* * *
Во дворе школы пахло свежим снегом, морозным ветром с гор, скорыми рождественскими каникулами. Белые шапки на статуях искрились под солнцем, а шпили башен серебряными стрелами уносились в ярко-синее небо. Веселые голоса первокурсников звучали особенно звонко; более степенные старшие школьники поначалу снисходительно поглядывали на младших, но вскоре заражались их озорным настроением и включались в общую снежную возню. Двое рыжих третьекурсников-гриффиндорцев увлеченно перебрасывались снежками с другими ребятами. В азарте сражения они ничего не замечали вокруг, но когда на дорожке, ведущей к главному входу, показалась высокая фигура в лиловом тюрбане, мальчишки, для порядка кинув в приятелей снежок-другой, отошли в сторону. Не сговариваясь, тихонько достали палочки и, прячась за скульптурами, побежали за идущим. Один из них коротко взмахнул рукой, губы шевельнулись, выговаривая заклинание, и в тот же миг плотный ком снега поднялся сам собой с земли и с силой ударил в лиловый затылок. Квиррелл качнулся вперед так, что едва не упал, обернулся, но хулиганы успели спрятаться за статую какой-то древней волшебницы. Постояв, он торопливо пошел дальше, и тут же в его в голову впечатался второй снежок. Человек побежал — белые комья осиным роем ринулись за ним. Отчего-то он не пытался сопротивляться и не поспешил укрыться в школе, а бестолково метался по двору, по-птичьи дергая головой всякий раз, когда получал удар. Школьники оставили свои игры, наблюдая за странным поведением учителя, многие захихикали: «Чучело! Чесночное чучело!» Он шарахался от дразнивших, нелепо махал руками в длинных рукавах мантии, пытался заискивающе улыбнуться, но кто-то швырнул снежком ему в лицо, и он упал на колени. — Прекратить! Уизли, тридцать баллов с Гриффиндора, — лязгнул посреди веселья резкий голос. Слизеринский декан черной горгульей вырос среди сугробов. — Расходитесь. Немедленно! Все поспешили исполнить его приказание, пока еще какой-нибудь факультет не лишился баллов. Снейп царапнул злым взглядом по сидящей в снегу фигуре. — Хватит изображать мученика. Поднимайся. Ему не хотелось говорить даже этого. Не хотелось смотреть, слышать, находиться с ним рядом. И две недели спустя Северуса не оставлял ужас осознания того, что он творил на квиддичном матче, в какую бездну едва не угодил, поддавшись соблазну друга. «Бывшего друга, — у внутреннего голоса появились отчетливые интонации Дамблдора. — Никаких личных привязанностей, под корень их, начисто...» Наверное, поэтому, прежде чем вмешаться, декан какое-то время стоял, скрытый тенью замковой стены, и следил за школярской экзекуцией, испытывая попеременно то стыд, то мрачное, мстительное удовольствие. По лицу Квиринуса стекал тающий снег, глаза болезненно щурились. Он не шевелился. — Спасибо, Северус... — Я выполнял свои обязанности. Почему ты сам не остановил этих щенков? — Не мог... — прошелестело в ответ. — Повелитель пожелал наказать меня... Пересиливая отвращение, Снейп внимательнее взглянул в его лицо: нет, это не талая вода оставила мокрые полосы на впалых щеках. Скрипнув зубами, он протянул руку: — Вставай. Квиринус вцепился в ладонь, как утопающий. Тяжело и неуклюже встал, продолжая держать ее. — Северус... — Ну? — он дернул локтем, желая освободиться. Холодные пальцы покорно разжались. — Я страшно ошибся... Мне так... — он вскрикнул от боли и схватился за голову: — Умоляю, не надо! Повелитель!.. Забыв о том, что хотел сказать, он круто развернулся и побежал к школе, не разбирая дороги. И Северус с пронзительной ясностью вспомнил: такое же яркое солнце, синее небо, но не снежная белизна под ногами, а зеленый край утеса. И — Квиринус, бегущий навстречу теплому ветру и распахнутой морской глади. — Я тебя вытащу, — пробормотал Снейп, задыхаясь от ненависти к тому, кто гнал сейчас Квиринуса к замку, и к другому, кто заранее похоронил его. — Обязательно вытащу... Ты только не сдавайся.* * *
— ...Реддл, конечно, подчинил его себе, но и Квиринус еще способен его сдерживать. Иначе бы то, что пока вырывается на свободу только по ночам, появлялось бы и днем. Барон закончил рассказ о ночных событиях. Моргана и Пивз вопросительно посмотрели на Снейпа: мы свою работу сделали, дело теперь за тобой. Тот кивнул понимающе, но уже не безнадежно. Нет, у него не имеется готового рецепта или заклинания, да и едва ли они существуют, случай ведь редчайший... Пока еще не ключ, но идея ключа — зыбкая, расплывчатая — забрезжила в темноте сомнений, и задача-замок уже не выглядела бессмысленной. У нее все-таки есть решение! Дамблдор был прав, советуя изучить старинные труды по экзорцизму. Штудируя их заново, более спокойно, Северус обнаружил глухое и обрывочное упоминание о некоем эликсире, якобы способном сохранить одержимого в мире живых после изгнания беса из его тела и вернуть ему прежнее здравие. Ничего конкретного святые отцы сказать не могли, или, скорее, не хотели: упоминание эликсира недвусмысленно намекало на алхимию, занятие, как известно, богопротивное. Зельевар был уверен, что за минувшие годы собрал неплохую библиотеку по своему предмету, однако в ней никаких сведений насчет искомого эликсира не нашлось. Каталоги мадам Пинс тем более ничем не помогли. Оставалось