* * *
У стендов, установленных неподалеку от входа в Главный зал, густая толпа собиралась два раза в год: в начале сентября, когда вывешивали расписание занятий, и в конце мая — в этом месяце на больших досках, обитых черным сукном, появлялась информация об экзаменах. Что же могли с таким жгучим интересом читать на стендах студенты в последних числах февраля? Два красочных больших листа с превосходно сделанными колдографиями рассказывали о магических учебных заведениях британских территорий Запада и Востока. Ванкуверский колледж располагался в центре мегаполиса, в ультрасовременном здании из стекла и бетона. На колдографии, изображавшей вечерний город, залитый огнями, высился сверкающий небоскреб. Его средняя часть казалась полупрозрачной и словно пульсирующей, а за ярко освещенным окнами виднелись крошечные человеческие фигурки. Между тем для маглов все эти этажи надежно скрывал огромный баннер, будто нарочно рекламирующий телевизоры под слоганом «Нереальное — реально!» Из описания учебного заведения следовало, что канадские волшебники изучали те же предметы, что и их английские сверстники. Правда, в учебной программе первых вместо Рун существовала дисциплина «магическая кибернетика». На колдофото, подписанном «занятия в классе магкибернетики», группа подростков в белых мантиях собирала из металлических деталей подобие человека, а затем с помощью волшебных палочек заставляла его двигаться и выполнять различные команды. Кроме того, канадцы предпочитали квиддичу другую игру. Она сильно напоминала магловский хоккей, с той лишь разницей, что волшебная шайба умела уворачиваться от клюшек. На постере, описывающем китайскую школу чародейства, никаких небоскребов не было. Утопающий в зелени остров Ламма покоился на синих океанских волнах и, казалось, не подозревал о том, что где-то бывают морозы и снег. Среди сосен и цветущих магнолий виднелась группа пестрых бунгало, живописно разбросанных вокруг трехэтажного, скромного на вид здания, выстроенного из белого камня. У пристани покачивались десятки маленьких лодок: аборигены чуть ли не с младенчества выходили на воду, а любимой игрой местных волшебников были гонки на лодках. Разумеется, без парусов и весел, исключительно на магическом ходу. Одна из колдографий то и дело рассыпала аквамариновые брызги, которые оставляли за собой изящные суденышки, управляемые юношами и девушками в ярких легких одеждах. Местная учебная программа, также как и канадская, имела свою специфику: зелья и гербология как отдельные предметы не изучались, а были объединены в одну дисциплину — лекарское искусство. Кроме того, студентам преподавали китайский язык и литературу. На тонком до прозрачности листе голубовато-белой бумаги угольно-черные четкие буквы складывались в плавные, как морской прибой, строки: В голубизне растворилось Облако на закате, Сковано все прохладой, Всюду прозрачность такая! По небу скользит неслышно Круглый сосуд из яшмы, Перемещаясь к востоку, Млечный Путь рассекая.[5] Это было непривычно, но очень красиво.* * *
Слизеринский декан листал личные дела своего факультета. Восемь человек. Восемь потомственных чистокровных волшебников, восемь сообразительных, надежных, знающих, ловких... Эх, как бы еще сделать так, чтобы это были одни и те же студенты? Первыми шли старосты. В пятерых он не сомневался: семикурсники Треверс и Урхарт, пятикурсники Монтегю и Фарли. Четверо уже есть. Мальсибер, шестой курс. Пятеро. Макнейр? Силы много, знаний мало... Похоже, у Слагхорна со старым Макнейром были какие-то свои дела, иначе никак не объяснить, почему старостой назначен тугодум и посредственный ученик. Нет, такому в команде делать нечего. И в старостах тоже, пожалуй. Папаша станет скандалить... Пусть: найдем на него