Искупление Ренэйт

      Тишина.       В который раз я поймал себя на мысли, что наконец-то мои барабанные перепонки не взрываются от выстрелов ружей, а порох не забивает ноздри. Единственное, что спасало меня там — манящий запах крови. Вот то единственное, что пахло сильнее пороха и звучало громче ружей.       И снова я устремил взгляд к небу, не замедляя при этом шаг.       Солнце должно было взойти примерно часа через два, максимум три, поэтому нужно торопиться, чтобы добраться до близлежащей деревни, про которую говорил сослуживец. Наконец-то я шел домой. Сейчас у меня хватало сил…       Запах. Да такой, что заставил мои ноздри трепетать. Ветер донёс его до меня, оставляя в раздумьях касательно того, как реагировать на изменившиеся обстоятельства.       Ровно день прошёл с того момента, когда рана в животе заставила меня высушить оленя, из-за чего я до сих пор ощущал неприятный привкус во рту. Но с этим было ничего не поделать, самое главное, что жажда была утолена, а рана почти полностью зажила. Но голод никуда делся. Его можно было сравнить с притаившимся зверем, что выжидает где-то в лесной чаще в поисках подходящего момента, чтобы прыгнуть и застать тебя врасплох. Стоило только вдохнуть поглубже аромат человека, немного отпустить гуманность и сосредоточиться на инстинктах. И вот уже решение пришло само собой. Я стремительно двинулся в направлении запаха, прикидывая в голове, что у меня еще есть время до рассвета, чтобы немного отвлечься на охоту. К тому же это поможет мне окончательно затянуть рану, так что медлить нельзя.       Только еле слышный шорох листвы под ногами сообщил о моем появление за большим раскидистым деревом. Выглянув из своего укрытия, я заметил маленькую девочку лет десяти, как-то неохотно играющую с двумя потрепанными куклами, что были у неё в руках. Я сразу обратил внимание на её белые (практически прозрачные) волосы и на такую же бледную кожу. Но что все-таки может делать ребенок один в чаще леса, да ещё и в такой ранний час? Она не бездомная — одежда хоть и очень поношенная, но опрятная. Волосы заплетены в длинную косу. Интересно, как далеко находится её дом?       Я еще раз неосознанно вдохнул. Какой же все-таки интересный запах… Он не то, чтобы сводил с ума, но определённо интриговал. Однако всё же нельзя забывать о солнце. А где есть ребенок — есть дом, а значит, и временная защита от солнца найдётся. — Извините…       Девочка вскрикнула и испугано подскочила на ноги, шарахнулась назад, врезаясь при этом спиной в дерево. Я сразу же вскинул руки ладонями вперед, пытаясь жестами показать, что не хочу причинить ей вреда, но она все равно со всей силы вжалась в кору, испуганно исследуя меня глазами. — Прости, что напугал тебя. Я просто возвращался домой с войны, но потерялся в этом лесу. Ты не знаешь дорогу до города? — я старался говорить спокойно и медленно, что дало свои плоды — девочка заметно расслабилась, однако всё ещё проявляла крайнюю осторожность. При близком рассмотрении в глаза сразу же бросилось, что её бледная кожа имела какой-то нездоровый вид. Однако ничего необычного в этом не было, учитывая, что ребенок явно живет в небогатой семье, имеющей проблемы с едой и, наверняка, лекарствами. Таких детей я часто видел в крестьянских или просто бедных семьях. — Вы солдат?       Я сразу же ответил кивком, осторожно растягивая губы в доброжелательной улыбке, решая пока оставаться на расстоянии и радуясь, что в этот раз моя форма не в крови. — Да, я возвращаюсь в родные края, но, кажется, заблудился. Думал, что до ближайшей деревни не так далеко идти, но я переоценил свои силы и теперь срочно нуждаюсь в ночлеге. Ты не знаешь, кто бы мог мне помочь?       