Приворотное зелье

— Эй, всезнайка! — Гэвин, как всегда, был громогласен. Его не интересовали правила, не волновали приличия. Он прошел меж рядов столов и стульев, игнорируя направившиеся на него взгляды, и сел напротив Коннора. — Вот ты где. Я не удивлен. Он скептически глянул на книгу, которую тот читал — пытался читать, пока ему не помешали — и усмехнулся своим мыслям. Гэвина нельзя было злить. Он расходился не на шутку и потом долго не отставал. Поэтому, не смотря на соблазн, Коннор держался, сохраняя видимость спокойствия, а все колкости, приходящие на ум, оставлял в своей голове. Но, почему-то, не уходил. Хотя, казалось бы — чего проще? Молча закрыл книгу и ушел в другой конец зала. Он же не станет унижаться и преследовать. Гэвин — задира, но не маньяк. — Не надоело еще? — спросил Гэвин. — Могу задать тебе тот же вопрос, — холодно парировал Коннор. — О, мне никогда не надоест, — растянув губы в довольную улыбку заверил Гэвин. — Что может быть увлекательнее, чем разговоры с заучкой? Ты же, по-любому, знаешь ответы на все вопросы. Рассказы о тайнах вселенной, секреты древних цивилизаций… Это вводит в экстаз такого дуралея, как я. — Судя по тому, как ты сидишь на занятиях, не заметно. — Ты за мной следишь? — наигранно удивился Гэвин. — Я знал, что в наших отношениях все не безнадежно! — Я не слежу за тобой, — Коннор закатил глаза. — Достаточно слышать замечания, которые адресованы тебе. Отношения. Придумал тоже. Будто между ними могло быть что-то кроме насмешек и взаимных подколов. Будто когда-то Гэвин мог озвучить слова про свой интерес серьезно. Коннору не нравился такой юмор. Он не был ни капельки забавен, а временами даже тянул на настоящее оскорбление. — Чего тебе надо? — спросил Коннор, отгоняя неуместные мысли. Гэвин прожигал его хитрым взглядом и отвечать не спешил. Его легкая улыбка выводила из равновесия. Коннор чувствовал себя обнаженным и уязвимым. Но ему почти нравилось это чувство. — Мне нужна твоя помощь, умник, — произнес Гэвин вкрадчиво, не переставая улыбаться. И даже его любимое «умник» почему-то перестало походить на обзывание. Коннор подался вперед, зеркаля его жесты и выражение, и в том же тоне поинтересовался: — И с чего ты взял, что я соглашусь? Стол в библиотеке был достаточно широким, чтобы на нем помещались множество книг, блокнотов и лампа. Чтобы два человека напротив не мешали друг другу. И чтобы игра во флирт не могла превратиться во что-то серьезное. Коннор пожалел. Он вдруг подумал, что знает, как отвязаться от Гэвина и даже смог бы пройти в своей игре до конца. Не станет же Гэвин драться, если Коннор тоже решит с ним пошутить. Если просто тронет коленом его ногу. Якобы случайно, но вопреки легенде о случайности, не прекратит прикосновение. Но Гэвин внезапно поднялся со своего места, обошел стол и, встав позади Коннора, наклонился к его уху, положил ладони на плечи и сообщил: — Потому что ты очень любопытный, Коннор. Ты не сможешь отказаться от возможности попробовать что-то новое. А еще, — Гэвин приблизился еще сильнее. Коннор знал, что Гэвин не умеет читать мысли, но как же ловко у него выходило делать вид, что он все предугадал. — Ты же не хочешь, чтобы я кого-то траванул своим неудавшимся зельем. Коннор моргнул. Он смотрел перед собой, но ничего не видел. Даже мысли слегка путались, отвлекаемые голосом Гэвина и его близостью. Коннор повернул к нему голову, делая вид, что его ничего не смущает и не трогает. Губы Гэвина были совсем рядом. Он не мог его нормально рассмотреть с такого ракурса, но чувствовал на щеке его дыханье. — Что ты собрался варить? Гэвин вновь усмехнулся и наконец отстранился. — Подумай, Коннор. Ты же из нас двоих умник. Вечером жду у себя. … Может, Коннор и был самым старательным учеником из всех. Но это вовсе не значило, что ему по силам отгадать задумку Гэвина. С его-то выкрутасами. В его голове с равной вероятностью могла возникнуть идея сварить абсолютно любое зелье: от