Сердце рейдера II

Прошло уже четыре года с того момента, как спасенный Тони сидел со своей возлюбленной на верхнем этаже аванпоста, наслаждаясь спокойным дыханием ночи. Настало время начала новой истории… Обвенчавшиеся Тони и Райли продолжали свою бурную жизнь на аванпосте среди просторов. Никто больше не смотрел на них косо и не отпускал вслед колкие фразы. Они смотрелись друг с другом как единое целое, нежность так и витала в воздухе вокруг них, они излучали тёплую ауру любви и радости. — Тони… — ведьмочка подошла ближе к разбойнику, — Я хотела тебе кое-что сказать. — Что же? — Мы. Скоро станем родителями. — с этими словами она положила свою ладонь себе на живот. — Р-ребенок…? — в шоке промямлил Тони, замешкавшись. — Что случилось, Тонь? — Райли мигом изменилась в лице и насторожившись посмотрела ему в глаза, — Ты не рад? — Прости, Райли, я должен побыть один… — пробормотал Тони и быстро скрылся за башней. — Марк, удели мне пару минут, пожалуйста… — попросил Тони своего лучшего друга, что старательно чистил арбалет. — Да, конечно, садись рядом— кивнул тот, подвинувшись. — Ну-с, что такое? — Сказала мне сегодня, мол, дите у нас будет… — Да ну? — кудрявый не мог поверить в сказанное, — Ты рад? — Пока не знаю… Я ничего не чувствую… — Тони даже не поднимал глаз. — Что стряслось? Вы с Райли поссорились из-за этого? — Но какой из меня будет родитель? — бормотал Тони, в раздумьях теребя рубаху. — Да, это, конечно, не на рейде бегать… Знаешь, Тони, а я рад за вас… — дружески похлопал Марк его по плечу. — Вы прекрасная пара, да и вместе давно. Я понимаю, ты волнуешься. Ей сейчас, верно, тоже нелегко. Переживает поди о твоей реакции. Иди, что ли, поговори с ней, а то взял да убежал… Тони немного покивал головой на слова Марка и вскоре, поднявшись с земли, удалился. Он заметил Райли, что неподвижно стояла у хижины. Подбежавши к ней, он плавно дотронулся до её плеча. Ведьмочка обернулась. Её глаза были полны слез. — Ты чего, Райли? — забеспокоился тот. — Ты… Убежал… Сразу же как я сказала тебе о ребенке… Тони осторожно обнял её. — Я очень рад… — прошептал Тони. — Мы будем прекрасными родителями. Я обещаю… — говоря эти слова, он совсем расстрогался. — Я очень люблю тебя… Спустя положенное время у пары появился долгожданный ребёнок. Тони, приехав в особняк, жаждал увидеть свое дитя. И вот, наконец… — Посмотри, сын твой… — тихо проговорила Райли, передавая Тони крохотный свёрток. Тони неподвижно стоял, держа на руках младенца. Мужчине было непонятно, что творилось у него в душе. Ребёнок лежал у него на руках и таращил на Тони свои большие глазенки темно-зелёного цвета. Он был почти невесомым. — Генри… — еле слышно пролепетал мужчина, глядя на буквально пару дней назад родившегося сына. — Это что ж я теперь… папка? — Тони расстрогался и нежно прижал ребёнка к себе. Райли только улыбалась, слегка прильнув к плечу Тони и приложив свои ладони к его сильным и крепким рукам. Мужчина продолжил разглядывать лицо ребёнка. Оно было совсем светлым, лишь с едва заметным серым оттенком на носу и веках, обрамленное тонкими рыжими волосенками, больше напоминающими пух. Тот вечер стал одним из самых счастливых моментов в жизни пары. На целый год Тони оставил аванпост, все его внимание было обращено на сына. Генри рос, и все сильнее начинал походить на своего отца. Серость появлялась не только на носу, но и на кончиках ушей, шее и плечах. Она так несуразно растекалась по белому телу, будто никак не могла найти себе места и оседала там, где придётся, смешиваясь с основным тоном. А летом она и вовсе давала себе волю разгуляться — серело все, что только можно. Из-за этого он выглядел так, словно на секунду окунулся в раскрошенный уголь. На левой стороне его лица кожа серела быстрее, и от самой шеи до виска тянулось словно размытое пятно. «Ну вот же, наша порода!» — подшучивал иногда Джеймс. В прохладное время года пятно вовсе пропадало, сравниваясь с общим оттенком. Но серые веки, нос и уши так и оставались неизменными что зимой, что летом. Волосы мальчика походили на яркий огонёк, даже густые разбойничьи брови имели огнисто-рыжий цвет. Генри был озорным мальчонкой, любящим шалости, но достаточно