Все любят Дина

Они собирались повыть на Луну. И все начиналось так идеально. Они такое творили с теми тройняшками в Миннесоте... Или то была Дакота? Мичиган? Оклахома? На самом деле все штаты, где они отметились в это лето, перепутались у него в голове. Штаты, города, придорожные забегаловки и мотели. Они собирались повыть на Луну. Признаться [а тому, кто обычно лишь лжет, это сложно], он планировал непритязательное приключение на неделю-другую, только вот результат превзошел все его ожидания. Король, оставил свое королевство, забил на подданных, дела Ада. Забил на все ради тусы. Потому что Дин Винчестер стоит всего. Не он один это понял. Сэм Винчестер в поисках брата оборвал телефон. Кроули еще полгода назад перекинул его на автоответчик. Но Сэму неймется. Сэмми — правильный мальчик — слетает с катушек. Он мучает законопослушных демонов. Заманивая в ловушки, он вскрывает им глотки и вытаскивает наружу кишки, прижигает железом, топит в святой воде, засыпает соль в глотки. От каждого требует: "Позвони тому, кто знает, где искать Кроули с Дином". Вот только этого не знает никто — Король Ада ни для кого не оставил лазеек. Кроули хмыкает, пихая в карман плаща телефон с переполненным почтовым ящиком. Все это позже. Сейчас он наслаждается зрелищем — Дин Винчестер на сцене в занюханном кабаке где-то в глубокой жопе мира, в дремучих и пыльных глубинах Техаса поет какой-то новый хит-однодневку. Хотя, "поет" — это сильно. Он воет скорее. Дин старательно выводит каждую ноту, не попадает при том ни в одну. В зале гул разрастается, от него вибрирует воздух. Закроешь глаза, и можно представить, что ты снова — в Аду, и это — всего лишь пламя в кострах разгорается под котлами с кипящей смолой. Как же хорошо было дома. Кроули тянет уже проблеваться от кислого пива, от виски, который пиздец надоел, от клопов в дешевых мотелях. От девок, которых Дин трахает без разбору. На темных (впрочем, и на освещенных тоже) стоянках, в вонючих сортирах, на продавленных койках в убогих борделях, на матрасах, кишащих клопами... Он их имеет везде. Кроули, погружаясь в тоскливые мысли, не замечает, что концерт подходит к концу. Винчестер падает рядом на табурет. Он не просто пьян — он обдолбан в хламину: — Кажется, ты чуток заскучал. Закажи-ка нам выпить. За подобное обращение и тон любого другого ждали бы вечные муки. Любого. Вот только Дин — не любой. Дин — его постыдная страшная слабость. Дин — хуже, чем человеческая кровь точно в вену. Дин — наркотик намного сильней. Его личный сорт героина, как говорил сверкающий тошнотворный вампир придурочной смертной девчонке в каком-то там низкопробном фильме для домохозяек. — Напелся, бельчонок? Кроули только пальцами крутанет, и бармен бежит к ним с бутылкой наперевес, как с дубинкой. Дин отбирает ее целиком, до краев наполняет стаканы. — В горле пересохло. И потрахаться бы не помешало, что скажешь? Кроули давится алкоголем, выплевывая на стол. Винчестер цокает укоризненно и подмигивает официантке, что протирает соседний столик, успевая глазки строить напропалую. Расправляет юбчонку, едва прикрывающую зад. Шалава. Дин переводит медленно взгляд на все еще кашляющего побагровевшего Короля. Понимает. Брови ползут изумленно на лоб, и ухмылка подрагивает в уголках сжатых губ. Как щекотка. — Ты... Погоди, ты подумал, что я?.. Кроули, без обид, но ты немножечко не в моем вкусе. Сечешь? — И отвлекается тут же на девку. — Красотка. Как насчет того, чтобы посмотреть на Луну? Прямо сейчас. И на звезды. Девчушка виснет у него на руке, хихикает глупо, перебирая ногами в сторону выхода. Продолжение вечера Дин разыграет по нотам, как вчера и каждый день, что был до того. Они собирались повыть на Луну. Это должно было стать приключением. Ад должен был содрогнуться от их совместных проделок. Их похождения прославили бы в веках... Кроули вздыхает и открывает свой профиль на Flickr, пролистывает глупые общие фото. Там десятки альбомов, там сотни, тысячи гигабайт. Там память о лучшем лете, что у него когда-либо было. Лете, что