легенды Саратова

- Кира – это я! – заорал, собственно, Кира, стоя на площади имени Ленина. Из ближайших домов высунулись анимешники, принявшие этот возглас за начало комик-кона. За ними подтянулись представители городской элиты, то есть, пенсионеры, принявшие ор на улице за призыв к несанкционированным митингам. На лице памятника отца русской революции снова красовались глаза кошко-девочки. Большая часть населения звонила операм, меньшая, но самая прошаренная – напрямую Путину, ведь, как известно, аниме и митинги – это то, что непосредственно подрывает духовность и государственность России. Кто-то орал: «Свободу Навальному!», а кто-то «Понаехали пендосы!». И те и другие были правы. Кира ловко смешался с растущей толпой и рассматривал руки каждого попадающегося. Он, будучи под прицелом водяного пистолетика Анасуя (хер знает, чем заряженного), действовал строго по плану Буччеллати: собрать всех жителей города на площади и методом Глаза-Ладони отыскать создателей легендарной шавухи. Ну, знаете, у них, как у всех профессионалов своего дела, руки дохуя мягкие и пахнут неродившимися котятами. Тем временем Бруно, Леоне, Джорно и Триш второпях носились по местам, где, по словам GioGio, наркоманы видели ларёк. Висящий на рации Йошикаге молчал. В толпе никого. Они шли, разглядывали ямы на дорогах и дохлых голубей, и вдруг прямо перед носом Леоне материализовался священный сияющий подарок небес. - Захадитэ, уважаэмыйе! Лучсчая шаурма в горадэ! Из ларька высунулись три крепкого вида кавказца: Вамм, Эйсидиси и Карс (неужели кто-то думал, что я на роль шаурмэнов кого-то другого возьму?). Как они помещались в пространстве три на три, никто понять не пытался. - Мы пришли воссоздать СССР! – заявил Бруно, - Во имя любви! - Господа! – возразил Карс, - Получить от нас эту реликвию можно с таким же шансом, как выбить Леона в бравл старсе. - Ну я вот выбил… - мечтательно проговорил Джорно. - Молчи сучёныш везучий, а то въебу, - пригрозил Аббаккио. - Ну если нам нужно доказать нашу любовь, мы будем сражаться за право быть счастливыми! – провозгласил Бруно. В тот момент Аббаккио слышал голос, ниспосланный ему небесами, голос, льющийся в душу, как коньяк пять звёзд в осипшее от караоке горло. Мало кто может представить, каково это, поэтому других метафор у меня и нет. В общем, идеальную карешку трепал ветер, в глазах блестели звёзды (теперь Леоне понял, куда они деваются днём), а грудь под ажурной хренью из секс-шопа вздымалась особенно вдохновляюще. От избытка чувств Леоне наклонился и чмокнул Бруно в макушку. - Охуеть, - сказал Карс. - Охуеть, - сказал Вамм. - Ахуэт! – сказал Эйсидиси и расплакался. Такое это было будничное, семейное и нежное проявление истинной любви, что оно и только оно служило её подтверждением. Слёзы Эйсидиси подхватили ларёк и понесли его в сторону Татарстана. Вамм занервничал и с перепугу запел: «Сасагейо, сасагейо…», Карс рефлекторно исполнил соло на гитаре (почему она была похожа на женские ноги, никто не знал). Триш под шумок вытащила из ларька Священный Свиток Созидания и Разрушения и радостно помахала им в сторону отцов. Как и у всей священной шавухи, соус у СССР не вытекал, лаваш не размокал, ниче ниоткуда не вываливалось и в принципе не остывало. Дио и Пуччи оставалось только завидовать всем городом. - Путь в Рай, путь в Рай! – радостно прыгал на месте святой отец и хлопал в ладошки. - Теперь я буду жить вечно! И никогда не буду делать отмены! – вопил Дио. Они утащили Свиток, по-быстрому надели на Леоне и Бруно колечки Акацуки с алиэкспресса и убежали в закат. Что я могу сказать? Настоящая любовь – это не хуйня в ЗАГСе и не открытки на день Святого Валентина (бомж Ржачный Валентин печально улыбнулся со своей межпространственной помойки), хотя они могут прилагаться. Настоящая любовь – это чувство, что ваши сердца едины несмотря ни на что. Если ты видишь вокруг его головы ангельский нимб, а он в твоих запасах самогона – только недостаток заботы и обнимашек, если вы вместе усыновляете (воруете) чужих умных детей для семейного бизнеса и вместе учите теорему косинусов с не очень умными чужими детьми, если друг ради друга вы готовы воссоздать СССР, собрать югославскую стенку и напомнить Араки обо всём, что он забыл, - тогда, будьте уверены, вы счастливее всех на свете. По крайней мере, Бруно и Леоне в этом уверены точно. А шаурмэны организовали популярный среди второклассниц бойс-бэнд, Кира сел на пятнадцать суток за вандализм (очередная жертва русских мангак), Джотаро и Какёин открыли рыбный магазин, куда по четвергам ходит моя мать (будь проклята, сраная селёдка, я ненавижу четверги). Хот Панц выиграла у Триш в покер двадцать три раза подряд, Анасуй наконец дорезал сеточку на костюме Abibas, Рейми завела аккаунт в твиттере и иногда запускает хорни-волну в фандоме… Джоске и Окуясу обокрали школьный буфет на всю местную пиццу, чтобы обменять её на секретную технику Джайро в клэш рояле, а Джонни продал инвалидную коляску на авито. Географичка Эния уволилась из школы, чтобы выедать детям мозги в детском саду, а Периколо наконец стал шаурмешным монополистом и перестал убивать собак. Теперь он готовит только веганскую шавуху и по воскресеньям разыгрывает среди посетителей сапожки с лягушечками. Наранча спалил самого директора школы за курением, Фуго выиграл олимпиаду по матеше, потому что всех конкурентов уебал книгами, а Мисту повысили до администратора в «Пятёр 04ке». Джорно выиграл выборы в госдуму и уехал вершить реформы в Москву, а продавцы цветов и красного сухого сказочно обогатились, потому что Аббаккио и Буччеллати любили друг друга и всячески друг друга радовали. Рохана Кишибе, к слову, восстановили в колледже иконописи. Но он выебнулся и стал частным детективом. А ещё иногда зачем-то писал послания миру на лицах левых детей, но, как говорил Леонид Каневский, это уже совсем другая история.