Возможность

Ацуши вышел из квартиры и спустился по лестнице. Парень сиял: он не мог перестать улыбаться, рассматривая новый контакт на экране старенькой раскладушки. Он глянул в окно квартиры, которую только что покинул: свет на кухне уже не горел. Он опустил глаза обратно на мобильный и прочитал имя, написанное там, ещё раз. «Акутагава… красивая фамилия», — он, наконец, убрал телефон и вышел к дороге, оглядываясь в поисках такси. Когда машина подъехала, он забрался на заднее сиденье, поздоровался с водителем и отвернулся к окну. Юноша был в действительно хорошем настроении, несмотря на то, что был сильно вымотан. С того момента, как он сбежал из приюта, парню приходилось хвататься за любую возможность заработать на жизнь, не пренебрегая в том числе и тяжёлой работой: сегодня, например, он разгружал один из кораблей в порту Иокогамы. Время от времени он подрабатывал у одной из грузовых компаний почти с самого своего побега, потому что они сразу приняли его, несмотря на возраст и отсутствие документов. Первое время ему даже приходилось спать на улице, но, к счастью, довольно быстро ему удалось накопить на то, чтобы снять жильё, а через некоторое время он купил старый телефон, чтобы проще было искать постоянную работу. Этим вечером, на самом деле, он спешил после работы на станцию, пытаясь застать последний поезд до дома, когда наткнулся на Акутагаву. Сначала юноша даже думал просто извиниться и бежать дальше, но выражение какого-то ужаса на лице подростка заставило его остановиться и помочь, и, конечно, он не мог оставить его там, увидев очевидные следы избиения на лице. Кто бы мог подумать, что это приведет к его первому знакомству за последние несколько месяцев? Ацуши смотрел на мелькающие за окном дома, хотя и не видел их. В его голове было только это уставшее, побитое лицо, обрамляемое чёрными прядями с белыми концами; пустые серые глаза без какого-либо признака эмоций; светлые, еле заметные брови и хриплый низкий голос. Он думал о том, что за человек этот парень, через что он проходит и чем живёт. Даже в приюте у него был только один товарищ: тот самый, который оставил ему белого тигрёнка на память. Остальные же… ну, они просто пытались выжить. Всегда спихивали на него вину за свои проступки, отнимали еду, обижали. И даже если мальчику было больно, и он злился на них, сейчас Ацуши не мог их винить. Жизнь в приюте была тяжёлой для всех, и они пытались упростить её, даже если это означало, что им придётся быть жестокими по отношению к нему. Другими словами, за все пятнадцать лет жизни у Ацуши был лишь один друг (если можно так выразиться: не то, чтобы они были близки. Мальчик просто относился к Ацуши, как к человеку), и он был очень рад возможности узнать кого-то нового. Кого-то, кто, кажется, даже не хотел ему навредить. Директор всегда говорил мальчику, что единственная его ценность в том, чтобы помогать другим, и если он не может этого делать — он не достоин жизни. Он слышал это так много раз, что мысль засела глубоко в подсознании, так что теперь парень не мог пройти мимо тех, кому нужна была помощь. Так что, помимо прочего, парню было действительно интересно, через что Акутагаве приходится проходить и, что важнее, может ли он как-то помочь. По первой встрече он понял, что парень явно не из тех, кто много говорит о себе или может довериться незнакомцам, но он был не против — ему хотелось узнать подростка ближе в любом случае. Глубоко задумавшись, он даже не заметил, что машина подъехала к его дому, пока они не остановились прямо под окнами. — О, эм, спасибо. Сколько с меня? — он оторвался от окна и посмотрел на водителя, отстегнув ремень безопасности и потянувшись за кошельком. Он немного расстроился от мысли, что ему, скорее всего, придётся отдать за такси последние деньги, но выбора уже не было. — Нисколько. Поездка была оплачена при заказе, — водитель вскинул брови и удивлённо глянул на него через зеркало заднего вида. — О. Точно… спасибо, хорошего