«Знаешь, как мы становимся сильнее, Мия? Очень медленно, за счет крови… так или иначе, обилием льющейся крови Ван Арт воспользовался…»
С третьей попытки я наконец смогла поднять нож и положила его в раковину, немного дергано пытаясь вернуться к готовке. Только вот приподнятое настроение было испорчено, и теперь хотелось побыстрее все закончить.***
— Чем ты расстроена? — возможно, чуть громче, чем мне бы того хотелось, сказал я, напугав Мию, из-за чего она громко вскрикнула. Я поспешил извиниться: — Прости, что напугал… и что подкрался. Не нужно было обладать реакцией вампира, чтобы отследить всю скованность в её поведении. И ведь до этого на втором этаже ее не было, это я могу сказать с точной уверенностью. Что же могло измениться за такой короткий промежуток времени? — Я просто обдумывала очередную статью. Она будет сложнее, чем все те, что мне приходилось писать. Боюсь, что не справлюсь. Ох, Мия... я бы хотел тебе поверить, но уже столько лет живу на этой планете, что эмоции людей становятся для меня слишком голыми и откровенными. Их практически невозможно скрыть от меня. И от того, что лжешь мне именно ты — становится еще больнее. — Я так и думал, что ты выберешь это вино. Знал бы, что оно тебе так понравится, в свое время купил бы больше. Моя невеста устало улыбнулась и налила мне красного напитка, сразу же подталкивая бокал в мою сторону, терпеливо дожидаясь, пока я возьму его в руки. И я продолжил исполнять свою роль, дабы она немного расслабилась: — Выглядит очень аппетитно, знаешь ли. Мия переключила свое внимание на почти готовую пиццу, и чувство гордости и предвкушения вспыхнуло в её глазах. После чего она сразу же перешла к последнему шагу: добавила в пиццу шампиньоны. — Все, я ставлю ее в духовку, и примерно через сорок минут нас ждет вкусовой экстаз. Это я тебе гарантирую. — Вот как… Ты обещаешь? — Даю голову на отсечение, ты потом меня будешь умолять приготовить её ещё раз. Возможно, я даже начну ревновать тебя к ней. Но это не точно, — Мия засмеялась, игриво подмигивая мне, это не могло не вызвать улыбку. — И ты не боишься, что я буду думать о другой? Все же в некоторых странах допускаются браки с неодушевленными предметами. Мия подавилась вином, но быстро откашлялась и расхохоталась, вытирая параллельно крошки с островка. Я же присел на барный стул рядом с ней, с наслаждением наблюдая за ее живыми эмоциями. — Знаешь, я буду даже не против. Только я не гарантирую тебе, что в один прекрасный день ты не придешь домой, а ее уже с нами не будет. Сам потом будешь объяснять полиции, куда она делась. — Думаю, они выследят убийцу по крошкам, — с улыбкой ответил я, отмечая про себя, что после работы, помимо продуктового, она заскочила еще и в магазин одежды. И теперь она была в блузке с глубоким вырезом на спине, что не могло не волновать. У пиццы определенно не было никаких шансов в борьбе за меня. — Эй, мистер вампир, мне страшно, когда вы на меня так смотрите. Сегодня кушать будем только пиццу, — она пожурила меня пальчиком. Я же только выставил перед собой открытые ладони, делая как можно более невинный взгляд. — Я просто подумал, как тебе идет эта блузка. Но, когда ты в дополнение к ней улыбаешься, а не грустишь, мне нравится ещё больше. Моя невеста сразу же отвела взгляд, хоть и продолжила улыбаться будто все хорошо. А когда Мия, преодолевая себя, вновь подняла на меня глаза, в надежде, что я не догадаюсь о её истинных эмоциях, она столкнулась с моим взглядом. И Мия точно знала, что он означает. — Сегодня и правда был не самый легкий день, — негромко проговорила она, на что я сразу же понимающе кивнул. Я знал, что дело не только в работе. Сложно прийти в норму после всех тех событий. Но какое-то напряжение в ней всё же осталось, хотя, казалось бы, все хитросплетения интриг и тайн мы уже разгадали. А если дело в нас... разве она согласилась бы выйти за меня? Если рассматривать даже самое худшее развитие событий, то после предложения уже прошло несколько недель. У нее было немало времени, чтобы отказаться, если бы она посчитала, что поторопилась. Если бы сомневалась в