Когда любовь слишком долго остается платонической, Она становится разорительна.
Прошло почти четыре месяца с того дня, как я потерял свою любовь… С того момента, как она ушла из моей жизни в один короткий миг. Я день за днём пытался убедить себя в том, что мне стоит жить дальше, что я ещё встречу того, кто будет любить меня также сильно и искренне, как я его. В том, что в моей жизни еще есть смысл… Я пытался отвлечься: уходил в работу, учебу, уезжал в другую страну практически на месяц, но это не помогало, ибо с каждой минутой, с каждым днём моя боль становилась сильнее, и чувство вины увеличивалось, росло в геометрической прогрессии. Казалось, еще немного и они разорвут меня на части. Скормят моим внутренним демонам, как я их называл. — Наверное, всё хорошее когда-нибудь подходит концу, не так ли, Тэхён? — спросил я, стоя у его могилы, не глядя на нее (ненавидел делать это). Но мне так никто и не ответил. Впрочем, я уже привык к этой губительной тишине, что поселилась не только вокруг, но и в моём сердце, голове и душе. Хотелось вырвать её оттуда всеми силами, всеми возможными способами, но она сидела там, словно укоренившись навечно. — Знаешь, сегодня я посадил здесь твои любимые крокусы. Помнишь, ты всегда хотел посадить их в своём маленьком саду? Надеюсь, тебе нравится, — на миг слезы появились в уголках глаз, но я быстро смахнул их, запрещая появляться даже на секунду. — А еще, я принёс тебе Рождественское печенье, с молоком, как ты любишь… Я оставлю это тут, — сказал я до жути дрожащим голосом, ставя кружку и коробку с печеньем на мраморный памятник. Знаете, с того страшного дня я перестал плакать. Ни разу после его «ухода» я даже не думал о том, чтобы заплакать… Возможно, слез просто напросто не осталось. Я умер вместе с ним, я чувствовал себя лежащим рядом с ним, о какой жизни вы твердите мне? Я отдал всего себя там, у гроба, когда последний раз взглянул на него… Рассказать вам, как это было? Солнце в тот день еле грело меня, но светило так ярко, будто сегодня самый счастливый день в году, действительно… Если бы никто не сказал мне о поводе прихода сюда стольких людей, я бы считал, что здесь праздник. Что-нибудь на подобии дня рождения или годовщины свадьбы. Какая ирония судьбы… Он так хотел отметить своё девятнадцатилетие в Париже… «Блять», — подумал я, — «соберись, Чонгук, пожалуйста…» Невольно я начал вспоминать его слова, что он сказал мне совсем недавно. — Эй, — Тэхён играючи ударил меня по плечу, — Чонгук~и, давай вместе проведем это Рождество? Испечем имбирное печенье, как ты и хотел. Давай? Я согласился с ним, широко улыбаясь. Чтобы не утопать в своих болезненных воспоминаниях снова, я решил отвлечься от них. Проходя к ряду стульев на улице, я увидел, что на похоронах было много незнакомых мне людей. «Зачем они все здесь нужны? Уверен, в последний раз они видели Тэхёна, когда тому было лет десять», — возмущался я, оглядывая всех, кто пришёл сегодня. Знаете, я изо всех сил пытался не заплакать, но не получилось. Я напрягал жевательные мышцы до тех пор, пока не начинало сводить скулы; сжимал руки в кулаки, а на ладонях оставались кровавые следы. Когда небольшой хор начал отпевать Тэхёна, я не сдержался.Я стоял, а по щекам градом стекали слёзы.Сердце неумолимо пекло и кололо. Перед глазами, как назвали бы это в умной книге, вся жизнь пронеслась перед глазами. Казалось, что я упаду замертво прямо здесь. Я держался из последних сил, правда.Но нет, мне не хотелось, чтобы все это закончилось, после его смерти я словно стал мазохистом, и это нравилось мне… Пение тонких голосов будто по частицам убивало меня, съедало по крупицам. И кто же внушил мне, что я обязан выносить это наказание? Наверное, в этот самый момент ко мне и пришло осознание всего произошедшего… До того дня я все еще думал, что все это сон… Но теперь хор голосов разрушил все мои надежды, разбивая их своим пением. Я стоял, не в состоянии даже пошевелиться, но стоило мне лишь взглянуть на маму Тэхёна, как злость во мне закипела до предела. Она, казалось мне, не чувствовала ничего… Лицо её было спокойным, оно не выражало ровным счетом ни-че-го. — Ладно, это не моё дело, — прошептал я и отвернулся от неё, чтобы не злиться еще больше. Не знаю, как долго проходило отпевание, но за то время я успел побывать на том свете, как мне казалось… Я снова увидел перед собой Тэхёна, его «квадратную» улыбку и яркие, словно два огонька, глаза… Это было очень больно. Больно, ужасно больно осознавать, что такого не будет уже никогда, никогда в этой гребанной жизни. С каждой секундой я все больше начинал злиться, что все это действительно произошло со мной, с ним, с нами… Хотелось наказать того, кто решил, что может вот так управлять жизнями. «Сука! Ненавижу вас всех! Почему умер он, а не кто-нибудь из вас, сволочи?!» — я винил всех, и себя, конечно, тоже. Но нужно ли это? Правильно ли? Злость брала верх надо мной, появлялось желание убежать как можно дальше. Резкое