Что-то кроме магии

Это утро началось для Ксенофилиуса Лавгуда с хороших новостей. Розница «Придиры» разошлась за час — впервые за все годы существования журнала. О причинах успеха гадать не приходилось: уже третий месяц издание публиковало главы из «Истории магической Британии в хрониках и мемуарах» Квиринуса Квиррелла. Скандальная вступительная статья автора, уникальные документы, легкий слог и парадоксальные выводы привели к тому, что сначала лондонские, а затем и провинциальные волшебники взахлеб бросились читать историю собственного мира, ранее известную им лишь по скучным и предвзятым трудам Батильды Бэгшот. Определенно, в декабре следует увеличить тираж вдвое. И, пожалуй, стоит поднять розничную цену — не резко, но ощутимо. Так, чтобы стала видна вся выгода подписки. Лавгуд полистал записную книжку, куда вносил идеи насчет любимого бумажного детища. Новая концепция обложки... Иллюстрации... Карикатуры! Вот о чем он сегодня поговорит с Квиринусом. Художнический талант историка уступал литературному, но сатирический взгляд и точная кисть имелись, а Министерство предоставляло широкое поле для упражнений в насмешке. Накануне Квиррелл пригласил друга-издателя в гости, обещая познакомить с «одним потрясающим старым чудаком». Лавгуд охотно принял приглашение, несмотря на то, что недолюбливал Лютный переулок из-за темных подворотен и зловещей репутации. Впрочем, выбеленная первым снегом, в солнечный полдень середины декабря эта часть магического Лондона выглядела мирно и приветливо. Едва переступив порог квартиры Блэка, Лавгуд пожалел, что не взял с собой Луну. Ей бы наверняка пришлась по душе гостиная, где вещи сами выбирают себе место, оказываясь тем не менее под рукой хозяина в нужное время. Под стать жилищу был и хозяин. Мариус настолько очаровал журналиста, что тот предложил ему стать героем одной из публикаций. — Благодаря вам я понял, чего не хватает «Придире», — признался Лавгуд. — Рассказов о людях! Человеку всегда интересны дела ближнего своего, и если умеючи преподнести... Решено, мистер Блэк: прошу вас назначить время для интервью. Им мы откроем нашу новую рубрику. — Я почти всегда дома, приходите, когда угодно, — не стал отказываться старик. — Что же, и фотографическую карточку сделаете? — На всю страницу! И еще несколько интерьерных снимков... Не возражаете? Блэк не только не возражал, но пообещал ради такого случая «продемонстрировать почтеннейшей публике несколько презанятнейших вещиц». Уладив дело с Мариусом, Лавгуд принялся обсуждать с Квирреллом текущие журнальные дела. Квиринус согласился попробовать себя в карикатуре, тем более что «Ежедневный Пророк» в каждом номере публиковал парадные фото высших министерских чинов. «Придира» противопоставит надутой важности едкую иронию! — Но вот в фоторепортаже с открытия Турнира Трех Волшебников «Пророк» нас обошел, — вздохнул Лавгуд. — Эх, не успеваю я в одиночку! Квиринус ничего не ответил. Он смотрел куда-то мимо Ксенофилиуса, сосредоточенно почесывая кончик носа. Лавгуд, еще со школы знакомый с привычкой приятеля, помалкивал, зная, что за чесанием обычно следовала хорошая идея. — А что если в Хогвартсе у «Придиры» появится постоянный представитель? — Собственный корреспондент? И кто же это будет? — Тот, кто по части пронырливости и наглости превосходит Риту Скитер, — Квиррелл весело посмотрел на ничего не понимающего Лавгуда. — Впервые в истории магловской и магической прессы сотрудником журнала станет полтергейст! Ксенофилиус расхохотался. — Пивз?! Гениально! Но как ты его уговоришь? — Я знаю к нему подходы, это не такая уж большая сложность. Вопрос с фотокамерой меня беспокоит куда сильнее. Твой громоздкий аппарат для него не годится, нужно что-то поменьше, полегче и попроще. Издатель помрачнел, проблема действительно была серьезной. В магическом мире фотокамеры не выпускались; аппаратами