своем решении. Тогда что? Я осторожно поднялся со стула и за пару шагов оказался за ее спиной. Положив левую руку ей на талию, начал поглаживать большим пальцем голый участок спины. Мия еле заметно вздрогнула, а по её коже сразу же рассыпались мурашки. Из-за разницы в росте мне пришлось наклониться, чтобы кончиком носа коснуться задней части её шеи. Она всегда так приятно пахнет, что хочется закрыть глаза и дышать все глубже и глубже. Но тогда проснется жажда крови. Желание вспороть кожу, а следом и мясо, поэтому я обычно недолго держу глаза закрытыми. «Прости, Мия, но у тебя есть невысказанная тревога. Она сидит в глубине твоих глаз и каждый раз, когда я всматриваюсь, чтобы ее заметить, ты отводишь глаза, пряча ее не только от меня, но и от себя. Так проблемы не решаются, — подумал я, а потом также отметил, — возможно, они не решаются и моим способом, но я по-другому и не хочу». — Мия, я все вижу. Хотел бы, возможно, не видеть, чтобы не обременять тебя тяжелыми разговорами, не припирать тебя к стенке. Но я не могу не замечать этого, и, более того, игнорировать проблему который день подряд. У нас есть, как ты сказала, сорок минут, пока пицца не будет готова. Извини, но пока ты мне не расскажешь, я не дам тебе вкусить твое блюдо. — Ты что же, решил взять её в заложники? — посмеиваясь, прошептала она. — Возможно, в любом случае у нас есть минут сорок, а после она начнет высыхать, пока не сгорит окончательно. Мия, по-прежнему стоя спиной ко мне, забавно застонала и слегка ущипнула меня за бедро, но вырваться не попыталась. — Ты просто шантажист, Виктор! Испортишь мне ужин, и я тогда не знаю, что с твоими кустовыми розами сдел… ай! Легкий укус за кожу шеи привел её в чувство, и она сразу же начала шипеть и извиваться, но я устал ждать. — Мия, — очень спокойно, даже чуть с нажимом, прошептал я ей на ухо, после чего все движения сразу же прекратились. Я могу чувствовать ее участившееся дыхание, но не спешу связывать все с одним. Все пути отступления потеряны, и она понимает это. Будет, возможно, очень неприятно, но разве она и сама не устала нести это бремя в одиночку? — Не поворачивайся, если так тебе будет комфортнее, — сказал я, не получив при этом никакой реакции в ответ. Какое-то время мы просто стояли и молчали, тишину нарушал лишь звук работающего духового шкафа. И тут Мия медленно выдохнула, что стало для меня неким сигналом. Она решилась. — Кое-какие слова преследуют меня и все никак не могут вылететь у меня из головы. Я понимаю, что это скорее от любопытства, но вопрос... очень деликатный. Я бы даже не хотела его поднимать, Виктор. — Но ведь он не дает тебе покоя все это время. — Я знаю, — поспешно ответила она, повернувшись ко мне всем телом. Однако взгляд ее был обращен всюду, но только не на меня. — Просто... я боюсь обидеть тебя. Боюсь, что ты воспримешь не так, как я того хочу, и еще додумаешь что-нибудь. — Мия. Она яростно, нет, отчаянно вскинула свои красивые глаза к моим, и без слов я увидел в них борьбу. Даже раскаяние. Я приподнял её подбородок вверх, чтобы зафиксировать взгляд и пальцем, аккуратно, но настойчиво вытер красное пятнышко от вина на ее нижней губе. Мне бы хотелось сделать большее, но в то же время её тайна не давала покоя и мне самому, становясь проблемой уже для двух человек в это комнате. — У меня перед глазами стоит Вуд на том спортивном поле. Как он возвышается над всеми этими распластанными телами людей. И эта горящая жажда в его глазах… Там были сотни тел, Виктор. И он собирался выпить их всех. Я не знаю, достаточно ли ему было бы нескольких капель или нужно было испить досуха каждого. Но он стоял там над всеми, и у меня не было никаких сомнений, что он способен на такое. Буквально испить каждого до дна, — быстро, иногда сбиваясь, зашептала она. И неприятное чувство начало расплываться по моей груди. Будто бы предчувствие… Нет, предостережение. Я, кажется, на долю секунды передумал получить ответ на свой вопрос. Но крышку ящика уже было не закрыть. Мия больше не отводила от меня глаза, а раскрыла их так широко, что я сам захотел отвести взгляд от