смышленым. Он проявлял большой интерес к чернокнижничеству, даже пытался научиться искусству зельеварения. — Давай-давай, молодец, правильно! — подбадривала его Райли, наблюдая за процессом. Генри лишь сосредоточенно сопел, высунув язык от усердия. Сахар в грубом зелье тихо шипел, окрашивая его в бирюзовый цвет. Но стоило попасть в эликсир лишней дозе ингредиента, зелье почернело, зашипело, заворчало, запенилось и словно лавовый фонтан выплеснулось наружу. Генри вскрикнул, дернулся и тут же отпрянул к матери. — Не плачь, в следующий раз все обязательно получится! — обнимала его ведьма, утихомирив текущую жидкость. — Мам, но у меня никогда ничего не выходит! — хныкал мальчишка, держась за обожженую горячим зельем ладонь. — Все у тебя выйдет, ты научишься! — Райли поцеловала его в макушку, — Покажи руку. Генри пожалели, а руку перевязали. Уже нельзя было понять, какой по счету была эта неудача. Он вышел на улицу, грустно шаркая ногами. Пригревало майское солнышко, над цветами около крыльца сновали трудолюбивые пчелы, издавая глухое жужжание. Генри продолжал бродить по двору взад-вперёд, совсем не зная, чем можно заняться. Пойти читать очередные колдовские книги ему не хотелось, после подпорченного, как неудавшееся зелье, настроения. Вдруг в зарослях жёлтых хризантем послышалось шуршание. Мальчик встрепенулся и решил подобраться поближе к источнику звука. Крадучись, рыжеволосый осторожно раздвинул стебли и заглянул в траву. И тут же был встречен гневным стрекотом, а в полумраке клумбы сверкнули два ярких глаза. Генри взвизгнул и его мигом отвадило от цветов. Тут же подбежали другие ребята, играющие на противоположной стороне двора. — Что тут у тебя? — спросил маленький русовласый мальчик с причудливой тюбетейкой на голове, расписанной голубыми узорами и небольшими очками, блестящими на солнце. — Там в цветах что-то сидит! — указал тот пальцем на клумбу, испуганно косясь на неё. — А пойдём посмотрим? — Я уже смотрел, там что-то живое и явно не очень-то и доброе. Очкарик ничего не ответил, а лишь подняв с земли длинную палку, направился к цветам. Вся ватага увлеченно последовала за ним. И снова послышались из цветов враждебный клекот и возмущенное цоканье. — Так это ж фантом! — воскликнул другой мальчишка, увлеченно разглядывая крылатую рептилию. — Лучше не подходи, вдруг укусит! — осторожничая, пробормотал Генри. Тем временем, Майкл пошёл ещё дальше, продолжая донимать палкой нежить. Фантом зашипел, раздул синие крылья, мгновенно вылетел из своего убежища и разгневанно ворча, скрылся в кроне ближайшего дуба. — Вот тебе и фантом… — глядя в листву, отозвался иллюзор. — Да отстань ты от него, Майк, тебе приятно, когда тебя тычут палкой какие-то огромные непонятные двуногие существа? — Они весь чердак погрызли, пакость такая! — Ну улетел и улетел, что ж с того. — прекратил суетливый диалог Генри.— Ладно, я пойду… С этими словами Генри пассивно удалился, со скрипом закрылась тяжелая дверь особняка. Тот направился наверх. — Чем ты так расстроен? — сзади раздался голос, мальчик почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. — Привет, бабуль! — обрадовался он, увидев знакомую фигуру. Камилла — мама Райли и любимая бабушка Генри, обладательница роскошной копны тёмных, как ночь, кудрей, острого носа, ярко-зелёных глаз и фамильной родинки под левым глазом, которой успела «наградить» уже целых два поколения. — Да опять зелье провалил… Ещё и обжегся! — горько пожаловался он, показав перевязанную кисть. — Бедняжка… — покачала головой Камилла, — Это как ты угораздился? Пойдём, расскажешь. — с этими словами она положила свою руку ему за спину и они вдвоём пошли в сторону просторной библиотеки, где всегда можно было посидеть. Придя в библиотеку и усевшись напротив широкого окна, Камилла и Генри посмотрели друг на друга. — Почему у меня ничего не получается? — начал он. — Не всегда все выходит с первого раза. — поглаживала внука по волосам Камилла, а в солнечном свете сверкали камни на крупных перстнях, — У твоей мамы тоже не все получалось, ты думаешь она с детства такая опытная и могучая ведьма? Конечно же это не так. — А расскажи! — Ох, Райли была такой баловницей в детские