и фотопленкой, закупленной у маглов, торговал единственный магазин в Косой аллее, и цены там кусались. К тому же, будь Лавгуд лучше знаком с магловским миром, он непременно заметил бы, что фотолавка предлагает давно устаревшую технику. Тем временем Блэк, присутствовавший при беседе, встал и, не говоря ни слова, ушел к себе. Друзья не обратили внимания на маневры старика, а спустя несколько минут он вернулся в столовую, неся в руках небольшую картонную коробку. Вид у Мариуса был заговорщицкий. — У вашего Пивза будет камера, за которой в свое время тщетно охотились разведки трех государств, — торжественно сообщил он. — Немецкая штучка! С войны храню. С этими словами он выложил на стол из коробки толстую плитку шоколада. Яркая обертка, на торце серебрится фольга... Лавгуд смущенно откашлялся. — Не спешите с выводами, — разгадал скепсис гостя Блэк. — Как говорили его создатели, айн, цвай, драй! Мариус провел пальцем по фольге, и обертка в центре «плитки» разошлась, выпуская крохотный объектив. — Бесшумная, может снимать почти в полной темноте, увеличивает объект в десять раз, кассета микропленки рассчитана на сто кадров! Правда, кассета у меня только одна, — развел руками Блэк. Квиррелл первым закрыл приоткрывшийся от удивления рот. Затем вновь открыл, чтобы изумленно выдохнуть: — Откуда она у вас? — Можно сказать, трофей. Весной сорок пятого занесло меня в Берлин... — Мариус мечтательно улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. — Ну ничего ж себе! — вышел из восторженного ступора Лавгуд. — Мистер Блэк, да вы просто находка! — Полно вам, мистер Лавгуд! Живу долго, видел много... Правда, понял за это время намного меньше, чем хотелось бы. Вот лучше послушайте и посмотрите, как управляться с камерой. Устройство оказалось несложным, и несколько минут спустя Квиринус сделал первый кадр. — Бережнее расходуйте, — предупредил Блэк. — Должна же быть и от магии какая-то польза, — заметил Лавгуд, доставая волшебную палочку. — Джеминио! Вот, на некоторое время проблема с запасной пленкой решена.

* * *

Сушеные златоглазки, горец птичий, водоросли, пиявки, рог двурога, шкурка бумсланга. Все компоненты, за исключением двух последних, продаются в любой аптеке, хоть в Косом, хоть в Лютном. Два последних тоже продаются, но под заказ, только в одном месте, и ждать товар приходится по месяцу, а то и дольше. Не говоря уже о стоимости рога и шкурки. Вывод? Очевидный, как бездарность Поттера: тот, кто скрывается под личиной Грюма, не может ждать и не хочет связываться с аптекарем, потому что это лишний свидетель. Оттого и пытался залезть в лабораторию. Запасы рога, видимо, у него имелись, в отличие от шкурки. Гора свитков на столе настойчиво напоминала о непроверенных контрольных, но слизеринского декана сейчас не интересовали текущие дела. Он чувствовал себя охотником, ставшим на след опасного и хитрого зверя. Дамблдору нужны доказательства. Пойманный с поличным псевдо-Грюм его устроит? Сесть в засаду среди колб и пробирок декан, к сожалению, не может. А заманить вора в ловушку может. Настоящий Грозный Глаз весьма умен и всегда начеку. Вот и проверим, в полной ли мере перенял эти качества неизвестный проходимец. Шкуры взрослого бумсланга хватает на галлон Оборотного. Если допустить, что наш якобы-Аластор держит в своей фляжке зелье и вынужденно отхлебывает один раз в час... бр-р-р, должно быть, редкостная дрянь на вкус. Фляжка, кажется, пинтовая... Для поддержания чужого облика требуется не менее четверти пинты... Погрузившись в расчеты, Снейп не сразу услышал, что его зовут из камина. — Северус! Э-эй! Спишь уже, что ли? — допытывался дымоход голосом Трелони. — У меня дело к тебе... Я спускаюсь? — Падай, — Снейп порадовался про себя, что не успел еще переодеться в пижаму. Впрочем, и Сивилла вылезла из каминного зева в дорожной мантии. — Пивза позови, а? Квиринус