таких оголенных эмоций и чувств. — И когда я была в Европе, то узнала некоторые детали твоей биографии. Прости за любопытство, оно итак меня уже наказало, потому что теперь это не дает мне покоя. И, кажется, я не могу просто стереть эту информацию из своей памяти. Даже через несколько лет, когда я крайне редко, но вспоминал тот вечер, сразу же перед глазами рождался образ: сейчас она выговорится, окончательно раскроет передо мной свою душу... а потом скажет, что не может забыть того, что узнала. Не может просто оставить это и идти дальше. Что каждый раз, когда она на меня смотрит, она вспоминает о том, что я делал раньше, и ее хорошее воображение не может не наложить образы прошлого на себя. А потом она снимет кольцо и аккуратно положит его в мою ладонь. И я останусь стоять там даже спустя сорок минут. Я даже не знал тогда, что именно она знает. Правда это или вымысел. Но именно в тот момент мне стало по-настоящему страшно. Потому что я не всегда старался поступать правильно. Я совершил много поступков, за которые мне стыдно, которые могут оттолкнуть, испортить обо мне мнение. Я испытал страх, что она узнала о моих ошибках. О моем несовершенстве. — Я знаю, что тебе нужна кровь, было бы слишком наивно и глупо не понимать, что когда-то ты мог охотиться на людей, чтобы ее добывать. Покоя мне не дает то, что из отрывков полученной информации у меня сложилось впечатление, будто бы когда-то ты жил такими же идеями и стремлениями, как Вуд. Будто бы ты так же стоишь там, на чертовом спортивном поле… — Мия… Я попытался осторожно обхватить ее голову, которая, стыдясь, отворачивалась от моих рук. Прости меня, Мия, но я не хочу отпускать тебя. — Прости, Виктор. Я знаю, что делиться своим прошлым, тем более когда ты прожил много лет — не так просто. Всему свое время, но я… ты же меня знаешь, вечно у меня все через одно место, я ничего с этим не могу поделать. Я ведь… Быстро, но очень аккуратно я закрыл ей рот ладонью, прижался лбом к её лбу, смотря прямо в опечаленные глаза. Она даже не сопротивлялась, из-за чего мы молча стояли и просто смотрели друг другу в глаза. В какой-то момент она наконец перестала их отводить, а я к тому времени уже увидел те чувства, которые так боялся не заметить в ее глазах. — Сейчас я отпущу ладонь, — хрипловатым голосом прошептал я, — а после пойду и разведу огонь в камине гостиной. Ты проверишь пиццу и принесешь бокалы с вином. Мы сядем, я укрою тебя пледом, потому что в доме стало холоднее, и расскажу тебе о своем прошлом. Расскажу все, что ты захочешь узнать, Мия. Если что-то напугает тебя, я пойму. Если... если ты захочешь побыть одна какое-то время, я пойму... а если решишь уйти… Я не мог разобрать мычания, которое явилось следствием зажатого рта моей невесты, мешающего ей нормально говорить, но я не отпускал. Не давил сильно, но держал крепко, будто бы одно ее слово могло уничтожить меня. И только отрицательно мотал головой из стороны в сторону. — Мия, никаких слов, пожалуйста. Чтобы ты сейчас ни хотела сказать. Я боялся увидеть слезы, но их не было. Как и ненависти. Но небольшой испуг все же присутствовал, куда уж без него. Физическая сила использовалась тогда, когда уже не хватало слов или мозгов справиться по-другому. И я впервые применил ее не в драке с кем-то. Привычно собранный из-за стольких лет жизни, я был искренне поражен. Поражен и напуган одновременно. Я опустил руку, стыдливо убирая ее подальше от удивленного лица Мии. Теперь пришла моя очередь отворачиваться. Мне не удалось сдержать удивленный вздох, когда ее руки обхватили меня за шею и притянули к себе с нечеловеческой силой, зажимая в тисках. Она не плакала и не злилась. Но эмоции даже у меня были нестабильны, и мы оба прижались друг к другу, кажется, с чуть большей силой, чем это делают обычные люди. Мы стояли так, пока она мягко не поцеловала меня в подбородок, а после молча пошла в сторону духовки. Я даже не сразу сообразил, что делать, наблюдая за ее действиями. Так не хотелось оставлять ее вне поля моего зрения. Но я сам установил такие правила. Некрасиво было бы самому их нарушать. Так