* * *
Люпин уже три месяца учительствовал в Хогвартсе, но до сих пор ухитрялся избегать разговора со Снейпом. Зелье принимал с благодарностью, и тут же, ссылаясь на неотложные дела, покидал кабинет или лабораторию декана. На людях был неизменно приветлив, немногословен и старался держаться подальше. Вот и сегодня, зайдя с третьекурсниками Гриффиндора и Слизерина в учительскую, поздоровался вполне по-дружески, но недвусмысленно дал понять, что весь поглощен предстоящим уроком. Здравый смысл подсказывал Северусу, что Римус, скорее всего, был искренним и в признательности, и в дружелюбии. Но понимание ничуть не уменьшало неприязни. Мстительная злопамятность подкидывала одну и ту же картинку пятнадцатилетней давности: гриффиндорский староста Люпин склоняется над учебником, делая вид, что ничего происходит. Рассудок сдавался, рушились под ударом закаменевшей обиды дамблдоровы притчи вместе с робкими доводами житейской мудрости, и навстречу открытой улыбке одного снова и снова вставало глухое и упрямое раздражение другого. Снейп отпустил язвительную реплику по поводу Лонгботтома — бедолага Невилл опять проштрафился на зельеварении, — и ушел, игнорируя приветствие Люпина. Слухи о боггарте, принявшем вид Снейпа в женском платье, еще до конца учебного дня облетели весь Хогвартс. Самому Северусу об этом сообщила простая, как метловище, мадам Хуч: похохатывая, она перечислила все детали туалета бабушки Лонгботтома, вплоть до красной сумочки. Потребовалась немалая выдержка, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица, сухо поблагодарить за подробные сведения и досидеть до конца ужина. Невилл старался не смотреть на преподавательский стол и прятался за Гарри и Рона, Люпин же выглядел как обычно — добродушным скромным малым. В слизеринской гостиной Драко попытался изобразить перед младшекурсниками, как все было, но на шум пришел декан, и мальчишка мигом прикусил язык. Глава факультета обвел присутствующих тяжелым взглядом и молча удалился. До конца дня слизеринцы вели себя тише воды ниже травы: старшие старосты подробно объяснили новичкам и напомнили старожилам, что такое «профессор Снейп сильно не в духе» и какими последствиями чревато. После отбоя Люпин спустился за зельем. Снейп, не говоря ни слова, протянул ему полный кубок. Он взял питье, но уходить, против обыкновения, не спешил. — Мне говорили, у тебя отменное чувство юмора, Северус... Надеюсь, ты понимаешь, что тот боггарт — всего лишь шутка. — Пей, — буркнул Северус. Люпин покорно осушил кубок до дна. — Ты все-таки обижен? — мягко спросил он. — Всего лишь шутка... Как и тогда, у озера, не правда ли? — Снейп подался к нему через стол. — Северус, поверь, тот случай я шуткой не считаю. Злая затея... Но и ты тогда показал себя далеко не лучшим образом, согласись. — Тем не менее я не унижаю тебя перед учениками. Почему же ты позволяешь себе подобное? Или скажешь, что тебе не оставили выбора? Люпин попятился, глядя на искаженное ненавистью изжелта-бледное лицо. — Я всего лишь хотел помочь Лонгботтому преодолеть свой страх... — Его страх — следствие невнимательности и неловкости. Полагаешь, привидение учителя в юбке избавит его от этих недостатков? Снейп неожиданно успокоился, сел и взглянул на коллегу с непонятной усмешкой: — Люпин, ты не думал о том, чтобы написать завещание? — Не понимаю... — Ты заметил, что сегодняшнее зелье чуть светлее вчерашнего? Оно должно еще горчить слегка. — Неужели ты?.. — Люпин не договорил и в ужасе уставился на невозмутимого зельевара. — А ты надеялся, я все тебе прощу? Ошибаешься. В моем кабинете толстые стены. Никто не услышит, как ты будешь кричать. Дверь заперта. Люпин попятился и рванул ворот рубашки. — Не пытайся блевать, я это тоже предусмотрел, — цедил слова Снейп, — крысы от этого зелья подыхали через минуту, значит, у тебя есть минут пять-шесть. — Тебя отдадут аврорам... — Если найдут твой труп и докажут мою виновность. Но у меня есть несколько чудных заклинаний для такого случая. А также жаркая печь и вся ночь до утра. — Будь... ты... проклят... — У, как сурово. Так что ты говорил про мое чувство юмора? Какое-то время Римус по-прежнему задыхался, но затем отпустил воротник и покраснел. — Ты хочешь сказать... это не яд? — Когда собираются убить — убивают, а не беседуют. Ты выпил обычное аконитовое зелье. А потом я пошутил. Смешно? — Но как же... — совсем растерялся Люпин. — Я ведь в самом деле чувствовал боль и удушье! — Я умею быть убедительным, — ухмыльнулся Снейп. Римус вздохнул. Зачем-то взял со стола пустой кубок, заглянул в него и осторожно поставил на место. — Думаю, Волдеморт бы тобой гордился. И не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.* * *
