Всё замерло в тревожной тишине…
Гордон и Аскольд, Генри и Ларс… Одномоментно подняли друг на друга пронзающий взор. Всех терзал один-единственный вопрос: «Зачем. ? Зачем все это?..» Атаман собрался с духом и уверенно шагнул к раскольникам. Ближе вышел Тони, строго глядя на него. Гордон быстро решительно вздохнул и протянул руку Генри. Рыжий предводитель нерешительно пожал влажную ладонь… Гордон, пронзительно смотря в глаза юноши, до боли сжал его кисть. «Признаем… — прошептал он. — Признаем.» Наконец, тот отпустил руку… Со стороны раздался громкий щелчок, свист и предплечье разбойника обжег острый наконечник стрелы. Тот пошатнулся, раскрыл безумные глаза и едва дыша посмотрел на вонзившееся древко. Оно принадлежало его отряду… — Ч-что в-вы наделали?! — заорал он, уже чувствуя, как рука начинает неметь. — Я же! Сейчас! Умру! — он трясся, в жилах застыла кровь, лицо стало бледнее мертвеца. — Не рой другому яму, сам в нее попадёшь… — со стороны послышался нравоучительный голос Райли, вертящей в руках подобранный арбалет. — Вы с ума сошли, окаянные! — делая паузу после каждого слова, кричал Гордон. — Хе… — усмехнулась ведьма, с улыбкой глядя на ошалевшего разбойника. — Вы сами согласились помочь, сами изготовили яд! И сейчас же я погибну от вашей руки?! — Ха… — снова засмеялась женщина, поправляя колдовскую шляпу. — А теперь послушайте сюда… Райли отбросила арбалет на землю, подошла к Гордону, нахмурила брови и принялась говорить. — Весь этот «яд» чем вы смочили стрелы, оказался фальшивкой. — Что?! — вскинул брови разбойник. — Все было проще, чем кажется. Все пузырьки перед моим побегом были подменены на обычную воду с красителем, что никак нельзя было отличить от настоящего… А рецепт оригинала, попавший в конечном итоге ко мне, я уничтожила, не давши ему получить широкое применение… А ты, голубчик, знатно перепугался, осознавши, что ваше детище было использовано против тебя самого… Жалкое зрелище. — ведьма развернулась, вздохнув с отвращением. Раскольники через ближайшие минуты были приняты в общую массу и неторопливо отправлялись к особняку. Домой… Вильгельм ехал рядом с Генри, воодушевленном своей победой. «Но погодите! А как же объявить деревням о перемирии? — воскликнул он. — Раскол ведь помирился!» И в тот же час обитатели оказались у окраин деревни. Генри въехал на вечевую площадь, пришпоривая коня. Юноша схватил веревку, держащую язычок медного колокола и что есть силы зазвонил в него. — Возрадуйтесь! — закричал тот и голос вместе с гулким звоном разнесся по окрестностям поселения. — Забудьте о страхе, смертях и набегах! Отныне — мир! Селяне сбежались на площадь, узнавши рыжего всадника. Но пугало их войско рейдеров, так наводящее тёмные воспоминания… Гордон с флагом над головой сошёл с разорителя и приблизился к толпе. Как вдруг с глухим ревом сорвался с места разоритель, по старой памяти выставивший вперёд рога. Деревенские завизжали и попятились, но тут же сильная рука Гордона схватила железную сбрую быка и тот покорно застыл на месте, пыхтя и рыча. «Отныне не смеешь! — повелительно проговорил он и дернул мундштук. Зверь жалобно заворчал, но зашагал назад, признавая главенство атамана. — Он вас не тронет! — обратился тот к крестьянам. — Уведите подальше!» — приказал тот рядовым разбойникам. Разорителя Аскольда тоже держало за узду несколько крепких мужчин, когда маг сошел с седла. Предводители сняли знамена и сбросили их на землю. «Признаем…» — в один голос проговорили те и под весом сапог переломились перемычки, державшие полотнища, на одном