Волнение и нерешительность плясали на её лице, но нужно было признать, что девочка быстро взяла себя в руки, на глазах становясь серьезнее и собраннее. «Ну давай, девочка, решайся быстрее. Я ведь не хочу прибегать к убеждению. По крайне мере пока», — подумал я. — Тут недалеко мой дом… родители могут вам показать дорогу. — Это было бы прекрасно. Обещаю, что не доставлю неудобств ни тебе, ни твоим родителям.       Она помедлила, за что я мысленно похвалил её, но всё же эти принципы не были нужны мне в тот момент, так что я обрадовался, когда девчушка направилась в сторону своего дома, хоть периодически и настороженно поглядывая на меня. — Папа — охотник, он хорошо управляется с ружьем и ориентируется в этом лесу. Он подскажет вам дорогу, — как-то порывисто заговорила она, прижимая кукол к своему телу. Я успешно подавил улыбку, вызванную такими пламенными речами ребенка, пытающегося намекнуть, что мне лучше не делать глупостей. Но, конечно же, о её отце я не беспокоился, однако всё же взял на вооружение полученную информацию.       Тут девочка напряглась всем телом, что я сразу же понял по резко изменившемся движениям. В следующую секунду у неё появилась сильная отдышка, что было очень странным, учитывая наш спокойный темп ходьбы. Дело определенно было не в физических нагрузках. — Ты в порядке? — как можно мягче спросил я, на что девочка отмахнулась и нахмурилась. — Не очень. Пойдемте быстрее, мы уже почти дошли.       И на протяжении ещё нескольких минут она пыталась дышать глубоко и ровно, что отбросило все мои сомнения и окончательно поставило точку на том, что причина в какой-то болезни, от которой, по-видимому, сильно страдают легкие. Тяжелая форма бронхита?       Но стоило только начать углубляться в рассуждения, как перед глазами стал постепенно вырастать очень старый и мало ухоженный дом, из дымохода которого валил дым. И будто бы ожидая нашего появления, к нам выбежала худая женщина с измученным лицом. Пожалуй, это была самая точная характеристика неизвестной. — Ренэйт, почему так долго и кто это с тобой?!       Девочка сразу же перешла на сторону матери, сжимая руки в подоле её платья, продолжая смотреть на меня сосредоточенно. Ее одышка к тому моменту окончательно прошла. — Здравствуйте, меня зовут Виктор Ван Арт. Я возвращаюсь с войны домой, но шел так давно, что успел заплутать и потерять все силы. Не сочтите за наглость, но могу ли я попросить у вас ночлег? Я обещаю возместить все расходы за причиненные неудобства.       Учтивый поклон и смиренный усталый взгляд побитого войной солдата сделали свое дело, взгляд женщины смягчился, в нём даже промелькнуло нечто похожее на уважение. Она чуть склонила голову и нервно заправила прядь волос за ухо, подталкивая дочь по направлению к дому, хотя та, кажется, этого даже не заметила. Девчушка упорно продолжала смотреть на меня. — Так война, наконец, закончилась? — Да. — Господи! Это прекрасная новость!       Еще на середине фразы незнакомка прикрыла ладонью уста, из-за чего ее было не так просто расслышать. Я даже отчетливо видел зарождающие росинки слёз в уголках её глаз, хоть она и пыталась сдержаться. Но все же эмоции переполняли её, из-за чего женщина стала немного метаться на месте, отчего девочка, державшаяся за неё, чуть было не упала. Но та вовремя успела остановиться и придержать дочь рукой, снова обращая всё своё внимание на неё. — Ренэйт, иди уже в дом, завтрак стынет.       Малышка не сразу исполнила просьбу матери, она продолжала наблюдать за мной. Я вдруг решил, что нужно завоевать доверие ребёнка, так как дети, как открытая книга, и, заручившись их поддержкой, всегда можно многое узнать. Тем более, если я хочу остаться здесь на некоторое время.       Когда дверь захлопнулась, внимание женщины полностью перешло на меня. — Скажите, кто же победил?! — горячо прошептала она. — Могу вас обрадовать — мы.       