Тут комментарии не нужны

      Пустая трасса. Все люди, как назло, исчезли. Ну или Эмиль просто их не замечал. Он мчал по безлюдной дороге, разделяя ее состояние. Одиночество. Иманов был разбит. Парень слишком любил Диму. Слишком переоценил себя. И правда: кто вообще Эмиль? Никто. Так и для Димы — обычный друг. Ну, может лучший или близкий, но максимум — друг. Было бы не так больно, если бы Масленников сразу рассказал, кому подарок. Рассказал о своих чувствах к Полине. Да и в любом случае Эмилю будет морально плохо, но так он не дал бы себе множество глупых надежд на взаимность.       Эмиль незаметно прикрыл глаза. «К черту все. Я устал. Я не вытерплю это долго. Нужно что-то решать. Ты же сильный, Эмиль, ты справишься со всеми трудностями!» — с этими мыслями он открыл глаза и понял, что проехал уже второй светофор на красный свет. Если бы его волновали эти глупые штрафы и правила. Хотелось поскорее уединиться. Хотелось кому-то высказаться, поделиться. Но кому? Цири? Эта малышка не должна страдать. Она все чувствует. Цири самая преданная в этом мире. В мире Иманова. «Почему люди не собаки? Преданные, верные и искренние», — глупо улыбнулся и свернул к уже родному зданию. «Зачем я приехал в офис? Задумался. Привычка», — тяжело вздохнул и вышел из машины. Он был опустошён? Выжат? Нет. В нем накопилось много всего. Парень на грани и еле держится на ногах. Он нуждается в поддержке.       Эмиль быстро зашёл в здание, доставая ключи. Время уже за двенадцать часов ночи, все спят в своих кроватях дома, поэтому никого быть в верхнем офисе не должно. С этими воодушевляющими мыслями он зашёл в коридор, шумно скидывая обувь. Громкими и огромными шагами Эмиль быстро добрался до своего кабинета и, хлопнув дверью, подпер ее изнутри. Парень прислонился спиной и медленно спустился по ней на пол. Запрокинул голову, глухо ударившись о дверь. Пустым взглядом смотрел в потолок. «И что делать?» — в ожидании спросил себя и прикрыл уставшие глаза. Ему нужно высказаться. Ему тоже нужна поддержка, которую он искренне давал всем. Но рядом нет никого. Даже корги. Эмиля резко охватил страх одиночества. Страх, что он никому не нужен и не будет нужен. Но почему? Разве он не заслуживает счастья? Разве в жизни не работает закон бумеранга: как ты к людям, так и они к тебе? Почему, когда он ко всем со всей искренностью и сердцем, к нему все задом? Или он просто не замечает этого? В его мире всегда был только Масленников. Конечно, он и не замечал никого из-за него. А теперь что? Его и нет рядом в трудный момент. Хотя чего там, Эмиль сам отказался от помощи. А дальше что? Продолжать дружить? Это самоубийство. Медленное и томительное. Эмиль не садомазохист, он не хочет причинять себе боль. Просто хочет быть счастлив. Или ему не дано в этой жизни? Из глаз медленно потекли горячие слёзы. Иманов, не торопясь, перевел взгляд на окно. Даже луны не было видно. Даже луны. Слишком темно. Слишком холодно и грустно. А он один. Сидит на полу. Разбитый и потерянный. Плачет. В голове медленно всплывают слова Димы. Его образ, улыбка, воспоминания, связанные с ним. Сердце неприятно кольнуло. Иманов машинально приложил руку к груди и зарыдал. Зарыдал, что есть мочи. Истерика. Он подскочил и начал хватать все вещи, что попадались ему на глаза: одежда, полки, статуэтки, штативы, кольцевые лампы, какие-то сумки, постельное белье с дивана (последние дни он много помогал Диме с подарком и работал почти всю ночь в своём кабинете, поэтому спать приходилось на диване). Все подверглось ужасному нападению со стороны отчаянного и разочарованного парня.       Тут, на глаза Эмиля попалась рамка с фотографией, которую ему подарил Масленников после очередной поездки по городу. Зачем? Просто так. Спустя пару секунд она тоже яростно полетела в пол. Стекло звонко разбилось, что зазвенело в ушах, стекла разлетелись по всему периметру. Эмилю в момент стало очень грустно. «Зачем я разбил ее? Зачем?» — упал на колени и быстро подобрал фотографию, осторожно рассматривая ее. А что он теряет? Хотел же все изменить. Может, это его шанс? Попытаться все забыть. Стереть все воспоминания. Слёзы и дурные мысли полностью затуманили разум. И вот, Иманов в порыве ярости разорвал такую дорогую для него фотографию. Внутри что-то сжалось, отдавая невыносимой болью где-то в груди. Дыхание начало прерываться. Он порвал ещё раз. И ещё. Столько, сколько смог. После бросил все эти обрывки перед собой, задев блестящий острый осколок. Он посмотрел на него настолько беспомощно и безнадежно, что начал задыхаться. Баллончика все равно нет с собой. Так, что он теряет?       