управу. Кто у нас еще на шестом курсе? С анкет на него смотрели знакомые лица: Джагсон, Долохов... они его боятся, а страх — это не то, что ему сейчас нужно. Крэбб! Вот тут уж страха нет ни капли. А стараться будет за двоих, а то и за троих. Значит, шестеро. Нужны еще двое... Так, кто это? А, Блишвик... Неглуп, из библиотеки не вылезает. Годится. И последним станет... да, Флинт. Он да Треверс — единственные, кто уже сейчас готовы к ЖАБА. Уф-ф, список составлен. — По правилам Игр Школяров, к участию в испытаниях допускаются особы обоего пола не моложе четырнадцати лет, — процитировал он, заглядывая в длинный свиток пергамента. — Количество участников — восемь. Сейчас я назову фамилии тех, кто войдет в команду нашего факультета. Сидящие на диванах и креслах замерли, не сводя взгляда с фигуры в центре гостиной. — Джералд Треверс, Агата Урхарт, Бернадетт Мальсибер, Айрин Монтегю, Кевин Фарли. Старосты курсов за свои успехи в учебе зачисляются в команду. — А как же я? — недоуменно протянул Макнейр, приподнимаясь со своего места. Декан холодно посмотрел на него поверх листа со списком. — С такими оценками, как у вас, Макнейр, следует сидеть и помалкивать. Продолжаю: Бертина Крэбб... — веснушчатое некрасивое лицо просияло, став на мгновение почти хорошеньким. — Эбнер Блишвик... — долговязый шестикурсник, похожий на одуванчик из-за своей густой вьющейся светлой шевелюры, от радости даже подпрыгнул в кресле. — И Годвин Флинт. — Плотный здоровяк-семикурсник с простодушным широким лицом и веселыми голубыми глазами покраснел от удовольствия. — Завтра после ужина начнем готовиться к Играм. Гостиная оживилась. Счастливчики принимали поздравления, отвечали на подколки и вопросы, одновременно обсуждались будущие испытания и строились предположения по поводу того, как поведут себя заокеанские гости. Из общего гула выплыл возмущенный девичий голос: — Почему этой уродине такая честь?! Я что, хуже нее?! Создавая Эделию Розье, природа постаралась на совесть. Если что и признавали все факультеты и преподаватели безоговорочно и единогласно, так это ее редкостную красоту. Ума при такой внешности от нее никто не требовал, но, к счастью, дурой она и не была. Гнев Эделию не красил: на лице выступили красные пятна, губы побелели. Она вскочила и, сверкнув на декана злыми васильковыми глазами, повторила: — Почему вы выбрали Крэбб, а не меня? Вы только гляньте на нее! — она ткнула розовым пальчиком в Бертину, которая виновато съежилась под ее взглядом и заморгала, собираясь расплакаться. Северус смотрел на разъяренную красавицу с молчаливой насмешкой. Для него она была не привлекательнее растопырника: слишком много он узнал о холеной богачке, пока работал на Темного Лорда. — Мисс Крэбб делает заметные успехи в учебе, поэтому и зачислена в команду, — невозмутимо ответил Снейп. — Про вас я не могу сказать то же самое. — Я требую, чтобы меня взяли вместо нее! — взвизгнула Розье. — Слышишь?! Ты не смеешь мне отказывать! Ты... — Она собиралась выкрикнуть еще что-то, но в последний момент передумала и вновь выкрикнула: — Не смеешь! — Смею, — он аккуратно скатал в трубку пергамент, который держал в руках, подравнял края, и лишь после этого продолжил говорить, будто выполнял какую-то мелкую и скучную работу: — В отношении вас, мисс Розье, я смею очень многое после того, как ваш уважаемый батюшка два года назад заказал мне три зелья для любимой дочери. Первое — от прыщей, по улучшенному рецепту. Второе — для похудания. Мне назвать третье, или вы заберете свое требование назад? Еще никто не видел, чтобы Делла бледнела так стремительно и сильно. Она попятилась, будто от удара, развернулась и, расталкивая всех, кинулась в спальню девочек. — Мисс Урхарт, проследите, чтобы она ничего там не натворила, — распорядился декан. Агата вышла вслед за сокурсницей. — Больше недовольных нет, надеюсь?* * *
