Дни: Таинственный свет

Абигейль Кларк была женщиной крайне религиозной и редко выходила из дома, не перелистнув хотя бы пары страниц из Библии. Иногда она читала их вслух, и не приведи Господь кто-нибудь из домочадцев (кроме, разумеется, мужа) прервал бы ее хоть словом или даже просто пошевелился. Абигейль Кларк тут же потянулась бы за розгой. Впрочем, Аби — как называл ее достопочтенный Монтгомери, или чаще Монти — была женщиной еще и доброй, поэтому ни сына, ни дочь не секла. Вместо них обычно отдувалась прислуга. Абигейль полагала, что занимается исключительно хорошим и богоугодным делом, воспитывая «проклятых ниггеров». Женщина совершенных идеалов, она верила в то, что ее заслуги не останутся незамеченными Господом Богом, и оттого старалась вовсю. У Авы по поводу Абигейль Кларк — как и по многим прочим поводам — имелось собственное мнение, которое девушка предпочитала не высказывать. Она лишь наблюдала, как у хозяйки все «буквально валилось из рук». Ведь непослушные дети никак не могли собраться в поездку — а она предполагала навестить знакомых в городе, где бывала нечасто. Поэтому десятилетние близнецы должны были выглядеть идеально, но бестолковые рабыни Сара и Ава, приставленные смотреть за отпрысками дома Кларков с самого их рождения, никак не могли уговорить тех прилично одеться. Марк нашел где-то дохлую мышь и размахивал ей перед носом старенькой уже Сары, угрожая проглотить, если ему не позволят надеть отцовский жилет. Старушке оставалось только пытаться уговорить мальчишку бросить свой трофей во дворе и молиться, чтобы миссис Кларк не разозлилась. Рут капризничала, отказываясь надевать зеленое платье, которое так прекрасно гармонировало бы с цветом глаз ее матери. Ава, старше девочки всего на пару лет, лениво перебирала наряды. Она доподлинно знала, что можно не стараться: все равно миссис Кларк не хватит времени, чтобы толком наказать ее за неудачно подобранный для Рут наряд. Ведь выехать нужно непременно до полудня. Монти Кларк вышел из белоснежного дома, с трудом опираясь на трость: годы и лишний вес брали свое. Сара покосилась на него и попыталась выманить Марка наружу: она знала, что мистер Кларк обладает мягким сердцем и рассчитывала на его поддержку, если вдруг Аби совершенно озвереет. По правде говоря, случалось с ней подобное нечасто, однако Саре было слишком много лет, чтобы рисковать. Монти недовольно постучал тростью по дощатому полу широкой террасы. — Аби! Дети! Сколько можно — дилижанс уже готов! Рут, ты же благородная дама — надень на себя что-нибудь приличное! Марк, отдай мышь Саре — пусть она похоронит ее с миром. — Точно ли похоронит? — недоверчиво переспросил мальчик. — Обязательно, — Абигейль подошла сзади, раздраженно шурша не по росту длинными юбками. — Непременно закопает со всеми почестями, а негры споют над могилой свои песни. А потом будем танцевать. Когда вернемся от тетушки Иды. Марк протянул мышь Саре и запрыгнул в дилижанс. Рут проследовала за ним, гордо задрав голову: она осторожно придерживала длинные юбки. Мать покосилась на поношенное лиловое платье недовольным взглядом и поджала губы, однако промолчала. Монти и Аби забрались внутрь, и Ава заняла место рядом с детьми. Она должна была развлекать их в течение поездки. Дилижанс тронулся. Абигейль нацепила на нос очки и уткнулась в книгу. Монти довольно скоро захрапел. Ава принялась рассказывать детям истории, которых знала огромное множество. Кроме того, девушка обладала недюжинной фантазией, чем, собственно, и заработала довольно быстро право стать домашней прислугой, а не гнуть спину в поле. Ближе к вечеру миссис Кларк устала читать; она отложила очки и книгу и посетовала на ужасную тряску. Мистер Кларк лишь пожевал губами, не открывая глаз. Ава беззастенчиво смотрела в окно, продолжая что-то рассказывать. Дилижанс въехал, наконец, на лесную дорогу — последний отрезок пути. Здесь грунт было хорошо укатан и утоптан, почти совсем не трясло. Снаружи сгущались сумерки и от обступающих дорогу деревьев становилось совсем темно. Дети давно заснули под монотонное бормотание служанки. Абигейль и та задремала. Ава и рада была бы тоже воспользоваться моментом и немного вздремнуть, но не могла: густые заросли внушали ей страх. Она почти никогда не бывала в лесу, и ей казалось, что между высокими деревьями непременно прячутся злые духи. Разумеется, Ава верила в Бога и в дьявола. А еще — в добрых и в злых духов, на всяких случай молясь всем подряд; лишь бы не узнала миссис Кларк. Сейчас же, рассудив логично, она молитвенно сложила руки и зашептала сбивчивую, но крайне искреннюю просьбу духам леса не тревожить их и дать спокойно проехать по дороге до города. Проблема была только в том, что Аве нечем отплатить духам — как у любой рабыни, своих вещей у нее не было вовсе: только одежда и кусок мыла, которое она старательно экономила. Порывшись в карманах, Ава достала и разложила на коленях все свое нехитрое богатство: катушка ниток, мыло да монетка с дырочкой посередине, которую в детстве она носила на шее. С монеткой ее когда-то и купили, а уж что она означала — теперь неизвестно. Катушка еще не раз пригодится, к тому же, ей стоило немалых усилий выпросить нитки вовсе. Мыло — самая главная драгоценность. А вот монетка… Ава пристально посмотрела на нее и даже попробовала на зуб. Медный кругляшок, несомненно, что-то значил когда-то — но она и вовсе не помнила этого «когда-то», разве что крайне смутно. Иногда она даже сомневалась в том, настоящие ли это воспоминания или просто придуманные сказки, которые поселились у нее в голове. Ава сжала монетку в кулаке, прикидывая, как именно выбросит ее по пути. В щель или в окно? Так, чтобы никто не заметил и не счел, будто она передает кому-то тайное сообщение: ходили слухи, что через этот лес сбегают на свободу рабы, и что где-то здесь проходит едва ли не подземная железная дорога. Не то чтобы Ава не мечтала вырваться на свободу… Просто именно сейчас ей хотелось одного: побыстрее дождаться того момента, когда дилижанс покинет наконец этот слишком страшный для нее лес. Она даже не очень удивилась, когда в воздухе вдруг отчетливо потянуло тухлыми яйцами. Так пахнет ад, уж это-то известно всякому и без проповедей миссис Кларк. Когда лошади заржали и встали на месте, она тоже не удивилась. И только сильнее сжала монетку в руке, когда услышала раздавшийся спереди истошный вопль кучера. Абигейль Кларк подскочила и ударилась головой. Монтгомери Кларк выругался. Рут и Марк взвизгнули и прижались теснее друг к другу. Ава открыла дверь и вышла наружу. Прямо перед повозкой в воздухе разливалось мутное сияние. Сильно пахло серой. Кучера нигде не было. Лошади рыли копытами землю и фыркали. Ава прошептала молитву и отбросила монетку в траву — а затем туда же полетели и кусочек мыла, и катушка ниток. И только после этого она закричала.