Рин медленно просыпалась. Что-то ужасно сдавливало ребра и мешало дышать. Запахи, звуки, чувства медленно врывались в её мозг. Кажется, она всё-таки жива. Открывать глаза не хотелось, да и следовало поговорить с главным свидетелем и одновременно зачинщиком.
Тело ощущалось целым — значит всё более или менее в норме.
Говорить с Санби стоит в подсознании, чтобы не привлекать лишнего внимания. За ней наверняка наблюдают. Рин рассчитывала, что первые дни её будут тщательно «оберегать». Было бы странно, если нет, но лучше перестраховаться.
Концентрироваться получалось плохо, девушка откровенно плыла, пытаясь периодически уснуть или посмотреть картинки, которые постоянно подкидывал мозг. Но опыт сделал своё дело, и девушка обуздала сознание.
— Исобу, — произнесла она, обращаясь к водной глади.
— Я здесь, — ответило существо.
Санби гармонично сочетался с водной гладью.
Увиденное вызывало практически священное благовение. У неё никогда не было
столько чакры. Годы тренировок не гарантировали и половины бы от подобного бескрайнего моря. Всё же во многом это зависело от генетики, которая на ней отдохнула.
Но восхищаться долго чем-либо невозможно, так и её взор переместился на Санби.
До сих пор она не могла классифицировать трёххвостого. Действительно, биджу — удивительные и непонятные создания, словно нечто чуждое миру. Его можно назвать огромной, мутировавшей черепахой, но не грубо ли? Да и не передаст всей уникальности.
— Ты поступила глупо и безрассудно, — ей сразу не понравилось начало, — ещё чуть-чуть и я не смог бы тебе помочь. Нельзя было повредить печать поаккуратнее? Обязательно пробивать грудь насквозь?
Биджу возмущённо дёрнул хвостами, по воде прокатилась крупная волна, и часть брызгов попала на меня. Инстинкт самосохранения заставил шагнуть назад.
Рин чувствовала себя, как маленький ребёнок, которому устраивает выволочку родитель. Сейчас, задумываясь о произошедшем и анализируя события, она поняла, что поступила глупо. Взгляд почти машинально переместился на обувь, словно там появилось нечто до ужаса интересное, а руки отправились за спину. Ей стало стыдно и неловко перед Исобу. Ведь вслед за Рин мог умереть и он.
— Прости меня, пожалуйста, — глубоко поклонилась девушка.
Почти машинально Рин прикусила губу, потому что чувствовала себя самым настоящим эгоистичным монстром, ведь она рисковала жизнью Санби. А что уж чувствовал Какаши. Нужно обязательно его навестить и извиниться!
Сам же Исобу смерил ее взглядом, будто проверяя, насколько искренне раскаяние.
— Ладно. Думаю, мы поняли друг друга. Перейдём к другому вопросу. Я чувствовал странную активность, когда ты потеряла сознание. А также кто-то осматривал с помощью чакры твоё тело, поэтому стоит заранее подготовиться к вопросам, не думаешь?
Девушка уловила к чему ведёт биджу — у нее нет и возможности прикинуться не знающей дурочкой. Печать во весь живот не даст лишний раз солгать. Это было плохо.
— Да, конечно, — место, где стояла печать немного зачесалось. На воре и шапка горит.
Хотя, объяснить-то она объяснит, но что же будет дальше?
От мыслей о предстоящем допросе, между лопаток пробежал холодок: могут привлечь и Данзо-сана. Нервно дёрнула плечом. Его мрачная фигура — это последнее, что она желала видеть. Рин лишь оставалось надеяться, что до такого не дойдет.
У девушки появилась огромная нужда задать вопрос, который назревал долгие часы, поэтому она неловко взглянула на Санби, собираясь с мыслями.
— Биджу-сан, — проговорила она, — а как вас лучше называть? Как вам больше нравится? Вы обидитесь на черепашку?
Хотелось немного поддеть это высокомерное создание. Главным здесь было, то насколько качественно ей удастся прикинуться дурочкой.
Кажется, она ошарашила его вопросами, что он проснулся полностью и открыл второй глаз.
— Странно оценивать то, чего не существует в природе и не должно в принципе в ней быть по человеческим критериям, тебе не кажется? Я существо бесполое и созданное полностью из чакры, и будь добра не сравнивать меня с черепахами и остальной живностью, хорошо? — у него была интересная манера говорить, максимально тихо и спокойно, но в тоже время поддевая и поучая собеседника.