Магические свечи в канделябре горели ровно, ярко, не чадили и не оплывали. Словом, никак не отвлекали от пергаментных свитков, грудой наваленных на столе. Контрольные по зельеварению третьего, четвертого и пятого курсов всех четырех факультетов. Их надо проверить. Сегодня. А через час уже наступит завтра. И когда спать, спрашивается? Чернильница. Перо. Первый свиток. Боже, дай мне терпения. Шорох в пустой раме на стене кабинета дал понять, что декан здесь уже не один. — С благороднорожденной леди подобное обращение недопустимо, — осуждающе заметила Моргана, располагаясь на нарисованном диванчике. — Бедняжку едва успокоили. — Ничего с ней не станется, — отмахнулся Северус, не отрываясь от чтения очередного ученического творения. — Заслужила. — А, пожалуй, и верно, — неожиданно согласилась волшебница. Она вообще имела привычку резко менять свои суждения и планы. В кабинет просочился Кровавый Барон. Призрак пропадал где-то весь день, и сейчас, судя по серьезному выражению лица, принес важные новости. Снейп подождал, пока привидение устроится в своем любимом кресле напротив стола, и отложил в сторону контрольные, дав понять, что готов слушать. — Ты помнишь тот коридор, в который я тебя водил? — без предисловий начал Барон. — Я бываю там время от времени. Неделю назад в стене, которой кончается коридор, я заметил длинную трещину. Сегодня глянул еще раз — трещина стала шире. — Замок проседает? — предположил Северус. — Тоже подумал об этом, — кивнул призрак. — А потом решил глянуть, что там, за стеной. Ведь до сих пор я был совершенно уверен, что с той стороны ничего нет, точнее, либо сплошная скала, либо земля. Но представь себе, там оказался тоннель! — Что?! — Огромный проход в толще горы! — возбужденно подтвердило привидение. — И сделан он не так, как замковые коридоры, не выложен из камня, а прорублен... или прорыт. Не могу точно сказать. — И вы исследовали его? — глаза Снейпа блеснули мальчишеским любопытством. Моргана, задремавшая было на своем диване, проснулась и с интересом прислушивалась к рассказу. — Разумеется, — Кровавый Барон отчего-то совсем не разделял энтузиазма своего слушателя. — Весь день потратил. Там целая система тоннелей, переходов... Один из них вывел меня наверх где-то в горах, откуда и замка не видать, по другому я летел вниз и вниз, пока не наткнулся на гигантского червя со странными дырками на морде. Северусу показалось, что его окатили ледяной водой. Вскочив с места, он бросился к книжному шкафу. Скользнув пальцами по корешкам, извлек нужный фолиант и вернулся к столу. — Дырки, дырки... а, вот: «червь вроде тритона, только с каждой стороны рта у него по девять отверстий...» Так? — Он вопросительно посмотрел на рассказчика. — Точно, — подтвердил Барон. — И что же это за тварь? — Ламбтонский червь[6]. Министерство не классифицировало его, потому что он считается давно вымершим. И этот монстр пытается пробить стену? — Насчет него не знаю, — возразил призрак, — Но у стены, с той стороны, я заметил в пыли множество следов троллей. Совсем свежих. — Они хотят ворваться в замок? — испуганно ахнула Моргана. — Кто знает, что взбредет в их каменные головы? — философски заметило привидение. — И эта стена расположена в непосредственной близости от факультетских спален, — задумчиво проговорил Снейп, откидываясь на спинку кресла, — а за стеной неизвестное количество существ четвертого класса опасности и как минимум одно — вне классификации. И через десять дней в школу приедет толпа народу, — он отбил ногтями нервную дробь на подлокотнике и решительно встал: — Надо хотя бы Сигнальные Чары там установить. А потом — к директору.