как будто бы ещё в несколько раз тише. Профессор выглядел очень довольным, глаза его играли какими-то задорными огоньками. Не понравилось мне это. А дальше было ещё интереснее. Профессор встал со своего места и направился к выходу из кабинета. Я оставалась на месте, провожая его недоумевающим взглядом. Он намеревался уйти, поэтому ноги мои сами понесли меня вперёд. — Эй, постойте! Вы обещали рассказать мне! — крикнула я, и Эрвин выскользнул из кабинета. Тяжёлая дверь хлопнула прямо перед моим носом, — профессор, что происходит? — я толкнула дверь, но она осталась на месте. В щели я видела его силуэт. Зашуршал ключ, проворачиваемый в дверной скважине. Сердце моё уколола тупая боль, острый холод пробежал по спине. Я толкнула дверь гораздо агрессивнее, а она лишь загремела, когда замок врезался в дерево. Я была готова завыть от безысходности и неожиданности произошедшего, но вместо этого ударила ладонью по двери, надеясь, про профессор прислонялся к ней и прочувствовал всё, что чувствую я. — Извините мою грубость, мисс Рал, — как-то слишком весело для происходящего ответил он на мой удар. Я не видела его, но чувствовала, что он точно улыбался. Скользкий авантюрист, — это для вашей же безопасности. — Да ка-… — Ничего не говорите, я всё понимаю! — перебил он мой гневный позыв, — я приду через пару часов, и мы всё обсудим. — Идите вы к чёрту! Вы меня пугаете, откройте сейчас же дверь! — я сорвалась на крик и задергала дверь за ручку, надеясь, что кто-то услышит и поспешит на выручку или хотя бы известит других, — я не хочу ничего обсуждать с вами, — наконец, я выдохлась, руки мои оставили дверь в покое и без сил болтались. Я опёрлась лбом на дверь, зажмурилась и попыталась представить, что это всё не по-настоящему. — Я думаю, у вас поменяется мнение. Не каждый день можно узнать что-то о матери, — спокойно проговорил профессор, причем звучал он так, как будто сообщает самую обычную вещь на свете. — У вас отвратительное чувство юмора. — Это не шутка, — его голос приобрел серьёзный оттенок. А потом он ушел, оставив меня совсем одну. Я поморщилась, уставшая от разговоров о семье. От этого только одни проблемы. Я отчислюсь и исчезну из Лондона, а если понадобиться, то из Англии. В этом университете одни психи. За последнюю неделю я потеряла семью, дом, возможность взять интервью у человека, потому что его убили, меня чуть не зашиб хулиган, а затем связала и допросила подруга. Что теперь? Профессор запер меня в кабинете, в который я вернулась за сумочкой! И ладно бы заперся вместе со мной — я сейчас была в полном одиночестве, вечером, голодная и совершенно без сил. Я не успела даже осознать горя, я как будто бы отключилась от мира, а за меня здесь встревает в неприятности моя кукольная версия, которой все вертят, как им вздумается. Я как будто бы до сих пор убеждена в том, что могу взять телефон, набрать номер, спросить у отца, что приготовить на ужин и отправиться в магазин за продуктами, а вечером посмотреть с ним какой-нибудь фильм. Я хотела учиться, делать карьеру, поменять всю мебель в доме на новую и стильную, отвезти отца на Юг и подарить ему отпуск на берегу теплого моря, взять интервью у всех, кто был мне хотя бы раз интересен, отправиться в кругосветное путешествие и выучить три языка. Возможно издать книгу, заняться вышиванием в конце концов, а лет через двадцать встретить где-нибудь свою престарелую мать и простить её, как это обычно бывает в кино. Но как обычно у меня ничего не бывает, я разрушила цепочку своих планов на самом начале. Я на самом деле подавлена, я не представляю, что сейчас случится со мной здесь, когда я осталась наедине с собой и своими мыслями, когда никто не остановит меня от того, чтобы подумать и осознать происходящее. Я чувствую, как это уже начинается. Как медленно к горлу подступает ком, как в груди моей пляшет кострище, и энергия его сейчас порвет меня на части. Может быть, я сама виновата во всем, что у меня сейчас есть и чего нет? Ведь недаром говорят, что человек сам выбирает то, что его окружает, и это касается даже тех случаев, когда человеку очень и очень плохо. Оказалось, что может быть ещё хуже. И профессор. Вдруг он обвел меня вокруг пальца? Чёрт, я же действительно могу умереть, я же осталась совсем одна… Я же могу… быть убитой. Щелкнул замок. Скрипнула дверь. Тонкая полоска света из коридора постепенно расширилась, ослепляя меня. — Знаете что, профессор. Я прямо сейчас пойду и напишу на вас заявление. Считайте, что я соврала вам про заказ и бумаги, мне плевать на ваше сомнительное расследование, — сдерживая рвущийся наружу гнев очень агрессивно проговорила я, стискивая зубы. Я уверенно пошла вперёд, намереваясь закончить всю эту историю раз и навсегда. Я подняла глаза и увидела вовсе не профессора Смита. — Уже уходишь? Я смотрела ему прямо в глаза, в самую их суть, где таились лёд, холод, стужа и жуткий ветер, который пробирает до самых костей, прямо как сейчас. Я заглядывала в их непроглядную серость, задыхаясь от избытка воздуха, задержавшегося в моих лёгких. Я не могла выдохнуть, проворачивая в голове события последних дней, свои догадки, ничтожные потуги залезть туда, куда не следовало, и выйти сухой. Я смотрела в его глаза и понимала, что выйти уже не получится в принципе. Я замерла. Он заморозил меня. А потом я подумала, что он ничего не знает. Я ведь сама придумала себе всё, свела все события так, как умела, но никому ничего не говорила. Никто ничего не знает, значит я могу уйти! Он ведь тут работает, поэтому и пришёл. Ну да, другая кафедра, но откуда мне знать о его делах? Откуда мне знать, зачем он здесь? Явно не за мной. Явно. — Ох, з-здравствуй, — я шумно выдохнула с жуткой дрожью и шагнула вперёд, — т-то есть да, мне уже пора… — он не отходил в сторону. Он не давал мне пройти, не двигаясь. Мои руки затряслись, я повернулась боком, лицом к нему, к Риваю, с оглушающим ужасом глядя на то, как он наблюдает за мной боковым зрением. За окном грянул жуткий гром, и я почти подпрыгнула от страха, но ограничилась вскриком. Он не шевелился. Я готова была завопить. Сделала ещё один неуверенный шаг, протискиваясь между дверным проёмом и его плечом, ощущая тонкий аромат свежести и немного улицы на рукаве его рубашки. — До встречи, — тихо сказала я, выдохнув, когда оказалась в коридоре. На негнущихся ногах я зашагала вперёд, уже повернула к лестнице и электричество отключилось. Внезапно погас свет, непроглядная темнота обрушилась на этаж и на нас. От неожиданности я вздрогнула и через плечо посмотрела назад. Ривай стоял в паре сантиметров от меня. Блеснула молния, озаряя наши лица. Всё совсем как тогда.