Усталое лицо сразу же засияло и, казалось, эта женщина вот-вот может начать танцевать. В тот момент она казалась мне такой наивной, такой открытой, что я даже счёл это слегка неуместным, учитывая, что она разговаривала с незнакомцем. Но это опять же было мне на руку. — Думаю, Годфрид — мой супруг — будет не против принять вас. Но всё же не могу ничего обещать. Будьте так добры и подождите здесь, я позову своего мужа.       Я утвердительно кивнул уже стремительно удаляющейся фигуре. И спустя пару секунд, женщина скрылась за дверью, оставляя после себя только следы на земле и мелькнувший силуэт в окне. Приложив немного усилий, я смог услышать, что происходило за обшарпанными стенами, там, где сейчас было сосредоточение шума. — Ренэйт мне рассказала, что он солдат, который ищет у нас ночлег. И опережая тебя, я говорю нет этой мольбе. Он — незнакомец, он может разделить с нами трапезу, но никак не одну из ночей. Кто знает, что у него на уме.       Тяжелый голос, но все же чем-то приятный на слух, с грамотной речью говорил, что мужчина был если не образован, то по крайней мере обучен. Это было даже приятной неожиданностью, так как я считал, что с такими людьми будет проще найти общий язык. Хотя его слова говорили, что не так-то и просто будет убедить эту семью позволить мне остаться, как мне сначала показалось. — Я знаю, но он — солдат, воевавший на нашей стороне. И у него нет с собой оружия! Посмотри на него, а лучше иди и поговори с ним. — Что-то ты слишком защищаешь его, жена. Даже если у него нет ружья — это не повод пускать незнакомца в дом. Отсутствие оружия вряд ли помешает хорошему солдату убивать. Стоит помнить о том, что война многое забирает, кто знает, что она забрала у него. Может, он захочет ограбить нас? — Возможно, ты прав. Но, Годфрид, я так рада, потому что он сказал, что война закончилась! Та самая, что и затащила нас в эту дыру!       Тихий звук шлепка и вскрик женщины заставили меня насторожиться и еще внимательнее сконцентрироваться на всех звуках, пытаясь не упустить ни одной детали. — Замолчи! Мы здесь прекрасно устроились, разве ты не видишь? — Но это не наш дом! — Заткнись! Его змеиный язык вскружил тебе голову?! Забыла, что говорится в Библии?! «Не всякого человека вводи в дом твой, ибо много козней у коварного» — вот что там говорят. Будь тут, пока я не поговорю с ним. Я сам решу, звать его к нам под одну крышу или отправить восвояси.       И в ту же секунду двери хижины широко открылись, и высокая мужская фигура заслонила проход, мужчина был одет в многослойную тёплую одежду, что делала его еще больше. Как только он нашел меня глазами, то сразу же стал довольно-таки стремительно двигаться в мою сторону, явно намереваясь не церемониться со мной. Я же стал отсчитывал часы до восхода солнца, прикидывая в голове, сколько мне потребуется времени, чтобы убедить его своими силами, не прибегая к дару влияния вампира. Но что-то тревожило меня, не давало покоя. Я всматривался в его лицо, источающее такое холодное спокойствие, напоминающее мне о высшем обществе вампиров, где все держались так же. Но было что-то ещё, что-то, что не давало мне покоя. И речь шла даже не о заряженном ружье за его спиной. Было что-то в его холодных глазах. — Меня зовут Годфрид, это мой дом. На сколько вы хотели остаться у нас?       Я был крайне удивлен, когда он протянул мне свою руку, но быстро среагировал и сразу крепко пожал её, ощутив, как её сдавливают в тиски. Мои глаза встретились с глазами охотника, добыча которого попала в капкан. И теперь он будто наблюдал за мной с высоты. Но знал бы он, кто сейчас на самом деле жертва. Остались бы тогда его глаза такими холодными? Я вдруг почувствовал азарт, вызов, нагревающий мою кровь. А также догадку, нет, предположение, которое вдруг возникло в голове. Его глаза шептали мне ответ на мой вопрос. Я видел этот взгляд, и он заставил меня вмиг поменять правила игры, сильнее сжимая руку мужчины, заставляя его мимику измениться. Теперь я не скрывал своих эмоций, исказив нижнюю половину лица ухмылкой. — Не шевелись и не кричи.       