оно даже разорвалось посередине… Перемирие было встречено радостными возгласами. В светлом небе заискрились фейерверки. Конечно, можно было бы подождать вечера и пустить радостные огни в сумерках… Но разве можно было отложить празднование дня, наступившего спустя много кровавых веков? Красный, желтый, зелёный, синий… Взлетали в небо фонтаны радостных красок, рассыпаясь и грохоча. Раскольники из другого особняка, распрощавшись со всеми, отправились в свои края, где тоже по всем окрестностям будет трубить известие о победе мира над злом. Тибальта было решено похоронить недалеко от родных мест. Когда отряд наконец оказался у дома, все направились к родным дверям. — Генри… — спешившись с коня, Вильгельм вдруг дернул друга за рукав рубашки. — М? — откликнулся юноша. — Пойдём, я должен тебе кое-о-чем сказать… — тихим голосом, отведя взгляд, но не отпуская рукава Генри, проговорил он и потянул его куда-то в сторону деревьев. — Потом скажешь, Вил, неужели ты не понимаешь! Война закончилась, мир наступил, а мы так и не нашли Тайру! Пойми, она тоже боролась, разве она не должна быть с нами? Праздновать, радоваться! — Генри… Это очень важно. — Вил! — Ради меня! Пожалуйста, удели мне пару минут! — Ладно, говори уже. — сдался Генри, закатив глаза. — Пойдём… — Вильгельм крепко взял Генри за руку и повел куда-то за особняк, в сторону леса, где не было ни души… Где ничто не могло послушать разговор. Вызыватель не отпускал руки друга и шаг за шагом вел его куда-то. Наконец, тот остановился. — И что же тут? — проговорил Генри, совсем не понимая, куда его привёл вызыватель. — Просто, присядь… Генри опустил взгляд, присел на колени, как вдруг увидел, что земля под ногами была странно рыхлой, а над ней возвышался небольшой камень… «Ч-что это?» — недоуменно шепнул Генри, разглядел тёмную табличку, а на ней вырезанные буквы. — Т-тайра? — прочел он и застыл, подобно истукану. — Ч-что это значит.? — наконец он повернул голову на стоящего рядом Вильгельма. Тот только сочувственно кивнул, не говоря ни слова. Сердце Генри замерло, как вдруг начало издавать едва слышные удары, а через мгновение облилось кровью, поступившей в омертвелое ужасом тело. Его руки затряслись, потянулись к туловищу, на лбу выступил пот. «Этого не может быть… — шептал он, голос был похож на свист, вырывающийся из тисков. — Тайра-а-а-а!» — юноша не выдержал, глаза прожгли горькие слезы, тот закрыл лицо ладонями и согнулся еще сильнее, почти прильнувши к земле. Он рыдал срывающимся голосом, юное тело билось в судороге, он выл, как раненый зверь от невыносимой боли. Тело горело в огне, на секунду сменяющимся ознобом. «Почему?!» — рыдал он, до крови прикусивши нижнюю губу, но не чувствуя этого. Генри вдруг слегка распрямил спину и бросил полный слез взгляд на Вильгельма. — Почему? — выдавил из себя он. — Почему ты не сказал об этом мне раньше…? Почему ты скрывал это от меня?! Ответь, почему?! — сорвался тот отчаянным криком. А из прикусанной нижней губы уже виделась красная капелька. — Почему именно сейчас вместо того, чтобы радоваться окончанию этой революции, я должен убиваться?! Почему ты не сказал этого раньше… — на последней фразе хриплый голос его затух, рыжеволосый вновь согнулся и снова из груди вырвался протяжный стон… Вил слегка наклонился, обхватил Генри под руки и потянул вверх. Разбойник послушался, начал подниматься, и вскоре его лицо плавно уткнулось в плечо Вильгельма. Он уже не рыдал, а лишь жалобно скулил, изредка всхлипывая и часто вздыхая. Блондин гладил друга по спине, слегка похлопывал