— А мне его жалко, — заметила из своей рамы Моргана. — Ваше право, — пожал плечами Снейп. Жестокую шутку можно считать началом мести, по-настоящему серьезный удар он нанесет, когда столкнет лбами Люпина и Блэка. И если оборотень струсит, то дементоры, стерегущие школу, точно не подведут: уж им-то не надо рассказывать о виновности беглого заключенного! Мысль о возмездии должна радовать, но отчего же так мерзко на душе? Все мелко, пошло... Убогие шутки, примитивные розыгрыши — сплошная мышиная возня. — Что тебя беспокоит? Кровавый Барон всегда появлялся вовремя, точно чувствовал, когда его присутствие нужнее всего. С тех пор как Хогвартс покинул Квиррелл, за слизеринским деканом окончательно укрепилась репутация угрюмца, который открыто предпочитает живым людям общество привидений, и в первую очередь — факультетского призрака. Многие даже стали находить сходство между ними: оба неразговорчивые, мрачные, бесшумные. Младшие школьники всерьез спорили, способен ли профессор Снейп проходить сквозь стены и сколько ему лет на самом деле. Сходились обычно на сотне. — Меня оскорбили, и я ответил хуже, чем мог бы. Мелочь, но досадно. Привидение устроилось на своем обычном месте напротив письменного стола. Лицо с белыми провалами глаз ничего не выражало, но Северус знал: когда Барон молчит, он готов слушать. — Но я не об этом хотел бы поговорить, — со сменой темы и настроение немного улучшилось. — У Квиринуса появилась новая рукопись. Хроники некоего отшельника по имени Дерфель... Нам кажется, вы могли быть знакомы. Призрак ответил не сразу. — Вместе с ним нас после Камланской битвы уцелело семеро. Я видел последний бой короля. — А потом сняли шлем и перевязывали ему голову? — Так все и было, — не скрывая удивления, кивнул призрак. — Это описано в хронике? — Дело не в хронике... Северус пересказал свой сон, а затем, выбирая выражения помягче, выложил вопросы Блэка. Барон тяжело вздохнул. — Дерфель и другие стали монахами и отошли с миром в свой час. Лукан, мой брат, умер у меня на руках в ночь после битвы. Лишь я один так и не знаю покоя — в наказание за малодушие и ложь. Снейпу показалось, что он ослышался. Для него защитник Хогвартса всегда служил примером мужества и благородства, и вдруг — лжец и трус? Зачем так клеветать на себя? — Вы говорили, что стали привидением из-за самоубийства... — Да, но что привело меня сюда? Что погнало искать помощи не у друзей, а у вероломной ведьмы?! Призрак ярко вспыхнул, сжались полупрозрачные кулаки. — Это самое скверное мое воспоминание... Грязное пятно на совести, которое ничем не смоешь. Но я все расскажу тебе, а ты передай Квиринусу. Надеюсь, он поможет мне. В часовне король Артур пришел в себя. Попросил усадить его и пристально посмотрел на всех семерых своих рыцарей, склонившихся перед ним. Слабеющая рука нашарила рукоять меча. — Сэр Бедуир, вчера по дороге сюда мы проезжали озеро... Повелеваю вам взять меч мой Экскалибур и бросить в воду. Ступайте. Под изумленными взглядами шестерых воинов Бедуир нерешительно дотронулся до великого клинка. — Ну же... Поторопитесь! — Уже выходя из часовни я знал, что скорее утоплюсь, чем брошу Экскалибур в озеро, — глухо проговорил Барон. — Тебе не понять, что он значил для всех нас... Да, король смертен, но его меч — это законная власть на века, это залог нерушимости королевства. Выходя на поле Камлан, мы верили, что и сама наша гибель послужит славе артурова дома, а теперь мне предстояло своими руками уничтожить последнюю надежду на то, что мои братья умирали не зря! Призрак помолчал, точно собираясь с силами. — Словом, я не выполнил приказ. Спрятал меч в тростнике и вернулся. Но король и на смертном одре не утратил остроты разума. Он спросил, что я видел на озере. Кажется, я наплел что-то о лебедях... Артур уличил меня в постыдной лжи и отправил обратно. — Но почему он выбрал именно вас? — не удержался от вопроса Снейп. — Он считал меня самым преданным из всех... А я трусливо лгал ему в лицо! Я дважды солгал, Северус! — простонал Барон. — Потому что и во второй раз не смог бросить его в воду. Лишь на третий раз сумел разжать пальцы... Тогда из воды поднялась огромная рука, схватила меч и скрылась в глубине. Я понял, что именно этого и ждал король, но, когда вернулся к часовне, застал там лишь умирающего Лукана, который успел сказать, что Артура увезли. Я так и не узнал, где он погребен. Мне сказали, я недостоин этого знания... Дальше ты знаешь. Исповедь окончилась. Барон опустил голову. Человек не мог подобрать подходящих слов, потрясенный его горькой откровенностью. Тишину разбил резкий истерический смех. Это смеялась Моргана, бессильно царапая раму своего портрета. — Дурень! Я! Я была там! Почему ты не догадался спросить меня?! Привидение метнулось к ней. Призрачная рука схватила нарисованную и хохот оборвался. — Говори! — Я и сестра моя Моргауза уложили тело короля в челнок и увезли на остров в море... Мы называли его остров Авалон. — Как найти его? Да не молчи же! Моргана грустно погладила пальцы, сжавшие ее запястье: — Его уже нет в этом мире. Ты опоздал.