годы… — перенесясь в пору молодости, говорила ведьма, — А зелья… У-у-у, проваливала одно за другим. — А как она научилась? — Каждая ошибка говорила ей о правильном пути. Она понимала, как в следующий раз избежать неудачи. Что у тебя случилось, повтори-ка. — Я варил зелье, все получалось, я добавил сахар и… — Что? — Оно начало блестеть, становиться красивым, но потом я не рассчитал и сильно переборщил с сахаром, зелье зашипело и выплеснулось прямо на мою руку… — И что ты теперь понял? — Если бы я не добавлял его так много, оно бы не испортилось. — Верно! Что ты сделаешь в следующий раз? — Буду делать все правильно и знать меру! — Ну вот видишь! Теперь больше такого не произойдёт.— Камилла нежно обняла Генри. — А рука обязательно заживёт. — Бабуля… А почему ты носишь так много колец, а у мамы нет ни одного? — вдруг поинтересовался он. — Хе-хе-хе, твоя мама просто не любит перстни, говорит, что мешают. А ведь смотри, какая красота! — ведьма самодовольно вертела пальцами, наслаждаясь блеском восьми перстеньков. — И совсем эти прелестные украшения мне не докучают! — Такие красивые… — завороженно бормотал мальчик, рассматривая руку бабушки и трогая массивные кольца. — Хочешь, подарю один? — заулыбалась Камилла, кивая. Генри засмущался и немного виновато отвёл взгляд. — Давай-давай, чего жеманишься (*)? — женщина сняла с руки серебряный перстень с чёрными узорами, напоминающими ажурные переплетения диковинных стеблей и листьев и надела его на большой палец Генри. — Вот, чтоб не потерялся — пусть на этом пальчике будет. Смотри-ка! Генри раскрыл рот от удивления. Металл благородно переливался, отливая красивыми оттенками. — То-то же! То-то же! — наблюдала за реакцией мальчишки бабушка. — Спасибо! — радостно воскликнул рыжик, буквально засветившись от счастья. — Ну вот! Лучше же теперь, а? — потрепала она по голове внука, — Только смотри, не кичись больно, не по-колдовски это! — вытянув указательный палец, поучительно сказала ведьма. Генри несказанно радовался маленькому подарку. Он то и дело приближал, отдалял руку, наблюдая за переливами благородного металла. Мальчуган чувствовал себя настоящим колдуном, сильным и могущественным. С новым приподнятым настроением он влился в весёлые дворовые игры. На большом пальце блестело украшение, прибавляя огромную уверенность обладателю. Пришёл и Вильгельм — золотоволосый мальчишка с глазами цвета яркого изумруда, товарищ и правая рука Генри в любых ситуациях. В порыве веселья Генри даже не успел и заметить, как серебряный перстень неуловимо пропал с его руки. Под конец прогулки он вдруг спохватился, перестав чувствовать прохладный металл. — Ну что, Генри, пошли? У меня посидим, там печеньки есть. Поиграем ещё во что-нибудь, а? — позвал друга Вилли, — Генри? Ты слышишь меня? — тот обернулся и увидел приятеля старательно ищущим что-то в траве. — Вил, тут это… Я перстень потерял. — Что потерял? — Кольцо, проще говоря… Теперь его точно невозможно найти, оно слишком маленькое! — А как оно выглядело? — Вилли подошёл поближе. — Оно было серебряным. — У-у-у… Ну тут точно дело гиблое, что-то мелкое здесь вовек не сыщешь. Генри принялся дальше шарить траву, надеясь найти драгоценность. Но увы, безуспешно… Кольцо будто испарилось. Вдруг друг заметил большого чёрного ворона на крыше стойла, что держал в клюве что-то блестящее. — Смотри, смотри! — затараторил блондин, показывая на птицу. — Тише, спугнешь же! — зашипел Генри и начал приглядываться. Действительно, в клюве птицы точно был тот самый перстень, выроненный им. — И что нам делать? Улетит же и пиши пропало! — все продолжал нервничать Вил. Генри что есть духу поспешил к матери, чтобы спросить, чем можно подманить ворона. А Вильгельм принялся караулить. — Мам! — запыхавшись, прерывисто произнёс он. — Что с тобой? — удивилась Райли, заметив сына, чьи волосы буквально стояли дыбом. — Как можно заставить ворона подлететь к тебе? Очень надо, пожалуйста, не спрашивай, зачем мне это! Он улетит, если я задержусь! — Ну… Вороны всеядны, но вряд ли ты сможешь заставить дикую птицу приблизиться к тебе. Они людей боятся. Отчаявшись и не ответив ничего, Генри поспешил обратно во двор. Вилли, завидев рыжую