желание уйти отсюда, закончить эту пытку, прервал мужчина, стоявший рядом с гробом. Он сказал тяжёлым и колючим голосом: — Вы можете проводить его в последний путь… Люди начали вставать со своих мест и, натянув лицемерную улыбку, подходили к Тэхёну. «Мерзость», — думал я, наблюдая за всем этим «шоу». Они целомудренно целовали его в лоб, словно Тэ был для них самым родным человеком… И почему я стал таким эгоистом? Отобрали любимую сладость и любовь? Действительно… Наконец, пришла моя очередь. Наступил тот момент, который я даже представлять боялся… Твою мать, вы и понять меня не сможете. Самое страшное ощущение в этой жизни. Видеть того, кто подарил тебе любовь, нет, простите. Но я и говорить об этом не хочу… Слишком больно, все еще больно. Бархатный фиолетовый гроб словно шептал: «Ну же, подойди ко мне». Признаюсь честно, я боялся. Ужасно, до дрожи в коленях и холодного пота, стекающего по спине. Но, пересилив себя, я все же подошёл к нему. Увидев его неимоверно белое и безжизненное лицо я онемел. Но в следующую секунду слезы, ужасно горячие слезы потекли по щекам, затем капая на белоснежную кожу «моей любви». Я прижался к нему всем телом, и холод его, казалось мне, скоро завладеет и мной. Но я держался до последнего. Я кричал, ревел и тряс его, надеясь, что он проснётся. Люди смотрели на меня как на сумасшедшего, но мне было плевать, я страдал. — Тэхён~а, это я, Чонгук! Вставай, проснись, соня, — рыдал я, все еще изо всех сил шевеля его за плечи. — Ну же, я знаю, ты спишь. Но уже пора вставать, солнце! Пойдем домой, слышишь? Наша крыша уже покрылась снегом, скучая за нами, эй! Я замолчал… На несколько долгих минут. И все вокруг, наконец, замолчали. Мир внутри меня разрушился на сотни, нет, тысячи мелких и до ужаса острых осколков. Сердце обливалось кровью, я кричал, надеясь, что все закончится сейчас же… Но нет, этого не произошло. Я снова прижался к нему всем телом, целуя в губы. На миг мне показалось, что он ответил на поцелуй, но нет… Я идиот… О чем тут может идти речь? — Прости меня, Тэхён, пожалуйста… Я так люблю тебя, но ты никогда этого не услышишь… Прости… Ну зачем ты… Зачем… Дурак… Я виноват… Прости… Я люблю… Все еще люблю… Больше жизни… Прощай, нет… До скорой встречи, любовь всей моей жизни… Вдруг совсем рядом послышался голос, до жути неприятный и колючий голос. — Молодой человек, пора… — Нет! Подождите! — крикнул я, когда взгляд мой зацепился за что-то красновато-бордовое на руке Тэхёна. — Что это?! На белоснежно-мертвой коже, на запястье, красовались кровавые следы. Я было протянул руку, чтобы отодвинуть край чёрной рубашки, но вмешалась мама Тэ. — Тебе не стоит это делать, Чон, — она выглядела напуганной, но даже это не остановило меня. — Не мешайте! — крикнул я и все-таки отодвинул рубашку так, чтобы можно было разглядеть все запястье. И знаете, лучше бы я не делал этого… Сердце моей, казалось, остановилось, а в горле все пересохло. И не придумаю, с чем можно сравнить это. Ни с чем, вы правы… Лучше бы я никогда в жизни не видел этого, нет, пожалуйста… На жутко белоснежной коже, по-видимому, лезвием было выведено: «Причина смерти — любовь на букву Ч.» И как вам такое? Что бы чувствовали там, на моем месте? Мне казалось, я умер там, вместе с ним… А, может быть, так и было… Холодный зимний ветер трепал едва кудрявые волосы, а я все еще ни разу не взглянул на его могилу с того дня. Каждый раз, что я прихожу сюда, я смотрю куда-то вдаль, ища в ней поддержки, но не на этот гребанный мраморный памятник, где Тэхён запечатлен на века со своей «квадратной» улыбкой. Я подошел ближе к ограждению и, погладив рукой холодный, ледяной мрамор, сказал: — Знаешь, я долго держался, Тэхён. Надеюсь, ты не будешь ругать меня. Я правда старался, очень старался…Резкий и громкий выстрел. Шум испуганных птиц. Падение молодого тела на мягкий пушистый снег. Пугающе красивая картина на белоснежном холсте.
По лицу парня стекла последняя в его жизни слеза, последний раз он взглянул на белые снежинки, что падали на черные, как смоль, кудрявые волосы его… И мне совсем не жаль, что все завершилось так. Кто знает, может быть, хотя бы там, на небесах, в лучшем мире, они смогут снова научиться любить? Снова встретятся два разбитых сердца, крепко прижимаясь друг к другу, целуя сладкие уста, сольются во едино. Иногда так бывает, что по-другому никак. Есть лишь один выход, и не всегда он безболезненный. Отправляя мальчишку в последний путь, они взглянут на фото, где парень еще не знает проблем, где улыбка его освещает мир, на могиле его напишут, прикрепляя венок из любимых цветов — лилий: «Причина смерти — любовь на букву Т.»Как будто мир внезапно краски потерял, И даже солнце как-то сразу потускнело… Ушла любовь — и пульс мой биться перестал, И нет души во мне, осталось только тело… Разбилось сердце, разлетелось на куски, Моя несчастная любовь, а ты жестока! Что было золотом — теперь лишь медяки, Прости, душа, но стали чувства мне уроком…