катится неумолимо к концу. Как солнце — в холодную реку на исходе жаркого дня. Лето кончается. Сэм Винчестер с каждым днем подбирается ближе. Сэм. Имя, которое старший из братьев шепчет во сне и теперь, когда он уже не совсем человек. Почти демон. Почти бездушная сука. Шепчет в те редкие ночи, когда засыпает один. "Так было лучше, Сэмми, клянусь. Для тебя", "Сэмми... где же ты, Сэмми?", "Не ищи меня, Сэмми", "Как же я хочу, чтобы ты отыскал", "Скучаю. Так долго совсем один, без тебя". Без него, и один, потому что Кроули — не больше, чем случайный попутчик. Они собирались вдвоем повыть на Луну. По замыслу — стать друзьями и больше. Стать ближе, чем когда-либо — Сэм. Не сложилось. Телефон вибрирует, высвечивая опостылевшее, проклятое имя. И Кроули зачем-то принимает звонок. Устало тянет: — Не угомонился, лосяра? Привет. На той стороне — глухая пауза длится. Как бы малец там не отрубился от неожиданности. Ведь это — максимально внезапный ответ после полугодового игнора. Вот только лось очень быстро приходит в себя. Все же Винчестеры — какой-то особый человеческий сорт. Непотопляемый, что ли. Сэм не замечает приветствие, без прелюдий переходя к обвинениям. — Ты никогда никого не любил. Ты даже не представляешь, что это такое, когда теряешь его, когда ты буквально без души остаешься... Дин для меня — больше, чем просто семья. Он — мой воздух. Мне нужен мой брат. Скажи мне, где Дин?! Не знает? Но Кроули тоже сидел рядом с ним бездыханным, гадая — подействует печать или нет. Он тоже чувствовал ту бездну отчаяния, ту пропасть, в которую почти что упал, и в чем не признается никогда ни одной живой душе, ни одной твари в его преисподней. Король до последнего держит лицо. "Ты никогда никого не любил", — и это то, во что каждый должен верить крепче, чем в Бога. — Ты ведь бесишься просто, что сейчас он со мной, он весь мой. Сейчас его семья — это я. Ох, лосяра, мы с ним вытворяли такое... Не завидуй, дружок. Твое время просто прошло. — Я не знаю, что ты с ним сотворил, но клянусь, что верну Дина. И тогда... берегись. В Сэме столько праведной злости, а Кроули почему-то совсем не смешно, не весело, не иронично. Ему почему-то никак. Он почему-то изнутри выгорает. Как этот ангел-любимчик Винчестеров, профукавший свою благодать. Блаженный придурок. Кроули только отзывается тускло: — Сэмми, я трепещу. Сэм захлебывается возмущением. "Сэмми" — только Дин может так его называть. Всю их жизнь с самого раннего детства. Всю их жизнь, в которой не было места кому-то еще. И случайные связи старшего брата — абсолютно ни в счет. Барменши, официантки, продавщицы, молодые мамаши и проститутки. И сам Кроули — тоже абсолютно не то. И не тот. Кроули сбрасывает звонок. А лучше бы телефон расхреначил об стену. Вот только все их общие фото... их все-таки жаль. Он виски из горлышка допивает. Он слышит, как за стенами кабака стонет под Дином девчонка в заплеванном тупичке у нагромождения мусорных баков. Дин рычит, вбиваясь в податливое тело сильнее. Еще пара секунд, и он кончит. Кроули мог бы представить, как блестит от пота спина, как под кожей перекатываются сильные мышцы, увидеть ямку на ягодицах и родинку у выступающего позвонка. Он столько раз наблюдал, не позволяя себе к нему прикоснуться. Или, быть может, опасаясь — недоумения, насмешки, равнодушия, пренебрежения, чего-то еще. Он столько чертовых раз кончал, наблюдая, как Дин имеет кого-то еще в одной с ним комнате. На соседней кровати... Они собирались повыть на Луну. Потусить, оторваться. Когда же все полетело к чертям? Когда Король Ада попал в свою же ловушку? Как сумел [не]простой человек его обыграть? Ничего для этого не предпринимая к тому же? Они всего лишь собирались повыть на Луну. Телефон настойчиво пиликает новым входящим: "Кроули, я верну его. Я клянусь". — Да знаю я, лосяра. Не разоряйся ты так, утомляешь. И подзывает бармена с новой бутылкой. Дин возвращается в зал, застегивая штаны. У них есть еще время повыть на Луну. У них осталось несколько дней или, может, часов. До финала.