его, обнимал крепче, у самого на душе кошки скребли в эту скорбную минуту. Вдруг с неба сквозь густую листву просочились капли дождя. Генри не отстранялся от Вильгельма, хоть и продолжал судорожно вздрагивать то от плача, то он пронизывающего до костей холодного ливня. Рубашка была уже совсем мокрой, рыжие волосы поникли, большими сосульками спадая на лоб и уже мокрое от слез лицо. — Пойдём домой… — тихо произнёс вызыватель, смотря в глаза Генри. — Ты уже весь промок… — Мхм… — в знак согласия промычал тот. Мальчики направились к особняку. Как вдруг на плечи Генри плотно легла тяжёлая мантия. Она была не так сыра, внутренняя ее сторона еще грела. Рыжеволосый распахнул от удивления глаза, переводя взгляд то на плащ, то на шагающего торопливой походкой Вилли в темно-синей безрукавке, уже покрытой мокрыми пятнами. — Что же ты делаешь?! Ты ведь замёрзнешь! — А ты? Мне легче, когда мой лучший друг в безопасности, за себя мне не так страшно… — невозмутимо сказал вызыватель, как вдруг посмотрел на Генри и тепло улыбнулся, зажмуривая глаза. Вскоре, мальчики оказались в тепле родного особняка…Вечером Генри задумчиво стоял на балконе особняка и с розой в руках печально смотрел на закат.
— Я уже не смогу вернуть к жизни свою девушку, которая так и не успела даже узнать, что я был в неё влюблен… — А если не секрет, как её звали? — вдруг ответил парню незнакомый хриплый голос откуда-то рядом. — Тайра… — на выдохе вытянул из себя парень и сглотнул комок, забивший горло. Он повернул голову и увидел там пожилого мужчину в прямоугольных очках с одной линзой. Немая сцена… Разбойник только медленно переводил взгляд на Генри, а его глаза раскрывались. — Так ты… Тот самый? — не поверил словам он. — А вы… Её отец, я правильно понимаю? — Всё верно, мой друг, все верно. — вздохнул Кир, тоже переводя взгляд на алое небо. - Если иной мир существует... Мы с ней обязательно встретимся. — М-м… Ясненько. — Я твоих мать с отцом ещё обучал, в набегах вместе с ними был. — вдруг добавил он. — Неужели? — Генри вопросительно наклонил голову. — Райли была ещё твоего возраста, старше буквально на годик. Когда Тони тяжело ранили на рейде и она очень переживала, я, дурак, выжил из ума и бранил её… А сейчас, маленькая рыжая ее копия сидит рядом и успокаивает меня… Я никогда не осознавал, что мир настолько тесен. Посмотри на меня…Генри взглянул в глаза Киру.
— Ты очень похож на Тони… — прошептал разбойник. — Так же упрям, не любишь правил и топчешь их до последнего. Но твоё сердце явно выковано из самого чистого на этом свете золота… — с этими словами Кир вскоре удалился прочь. — Наконец-то настал этот миг… Два особняка и близлежащие к ним деревни наконец-то помирились! Эта революция далась нам множеством слез, горя и крови. Я потерял свою любовь, своих напарников, свою лучшую подругу, которая была мне словно вторая мама, Вильгельм чуть было не лишился отца. Но любая, даже самая жестокая и кровопролитная война всегда заканчивается миром, всегда… Таковы законы бытия. Я многого ещё не смог сделать, где-то далеко народ обитателей и народ жителей продолжают воевать. Но одна маленькая тропинка, ведущая к к огромной цели, уже протоптана. Если каждый такой, как я, решит начать с себя, рано или поздно все обязательно переменится… К лучшему… Генри ещё немного постоял, переживая моменты осознания того, что желаемый мир все-таки наступил. По щеке скатилась прозрачная слеза, а в руках медленно расцвела угольно-черная роза, источая сладковатый аромат…🥀🕊️THE END🕊️🥀 Всяк мир подписан чьей-то алой кровью