хранилище за стеной Тайной комнаты. В свое время унесено оттуда было немало, но он помнил, что оставалась там еще одна небольшая полка, до которой не дошли руки... Шанс, конечно, ничтожный, но проверить его надо. Торопливо, чтобы не дать волю воспоминаниям, Северус задал себе новый вопрос: как добраться до хранилища быстро? Тратить целый день, как в прошлый раз, нельзя. Рассеянный взгляд упал на Пивза, который в любой ситуации умел находить себе развлечение. Так, из стопок толстых томов, громоздящихся на полу, он построил ступенчатую пирамиду и скакал по ней вверх-вниз, как по лестнице. — Ты чего такой довольный? — удивился полтергейст странному выражению на лице человека. — Потому что я знаю, кто мне поможет. Дело как раз для вас: надо кое-что украсть из секретной библиотеки директора. — Это я с дорогой душой, — осклабился Пивз. — Могу из школьной что-нибудь утащить за компанию. Договорились, что хищение оттуда совершится как-нибудь в другой раз, и шумный дух, пнув на прощание пирамиду, ушел сквозь рассыпавшиеся книги в стену, пообещав вернуться самое позднее через час. Декан посмотрел на часы, давно пробившие полночь, и привычно потянулся за склянкой Бодрящего.* * *
— Отец, я нашла ее! — звонко сообщил за спиной женский голос. Снейп, занятый ликвидацией учиненного Пивзом беспорядка, недоуменно оглянулся: кроме Морганы, говорить в кабинете женским голосом было некому, но кого бы волшебница решила величать отцом? Недоразумение тут же разъяснилось: у кресла, в котором сидел Кровавый Барон, стояла Серая Дама. Юное тонкое лицо светилось почти детской радостью. — Северус, хочешь увидеть подлинную диадему? — предложил слизеринский призрак. — Где вы только ее не искали, а она, можно сказать, лежала у вас на голове. На восьмом этаже не потребовалось долго бродить по коридору, убеждая Хогвартс в необходимости помочь: проход в Выручай-комнату открылся тотчас же. Определенно, привидения и замок ладили между собой. Очень давно, в первые годы учебы, Северусу однажды удалось побывать в этом самом непредсказуемом зале школы, и теперь он с удивлением замечал, что для него с той поры ничего не изменилось. Разве что слой пыли на обломках мебели стал толще, а сами груды хлама — повыше. Елена Рэйвенкло уверенно скользила в лабиринте грандиозной свалки. — Хорошо, что вы пошли с нами, Северус: найти-то я ее нашла, но вытащить без вашей помощи мы ее не сможем. Сбоку, за седыми космами паутины, что-то мелькнуло. Визитеры остановились, Барон по привычке потянулся к мечу, но тут же убрал руку. В комнате хватало старых картин, потемневших от времени, и теперь то в одной, то в другой вспыхивал светлый наряд Морганы. Волшебница заявила, что ей тоже хочется снова взглянуть на драгоценность, которую не видела почти девять веков. Привидение остановилось у большого книжного шкафа с треснувшими стеклянными дверцами. На полках в беспорядке были брошены мятые котлы для зелий, истрепанные связки бумаг, валялся череп какого-то животного, упираясь в каминные часы без стрелок... На шкафу, опасно накренившись, громоздилось несколько стульев с дырявыми сиденьями, дальше виднелось огромное разбитое зеркало и еще какие-то острые углы, заваленные траченными молью коврами и портьерами. Елена смело нырнула в самую гущу рухляди и тут же вернулась, удовлетворенно кивнув: — Да, она там. Северус, вы могли бы убрать шкаф? «Вингардиум», подняв облако пыли, отодвинул резное творение неведомого столяра в сторону. Стулья с грохотом скатились на ковры, создав уже настоящую пыльную тучу, и едва не опрокинули хлипкий трехногий столик, на котором стояла жестяная коробка из-под печенья. Елена глазами указала на нее. Внутри коробки лежал небольшой футляр синего бархата. У Северуса неожиданно пересохло в горле. В комнате повисла напряженная тишина. Древнее серебро холодило ладони. Янтарные капли, прихотливо рассыпанные по витому тонкому обручу, медово светились, храня в своей глубине тепло давно угасших солнечных дней. И чуть слышно звенел вокруг диадемы воздух, вибрируя от переполнявшей ее магии. — Это она, — завороженно выдохнула Моргана. — Что вы собираетесь с ней делать? Вопрос был не праздным. Первым желанием Снейпа было уничтожить проклятое творение Волдеморта. Единственное оно или нет, но его ликвидация безусловно приблизит его окончательную гибель. Но взяв в руки драгоценную реликвию, он вспомнил, что именно она должна вернуть честное имя Барону и его дочери, и что без нее значительная часть исторических изысканий Квиринуса превратится в досужий вымысел, лишенный главного доказательства. — Северус, оставь ее на прежнем месте, — посоветовал слизеринский призрак. — Уничтожив ее, ты не убьешь Волдеморта — по крайней мере, до тех пор, пока он под защитой человеческого тела. Но Хогвартс не пустит к ней Квиррелла, значит, Тому придется покинуть его и пробраться к хоркруксу как бесплотный дух. Мы будем наготове. Хоркрукс вернулся на мягкое ложе, футляр скрылся в старой коробке. Мебель, повинуясь взмаху волшебной палочки, встала на свои места. — Ровене хватало ума и без диадемы, — проворчала себе под нос Моргана. — Просто ей были к лицу янтарь и серебро. Мне, между прочим, тоже. И она грациозным жестом поправила в своих волосах очень похожее украшение.