Этого она хлебнула сегодня сполна! Давно ее так не воспитывали.
«Ну да ладно. Будет и на моей улице праздник. Всё будет хорошо, и у меня всё получится! Ради моего светлого будущего, так сказать».
— Спасибо, Исобу-сан, — сделала вид, что меня вообще, совершенно, ничего не задело. — Мне уже пора идти, как вы уже сказали, нас ждёт множество дел.
Прикрыла глаза, сконцентрировавшись на дыхании.
Он не смог дочитать нотации: Рин видела, как он уже открыл рот, чтобы продолжить речь. Но она ушла раньше.
Девушка почувствовала лёгкое чувство победы, что смогла немного задеть высокомерного Исобу.
«Тоже мне, одолжение сделал».
Захотелось по-детски фыркнуть и притопнуть ногой. Ладно, на дураков не злятся.
Но есть вопрос, который стоит наиболее остро: что делать с надвигающимся «допросом»? Рин не думала, что ей устроят целую очную ставку, но всё же. Ее захватили в плен, сделали джинчурики — значит им нужно срочно проверить лояльность девушки и привязать покрепче к деревне, а это проблематично, потому что у Рин никого нет. Если только Какаши, перед которым она чувствовала вину и нечто большее…
Скорее всего, они давно знают о старой влюблённости девушки. Опасно. Хотя с каждым днём чувства истончались, становились тише. Девушка не знала стоит ли когда-то озвучивать их. Все стало слишком сложно.
«Так, не время волноваться — можно подумать об этом после, сейчас же, пока я восстанавливаюсь в больнице, они вряд ли «набросятся», так прощупают почву, но это все равно важно», — приободрила себя девушка.
— Рин-чан, — меня кто-то настойчиво пытался разбудить.
Она открыла глаза. Свет ужасно ослепил ее в первые моменты «бодрствования». Через пару секунд она осознала себя внутри больничной палаты.
Хоть она и обучалась на ирьенина, но эта часть больницы была незнакома. Палата лишь на одного человека, да и просторнее. Может быть, это для серьёзно раненых? Ее ранг позволял лечить далеко не все болезни.
Кто-то настойчиво пытался привлечь внимание.
Рядом стояла Кушина-сан. Она склонилась над кроватью, а её рука лежала на моём предплечье. Узумаки выглядела встревоженной и непривычно серьёзной. Её взгляд с грустью скользнул по мне, на пару секунду замерев на животе.
«Печать…»
— Как ты себя чувствуешь? — спросила меня девушка, всматриваясь в мои глаза. Она присела на стул.
— Более-менее.
Девушка склонила лицо, будто оценивая моё состояние самостоятельно. Рин привстала, оперевшись спиной на изголовье кровати, и скрестила руки. Разлившееся в воздухе напряжение не давало расслабиться. Узумаки нахмурила брови, решаясь на что-то.
— Ты же всё поняла? — Кушина положила ладонь на мой живот.
Нохара чуть отстранилась. Столь близкий контакт был для нас редкостью, ведь всегда казалось, что на фоне яркого Обито и гениального Какаши, девушка была довольно невзрачна. Узумаки предпочитала Учиху нежели её, кажется, он напоминал ей себя. У них вечно завязывались перепалки, а Рин старалась всячески избегать конфликтов, наверное, поэтому они так и не смогли стать ближе. Ее пугала такая манера разговора.
— Да.
Лгать глупо и бессмысленно.
— И догадываешься, чем это грозит?
Кивнула головой.
Кушина прикусила нижнюю губу. Ей явно не доставляла ни капли удовольствия сложившаяся ситуация. Может, это напоминало что-то из далёкого прошлого?
Она встала и подошла к окну, подавая знак кому-то за ним. Осмотрелась и прикрыла шторы. Её тень образовала причудливую фигуру на белой стене, похожую на нечто иное и немного пугающее. Алые волосы мерно покачивались. На ней было неизменное платье, что могло обмануть того, кто не знал её лично — оно придавало ей обманчивую хрупкость. Узумаки развернулась и, подойдя ко мне, присела на край постели.
— Что собираешься делать?
— Можно ли перезапечатать его?
— Ты умрёшь, — прозвучало, как приговор. — Твой организм не перенесет такую нагрузку повторно.
