Наложница Чу

Главный зал был полон голосов, криков, смеха. Большинство из гостей захмелев под воздействием алкоголя и благовоний, не боялись пустого взгляда Тасянь-Цзюня и в голос обсуждали дела минувших дней: павшие секты, их глав, часто смеясь и не стесняясь в высказываниях.  — Да, помню этот Цзян Си был неимоверно упёрт и гордец похуже нашего, господа. Правитель предлагал ему варианты, чтобы остаться в живых и при своём, но тот отказался, приняв смерть от Руководящего Бессмертными. Говоривший явно перебрал и сейчас активно жестикулировал, резкими взмахами шелкового ханьфу задевая лица окружающих.  — Брат, а разве не ты когда-то сотрудничал с сектой мальчишки Си? — Старик из-за соседнего стола продемонстрировал оскал и принялся поглаживать бороду.  — И что с того?! Кто здесь не сотрудничал хоть с одной сектой из павшей десятки? Найди мне такого и я завтра же отправлю к твоему дому ящики золота и серебра. — Мужчина, которого пытались подстрекнуть на конфликт, начал возмущенно оправдываться, второй же, опустив голову на ладони, улыбался. Император смотрел на спорящих подчинённых и устало потирал переносицу. Такие гулянья не были редкостью и на них присутствовала вся элита преобразованного мира бессмертных, каждый стремился угодить правителю и в дар отправляли самые лучшие вещи, продукты и тому подобное, но молодой Император наивным глупцом не являлся. Если его и правда можно было бы купить сундуком качественного шёлка и отборного риса, он не достиг бы таких вершин в своём возрасте.  — Старик Лю? — Мо Вэйюй, не убирая руки от лица, посмотрел из-под свисающей чёлки на старика в расшитом серебряными нитями ханьфу. Человек, услышав голос повелителя, отвлёкся от созерцания гостей, и склонив голову, спросил:  — Да, Ваше Величество?  — Где Ваньнин, я послал за ним прислугу уже давно. Старик бросил на Императора тёплый взгляд и, пока тот не заметил, снова отвёл взор.  — Вы же знаете нрав старейшины, я сам могу сходить за ним и… — он заметил поднятую руку собеседника в просьбе остановиться и замолк.  — Не стоит, где Цютун и этот выродок монголов? Сегодняшнее пиршество было в честь победы Вэйюя над кланом восставших культиваторов, многие правители соседних земель испугались за свою дальнейшую судьбу и, прикрываясь радостью от победы Императора, подослали своих доверенных лиц, чтобы те добыли полезную информацию на трёхдневном гулянье.  — Госпожа любит проявить свой характер, она сильно расстроилась, а слуги передали, что слышали её всхлипы из-за стен покоев. — Старик отвечал уклончиво, но Мо Жань и сам понимал о причине такого поведения супруги.  — Она прекрасно знает о моём нежелании слушать её истерики, но даже в такой день не постеснялась выразить недовольство, дядя Лю, что по твоему я должен был сделать? Будь на её месте кто-то из этих, — Мо Жань обвёл взглядом гостей. — То давно лишились бы головы, но та должна радоваться, что мы так ей благоволим.  — Не злитесь, Господин. Императрицу задевает то, что вы проводите много времени с Старейшиной Чу, и она старается привлечь ваше внимание любыми способами, не всегда разумными, но… — Во время диалога старик нервно сжимал подол одеяния, у правителя был взрывной характер и из себя его выводила любая мелочь, прежде чем что-то сказать стоит обдумать несколько раз, но сильнее всего Мо Вэйюю была противна ложь или же сокрытие правды, последствия данных деяний могли оказаться весьма печальными. Поэтому слуге не оставалось ничего кроме как мягко изъяснить правдивое положение дел.  — Я понял, а монгол? — Он наконец перевёл взгляд на верного поданного, но тут же резко опустил голову и ущипнул себя за переносицу. Не успел старик хоть что-то ответить и за спиной услышал верещание на ломаном китайском.  — О господин, вы словно Бог Войны сошедший с холста, мне так приятно снова вас видеть, не прогоняйте меня, позвольте созерцать ваш лик. — Проговорил молодой юноша, одновременно с тем легко дёргая вниз прядь длинных чёрных волос, ходил тот довольно тихо даже с тонной украшений на его теле, никто и не заметил его приближения. "о". - подумал старик. Только заслышав тираду парня, правый глаз Императора нервно дёрнулся, а слуга Лю лишь опустил голову, заслышав тихий смешок правителя:  — А вот и монгол.  — Сохор, смотрю вы уже выпили и с гостями поговорили. Понравилось ли вам празднование? — Спросил правитель. Император не улыбался, но речи были полны издёвки и нужно быть слепцом, чтобы не заметить подтекста в словах или хорошо притворяться, но монгольский посол будто ничего не заметил и, поправив своё зелёное ханьфу, принялся восторженно рассказывать о роскошной планировке дворца, прекрасном правителе и добродушных гостях. На этих словах усмешка появилась даже на лице старика Лю. Кого угодно, но сегодняшних гостей добродушными назвать можно в последнюю очередь. Иностранцы представляли угрозу для них и руки кормящей в лице Тасянь-Цзюня, если вся власть Императора достанется чужеземцам представить страшно, что им грозит, поэтому они редко вмешивали в свои интриги против правителя иностранцев.  — Нам очень приятно, что вам понравилось. — Мо Вэйюй в успокаивающем жесте водил рукой по рукояти Бугуя, пальцы слегка тряслись, а продолжающий говорить посланник не собирался останавливаться. Старший Лю понимал, что смерть одного из наследников престола Монголии будет иметь не самые приятные последствия для Его Величества, ещё раз проследил за опущенными, слегка покрасневшими глазами правителя, на те которые упустил из внимания посол и уже собирался попросить замолчать принца, как услышал топот из-за спины.  — Господин Лю, мы привели его. Обернувшись, он заметил двух высоких стражников с опущенными головами, а между ними стройного человека в помпезном чёрном ханьфу и такой же вуали на лице. Старик кивнул, стража развернулась и ушла, а молодой человек встал на колени, отчего подвеска из рубина на короне издала стук о металл.  — Ты хотел меня видеть? Казалось только сейчас в глазах Императора мелькнуло что-то помимо насмешки и усталости, но даже подняв голову, он придержал пальцами висок и на мгновение боль исказила его лицо. Мужчины уже хотели справиться о самочувствии правителя, как их опередил принц:  — Ваше Величество, вам не хорошо? Вы устали, а может воды? — уже по наблюдениям Император понимал, что если его не остановить, тот не заткнётся. Мо Вэйюй поднял руку, но одновременно с этим прозвучала фраза:  — Если тебе нездоровится, от чего же не позвал лекаря? Все перевели взгляд на человека в чёрном ханьфу, казалось Император задумался над чем-то, не отводя взгляда от говорившего человека. Принц тоже посмотрел на объект внимания правителя, он удивился фамильярности обратившегося к Императору и, сделав свои выводы, сказал:  — Ваше Величество, этот прекрасный человек вам друг? Даже частично скрывая лицо, отрицать такую красоту было бы глупо. Такой господин явно достоин стоять рядом с государем. — посол дружелюбно улыбался, переводя взгляд от одного к другому, следя за мимикой мужчин. Лицо Ваньнина потемнело, он не часто выходил на люди и отвык от льстивых речей в свой адрес. Мо Жань не утруждал себя лестью, ему это не требовалось, а прислуга не видела смысла, зачем им расположенность пленника и объекта издёвок Императрицы, который и в дворце то ничего не решал, а лишь родился не дурным на лицо и имел честь стать подстилкой правителя. Подавляющее большинство обитателей дворца не сомневались, что тот на долго не задержится в сердце государя и оказывали поддержку Императрице, всячески утруждая жизнь наложнице. А вот глаза Императора просветлели и и он улыбнулся, убрав руки от лица и сложил их в замок.  — Оу, принц, разве я не успел рассказать о своём дражайшем знакомом? Юноша обрадовался улучшению настроения правителя и, любезно улыбнувшись, высказал просьбу:  — Нет, но мне очень хотелось бы узнать об этом молодом господине. Тасянь-Цзюнь добродушно засмеялся, а принц подхватил смех. Вот так они и смеялись, пока Лю бросал обеспокоенный взгляд на прищурившего глаза Ваньнина, он лишь вздохнул и нацепил на лицо улыбку, которая требовалась от него в данной ситуации.  — Мой друг, а я ведь не просто так приказал привести Ваньнина. — Император снова улыбнулся и подмигнул принцу. Тот слегка покраснел от неожиданного обращения и жеста Мо Жаня и, взмахнув объёмными ресницами, спросил:  — Неужели, и зачем же?  — При личной переписке с вашим отцом он просил прислать ему одного из мною расхваленных музыкантов и обещал заплатить соответствующую цену, но назначить её доверил вам. Что думаете? — Тасянь-Цзюнь всё ещё добродушно улыбался, положив подбородок на сложенные в замок ладони.  — Правда? — Вопрос парня был наполнен сомнениями и волнением.  — Конечно, вы что, сомневаетесь в моих словах? Если вас это напрягает, могу предъявить письмо.  — Нет. Что вы, как я смею, просто отец наверное снова забыл сообщить мне такую важную вещь. По возвращению поговорю с ним. — Тот провёл рукой по выбившимся прядям, уложив их, и перевёл взгляд на старейшину.  — Да, поговорите, скорее всего возраст сказывается, пора бы ему на упокой. Знаете, раз уж вы составили такую приятную компанию мне сегодня, я упомяну о ваших заслугах в личном письме, — Не меняя выражения и позы, ответил Император.  — О, благодарю вас, государь. Никогда не забуду оказанной вами милости. — Принц искренне улыбнулся и повернул восхищенный взгляд на мужчин позади. Ваньнин продолжал с хмурым выражением лица смотреть на развернувшийся спектакль, а евнух мило улыбался.  — Так я могу приступить к оценке товара?  — Как вам угодно. — Тасянь-Цзюнь вытянул ладонь в направлении Чу Ваньнина.  — А могу ли попросить снять господина вуаль с лица? — Сохор задавал правильные и приемлемые вопросы, как опытный торговец, нежели третий сын Монгольского Хана.  — Ваньнин, сними. Мужчина лишь злобно посмотрел на правителя, тот в ответ вздохнул.  — Дядюшка, кажется, наш знакомый слегка стесняется, помоги ему.  — Как прикажете. — Евнух поклонился и, не смотря на старейшину, собирался опустить вуаль, но принц опередил его, резко дёрнув ткань с лица, заставив Ваньнина прошипеть от дискомфорта. Шёлк опустился возле ног и послышался удивленный вздох.  — И правда красив, отец явно одобрит.  — Стал бы я предлагать Хану что-то низкопробное?  — Господин, вы не подумайте. У меня и в мыслях ничего подобного не было. Император усмехнулся и спросил:  — Ну так? Во сколько ваш зоркий глаз оценил товар?  — Вы же понимаете, что мне дословно ничего не известно о предоставленном вами товаре и я лишь могу оценить основываясь на внешнем виде. — Тот прищурив глаза обошёл стоящего на коленях Чу Ваньнина.  — Понимаю.  — Ну я бы дал за этого человека около десяти тысяч золотых. Согласны ли вы? — Он продолжал рассматривать мужчину и не заметил потемневшего взгляда и хищной улыбки правителя. Император не собирался давать ответ и евнух Лю взял на себя инициативу.  — Спешу разочаровать, но человек, которого вы сейчас оценили в десять тысяч золотых — это наложница Чу. Доходили ли до вас слухи о тех на кого даже смотреть не стоит находясь во дворце? Тот ничего не ответил старику, а лишь ошарашенно обернулся на правителя и, заметив хмурый взгляд и маниакальную улыбку, попятился назад.  — Господин! Что вы? Как же так? Почему вы не сказали, я бы не стал… — не успел он договорить, как последнее, что он увидел в своей жизни, стало лезвием Бугуя, и голова упала на пол. Музыка не остановилась, но гости загнанно посмотрели на повелителя, тот лишь махнул двум стражникам в свою сторону:  — Отдайте гонцу, пусть передаст голову отцу с этой запиской, — он достал из рукава аккуратный кусок бумаги и передал подошедшей страже, те убрали тело и, взяв записку, покинули зал, а все лишь задавались вопросом. Неужели тот всё давно подготовил? Страх охватил сердца присутствующих, лбы покрылись испариной, когда прозвучали слова:  — Веселитесь дальше.  — Иди, старик Лю, успокой гостей, они, кажется, сильно разволновались. Ваньнин, встань и подойди. Старик Лю уже уходил, как услышал фразу.  — Глупый, ты в обиде на меня за этот маленький спектакль. Я же уже говорил, что терпеть не могу, когда тебя трогает кто-то кроме меня, думаешь я могу отдать свою игрушку?  — Зачем ты всё это устроил? — Прошептал стоящий на коленях мужчина.  — Мне было скучно, ужасно. Этот мальчишка до болей в голове верещал и надо же было проучить тебя за то, что заставил меня ждать. Достаточно причин? — Нетерпеливо проговорил Тасянь-Цзюнь.  — Монстр.  — Да-да. Ваньнин лишь заметил опускающегося рядом с ним мужчину, а после его шею и подбородка начали касаться губы Императора.  — Взял самое лучшее от шицзуня, Ваньнин.