Я отпустил его руку, и она безвольно упала вниз. Я подошел чуть ближе, смотря в широко раскрытые, но не испуганные, а озлобленные, источающие обещание смерти глаза. Тогда-то моя догадка и подтвердилась. — Среди людей есть подобные тебе, но каков был шанс встретить тебя на своём пути? И кто бы мог подумать, что мне нужно будет жить с тобой под одной крышей, вместе с твоей семьей, которая наверняка не в курсе твоих деяний и твоих мыслей? — прошептал я, поглядывая на дом позади нас и напрягая свой слух, чтобы сразу заметить, если кто-то решит проявить любопытство. Все же действовать нужно аккуратно. — Скольких людей ты уже убил, друг мой? — тихо спросил я, возвращая всё своё внимание в карие, почти черные глаза. — Восемь, — без промедления прохрипел он. И даже будучи скованным моей силой и находясь под действием моего убеждения, он умудрялся выражать своим голосом непокорство. Это вызвало у меня удивление и, наверное, восхищение, так как редко мне встречалась подобная сила воли. Его внутренние демоны непременно подпитывали его непокорство. — Твоя семья, родственники знают о твоей темной стороне? — Нет. — Что же… это будет даже интересно, — протянул я. — Кто-нибудь из ваших родственников, знакомых, друзей знает, что вы живете здесь? — Нет, мы никому не говорили.       Я бы хотел узнать больше, гораздо больше, но солнце будто бы наступало мне на пятки, немного затуманивая мой разум, мешая сосредоточиться. Так что я решил ускориться, тем более мне нужно было обустроиться в комнате и решить вопрос с другими сожителями. — Тогда слушай меня внимательно. Сначала ты не признал меня, но во время разговора ты узнал во мне своего друга детства. Нашу дружбу в далеком прошлом прервал переезд моих родителей в другие края. Ты пустишь меня к себе домой настолько, насколько я захочу. А семье скажешь, что это плата за ту помощь, что я оказывал тебе раньше. И ты даже не подумаешь о том, чтобы хоть как-то навредить мне, понял меня? — Да. — Ты выделишь мне комнату и позаботишься о том, чтобы на двери был замок, а все окна там были с наглухо закрытыми ставнями. Ни ты, ни кто-либо другой из членов твоей семьи не должен заходить в мою комнату при наступлении рассвета и в течение всего дня. Скажи близким, что у меня болезнь, которая делает мою кожу очень чувствительной к солнечным лучам, из-за чего я перестроил уклад своей жизни. Всё ясно? — Да, — отчеканил он, словно солдат. — Хорошо, и называй меня теперь Виктором, друг мой. И пошли уже, еда стынет.       Способность двигаться постепенно вернулась к нему. Мужчина резко закрыл и открыл глаза, тряся головой из стороны в сторону словно пес. Наконец он окинул меня пораженным и пустым взглядом, с которого медленно сходила пелена тумана. — Виктор? — Так ты узнал меня Годфрид? После стольких лет я и не думал, что судьба может свести нас снова!       Мужчина был все ещё поражен. От него уже не исходил тот холод и желание подавить, это все было сметено ворохом мыслей, что наверняка крутились у него в голове. Он словно на автомате потянул свою руку к моей шее, чем удивил меня, но она резко замерла в воздухе, из-за чего он стал похож на марионетку, которую потянули за ниточку. Это заставило меня напрячься. Такого опять же раньше не было ни с кем.       И словно бы очнувшись во второй раз, его рука ожила, падая на мое плечо и сжимая его — то ли в приветственном жесте, то ли в скрытой угрозе. — Виктор… как же ты тут оказался? Пойдём в дом, друг, моя супруга как раз приготовила завтрак.       Я бы соврал, если бы сказал, что все шло так, как я задумывал. Соврал бы, сказав, что не чувствовал угрозы от охотника. И чем ближе мы подходили к его логову, тем сильнее сжимала мое плечо его рука, и тем четче в моей голове вырисовывалась одна единственная мысль: «Чья кровь прольется первой, мой друг?»