Молчат огни, чужой рассвет И на двоих священный свет По венам дым, пророки спят И струны век ловят легкий взгляд Заветы врозь, халаты вниз Рисует льдом ночной каприз Хотят еще две пары глаз Упасть на дно осколком фраз Комната за комнатой, за дверью дверь Под запретом наши адреса Комната за комнатой куда теперь Под запретом небеса © Sky — Под запретом
Первый Полководец просыпается, едва успев заснуть. Некоторое время он смотрит в потолок, ожидая, когда сон исчезнет без следа. А с ним растворится в небытии и любимое лицо иллирийской Императрицы. Редо медленно поднимается с постели и подходит к окну. Рассветы в Джагаршедде занимаются рано и небо уже начинает светлеть. Полководец смотрит на горизонте, где по-прежнему виднеется ядовитое сияние. Вечное напоминание о безвременно погибшем Ашваяре. Столько веков прошло, а долина все ещё светится по ночам. Полководец всегда думал, что отгоревал своё после гибели родного города. Но потерю Лиланг ему оказалось принять гораздо труднее, чем он думал. Шеддар привык к смерти, он уже давно принял ее неизбежность. Но в сердце по-прежнему царит пустота, которую ничто не может заполнить. Из ночи в ночь Лиланг приходит к нему во снах. Из ночи в ночь Полководец видит лучшие дни жизни, проведённые рядом с ней. Иногда сон почти не отличим от реальности, лишь покойная Императрица сидит на краю постели. О том, что ее больше нет, напоминает только совершенно не примятая простыня. «Любовь сильнее смерти, Редо, — говорит она Полководцу. — Я не исчезну, пока ты меня помнишь». Руки Лиланг холодны и едва ощутимы, но ее улыбка полна тепла. Лиланг говорит с Редо и смеётся, привычно заправляя волосы за ухо. Словно она никогда не умирала. И оттого пронзительнее звучит вопрос, который она задаёт каждую ночь: «Уйдём?» И каждый раз Полководец просыпается на рассвете со щемящей тоской в сердце. Они оба знали, что рано или поздно кто-то из них умрет, а за ним последует и второй. Такова была цена за лучшее будущее. За свободу тех, кто останется после них. Горечь утраты от этого меньше не становится, и новый рассвет Полководец встречает, стоя возле окна, глядя на светящийся Ашваяр. «Отпусти меня, — просит он свою Первозданную. — Я служил тебе слишком долго, Махасти. Разве не могу я обрести покой?» Богиня упрямо молчит, не желая отпускать своего любимца. Но Редо не сдаётся, и с каждым рассветом он снова и снова просит беспощадную Первозданную о милости. Гарем Полководца давно пуст, и не услаждают его взор красивейшие из женщин Джагаршедда. Вино потеряло вкус, а вместо ярких песков пустыни Редо видит лишь пепел. В окружающих его соратниках ему мерещатся лица погибших друзей. Полководец через силу заставляет себя заниматься делами. Но все больше и больше обязанностей он перекладывает на Долу-Огонька, чьи золотые глаза остаются единственным ярким пятном в поблекшем мире. Познаватель сказал когда-то: «Если ты проживешь достаточно долго, то встретишь меня в моих детях». Редо видит его в одном из своих сыновей, и улыбается: все, что они с Лиланг сделали, стоило того. Даже своей высокой цены. Шеддар не ведает сожаления, в нем живет только надежда, что однажды Дола-Огонёк все поймёт и сможет простить своих родителей. Редо думает, что действительно успел совершить многое за свою невыносимо долгую жизнь. Но все в этом мире имеет конец, и даже правление Первого Полководца рано или поздно должно завершиться. «Уйдём?» — из ночи в ночь вопрошает Лиланг. «Уйдём», — обещает ей Редо перед тем, как снова проснуться. В одну из бессонных ночей приходит Янис. На мир ее глазами смотрит Махасти, Первозданная. Она качает головой, глядя на самого упрямого из своих сыновей. «И правда, — говорит Махасти, проводя горячей рукой по щеке Полководца. — Любовь сильнее смерти, раз ты так хочешь уйти». Махасти целует Редо в лоб и грустно улыбается, обещая ему долгожданную свободу. И древний шеддар устало улыбается в ответ. Он не спит всю ночь, он вновь стоит у окна и ждёт, когда взойдёт солнце. Когда ещё доведётся встретить столь красивый рассвет Джагаршедда? Сегодня будет последний бой Полководца, ведь шеддары живут на войне и умирают на войне. Впервые за минувшие тысячелетия мир кажется ярче обычного, словно Редо снова молод и нет на его плечах тяжкой ноши. А потом Полководец придёт к порогу Вечности, где его будут ждать.***
…Когда клинок входит в грудь с неприятным звуком, боль ощущается настоящим благословением. Редо глядит на Долу-Огонька и видит в нем старого друга. Жизнь уходит из Полководца с каждым слабеющим ударом сердца, и он кривит окровавленные губы: «Ты был прав. Я прожил достаточно долго, чтобы увидеть тебя в одном из своих сыновей». Дола-Огонек смотрит на отца непонимающе, но Редо его больше не видит. Мутнеющий взгляд шеддара устремлён куда-то за спину младшего сына. Редо видит тени всех, кого он когда-то знал. Друзья, любимые, воины Третьего Легиона, отец... И ближе всех — Лиланг. Она улыбается Полководцу, протянув призрачную ладонь: «Сильнее смерти».