bad boy / good girl

Чонгук плохой парень. Нет, он очень плохой парень. От таких родители просят держаться подальше. Такие как он, плохо заканчивают, но красиво кончают. Между вами пропасть в шесть лет и сотни этических противоречий. Он не поддаётся метаморфозам, но хочет изменить тебя. Ты нравственная моралистка, но так просто падаешь перед ним на колени. Чонгук плохой мальчик, который умеет делать хорошо, а ты хорошая девочка, которая занимается плохими делами. И вот снова он давит на твоё плечо и опускает тебя на колени перед собой. Ты уже знаешь, что делать. Это как церковная постановка, которую повторяют каждое рождество и все знают сценарий наизусть. Открываешь презерватив и аккуратно пальцами вытягиваешь кончик, пока в носу щекотит от приторного аромата малины. Подносишь резинку ко рту и зацепляешь кончик между верхними зубами и языком, смыкаешь губы и едва не давишься от обилия слюны во рту. Чон с ухмылкой смотрит на твои слаженные и ловкие действия, его это радует. Он медленно надрачивает и без того твердый ствол, любуется тобой. Показательно заботливо убирает волосы в хвост, пока ты подставляешь презерватив во рту к головке члена и растягиваешь его на весь ствол, не выпуская изо рта. Сама же закрываешь глаза, стараясь не акцентировать внимание на вяжущей смазке во рту, и как головка упирается прямо в глотку, вызывая желанию выплюнуть всё, или же подавиться слюнями. - Видишь, у тебя уже получается быстрее, и ты не закашливаешься, - Чонгук проводит пальцами по щеке и вытаскивает член из твоего рта, оставляя ниточку слюны между вами. В его угрожающем виде, даже ласковые жесты кажутся обманчивыми, от него веет фальшью и напускной нежностью, в смеси с нотами силективного парфюма, это определенно его аромат. Он небрежно вытирает слюну с твоего подбородка и тянет его вниз, чтобы открыть твой рот. Ты ведь послушная девочка, примерная, с хорошим воспитанием и ты никогда не засовывала свои пальцы в рот, но спокойно принимаешь пальцы Чона, которыми он орудует на твоём языке, собирая остатки смазки с презерватива и слюны. С видом знатока и ценителя он вытаскивает пальцы, размазывает влагу между ними, разъединяя их, и с нескрываемым восторгом смотрит на то, как блестят его пальцы в твоей слюне. Выпрямляешься перед ним, упираясь взглядом в ключицы, но, не поднимая глаз выше, пока он сам не разрешит. Это правило. А ты девочка послушная и обязана их выполнять. Стоишь смеренной куклой, пока руки парня поглаживают твоё тело, вызывая внутренние вибрации, что по коже рассыпаются мурашками и выдают тебя с поличным. Ему нравится твоя смиренность, но претит сдержанность. Она мешает тебе стонать во весь голос, она мешает тебе получить удовольствие от секса и она не даёт тебе свободы выражать себя. На Чонгуке только приспущенные штаны, на тебе только бюстгальтер, который он подарил тебе. В его идеальном представлении, ты должна быть абсолютно обнаженной и телом, и чувствами. Но это его подарок, который ты приняла и сейчас, это как моральный поводок, который он на тебе затянул. А ты пока не против. Парень подводит тебя к большому напольному зеркалу и разворачивает к нему лицом, вставая позади тебя, обвивая руками талию. - Мне нравится, что ты такая гладкая. От его шепота на ухо ты перестаёшь ровно дышать. Это слишком интимно, словно игла, которая входит глубоко-глубоко под кожу, вызывая не то желание оттолкнуть, не то ввести поглубже. Чон проводит ладонью по твоему животу, опуская пальцы к гладкому лобку, поглаживает его, заставляя тебя смущенно сдвинуть ноги. А ему это не нравится, он хочет, чтобы ты была максимально открыта перед ним и перед собой, в первую очередь. Его пальцы без проблем нащупывают горошинку клитора меж половых губ и аккуратно поддевают его. Чонгук словно настройщик музыкальных инструментов, он касается приятно, но с нажимом, заставляя тебя звучать так, как он хочет. Парень ловко облизывает указательный и средний палец, возвращая их на клитор, стараясь массировать так, чтобы ты звучала, как самая дорогая виолончель с диапазоном от большой до третьей октавы. Второй рукой парень перекатывает сосок сквозь тонкую ткань лифчика. Он словно регулирует громкость на тебе, тем самым заставляя глохнуть от стука собственного сердца. - Посмотри, какая ты красивая, - он снова властно удерживает тебя за подбородок, заставляя смотреть на ваше отражение