Нет. Ей не хотелось ввязываться в спасение мира, у нее нет ни физических, ни моральных сил. На такое мог бы решиться Обито, ведь подобное наглое и отчаянное безрассудство в его стиле, Какаши, который вечно желал доказать что-то то деревне, то могиле отца. Перед глазами стояли бескрайние ряды могил шиноби, которые погибли не так давно. Они тоже хотели спасти, конечно не мир, но свою деревню уж точно. И куда их это привело?
Из памяти появилось лицо Обито, которое часто посещало ее в кошмарах. Он погиб, стараясь защитить их всех, куда это привело? Разве хоть кто-то вспомнит о нем спустя десяток лет, кроме нее с Какаши. По щекам, уже не скрываясь текли тонике дорожки слез.
Её прижали к груди. От Узумаки пахло чем-то невероятно приятным, до ужаса домашним. Так когда-то пахло от её мамы. И ведь это далеко не духи. В кольце её рук было невообразимо тепло. Чувство невероятной защищенности окутывало с головы до ног. А слезы продолжали идти всё сильнее и сильнее: рядом с Кушиной можно дать слабину. Кажется, что такой открытый человек не способен на предательство.
Мысли вновь метнулись к Обито. Его растрепанные волосы, странные очки, вечная манера смотреть на неё в упор, честно, порой ей становилось очень трудно делать вид,
что она совершенно этого не замечает. Неловкие признания в любви, сделанные якобы в шутку, шоколад… Такие далёкие воспоминания, которые раздирали сердце в клочья. Теперь она потеряла ещё одного человека, который её любил, самой первой ушла мама.
Почему она всех теряет?
Может, любить её — проклятие?
В конце-то концов, чем она такое заслужила?
Последний вопрос случайно прозвучал вслух. Тёплая рука с мозолями от кунаев провела по ее голове, распуская волосы. По телу прошлась волна мурашек от легкого массажа.
— К сожалению, многие вещи не зависят от нас. Мы можем лишь принять это и не допустить подобного в будущем. Поверь, не только ты потеряла близких. Всё твоих руках. Стань сильнее и не допусти повторения столь печальной истории.
Рин приподняла голову и уставилась в чужие глаза, которые уходили в глубокий фолетовый.
— Поверь уж такой опытной старушке как я, — фыркнула она, а потом стала аккуратно вытирать слёзы с лица Рин.
К слову, в больнице её уже успели переодеть — о печати знают куда больше, чем пара человек. Захотелось провалиться под землю. Как ей со всем разбираться? Зачем ей вообще всё это? Может было бы проще умереть? Тело затрясло, и стало тяжелее дышать, словно кто-то резко сжал её горло, пытаясь задушить. О боги, пускай всё это окажется лишь большим кошмарным сном.
«Успокойся, — прогремело в моей голове, — это эмоции. Они приходят и уходят. Запомни, ты ни в чём не виновата».
— Тише, тише, — произнесла взволнованно Узумаки, а потом резко подскочила.
— Ирьенина сюда, срочно! Немедленно позовите его. Чего встали!
Через несколько секунд кто-то влетел в палату да так, что дверь впечаталась в стену. Шелест одежды. Передо ней наклонился ирьенин, осматривая тело. Следом резко схватили руку, стараясь нащупать вену. Легкий укол, и её затянуло в беспамятство.
***
Небольшая комната. Лёгкий свет, что еле-еле пробивался сквозь шторы. Рин лежит на кровати и не подозревает, что стала причиной волнения множества людей, находящихся вокруг неё. Невысокая шатенка в форме ирьенина, которая ввела лекарство, сейчас осматривала тело девушки. Зрачки, пульс, давление. Она действительно здорова.
— Нервное истощение, что не удивительно. Всё это усугубило восстановление после ранения. Часть чакроканалов повреждены ядовитой чакрой, но они регенерируют. Ничего опасного. Пусть поспит пару дней, — проговорила ирьенин и вышла из палаты.
Дело не её уровня. Кому же в здравом уме захочется в такие игры? Задавят и не заметят.
Кушина Узумаки обратилась к светловолосому мужчине, тому самому герою войны, и по слухам, будущему хокаге — Намикадзе Минато:
— Что будем делать?
— Старейшины взяли время на размышление. Данзо настаивает на Корне.
— Неудивительно. Не меня, так Рин.