Иманов трясущимися руками взял крупный осколок. «Будет ли это считаться, что я умер от рук Димы?» — грустно усмехнулся парень. Дима подарил ему эту рамку с фотографией, подарил столько воспоминаний, столько надежд. А по итогу разбил сердце Эмиля на множество мелких осколков. Намного меньше, чем эти несчастные стеклышки вокруг. Эмиль медленно поднёс стекло к своей правой кисти, расположив его вдоль. Начал задыхаться. Истерика. Приступ. Но парень лишь запрокинул голову и неуверенно поднёс стекло ближе. Зажмурился. Руки предательски тряслись, будто пытаясь помешать. «Эмиль! Ты же сильный! Неужели ты так легко сдашься? Дима этого и добивался! Неужели ты проиграешь ему и поддашься этим глупым идеям?» — странные мысли проникли в голову, как его плечи сжали большие сильные руки. Спустя пару секунд он почувствовал знакомый вкус лекарства. Дышать стало легче, но он продолжил прерывисто вдыхать и выдыхать. Слёзы текли непрерывно. Он посмотрел на своего спасителя: это был Стас. Тот самый человек, которого он ждал, на которого надеялся. Он крепко обнял Эмиля, поглаживая по голове.       — Все хорошо, мальчик мой, спокойно. Я здесь, я с тобой, все хорошо, — его голос был таким успокаивающим и убаюкивающим. Эмиль быстро успокоился. Даже перестал плакать через несколько минут, дыхание нормализовалось. Но он ничего не чувствовал. Даже боли. Никакой. Абсолютно.       Они просидели так ещё десять минут. Иманов так же держал в руке осколок и внимательно его рассматривал. Стас молчал. Видимо, ждал, пока Эмиль сам все расскажет. И тот решился:       — Дима любит Полину. Он снимал сюрприз-признание для неё, — выдержал длинную паузу, — а я… Я помогал ему. Во всем. Всегда помогал. Когда он просил, когда не просил. Я верил, что дорог ему.. Он столько сделал для меня. Я должен быть благодарным, а веду себя, как эгоист.. Я правда верил, что он дорожит мной не только, как другом. Он… Он всегда относился ко мне теплее, чем к другим. Ну... Я так думал... — Эмиль говорил абсолютно монотонно и безэмоционально, — я правда надеялся, что он так старался ради меня с этим видео... Дал себе ложные надежды. Снова. А в итоге сам обосрался, как лузер. Сам вырыл себе эту яму. Но я же не виноват... Мы же не выбираем, кого нам любить. Блять, сам виноват, — Эмиль вздохнул и прикрыл глаза. Стас внимательно слушал друга, пытаясь держаться и не паниковать. В его руках сейчас жизнь человека.       — Ты только что сказал, что ты не виноват, а после сразу винишь себя в своих чувствах? Эмиль, солнце мое, это абсолютно нормально. Да, конечно, немного неожиданно, но даже очевидно. Вы очень близки. Ближе всех, я бы сказал. То, что ты чувствуешь — абсолютно нормально.       — Ты... Тебе не противно? — Иманов поднял глаза.       — А должно? Если ты про то, что вы парни, то это... непривычно для меня, конечно. Но ты мой друг и я не могу бросить тебя из-за этого. У всех своя жизнь. Поэтому, Эмиль, послушай меня, — прижал к себе крепче, — никогда не пытайся делать что-то на эмоциях. Понял? Всегда думай головой, прежде чем что-то делать. Разве проще резко со всем покончить, не разобравшись? Ты так молод! У тебя этих Дим в жизни ещё штук двадцать будет.       — Не надо. Я с одним справиться не могу, — усмехнулся Эмиль, отворачивая голову.       — Спасибо, что выговорился мне. Пойдём, я отведу тебя кое-куда. Это прекрасное место, которое я недавно нашёл. Посидим там, отдохнём, — тепло улыбнулся Стас. Эмиль медленно выпрямился и положил стекло на пол.       — А не поздно?       — Никогда не поздно, — встал Стас и протянул руку другу, помогая подняться. Осторожно приобнял за плечи и повёл к выходу, оставляя комнату открытой. Они спокойно, не спеша, оделись, вышли из здания и пошли гулять по ночным улицам Москвы к той самой кафешке, что нашёл старший.