что я оторвал свой взгляд от нее и быстро направился к камину. Надо было давно это предугадать. Но я не подозревал, что кто-то мог ей рассказать или она сама могла это как-то откопать. Эта мысль вызвала у меня усмешку. Это же Мия. Тем более она журналист. Если ей не расскажут, то она самостоятельно найдет информацию, уж в этом мою малышку сложно было недооценить. И все же… Это же Мия. Упертая, с радостью принимающая помощь, но и сама готовая пойти впереди всех. Часто бездумно, из-за чего я всегда переживал о ее благополучии. Но это та самая Мия, другой такой больше нет. И сегодня я могу потерять её. Но даже если она останется. Будет ли это счастливый конец? Все мы можем где-то когда-то оступиться. И я бы все отдал, чтобы избавиться от тех угрызений совести, которые появлялись у меня, стоило только случайно вспомнить некоторые эпизоды из моего прошлого. Но это так не работает. Я должен жить с последствиями. Жить с сопутствующим стыдом, учитывая все прошлые ошибки. Ведь если бы не они, стоял бы я сейчас здесь, ожидая, пока моя будущая супруга придет ко мне? Возможно, я даже бы и не встретил ее. Но что, если ее отношение ко мне поменяется? Вдруг она будет ловить себя на мысли, что когда-нибудь я могу сделать подобное с ней? У меня бывали плохие желания, злые, но я стал сдержаннее и спокойнее с годами. Бывали жестокие мысли, но на то они и мысли, чтобы не выходить за пределы моей головы. Звон бокалов, поставленных на журнальный столик, и спокойное лицо Мии, которая раскладывала тарелки с кусочками пиццы, немного успокоили меня. Камин я уже развел, так что мы выполнили все условия, что я установил. Она с улыбкой приняла плед из моих рук, и мы, будто прочитав мысли друг друга, сели на диван. У меня словно камень с души упал, когда она прилегла на мою грудь, после чего я сразу же обнял ее рукой. — Ты можешь сначала поесть. — Нет, пицца подождет. Тем более я люблю есть ее, когда она чуть остынет. — Хорошо, тогда, я полагаю, мы можем приступить. Что ты хочешь узнать? Ответ пришел не сразу и, кажется, хоть я видел только макушку Мии, был уверен, что она всматривается в языки пламени, извивающиеся в камине, пытаясь как можно мягче сформулировать свои слова. — Расскажи о том времени, когда у тебя был конфликт с Князем Нидерландов. Я криво улыбнулся, радуясь про себя, что она не видела эмоций на моем лице. Вот значит, какую часть ей рассказали. Неудивительно, в Европе все еще были люди, которые меня очень недолюбливали. Но кто бы мог подумать, что они решат действовать через Мию. В любом случае, они точно знали, какую часть моей биографии стоит ей поведать. — Это был властный человек, который при этом был очень осторожен, когда дело доходило до сильных и амбициозных вампиров, способных впоследствии свергнуть его. Вот и я стал тем, на кого пал его взор, его недоверие. Хоть я и был очень молод, но для него я, по-видимому, был куриной косточкой — маленькой, но способной застрять в горле. В какой-то момент я стал ощущать его влияние на мою жизнь все чаще и чаще. Пока... он не подстроил покушение на очень близкого мне человека. Стоило ли затрагивать тему моей давней любви я, признаться, не знал. Скрывать не хотелось, но сейчас я итак собирался выложить много информации, что, казалось, подобные детали будут совершенно лишними. Но я поклялся себе, что когда-нибудь поведаю Мие и эту, довольно-таки значимую, часть моего прошлого. — И… оно было удачным? Покушение? — еле слышно прошептала она. — Да, к сожалению, у него всё получилось. Только вот целью был я. Но после этого я понял, что выхода нет. Это стало последней каплей, и я решил воспользоваться моментом, так как войны были тогда довольно частым явлением. — Ты пошел на войну? — Да, я был на многих и, как ты уже поняла, не из благородных побуждений. Кровь делает нас сильнее, а на войне ее больше всего. Поэтому я не пропускал ни одной... даже забыл, сколько их было. — И как ты... охотился? Собирал кровь с трупов или… Ее тело стало более напряженным, и я почувствовал, что именно сейчас будет сложнее всего говорить. Потому что тогда я был в каком-то