вечера, — Ацуши почувствовал, как у него краснеют щеки, и поспешил выйти из машины. Он смутился, хотя и испытал некоторое облегчение от осознания того, что ему не придётся голодать в очередной раз. Его жилищем была маленькая комнатка, которую он снимал у одной пожилой дамы: Йоко-сан даже сделала ему скидку, потому что он напоминал ей внука. Когда он добрался до своей обители, сразу достал телефон и написал сообщение последнему контакту. Привет, Акутагава-сан, это Ацуши. Надеюсь, я тебя не отвлекаю. Спасибо, что оплатил такси, но мне очень неудобно. Как я могу тебя отблагодарить? Нажав «отправить» он ещё долго пялился в экран, а потом вздохнул и отправился в ванную, чтобы смыть с себя этот тяжелый, хоть и приятный, под конец, день. — Ты сегодня поздно, Ацуши-чан, что-то случилось? — старушка вышла в коридор, услышав шум. — А, н-нет! Простите, Йоко-сан, я не хотел вас будить. Я приготовлю завтрак утром, хорошо? — Ацуши чуть не подпрыгнул от неожиданности, но только смущённо улыбнулся и низко поклонился хозяйке квартиры. — Не переживай, Ацуши-чан, ты не разбудил. Лучше поспи завтра подольше, — она похлопала его по плечу, тепло улыбнулась и ушла обратно в свою комнату. Юноша выпрямил спину только когда услышал, как закрылась дверь, вздохнул, развернулся на месте и сделал шаг в ванную комнату. Сняв одежду, Ацуши ненадолго завис перед зеркалом, уставившись на своё отражение. Он несколько минут рассматривал шрамы от ожогов и ран, полученных в приюте: некоторые были от директора, некоторые от других сирот. Следов на его теле было настолько много, что он не смог бы вспомнить происхождения даже половины из них, но он и не пытался. Он вообще старался не думать про это время, но сегодняшнее откровение перед Акутагавой всполошило воспоминания. Уже через секунду парень пожалел о том, что вообще заикнулся про приют — приступов не было уже пару недель, и он начал думать, что его состояние начало улучшаться. Он ошибся. В ушах вдруг зазвенело, а ноги стали ватными, и юноше пришлось прислониться спиной к стене, чтобы не потерять равновесие. Он крепко зажмурился и закрыл уши обеими руками, но это, как всегда, не помогло: перед глазами появился директор, а он снова чувствовал себя маленьким и абсолютно беспомощным. Подросток соскользнул по стене, сев на пол, и прикусил губу, чтобы сдержать крик, так сильно, что выступила кровь. «Беспомощный, слабый, недостойный жизни», — слова будто разрывали его голову изнутри, знакомые и такие ненавистные, как и голос этого человека. «Дети, у которых нет родителей, должны заслужить право на существование», — парень почувствовал, как по его щекам покатились слёзы. Это не были слёзы грусти, наоборот, он плакал от ненависти, злобы и отчаяния. Если раньше он действительно испытывал печаль, слушая эти унижения, то сейчас он приходил в ярость, вспоминая о них. Было очень больно. «Ты ничтожество и никогда не сможешь заслужить счастья», — голова шла кругом, и ему пришлось закрыть рот рукой, когда с губ сорвался первый всхлип. Он широко раскрыл глаза, чтобы не потерять связь с реальностью окончательно, и попытался сосредоточиться на своём окружении — бесполезно. «Всем будет только лучше, когда ты подохнешь в грязной канаве!» — Ацуши со всей силы ударился затылком о кафельную стену, пытаясь выгнать директора из своей головы. Перед глазами затанцевали белые точки, но он смог кое-как добраться до крана и открыть воду, чтобы шум хоть как-то заглушил его рыдания, и снова сел на холодный пол, обнимая себя за колени. Он качался вперёд и назад, пытаясь прийти в себя, но сердце только громче стучало в ушах, а дышать становилось всё труднее. Казалось, ещё немного и он потеряет сознание. Подросток с трудом нащупал душ и обдал себя ледяной водой, от шока его тело, наконец, позволило сделать ему глубокий вдох, и пульс начал постепенно замедляться, вместе с дыханием. Он заставил себя переключить всё своё внимание на то, чтобы продолжать дышать, отсчитывая