выпадения волос до оборотного, от лечебного до вызывающего приступы смеха. Поэтому Коннор даже не стал гадать, а просто ждал, что Гэвин озвучит свою идею сам. А Гэвин не торопился. С самым веселым и загадочным видом он приносил к своему столу посуду, травы, масла и ничего не комментировал по сути. Только травил байки о розыгрышах себя или других. Хотя набор ингредиентов, появляющихся на столе, приводил к определенным выводам. По спине Коннора пополз противный холодок. Он сидел, наблюдая за приготовлениями, и один единственный вопрос крутился в его голове: кому? Он хотел знать имя. Кому Гэвин хочет приготовить свое странное угощение. Но вместо того, чтобы спросить, твердо произнес: — Я не стану тебе помогать. Гэвин только в удивлении приподнял брови, продолжая подтаскивать мерную посуду. — Почему это? Потому что я ревную! Конечно, Коннор этого не сказал. Коннор сглотнул, приводя мысли в порядок, заставляя утихнуть возмутившееся сердце. — Потому что неэтично заставлять кого-то себя любить против воли, — как можно более уверенно произнес он. А ведь как просто было бы проделать то же самое с Гэвином. Заставить его не докапываться до себя. Показать альтернативу… Но это действительно было бы неэтично и нечестно. Даже по отношению к самому себе. — Пусть это останется на моей совести, — легко отозвался Гэвин. — А на твоей пусть будет только то, что никто не отравится и не превратится в жабу. — Нет, Гэвин. Так нельзя. Просто иди и поговори с ней. — Коннор… — Ты сам потом пожалеешь. Ты будешь знать, что это обман! — Может, я согласен и на обман? Впервые в жизни Коннор действительно не знал, что ответить. Настолько искренне это прозвучало. Подумать только, Гэвин Рид в кого-то влюблен и готов даже зельем напоить, лишь бы ему ответили взаимностью. Он тяжело вздохнул, перевел взгляд на столешницу, потом снова на Коннора и сказал: — Послушай, давай просто сделаем это. А дальше я сам. И Коннор почему-то сдался. Сдался Гэвину Риду и его грустному взгляду. Так просто оказалось его победить. Любовное зелье, как и всякое изменяющее эмоции и мысли, готовилось долго. Больше часа они вываривали ингредиенты, добавляя каждый последующий точно по минутам. Но процесс шел легко. Гэвин снова стал выглядеть как веселый баламут, травил шутки, скользил по Коннору веселым взглядом, от которого Коннора почему-то бросало в жар. Он успокаивал себя тем, что рядом с кипящим котлом любой взмокнет. И сам поглядывал на Гэвина, кусающего губы от старания или напевающего простенькую песню и пританцовывающего ей в такт. Кто же мог сказать ему — такому озорному и открытому — нет? И, видимо, не один раз, судя по тому, что у него осталось последнее средство. Коннор прокашлялся, справляясь с неожиданным смущением и будто бы ненароком, почти безразлично спросил: — И всё-таки. Почему такая спешка? Гэвин поднял на него немного удивленный, рассеянный взгляд, не переставая помешивать отвар. — Ты обычно всего добиваешься своим безграничным упрямством, — пояснил Коннор. — А тут вдруг зелье. — Так это. Завтра же день влюбленных. — он посмотрел на часы, — Уже сегодня. Не хочу, как придурок, идти на танцы один. Коннор кивнул задумчиво. — Можно и не идти, — заметил он. — Не идти — не вариант, — уверенно отмел предложение Гэвин. — Не ходят только последние неудачники. Хуже тех неудачников, которые приходят одни. Коннор не стал отвечать. Не говорить же Гэвину, что он на танцы идти не собирался. Нет, он не считал их глупыми, как не считал бессмысленным и сам праздник. Но ему нечего было там делать. Особенно зная, что Гэвин станет весь вечер танцевать со своей неведомой избранницей и даже не подумает о своем любимом занятии — игре на нервах Коннора. Спасибо, не надо. Лучше всего страдается в собственной комнате, с книгой в руках и подготовленными на завтра заданиями. — Нет, — потянул Гэвин. — Только не говори мне, что это ты про себя. — Давай ты уволишь меня от попадания в твою классификацию. Я не