попросил передать ему вот эту штуковину. Ученические свитки примяла увесистая плитка шоколада. — Твой муж решил его сладким подкармливать? — Я тоже не сразу догадалась, — довольная Сивилла уселась в кресло напротив. — Посмотри внимательнее. Да убери ты палочку! Так ничего не увидишь. Пощупай, понюхай... — она хихикнула. — Надкуси! Скептически хмыкнув, Снейп взял плитку, повертел в руках. Он не разбирался в кондитерских марках, да и надписи на обертке были сделаны не по-английски. Принюхался: шоколадом не пахло. — Что это? — Фотокамера! — Трелони повторила движения Мариуса. На Северуса уставился круглый глаз объектива. — Квиринус с Лавгудом хотят сделать Пивза сотрудником «Придиры». — Кем-кем? — пятна изморози на стене обозначили силуэт слизеринского призрака. Мгновением позже возник он сам и тут же скользнул к столу. — Что вы такое задумали? — Новое занятие для духа хаоса, — ответил Снейп, — ручаюсь, так он еще не развлекался. Буйная фантазия дражайшего сэра Штопаного решила дать Пивзу возможность делать моментальные картины... подглядывая за нами. Тиражи журнала взлетят до небес, пока кому-нибудь не надоест и он не отберет у полтергейста аппарат. — Увы, я не смогу это сделать, — заметил Барон. — Но картины все же лучше, чем слабительное для великанских лошадей. — Как знать... — декана одолевали сомнения. — Кстати, где он? Пивз! Пи-и-вз! — И незачем так орать, — донеслось с верхушки дальнего шкафа. — Я и в первый раз прекрасно слышал. О, шоколадка! Пивз спикировал прямиком на стол, протягивая к камере пятерню, но Снейп успел перехватить ее. — Это не шоколад, а кое-что поинтересней. Наученная Квирреллом, Сивилла расписала Пивзу все прелести тайной съемки, не забыв упомянуть и о персональном портрете на целую страницу, и о возможных гонорарах. — Что, прямо настоящий портрет? — недоверчиво переспросил шумный дух. — Такой, какой сам захочу? — Именно так! — И как ты сказала — фотограбить? Фотографить? — могу кого угодно? — Фо-то-гра-фи-ро-вать, — терпеливо поправила его Трелони. — Да, кого угодно. И участников Турнира Трех Волшебников — в первую очередь. — Йе-х-ху! — полтергейст с камерой в руках взмыл под потолок, перекувырнулся там несколько раз и, наведя объектив на Барона, щелкнул затвором. — А как потом смотреть, что получится? — Лавгуд мне все рассказал. Нужны особые зелья, Модифицирующее, Проявительное и Закрепляющее. Тогда можно брать обычную бумагу. Я захватила образцы, — Сивилла выудила из кармана три флакона. Северус, ты поможешь? — А вот эту гору писанины ты за меня разгребать станешь? — проворчал Северус. — Зато я могу копировать пленку, — лучезарно улыбнулась Сивилла. — А ее много понадобится! К улыбкам прорицательницы Снейп был равнодушен. Но если направить фотопронырливость полтергейста в нужную сторону... — Ладно, пошли в лабораторию. Проявительное зелье по составу оказалось еще проще Антибородавочного. Хоть бери да вставляй в учебники первого курса. Для Модифицирующего и Закрепляющего потребовалось заменить всего два ингредиента. Несколько несложных манипуляций — и на бумажных листах проявились веселые лица Квиррелла и Лавгуда, а вслед за ними слегка смазанный белый абрис Кровавого Барона. — Ну вот, а я собирался свой любимый желтый камзол надеть, — огорчился Пивз. — Что же получается: как ни старайся, а они так и останутся не разноцветными? — Боюсь, что да. Разве что кто-нибудь в ближайшее время придумает состав, который сумеет сохранить цвета на снимках. Сивилла и Пивз, не сговариваясь, с надеждой уставились на него. Снейп протестующе поднял ладонь: — У меня и без того дел по горло! Пусь Лавгуд ищет другого зельевара для своего журнала. Черно-белые перспективы если и уменьшили энтузиазм полтергейста, то совсем ненамного. На следующий день он с самого утра взялся за камеру, в полной мере используя ее бесшумность, скорость и компактность.