Девушка отвела взгляд, а потом резко развернулась и приблизилась к своему возлюбленному:
— Я хочу взять её в ученицы. Кому как не мне знать многое об управлении биджу. Даже в своих корневых закромах они не найдут такого. Максимум записи Мито-химе. Но они не сравнятся с живым человеком.
В глазах женщины так и читалось: «Я не хочу, чтобы её сломали».
Мужчина внимательно всмотрелся в лицо Узумаки и заметил
то самое упрямство. Она уже всё решила.
«Не отступится…» — понял он.
— Ты готова взяться за это?
— Этот ребёнок не заслуживает такой судьбы.
Мужчина перевел взгляд за окно, на шумную улицу за стенами госпиталя. Секунда и он кивнул:
— Я постараюсь договориться.
— Вот и славно, — Кушина крепко обняла Минато. В её глазах теплился огонёк надежды. Теперь она сможет отыграться за все нервы, что потрепал Данзо, чёртов мрачный дед. Кем он себя возомнил?!
Она вздохнула. Нужно успокоиться, иначе чакра биджу вырвется из-под контроля. Неосознанно положила руку на живот, а перед глазами мелькнули воспоминания о запечатывании. Ничего приятного.
— Как Какаши?
— Он всё ещё без сознания, а Фугаку требует его в свой клан. Какаши пробудил Мангекё Шаринган.
Глаза девушки расширились.
— Что? Как? Это же приживлённое доудзюцу?
Девушка ни разу не слышала, чтобы человек, которому пересадили шаринган, смог достичь высшей стадии развития этой способности. Ведь само тело Учихи приспособлено к переработке огромного количества информации, получаемой от доудзюцу.
«Как он не умер от такой нагрузки?» — подумала девушка.
— Его таланты проявились и здесь, — на лице Минато отразилась горькая ирония. А потом он обратился к возлюбленной:
— Учиха вряд ли отступят просто так, может попробуешь поговорить с Микото?
— Это явно исходит не от неё, не забывай о старейшинах, да и она не пойдёт против клана.
— Хотя бы попробуй прощупать почву, мне надо понять, как отстоять свободу Какаши. Я обещал его отцу позаботиться о нём.
Девушка задумчиво облокотилась на стену, чуть нахмурившись.
— Хатаке может перейти в Анбу, под службу хокаге. Учиха не захотят портить отношения с советом ещё больше. Сам знаешь, что атмосфера лишь накаляется.
Они одарили друг друга понимающими улыбками.
— Это может окончательно подорвать его психическое здоровье.
— Или окончательно уничтожить клан Хатаке. Ты же догадываешься, что с ним произойдёт? Девчонка из Учиха, парочка детишек от Какаши и готов новый вассальный клан. Им так и не хватило бедных Курама. Звучит, знаешь ли, не очень, — на секунду она замолчала и продолжила: — К слову, можно пристроить его в охрану хокаге.
— Сложно, слишком сложно. Он нестабилен.
Кушина огорчённо вздохнула. Казалось, еще чуть-чуть и её нрав выйдет из-под контроля, но взгляд метнулся на спящую девушку, и она усилием прикусила язык.
— Нас ждёт весёлое время, даттебане, — прошептала она.
— Оно и не прекращалось, но всё будет хорошо, просто верь мне, — Минато нежно приобнял девушку.
***
Больница. Соседняя палата.
Мальчик, простой мальчишка, лежит на постели. Казалось, цвет его лица приблизился к цвету простыней, настолько он бледен. Седые волосы делали его похожим на мертвеца. Круги под глазами были видны издалека. А последний штрих добавляла складка между бровей. Ему явно снилось что-то неприятное. Вот он шепчет чьё-то имя:
— Рин… — еле-еле слышный шёпот.
Он произносит имя девушки, которую, как ему кажется, убил. Трагично. Но что же может творится в душе того, кто нарушил предсмертную волю? Ведь не так давно он обещал своему напарнику, Обито Учиха, защитить Рин. А сейчас её кровь на его руках.
Какаши разбит на куски: перемолот жерновами жизни, затерян в сетях чужих интересов. Его вечно покидают близкие и друзья: отец, мать, Обито, Рин. Все невыполненные обещания и надежды, словно удавка обвились вокруг его горла, ещё чуть-чуть и утянет на самое дно. Откуда нет выхода. Сможет ли он стать прежним? Но каков Хатаке
на самом деле?