отношусь ни к первому, ни продвинутому уровню неудачников. Мне просто не хочется. Но Гэвина уже было не остановить: — Серьезно? Будешь дрочить на картинки с красотками, пока все остальные по-настоящему веселятся? — Я таким не занимаюсь, — ответил Коннор. И, в принципе, даже не врал. Красотки его как-то не интересовали. Его интересовал один эгоистичный, наглый идиот. — Ты что, старый дед? Насидишься в одиночестве, когда постареешь и облысеешь. А пока надо действовать! — Прекрати, Гэвин. Время подошло, где последний ингредиент? — Ага! Время обжиматься с девчонками, ну или мальчишками, под благовидным предлогом. Ты обязан пригласить кого-нибудь. Гэвин широко улыбался как заправская сваха и в глазах его так и плясали искры. Что он там опять навыдумывал? С него станется пригласить от имени Коннора кого-то, а потом радоваться, что сумел отплатить добром за помощь с приготовлением своего зелья. — Гэвин, где волос? — твердо напомнил Коннор. — Какой волос? Ах да, волос. И тут произошло невообразимое. Второй раз за вечер Коннор не знал, что сказать. Потому что Гэвин, этот несносный, безбашенный придурок, сделал то, что никто не мог представить. Он просто выдрал из своей растрепанной шевелюры волос и кинул его в котел. — Ты что наделал? — пробормотал Коннор, понимая, что дело, на которое они потратили почти два часа, только что безнадежно испортили. Он не собирался, нет-нет, он совсем не собирался переделывать отвар снова. — Ты должен был кинуть волос того, кого хочешь приворожить. Гэвин повернулся, посмотрел удивленно на котел. Некоторое время он тоже осознавал произошедшее. А потом — безразлично пожал плечами. — Как хорошо, что у меня есть запасной вариант. Коннор не мог поверить своим ушам. Да и глазам тоже. Столько трудов, а у него есть какой-то там еще вариант. — Я, вообще-то, подготовился заранее и сварил свое зелье раньше. И с торжественным видом он удалился к окну и притащил оттуда кружку, все это время спокойно стоящую на подоконнике. Медленно, даже слишком медленно для «умника», до Коннора начинал доходить смысл происходящего. Вспомнилась такая странная и отчасти наглая близость Гэвина в библиотеке. А он просто стащил с Коннора волос, пока тот млел, воображая себе невесть что. — Что это? — все же уточнил Коннор, с подозрением глядя на кружку. Гэвин и правда в зельеварении никогда не славился. Отравиться его варевом казалось плевым делом. Да и вообще! Коннор не нуждался в каком-то там зелье. В приворотном. Ему не нужна была магия, чтобы согласиться пойти с Гэвином на танцы. И как его угораздило по доброй воле влюбиться в такого придурка? — Ты же сам говорил об этичности, — напомнил Гэвин. — Вот мое зелье, и я хочу, чтобы ты его выпил. — И зачем мне его пить? — Как зачем? Конечно же, чтобы в меня влюбиться. Окончательно и бесповоротно. — Так ни одно зелье не работает, — фыркнул Коннор. — А ты попробуй, — самоуверенно и настойчиво предлагал Гэвин. Цвет напитка все-таки отличался от того, что они только что сварили. Поэтому он забрал кружку из рук Гэвина. А когда принюхался, понял, что и запах совершенно не подходящий. — Это что, лимонад? Он сделал глоток и убедился, что ни к какому зелью напиток не относится. Приятная прохлада, вызывающая самые приятные, летние ассоциации, разлилась на языке кисло-сладким вкусом. Он прикрыл глаза, наслаждаясь нахлынувшими эмоциями и немного опасаясь, что не сумеет с ними справиться. — Слышал, это твой любимый напиток, всезнайка, — подтвердил Гэвин. Гэвин хотел сделать ему приятное. Хотел понравиться. Даже в голове это звучало странно и слишком похоже на мечтания. И Коннор бы, наверное, так и не поверил, если бы не ощутил, как ладони Гэвина ложатся поверх его в ожидании ответа. Тогда Коннор открыл глаза и встретился с ним взглядом. В его бесстыжих, лукавых глазах было теперь куда больше надежды, чем наглости. — Ну как, — спросил Гэвин: — действует? — Давно, — кивнул Коннор. — Ты пойдешь со мной на танцы?