голову, мигом дал знак подойти. — Ну что? — Мама ничего не сказала… Говорит, что дикая птица никогда не приблизится к человеку. Вмиг ворон встрепенулся и слетел с постройки. Генри развернулся, взглядом следя за полётом. Птица приземлилась в светлой беседке, продолжая держать кольцо. Мальчуган, собравшись с духом, медленно крался в его сторону. «Отдай, отдай, пожалуйста, отдай!» — вполголоса бормотал Генри, подступая все ближе и ближе, — «Это моё.» Вран слегка покосился, наклонил пернатую голову и раскрыв мощный клюв, отпустил украшение. Перстень звонко упал на деревянный пол. «Спасибо…» — прошептал рыжеволосый, осторожно наклоняясь за спасенным кольцом, но при этом не отводя взора от гигантской птицы. Лапки оканчивались аккуратными коготками, а сизые перья блестели, словно начищенный обсидиан. Генри вгляделся в глаза черного крятуна (*). Вдруг, на мгновение почудилось, что миниатюрные глазки ворона блеснули ярко-красными огоньками, а появившийся зрачок принял форму узкой тростинки. Генри вздрогнул, но убедившись в нереальности момента, надел перстень обратно на палец, ещё раз поблагодарил птицу и вместе с Вильгельмом направился к дому. Сын ведьмы зашёл в комнату с зельями. — Генри, раз уж ты вернулся, объясни мне, пожалуйста, почему ты так суетился? — вопросительно произнесла Райли. — Я потерял перстень, но этот ворон помог мне его вернуть, он держал его в клюве. — Так вот зачем ты… Стой, откуда у тебя.? — вдруг нахмурилась она. — Вороны и их родственники просто обожают блестяшки, прямо как я! — насмешливо вмешалась Камилла, вынырнув из-за полок, — Моя тётка постоянно шутила, что в нашем роду замешались сороки, поэтому, наверное, я ещё и столь болтлива! А ворона ты отблагодари чем-нибудь вкусненьким. И ты, Райли, не удивляйся, я дала внуку одно из своих колец. — Но чем его угостить? — вопрошающе посмотрел Генри на бабушку. — Эти птицы едят почти все. Попробуй угостить его ягодами, они часто ими лакомятся. Послушавшись, Генри нашёл своего нового приятеля и протянул ему горсть алых ягод. Ворон тут же сел на бортик, взял клювом один плод и тут же проглотил его. Одну за другой, с удовольствием он собирал с ладошки мальчика сладкое угощение. Когда та опустела, птица принялась дальше смотреть на рыжего. «Прости, у меня больше нет.» — с сожалением произнёс Генри. Но ворону, кажется, было все равно. Он сидел и таращился на ребёнка, изредка мотая головой. Посидев так ещё несколько минут, птица упорхнула прочь. Следующим днем Генри сидел за письменным столом у окна и зубрил уроки, старательно выводя буквы перьевой ручкой. Неожиданно на тетрадь упала большая чёрная тень. Мальчик оглянулся на окно и заметил там силуэт птицы, сидящей на наружном каменном подоконнике. — Ты снова прилетел?! — встрепенулся Генри и пулей подбежал к окну. — Кар! — послышалось из-за стекла. Рыжий заметался и встав на стул, быстро открыл форточку. — Иди сюда, иди! Вот! — жестикулируя, повторял он. Вран послушался, влетел в комнату и приземлился на край светлого дубового стола. Плотно повернув оконную ручку и спустившись со стула, Генри стал разглядывать гостя. Большая птица мирно сидела, иногда сверкая крохотными глазками. — Будешь со мной дружить? — мальчонка осторожно протянул руку к сизым перьям. Ворон, казалось, не возражал столь тесному контакту. — Ой, я же совсем забыл представиться! Меня Генри зовут. А как бы назвать тебя… Может, будешь Коро? Нравится? — он ближе придвинулся к ворону. Птица вдруг схватила сильным клювом одну прядь его пушистых волос и принялась старательно перебирать их, точно вычесывая. — Ой, щекотно, щекотно! — воскликнул Генри, став «жертвой» чистки рыжих «перьев», — Так тебе нравится имя? — Кар! — раздался глухой грай, будто бы поддерживающий дружескую беседу. — Сядешь на мою руку? — мальчишка протянул ворону свое предплечье. Вран послушно перебрался к новому приятелю. — А на плечо? — ворон расправил тёмные крылья и одним прыжком оказался на месте. — Ух-х, какой же ты огромный! — восторженно лепетал Генри, — Теперь мы друзья? — и тут же почесал мягкое блестящее оперение умного крачуна. Так и началась дружба мальчика Генри и ворона по кличке Коро, данной маленьким хозяином.