в зеркале, где ты разморенная с алыми щеками, спущенной лямкой бюстгальтера и мокрая от его пальцев между твоих ног. – Ты такая потрясающая. Его голос заставлял глотать воздух, словно перед глубоким погружением. Отрезвляет резкий шлепок ладонью по клитору, хватаешь Чона за запястье, впиваясь когтями в вены и вырывая нервное шипение парня. - Тихо, - он накрывает вульву ладонью, прижимаясь плотнее к тебе всем телом. – Тихо, я сказал. Его голос твёрдый, будто ставящий точку во всех возражениях, а ты слушаешься, как хорошая девочка. Чонгук надавливает на твою спину, заставляя прогнутся вперёд. Он облизывает свои губы, словно смакует свою власть над тобой, он будто упивается своим же голосом и отражением в зеркале. Его это растекается под ребрами подобно горячему маслу, заставляя дышать рвано и судорожно. Член входит легко, под аккомпанемент ваших стонов. С каждым размеренным толчком смазки становится всё больше, она уже растекается по бёдрам, оставляя неприятные ощущения холодка. Чон полностью растворяется в своих ощущениях, закрывая глаза. Он двигает бёдрами по инерции, подбирая идеальный ритм. Его руки сжимают тело, вжимаясь пальцами в кожу, словно желая, зацепится за неё, чтобы не утонуть окончательно. Но он тонет в этих звуках: шлепки об кожу, в твоём дыхании, которое так похоже на стоны. До грани остается совсем немного. Чонгук чувствует, как скучивается тугой узел в паху, сводит пальцы на руках, они немеют от напряжения. Дышать становится тяжелее, от учащённого дыхания сухо во рту, в горле и даже в лёгких, он не может даже простонать, так сильно саднит в глотке. Он заставляет тебя выпрямиться и прижимает к своей груди двумя руками. Он обвивает тебя, словно ты сейчас убежишь, держит так крепко, как может сейчас. - Скажи моё имя, - его голос еле слышен, он больше похож на бредовый полушепот. – Скажи моё имя. Его пальцы начинают снова массировать клитор, в каком-то непонятном лихорадочном темпе. Его пальцы немного влажные, а прикосновения уже не мягкие и нежные, это пограничное состояние, когда желание берёт тело под абсолютный контроль. - Чонгуки, - зажимаешь свои бедра, ощущая, как подступает судорога к коленям, и если он сейчас тебя не удержит, ты точно упадёшь. Его движения резкие, глубокие, рвущие на части и не дающие собраться. – Чон… Чон… - язык западает, и всё осознание уходит вниз живота. Парень цепляется за твою талию пальцами, сжимая между ними кожу так сильно, что останутся красные пятна. В тебе сейчас так узко, что двигаться невозможно, ибо каждое движение отдаёт электрическим ударом, и хочется кончить. Но Чон продолжает мучить себя, силясь, чтоб почувствовать, как ты кончишь на нём. Он ощутил уже это однажды, и это свело его с ума. Теперь он словно охотник за редким зверем, ищет новые пути, чтобы поймать твой оргазм и прочувствовать его самому. В бреду касаясь языком кожи на шее, слизывая кончиком проступивший солёный пот, он даёт тебе тот самый толчок, и ты взрываешься, цепляя его за собой. Ты чувствуешь телом каждый сантиметр его кожи, каждое касание и сквозь презерватив пульсирует его член в тебе. Это чувство поглощает все остальные. Чонгук чувствует, как слабеют колени, когда узкие стеночки в особом ритме сжимают его ствол, а твоё тело становится ещё более податливым. Он так хочет полностью прочувствовать момент, как дрожат твои колени, как сводит нутро, и как ты стонешь от удовольствия, которое он доставил. Но остатками разума он ищет позади себя опору в виде спинки массивного кресла и прижимает тебя к себе, чтобы ты не упала. По комнате разносится запах пота, естественной смазки и приторный аромат малины. После оргазма ты способна уловить ноты черного перца и сандала в шлейфе его духов, а он может показать своё истинное лицо, когда утягивает тебя в нежный поцелуй. Он мягко поддерживает твоё лицо двумя пальцами и целомудренно касается губами, едва задевая тебя кончиком языка. Но маска быстро возвращается на место, стоит тебе коснуться его тела подушечками пальцев. - Ты у меня такая послушная, - он гладит тебя раскрытой ладонью по спине, между лопаток, словно сучку, которая умело выполняет команды. Его голос снова лживо ласковый, сквозь слоги сочится лёгкий сарказм. – Но если снова меня цапнешь за руку, то получишь по… - Парень не договорил, но красноречиво поднял бровь. А ты же девочка послушная, конечно ты всё понимаешь.