до трёх на вдохе и до пяти на выдохе. В такие моменты ему больше всего на свете хотелось просто забыть об этом кошмаре. Забыть всё, что связано с приютом и этим человеком, всё, что он ему говорил, забыть раз и навсегда. Но вся эта дрянь засела настолько глубоко в сознании, что юноша скорее забудет собственное имя, чем то, что директор вбивал (буквально) ему в голову годами. Это было невыносимо, и с каждым эпизодом он ненавидел себя и своё тело всё больше — как бы он ни хотел оставить это в прошлом, мозг просто не позволял ему. Это ощущалось почти как предательство собственного сознания, собственного организма, и он даже не знал, что ему сделать, чтобы это просто прекратилось. Ацуши посидел под холодным душем несколько минут, глубоко дыша, пока по лицу стекали слёзы, прежде чем он смог встать и настроить температуру воды на более приятную, чтобы, наконец, помыться. Его всё ещё трясло, пока он тёр кожу до покраснения, оставляя царапины, как будто пытаясь вымыть себя изнутри в надежде на то, что это поможет ему почувствовать себя хоть немного лучше, вернуться в сегодняшний день и забыть о своём кошмаре ещё хотя бы ненадолго. Выйдя из ванной, подросток прошёл в свою комнату, где без сил упал на кровать и заснул в ту же минуту, слишком уставший, чтобы хотя бы расстелить постель.

…

Акутагава, тем временем, только что отправил отчёт о сегодняшнем задании Боссу и встал из-за компьютера, потянувшись. Он глянул на часы — половина третьего ночи, на работе ему нужно быть через пять часов. От этой мысли он только вздохнул и потёр переносицу. Парень умылся и расстелил постель, прежде чем проверить смартфон на предмет сообщений от Босса или сестры, но, к своему удивлению, увидел уведомление об смс с незнакомого номера. Он открыл сообщение — оно было от Ацуши. Парень прочитал его пару раз, думая, что ответить. На его лице почти появилась улыбка. Всё ещё размышляя, он сохранил номер в списке контактов. Считай, что это плата за лекарства. Не стоит благодарности. Кстати, о лекарствах. Юноша прошёл на кухню, не включая свет, и взял со стола пакет, оставленный Ацуши. Он заглянул внутрь — много разных небольших коробочек, бутылочек и тюбиков. Он достал один наугад — мазь от ожогов. Акутагава только усмехнулся: каждый день его жизнь подвергалась такой опасности, что ожог — это сущий пустяк, о котором даже думать не стоило. «Ну, зато Гин будет довольна», — он подумал про себя, расставляя медикаменты на полке у кровати. Парень забрался в постель и попытался заснуть. Обычно ему не требовалось на это много времени: профессия была не из простых, так что его тело, вымотанное под конец дня, быстро принимало возможность отдохнуть. Сегодня, во всяком случае, всё было иначе: он крутился так и сяк, закрывал окно, открывал, но сон просто не шёл, и в голове подросток не мог перестать прокручивать сегодняшний вечер. Почему ему было так приятно и спокойно в компании этого мальчика? Почему ему так хотелось увидеть его снова? Через двадцать минут внутренних метаний он взял телефон. Приходи ещё как-нибудь. У меня есть чай получше. Он перечитывал написанное раз за разом, сомневаясь, стоит ли отправлять. Это было так странно: у него никогда не было друзей, и, как он думал, они не были ему нужны. Его никогда не интересовали люди и человеческие взаимоотношения, но при мысли об этих немного наивных жёлтых глазах в груди что-то сжималось. К нему никто никогда не относился с таким уважением, никто о нём не беспокоился, и, уж тем более, не заботился. Но этот парень… помог случайному незнакомцу, несмотря на то, что Акутагава был с ним крайне груб в первые минуты после их встречи: «Что он за человек такой?..» Акутагава быстро отправил сообщение, убрал телефон, и отвернулся. В боку всё ещё неприятно тянуло, но подросток проигнорировал это так же, как игнорировал ноющую боль весь вечер, закрыл глаза и огромным усилием воли прогнал из головы все мысли, заставив себя, наконец, погрузиться в сон.