смысле копией Вуда. И сейчас я будто бы ступил на раскаленные камни, что в любом случае не предвещало ничего хорошего. Мия явно хотела услышать от меня вещи, которые бы могли оправдать мою жестокость. Хотела найти успокоение для своих мыслей, чтобы прийти к выводу, что моя ярость была тогда оправдана, и у меня просто не было выбора. Зацепиться за что угодно, лишь бы не осознать, что живет с тем, кто не так уж отличается от Вуда. Кто допускает те же методы при некоторых обстоятельствах. Это может разрушить ее идеалы и стать ее бременем. — Я делал много чего, Мия. Мертвые или живые — для того меня не было принципиальной разницы. Все, что меня тогда заботило, это то, что в родном городе меня ждал очень сильный князь, уже принявший решение убить меня и всех, кто мне был дорог. И кровь — это цена, которую нужно было заплатить, чтобы выжить. Долгое время мы сидели в тишине, наблюдая за искрящимися поленьями. И если я знал, о чем думал, то мысли Мии для меня были сокрыты. Я был словно приговоренным к казни, вынужденным терпеливо дожидаться исполнения приговора. — Ты как-то говорил, что одна вещь изменила твое отношение к образу жизни вампиров. Это как-то связано с тем, что в последствии ты отказался от статуса князя Нидерландов? — Да. Это имеет самое прямое к этому отношение. — Расскажешь? — спросила она, поворачиваясь ко мне лицом и заглядывая в мои глаза. Я слегка улыбнулся и погладил ее по щеке, кивая в сторону столика, где лежала ожидающая еда. — Прости, но не расскажу, пока мы не попробуем это все. Она скорчила забавную рожицу, но все же пододвинулась к ароматно пахнущей пицце, сразу хватая один из ломтиков. Я решил последовать ее примеру. Мы и глазом моргнуть не успели, как съели одну треть. Это было по-настоящему вкусно. — С таким аппетитом на завтра тебе ничего не останется. — Так говоришь, будто бы я изначально не собиралась проглотить это все за один присест, — ответила Мия, начиная театрально смеяться, вызывая у меня приступ кашля, я попытался сдержать неконтролируемую улыбку на лице. — В наш первый вечер в ресторане ты вела себя более сдержанно, дорогая моя, — тихо прокомментировал я, после чего начал потирать место на бедре, принявшее на себе удар кулаком от девичьей руки. — Кому-то весело, я смотрю? — Очень. Это все твоя вкусная пицца. — Тебе тоже понравилось? Я ж говорила, что она будет великолепной! — Я и не сомневался. Тут же в пространстве комнаты раздался голос Бенни Барта, сообщающий о звонке на телефон Мии, из-за чего она сразу же подорвалась в сторону звука. Мне оставалось только наблюдать, как ее голая спина стремительно удаляется от меня в сторону кухни.***
Сложно избавиться от привычки все контролировать. В особенности, когда это касалось девушки, которая так любила находить неприятности на свою прекрасную пятую точку. И Виктор честно пытался не подслушивать разговор, сосредоточившись на своих мыслях, но, когда Мия произнесла имя оборотня и засмеялась, он сжал ломтик пиццы чуть сильнее, разрывая пальцами зажатое меж них тесто. Неимоверно сложно избавиться от привычки не устранять тела, приносящие при жизни столько неприятностей. В особенности, когда это касается оборотня, который когда-то стоял по другую сторону от Мии, явно давая понять ему свои намерения. Если бы они встретились с ним в те времена, когда он не сдерживал себя. Когда не существовало даже и зачатков того Ван Арта, что сидел сейчас на диване. Он бы определенно содрал эту улыбку с лица животного. Скорее всего, даже со шкурой. Да, в те времена он многое себе мог позволить. Девушка снова рассмеялась, и улыбка растеклась по губам вампира, пригубившего вино. Они могли встретиться там, у реки, когда его отряд устроил засаду, выжидая в кромешной темноте. Это как раз было за несколько дней до встречи с Ренэйт. Сколько же лет прошло с тех пор. Он сделал очередной глоток, в тот самый момент, когда на улице в нескольких километрах от них, небо взорвалось фейерверками. И воспоминания о выстрелах на поле боя ворвались в мысли Ван Арта, оглушая его. Со стороны кухни до слуха вампира донесся радостный смех Мии