* * *

— ...Это фотокамера! У Пивза! Восторженный вопль гриффиндорца Колина Криви разбил напряженную тишину урока. — Пять баллов с Гриффиндора за шум на уроке, — Снейп сделал вид, что не замечает пристроившегося на стене Пивза. — Полтергейст выполняет важное поручение, не отвлекайтесь. — Профессор Снейп, можно вопрос? — потеря баллов, кажется, ничуть не огорчила Криви. — Слушаю. — У него зеркалка? А объектив сменный? С какой пленкой работает? Пользуется обычным Проявляющим, да? В глазах мальчишки горел огонь неукротимого любопытства. — Вам знаком состав Проявляющего? Колин незамедлительно выпалил рецепт и способ приготовления. К неослабевающему интересу добавилось чистое удовольствие знания. С таким студентом можно горы свернуть... — Криви, как вы полагаете, что именно в составе зелья влияет на цвет изображения? Почему оно выходит черно-белым, а не цветным? Школьник молчал. Он не выглядел подавленным или испуганным — он думал. И собирался во что бы то ни стало найти ответ. — Получите пятьдесят баллов, если определите, что влияет на цветность, — Снейп обвел взглядом сидящих. — Желающие принести по десять баллов своему факультету могут присоединиться к исследованию, которое я предложил мистеру Криви. Найдутся ли добровольцы или нет, но азарта у Колина явно прибавилось. Несмотря на дополнительную задачу, он, как обычно, успешно сварил зелье, которое изучали на уроке. А потом, нахально заступив учителю дорогу, выложил ему свои первые соображения насчет того, какой ингредиент отвечает за цветность. А ведь пришлось попотеть, чтобы доказать мальчишке ошибочность его выкладок, признавался сам себе учитель, покидая класс. Рассуждения у него, конечно, пока младенческие, но зародыш истины в них определенно есть. Он способен далеко пойти, этот Криви. Как жаль, что он гриффиндорец! И дважды жаль, что его фамилия не Поттер. Хотя чего ожидать от «нашей знаменитости» при такой наследственности: Джеймса, помнится, интересовал исключительно квиддич, а Лили... увы, она тоже не отличалась жаждой знаний. Мысль о Лили отозвалась привычной болью. С годами она притупилась, но отступать не спешила. С недавних пор Северус начал замечать, что любимый образ в его сознании раздваивается. Семнадцатилетняя рыжеволосая девушка уходила все дальше в прошлое, становясь заурядным человеком со своими достоинствами и недостатками, тогда как золотисто-белый очерк лежащего тела на полу в разрушенном доме горел перед мысленным взором по-прежнему ярко. Вместе с живой Лили остались обиды, непонимание, упреки. Мертвая Лили, отдавая ему свой последний свет, сама становилась воплощенным светом. Быть может, именно его отсвет он надеялся увидеть в глазах ее сына? Надеялся и понимал, что это абсолютно невозможно и бесконечно глупо, что мальчишка унаследовал зеленую прямоту взгляда живой Лили, а не мертвой, той самой, которая не приняла оправданий, не простила, и не простит уже никогда... Топот легких ног за спиной, запыхавшаяся скороговорка: — Профессор Снейп, а если попробовать пыльцу не ночных бабочек, а дневных, она же красочная, а не серо-коричневая! Спасибо тебе, Колин Криви. Пусть даже ты никогда об этом и не узнаешь.